Нулевой портал
ПРОЛОГ
Тихо в комнате. Глубокая ночь, все спят. Только Настюше почему-то не спится, ей тревожно и радостно, как бывает разве что дважды в году — перед днем рождения и в предновогодние часы, когда кажется, что мир вот-вот станет другим. До Нового года еще три дня, в дневнике после второй учебной четверти — только пятерки. Первого января Настя вместе с мамой поедет в Тюмень, где сейчас работает папа, где живут дядя, тетя, шумные двоюродные братья и их питомцы — от десятка безымянных хомяков до Джека, немецкой овчарки.
Настя тоже хотела бы завести хоть какую-то зверушку, но бабушка Женя против животных в доме:
— Грязь, антисанитария, глисты. — Коротко прокомментировала она, когда Настин папа принес котенка три года назад. — Пока живете со мной, ничего подобного не будет. И съедете — не советую. Только токсоплазмоза и стригущего лишая Настеньке не хватало!
— Ребенку без домашнего животного может не хватать сердца! — ответил папа.
— Оно у нее уже есть анатомически. — С холодком проворчала бабушка, собираясь на работу. — В средостении. Без аномалий развития. Этого достаточно.
— Анатомически — это прекрасно, мама. Только там еще и душа должна расти, одновременно с сердцем и прочими органами.
Бабушка с Настиным папой не согласилась, и после короткой привычной перепалки полосатого котика отдали соседям. Настина мама, как обычно в таких ситуациях, не вмешалась, ибо по опыту знала — будет бессмысленная ломка копий.
С Евгенией Викторовной не поспоришь.
Сейчас Настя свернулась калачиком под одеялом и подумала, что этим летом придется насовсем переезжать в Тюмень — туда, к папе, и тогда можно будет завести котенка. Только уезжать жалко. Подруги, дружный и веселый класс, любимые обои в комнате — с облаками и самолетами. А бабушка Женя?.. Настя слышала, как вечером на кухне та говорила маме:
— Езжай к своему, а Настеньку мне оставь. Из тебя толку не вышло, ты врачом не стала, так пусть хоть она династию продолжит! Дело мое продолжит! Я из нее человека выращу, а не куклу избалованную!
— Это наша дочь. — В голосе мамы, обычно мягком и нежном, прорезались стальные нотки. — Вырастет — сама решит, кем и как быть. И если не ошибаюсь, прежде чем называть внучку Настенькой, ты ежедневно упрекала меня за то, что я принесла в подоле. Какой из меня должен быть толк?! Любящая жена и мать — вот толк, другого мне не надо. У Юры хорошо пошел бизнес, все решилось с жильем, мы переезжаем. Я понимаю, что с нами ты жить не захочешь — значит, будем вскоре и тебе покупать квартиру…
Дальнейший разговор Настя заспала, уже не прислушиваясь. Интересно, что такое мама принесла в подоле бабушке, раз пришлось упрекать? Наверное, тоже хотела завести котенка, а бабушка была против… Мама не врач, да. Не стала учиться, ушла, когда родила Настюшу. Мама — мастер ногтевого сервиса. А когда подружка Гулька вякнула презрительно: «маникюрша», Настя ей всыпала от души. Три месяца девчонки не разговаривали после драки, сидя при этом за одной партой. Потом Гулька извинилась, и все пошло как раньше.
Сейчас вот Настя проснулась, лежа в полной тишине, нарушаемой разве что тиканьем настенных часов — но это если прислушаться. Ночь — таинственное и красивое время, совершенно не страшное. Как можно бояться темноты?! В углу комнаты таинственно мерцали нити серебряного «дождика» на елке, ловя случайный отблеск фар машин, проезжающих за окнами. Шторы забыли задернуть с вечера, а потому на пол лег длинный прямоугольник света. Радужные гладкие бока елочных шариков, разноцветная мишура… Может, встать, включить гирлянду и полюбоваться на огоньки? Все равно не спится.
Настя откинула уголок одеяла и села, спустив ноги с кровати.
И в этот момент на прямоугольник света на полу упала тень. Обычная тень, как будто стоял человек у окна.
Только у окна нет никого, это же комната Насти! Бабушка живет в другой комнате, мама — в третьей, но без папы, уехавшего в Тюмень два года назад. Когда Настя с мамой соберутся туда же, бабушка Женя останется одна, и, наверное, «вздохнет свободно», как не раз говорила.
А тень на полу все лежала — не двигалась.
— Ты кто? — спросила Настя без малейшего страха.
Это же так интересно — тень от того, кого не видно! Прямо как в кино или мультиках! Завтра надо будет рассказать Гульке, пусть позавидует. Правда, Гулька, наверное, поднимет на смех и не поверит, но все равно.
Настя встала, отыскала под кроватью тапочки в виде розовых слонов, обула их и попыталась пройти по тени. Эх, зря! Тень тут же исчезла. Девочка подошла к окну и буквально повисла на подоконнике. Никого, естественно, она там не увидела. На город надвигался теплый циклон, а вместе с ним — жуткая снежная круговерть, обещавшая Сургуту месячную норму осадков и встречу две тысячи второго года при завалах чуть ли не до окон первых этажей.
А утром, едва успев проснуться, Настя заметила нечто.
Правый нижний угол зеркала на трюмо потемнел и как будто окутался серым туманом. Из любопытства девочка ткнула в него пальцем и… провалилась куда-то всей пятерней!
Она отдернула руку и закричала.
— Мама! Бабуля! — Настя побежала докладывать о странном тумане и неведомой дыре в зеркале.
Из ванной комнаты высунулась мама с зубной щеткой в руке.
— Детка?.. Что такое?..
— Зеркало! Оттуда, наверное, приходила тень ночью!
Теперь уже и бабушка появилась. В строгом клетчатом костюме, в очках. Ей сегодня предстоит выступать перед студентами, будущими врачами, а к воспитанию подрастающей смены бабушка Женя относится ответственно.
В потоке объяснений Настя потащила за руки обеих — маму и бабушку, немедленно, сейчас же показать свою находку!
— Где, что? — С недоумением спросила бабушка Женя. — Зеркало? Какой туман, какая дыра? Нет тут дыры, Настенька, это амальгама на зеркале отошла. Трюмо-то старше, чем я, наверное. Вот, смотри…
Она повертела створку и так и этак. Действительно! Уголок мутный какой-то, но нет там тумана, и рука сквозь него не проваливается. Амальгама там, слово-то какое, похожее на ящерицу! Раздосадованная Настя топнула ногой в тапочке-слоне. У нее отобрали тайну! Вечно эти взрослые норовят все испортить!
— Привиделось спросонья. Иди, умывайся, завтракай.
Тут же бабушка повернулась к Настиной маме:
— Вот видишь, до чего доводят эти ваши новомодные фильмы! Нечего было ее водить на этого… как его…
Видимо, она имела в виду тот самый классный фильм о школе для юных волшебников, которым не так давно, но очень прочно заболел весь Настин третий «Б» класс, да и вся школа заодно.
— Мама! Причем тут фильм?..
Все, теперь мама и бабушка будут долго обсуждать богатое воображение Анастасии Юрьевны Морозовой. Но владелица объекта обсуждения точно знает — и тень была, и туман в зеркале. И пусть Гулька, верная подружка, поднимет на смех — тайна все равно есть.
Глава 1.
Начало недели
Кто сказал, что понедельник — день тяжелый? Это всего лишь вопрос восприятия действительности. У Анастасии Юрьевны тяжелых понедельников не бывает. Надо всего лишь грамотно спланировать дела на неделе, чтобы затем продуктивно отдохнуть и быть с утра в понедельник свежей, с приятным цветом лица и в хорошем настроении. К тому же, у Анастасии сегодня выходной. Она работает по максимально удобному для себя графику, она врач-косметолог. В субботу и воскресенье был жуткий наплыв пациенток, все торопятся стать красавицами к Новому году. В конце грядущей недели начнутся неизменные корпоративы, да к тому же, там День энергетика, так что гулять будут все: и жалкие остатки работников Газпрома, не перебравшиеся в Питер, и сотрудники Сургутнефтегаза.
В этот понедельник Настя собиралась встать в восемь утра, сходить в тренажерный зал, а потом встретиться с риэлтором. Что-то никак не продается бабушкина квартира, хотя цену наследница выставила более чем щадящую, и, между прочим, в центре города! Это вам не многоэтажный «человейник», грозящий рассыпаться так же быстро, как был сооружен, а почтенный вторичный жилой фонд в пятиэтажке, добротный, с хорошими соседями, ковриками у дверей и цветами на окнах в подъезде!
Но — не продается. Год уже как нет бабушки Жени… Два года назад Настя отучилась в ординатуре в Тюмени, выбрав специальность «Дерматовенерология».
— Сифилитиков собралась лечить?! — недоумевал папа, когда Настя поступала в ординатуру. — Уж лучше, как тещенька, специализируйся на детишках.
— Ты уверена? — уточнила мама.
— Молодец! — крякнула бабушка в разговоре по «Скайпу», когда Настя доложила об успехах. — Нейродермит и псориаз сейчас — болезнь молодых, и это как минимум… Где будешь работать, в Областном «кэвэдэ» в Тюмени, или, может, к нам сюда?
Прим. авт.: некоторый медицинский жаргон. Имеется в виду кожно-венерологический диспансер.
Настя ответила, что «кэвэдэ» ее интересует меньше всего. Надо будет пройти в Москве соответствующее обучение, а потом — прямая дорога в косметологию. В перспективе, возможно, снова учеба — на пластического хирурга.
— Что?! — рассердилась Евгения Викторовна. — Чем ты хочешь заниматься?! Губы силиконом накачивать, морды золотыми нитями натягивать, невинность утраченную восстанавливать и жир отсасывать с целлюлитных боков?! Это что за работа?! Ты врач, ты жизни должна спасать!
Если бабушка Женя начинала бушевать, то в выражениях не стеснялась вовсе. Главным врачом была — никогда не церемонилась…
— Ну ладно, кардиохирургом не стала, леший с тобой! Восемь лет училась, чтобы бабью красоту наводить?! За каким?!. Отучилась бы на медсестранку, и шуровала ногти красить, как твоя мать!
— Бабушка… Не кричи, пожалуйста, не волнуйся. — Мягко сказала Настя. — Я тебя люблю. Косметология — широкое понятие. К тому же, разве делать женщин красивыми — так плохо?..
— Ты мне не внучка. — Бросила бабушка Женя и отключила «Скайп».
Потом остыла, как часто бывало, успокоилась, смягчилась, но, как казалось Насте, так и не простила внучке выбор, как в свое время не смогла смириться с выбором дочери — семья вместо карьеры.
Теперь у Настиной мамы в Тюмени свой салон красоты, но бабушке это все равно не по сердцу.
А самой Насте пришлось начать работать косметологом именно в Сургуте. В октябре две тысячи семнадцатого у бабушки случился обширный инфаркт, который она, как истинный сапожник без сапог, попыталась почему-то перенести «на ногах», не считаясь с мощнейшим голосом разума, всегда управлявшим поступками этой несгибаемой (зять говорил, «упертой») женщины. Настина мама сразу все бросила и уехала в Сургут. Реабилитация прошла успешно, и Евгения Викторовна, со своим стальным здоровьем, снова, как она сама утверждала, «была на коне», но в Тюмень переезжать к дочери с зятем категорически отказалась. Уговоры, увещевания, споры — все было напрасно, все впустую.
— Я не для того отдала этому городу пятьдесят лет жизни, чтобы ехать помирать в вашу Тюмень!
— Мама, ты на пенсии, тебе какая разница! Зачем помирать, ни в коем случае!
— Я сказала — нет. В шестьдесят седьмом приехала, это мой город, мой дом, я приросла тут, понимаешь?..
— Тогда я с тобой останусь. — Пожала плечами Настина мама.
— Как бы не так, Верочка. Перегрыземся мы с тобой через неделю, самое позднее — через месяц. Ты по-своему чашки в серванте составила — и это меня уже бесит… Поезжай домой. Квартиру Настьке завещаю, уже все составлено и подписано.
Настина мама уехала в тревоге и душевном раздрае. Семейный совет в Тюмени был коротким, а решение — единогласным.
В ноябре Анастасия Юрьевна сменила прописку, обосновавшись у бабушки.
Здравствуй, Сургутский клинический «кэвэдэ» и дополнительно к нему — сразу два частных медицинских центра, в один из которых перебралась на постоянную работу доктор Морозова, едва заработав северную надбавку и районный коэффициент к зарплате. Бабушка, конечно, не преминула снова заметить, что Настя ей «не внучка», раз будет «натягивать морды» и «накачивать губищи». Она несколько отошла после того, как Настя подробно рассказала об успешном лечении запущенных трофических язв и удалении шрамов с помощью лазера.
— Ладно… — проворчала Евгения Викторовна. — Лечи, чего с тебя взять…
Здравствуй, комната, знакомая с детства! Пять лет назад зять уломал-таки Евгению Викторовну на капитальный ремонт в квартире, и теперь вместо обоев с самолетами на стенах было декоративное покрытие, венецианская штукатурка. Да и цвет сменился — с голубого на теплый бежевый. На полу — ламинат, и нет в углу за батареей тайника под линолеумом, куда Настя некогда прятала то молочные зубы, то стихи собственного сочинения, второпях нацарапанные на клочках бумаги… Вместо детской кровати, естественно, удобный диванчик-книжка. А вообще бабушка Женя согласилась разве что на замену той внучкиной кровати на нормальный диван, а вся остальная мебель осталась нетронутой с советской эпохи. Вон, и трюмо тоже на месте.
Анастасия Юрьевна снисходительно улыбнулась собственным детским воспоминаниям: надо же, насмотрелась «Гарри Поттера»! Не было никакой дыры в зеркале, да и быть не могло. Вон, ползет темное пятно по стеклу дальше, отмечая след времени той самой отслоившейся амальгамой… Да и тень на полу тоже — не иначе, была нарисована причудливыми клубами стонущей за окнами метели… После того случая девочка первым делом по утрам бежала к трюмо — проверять прочность зеркала, но безрезультатно. Значит, и правда приснилось…
Здравствуй, подружка Гулька из соседнего подъезда, она же Гульназ!
— Это что на тебе за полупердончик? — презрительно прищурила восточные глаза Гульназ, выросшая в умопомрачительную красавицу, которой косметолог понадобится не скоро. — Это Сургут, детка! Тут розовые шубки, не прикрывающие попу, не прокатят! Забыла, что ли, куда приехала?! У приличной леди шубы должно быть три! Одна, вот такая, как твоя — в машине трепать, вторая — чтоб реально не мерзнуть, в пол! А третья — на выход в свет!
Настя засмеялась. Гулька все такая же!
— Гуля, я же из подъезда в подъезд, тут рядом. А вообще я лыжный костюм купила, с комбезом…
— Что?! Мужика приманишь на лыжный комбез?! Ну-ка…
Гульназ потащила подругу детства к зеркалу. Оттуда на Настю смотрела хорошенькая девушка, с редким сочетанием темно-русого цвета волос и прозрачных голубых глаз. В престижной косметологической клинике действовало правило — никакого макияжа на врачах. Пусть все видят, что тут работают люди, отдающие предпочтение природным достоинствам внешности. А Насте макияж особо и не нужен — кожа матовая, без единой красной прожилки, губы яркие, брови — темными мягкими дугами, никакое пудровое напыление и рядом не стояло.
— Красивой девке — красивую шубу. — Гульназ уже доставала из шкафа чехол. — Норочка… Смотри, какая, черная, с фиолетовым отливом… Мужика в Сургуте и так найти проблема, все приличные в нашем возрасте разобраны, а будешь одеваться как кошелка, вообще одна останешься… Это мне папа купил, а замуж выйду — муж еще одну подарит. Должен подарить, во всяком случае.
— Я не ношу натуральный мех. — Спокойно сказала Настя. — Спасибо, Гуля. Найти мужика — тоже не самоцель. Я приехала, чтобы присматривать за бабушкой. Я не собираюсь замуж в ближайшее время.
— Ну и дура! Твоя бабушка сама хоть за кем присмотрит! Управляющую компанию нашу так построила, что они теперь лично квиточки за квартплату разносят по квартирам и каждую строчку объясняют, только что не кланяются! — попрекнула Гульназ. — Замуж тебе надо, в декрет, потом в другой! И мужа надо с деньгами! Не хочет шубу — пусть машину дарит, чтоб жена не мерзла в полупердончике!
Настя вздохнула. Бурная деловая активность подруги была ей хорошо известна, планы на жизнь — тоже, причем с самого детства. Но, несмотря на вечный прицел на какую-то выгоду и потребительский подход ко многим вещам, Гульназ умела дружить, хранить тайны, никогда не ябедничала и, если видела хоть намек на обиду своих подруг сторонним лицом, немедленно лезла в драку.
— Ладно, всему свое время! — великодушно разрешила Гульназ. — Давай, не теряйся, работа — работой, а жизнь не должна идти мимо. Ой, а ты еще не хирург? А евпропеизацию глаз ты мне можешь сделать?.. Хочу большие и красивые, как у куклы!