— Я вызвал водителя из нашей химчистки, — заговорил Тимур, после того, как приложил свернутый ковер к стене. — Он заберет его.
Мужчина весь взмок, вспотел от усилий. Майка покрылась характерными влажными пятнами, волосы стали липнуть к лицу, но выглядело это вовсе не отталкивающе. Напротив, Васе было непривычно смотреть на то, как он работает, не гнушаясь грязи и пыли, но таким он нравился ей ничуть не меньше. Если бы не все происходящее вокруг, она смогла бы насладиться этим зрелищем в полной мере, но сейчас голова была забита совсем другим.
— Не надо было, — ответила она. — Я бы просушила его на улице и просто вымыла бы. Этого было бы достаточно.
— Я мог бы просто купить тебе новый ковер, — отмахнулся Королев, утирая с лица пот.
— Память нельзя купить, — с грустной улыбкой сказал Вася, — это подарок папы. Он мне очень дорог.
— Ясно.
Тимур как-то сразу посерьезнел, отряхнул руки и присел рядом.
— О чем ты думаешь? — спросила его Василиса.
— Об этом, — он показал ей руку, на мизинце которой красовалось уже знакомое ей колечко. — Ты заговорила о памяти, о том, что тебе дорого и навела меня на мысль. Это мамин перстень, точнее даже бабушкин. Это кольцо переходило в маминой семье от женщины к женщине, но у меня, к сожалению, нет сестер, поэтому мама подарила его мне и сказала отдать той девушке, которую она приняла бы за дочь.
— Вот как?
— Так, — Тимур посмотрел на нее каким-то странным, многозначительным взглядом, от которого у девушки по спине прошелся холодок. — А знаешь, что…., — мужчина вдруг снял перстень с пальца и схватил Васю за руку, — мне кажется, я знаю такую девушку.
Василиса не успела и рта открыть, как кольцо уже оказалось на ее безымянном пальце.
— Но…, — попыталась возразить она, однако Королев шикнул на нее.
— Никаких но, — он вдруг улыбнулся. — Посмотри-ка, и размер подошел!
На ее глазах он изменился в лице. Усталость как рукой сняло. Откуда-то изнутри него полился свет, от которого ей тоже стало светло и уютно. Она не могла объяснить почему, но кольцо очень понравилось ей, она чувствовала себя так, будто оно было родным и всегда украшало ее палец. Странные ощущения на время заставили ее забыть свои страхи и переживания. На несколько мгновений она вновь стала абсолютно счастливым человеком.
— Я даже не знаю, что сказать…Тимур, мне кажется, это импульсивный поступок. Тебе нужно хорошо подумать, прежде чем отдавать кольцо кому-то. Я не уверена, что могу принять его.
— Мама говорила наоборот, — он улыбнулся.
— Как это?
— Сказала: «Если будешь выбирать умом, то не отдавай. А если сердце отдать захочет — значит, это она».
— Надо же, — у Васи что-то защемило в сердце, а слова спутались, смешались, и она не знала, что сказать, но ей вдруг показалось, что она что-то подобное уже однажды слышала…от папы. — То есть, это твой сердечный порыв? Так ты объяснишь свой поступок?
Королев пожал плечами и по-доброму посмотрел ей в глаза.
— Не знаю, видимо, он самый. Просто в одно мгновение захотелось отдать, и я отдал. А теперь очень хорошо себя чувствую.
— Спасибо, — Вася осторожно провела кончиком пальца по теплому ободку из золота, — это очень ценный подарок.
— Ничего особо ценного в нем нет, — отмахнулся Тимур. — Обычное золото и какой-то дешевый камешек.
— Я не об этом, — Вася посмотрела мужчине в глаза, вкладывая в этот взгляд всю благодарность, на которую она только была способна. — Это очень ценный подарок для меня, потому что кольцо принадлежало твоей маме. Я буду очень беречь его. Спасибо.
Слова Василисы подействовали на Королева как вода на засыхающий цветок. Он ожил, взбудоражился, распрямился, словно с его плеч упал тяжелый груз, а лицо засияло каким-то особым теплом.
— Вот видишь, — он улыбнулся, — мама была права. Я отдал его правильной девушке. Береги его.
— Конечно, — кивнула Василиса.
Несколько минут они сидели молча. Вася смотрела то на кольцо на своем пальце, то на промокший папин ковер, то на испачканную футболку Королева. Ему было неуютно и сыро в испорченной одежде. Девушка заметила это, но сам он старался вида не подавать. Лишь пару раз одернул футболку на себе, пытаясь расправить.
— Тебе надо переодеться, я что-нибудь найду, что осталось от папы. А то простудишься. Футболка совсем сырая.
Она встала с места и прошла в спальню, а когда вернулась, застала мужчину раздетым до пояса. Вид его обнаженного торса в очередной раз заставил ее замереть и покраснеть до кончиков ушей. Тимур сжимал в руках мокрую футболку и виноватым взглядом смотрел на смущенную его обликом девушку.
Вася уже не боялась его, но и привычным для себя это зрелище не могла назвать, поэтому она прикрыла ладонью глаза и протянула ему отцовскую рубашку.
— Извини, — сказал он, забирая из ее рук одежду, — но я больше не мог выносить эту футболку, она промокла насквозь от воды с ковра и пота.
— Понимаю, — пробормотала Вася, раздвинув слегка пальцы на ладони, чтобы подсмотреть украдкой, как Королев будет одеваться.
Увиденное заставило ее вспыхнуть с новой силой. Мужчина небрежно бросил на диван свою одежду, надел сорочку и принялся умелым движением пальцев застегивать пуговицы. Вася и сама себе не могла объяснить, что в такого в его действиях, что у нее так сильно колотится сердце и перехватывает дыхание.
— Готово? — спросила она в тот момент, когда он как раз застегивал последнюю пуговицу.
— Готово, — отозвался мужчина. — В самый раз пришлась.
— Хорошо, — Вася убрала от лица руку и, увидев одетого Королева, немного успокоилась.
— Я верну потом, — сказал мужчина, взглядом указывая на рубашку. — Все будет в лучшем виде.
— Знаю, — Василиса улыбнулась. — Выстираешь и выгладишь. Как и мой спортивный костюм. Не нужно. Пусть останется у тебя. Просто береги ее. Она тоже для меня очень ценна.
Мужчина довольно ухмыльнулся, закивав головой, провел ладонью по ткани сорочки, будто приласкал ее, а в глазах загорелось что-то детское и радостное. Очевидно, подарок Васи пришелся ему по душе.
— Мне кажется, она еще пахнет его одеколоном, — сказал он, склонив голову набок и принюхавшись к воротнику.
— Немного, — кивнула Василиса. — Уже, наверное, выветрилось, но след аромата мог остаться. После его смерти я почти все выбросила, оставила только пару рубашек, которые он особенно любил. Они лежали в ящике, где стоит его одеколон. Но прошло уже столько времени, что он уже почти испарился из флакона.
— Одеколон испарился, а запах остался, — возразил Тимур.
В воздухе опять повисла немая пауза. Вася стояла напротив мужчины и просто смотрела ему в глаза, не в силах отвернуться. Он сделал осторожный шаг ей навстречу, затем еще один, а потом еще, пока не оказался возле нее на расстоянии двух вытянутых ладоней. Васе стало слышно, как он дышит, она увидела мельчайшие детали его лица: короткие волосинки новой щетины, тонкие морщинки у глаз, небольшую впадинку на подбородке.
Он двумя пальцами осторожно подцепил ее подбородок и слегка приподнял лицо. Ее губы оказались так близко, что он тяжело задышал, с трудом сдерживая себя.
— Ты понимаешь, что я не шучу, когда говорю тебе «моя девушка»? — спросил он слегка охрипшим голосом.
— Не до конца, — честно призналась Вася, почувствовав вдруг в горле странное першение. Внутри все пересохло, захотелось залпом опрокинуть стакан холодной воды. — Мне кажется, это невозможно. Ты шутишь…
— Вот как? С твоей стороны так выглядит? — он пытливо заглянул ей в глаза, и Васе показалось, что он вывернул ее душу наизнанку. — Тогда, предлагаю проверить, — ласковым шепотом продолжил мужчина, заводя пальцами выбившийся из прически локон ей за ухо, — что из происходящего шутка, а что реальность…
Он слегка наклонился к ней и потянулся к ее губам. Казалось, что время остановилось, замерло. Осталось только его дыхание и близкое тепло губ, как вдруг она отпрянула от него, испуганно попятившись к стене. Сердце начало выдавать перебои, в ушах появился знакомый шум.
— Не надо, — прошептала Вася, едва не плача.
Тимур недоуменно покачал головой, а в его взгляде читался испуг. Он не понимал, почему она так реагирует. Вася видела, что он мучается, и, возможно даже, ищет причину в себе, поэтому поспешила оправдаться:
— Это моя вина, моя…Ты тут не при чем, — в ее голосе сквозила мольба. Она будто умоляла его понять ее и принять. — Пожалуйста, не торопи события. Дай мне время.
— Я не понимаю, правда, — он пожал плечами. — Ты шарахаешься от меня, как от огня, стоит мне только приблизиться к тебе на пару лишних сантиметров. Неужели ты думаешь, что я способен причинить тебе зло?
В нем боролись непонимание, страх и обида, но он пытался говорить так, чтобы не спугнуть ее окончательно. И все же, Вася чувствовала, что ранит его. Чувствовала, злилась на себя, но ничего не могла с собой поделать. Проклятое прошлое было сильнее ее. Близость с мужчиной не то, что пугала ее. Она боялась этого до смерти.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — спросил он в лоб, заставив Васю вжаться в стенку еще сильнее.
— Пожалуйста, не спрашивай.
— А как мне не спрашивать? Моя девушка боится меня, а я не могу понять, почему! Кто даст мне ответ, если не ты? У кого мне спросить? Кто ответит?
— Я!
Королев вздрогнул, услышав голос друга, и обернулся. Кирилл стоял в дверях с уже знакомым Васе кейсом. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Я отвечу на все твои вопросы, дружище.
Глава 22
После приезда Голованова Васе захотелось срочно провалиться под землю и уже никогда оттуда не возвращаться. Она ужасно разнервничалась и долго не могла успокоиться, испытывая при этом еще и страх выдать саму себя. Его неожиданное появление спасло ее от неудобных вопросов Королева, но добавило пару седых волос. Когда он внезапно появился посреди их ссоры и заявил о своей готовности дать ответы на все вопросы Тимура, она едва смогла устоять на ватных от волнения ногах.
— И каковы же ответы? — спросил тогда Королев.
Кирилл тогда как-то странно посмотрел на Васю, выдержав мучительную паузу, во время которой у девушки начали подкашиваться ноги, а затем как-то легко улыбнулся, смерив Тимура снисходительным взглядом старшего брата и заговорил:
— Ты слишком давишь на нее. Еще немного и девушка сбежит. Сам будешь виноват. Ты только посуди, какая слава ходит о тебе по городу? Конечно, она боится. О твоих похождениях только ленивый не слышал. Я бы на ее месте тоже не сильно бы тебе доверял, брат. Уж извини, но правда такова. Как по мне, потрудиться тебе придется, чтобы доверие Василисы завоевать.
Королев тогда замолчал, задумался, успокоился. В его глазах пропал опасный блеск, казалось, он немного расслабился. Васе тоже стало легче. Она уже было выдохнула, но увидев, какими глазами смотрит на нее Голованов, занервничала еще сильнее. Он что-то явно недоговаривал, и это читалось в его взгляде. Он будто посылал ей некое сообщение: «А с тобой мы отдельно поговорим». И этот разговор не предвещал ей ничего хорошего.
— Ты действительно так сильно боишься меня? — спросил Королев.
— Кирилл прав, — немного заикающимся голосом ответила Вася. — Ты бабник. Надо это признать. Я не хочу пополнять коллекцию.
— А ты считаешь себя одной из тех, что могут ее пополнить? — едко парировал Тимур.
— Я никем себя не считаю. Я — это я. И мне страшно.
— Хорошо, — мужчина взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал. — Я завоюю твое доверие. Обещаю.
— Хорошо, — прошептала Вася.
— Все это, конечно, просто чудесно, — вмешался Голованов, — но у нас, ребята, большие проблемы.
— Что такое? — встрепенулся Королев.
— До меня дошла информация от следователя, что судьей по делу Василисы назначен человек Романова.
— Твою же мать, — выругался Тимур, схватившись за голову. — Это все из-за меня. Я все и решу.
Он выпустил руку девушки и пулей бросился в коридор, где на трюмо лежали ключи от машины. Вася поспешила за ним, испугавшись такой бурной реакции.
— Что ты собрался делать? Я тебя умоляю, не натвори глупостей! — взволнованно заговорила она.
— Кирыч, — крикнул он уже в дверях, — ты можешь Васю на фазенду отвезти? Ей здесь нельзя оставаться.
— Там отец заехал на неделю, как на грех, — ответил Голованов, скорчив виноватую гримасу. — Приволок с собой свой гарем. Но тут ей оставаться нельзя, в этом ты прав. Может быть, снять номер в гостинице?
Королев застыл в дверях, почесывая затылок. Он посмотрел на Васю, но та закачала головой:
— Нет-нет, никуда меня вести не надо, я здесь приберусь и переночую. Постель-то сухая. Даже не думай.
Она отрицательно покачала головой, давая понять, что никуда уезжать не собирается. Но ее ответ не устроил Тимура. Он посерьезнел и нахмурился, пронзая девушку взглядом, в котором читались одновременно и забота, и приказ.
— Ты должна мне одну спокойную ночь, госпожа Матвеева, — сказал он строго. — Не забывай, что ради твоего спокойствия я добровольно заточил себя в камеру. А теперь ты ради моего спокойствия послушно поедешь с Кириллом ко мне домой. Я позвоню и попрошу приготовить для тебя гостевую комнату. Никаких гостиниц не надо. У меня огромный дом, там десять делегаций из Китая поместятся.
Заметив, что Вася уже открыла рот, чтобы возразить, он шагнул к ней навстречу и приложил к губам указательный палец:
— А ну-ка цыц! По-хорошему прошу. Всего одна ночь. За это время здесь все просохнет и проветрится. Не хватало еще, чтобы ты заболела в этой сырости. Даю слово, ты меня даже не увидишь рядом с собой до утра. Опасаться нечего.
— Но как на это посмотрит твой отец? — попыталась противиться Василиса.
— Это мой дом, а ты моя гостья. Он примет тебя, как подобает принимать гостей. Не волнуйся.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— А ты не думай. Сегодня думать буду я. Тебе нужно успокоиться, прийти в себя, выспаться. И ночь, и день были очень тяжелыми. Возьми что-то переодеться. Кирыч, так что, отвезешь?
— Конечно, — Голованов кивнул. — Ты-то куда подорвался?
— Побеседую с невестой, — процедил Королев сквозь зубы, после чего быстро выбежал в подъезд.
Оставшись наедине с Головановым, Василиса застыла, как истукан, не решаясь сказать ни слова. В воздухе повисло тяжелое молчание. Кирилл смотрел на нее испытывающе, словно оценивал что-то в своей голове, прикидывал различные варианты. Васе стало совсем не по себе. От прежнего Голованова и след простыл. Оставалось только догадываться, куда подевался добрый блеск в его глазах и теплая улыбка, которой он одаривал ее при каждой встрече. Он что-то обдумывал, что-то тревожило его, и, к своему несчастью, она подозревала, о чем шла речь.
— Тебе удалось получить копию свидетельства? — осторожно спросила девушка.
— Угу, — он кивнул, пряча глаза, — давай, возьми что-то из вещей, и поедем. Мне еще нужно в несколько мест успеть.
— Хорошо.
Вася рада была возможности отвернуться от него, выйти в другую комнату. Неизвестность пугала, давила на нее. Все внутри нее переворачивалось кувырком от мыслей, что Голованов все узнал. Но если так, почему он молчит? Почему ничего не сказал Тимуру? Почему ничего не спрашивает у нее? В эту минуту он напоминал ей спящий вулкан, готовый в любое мгновение извергнуть на свет божий потоки лавы, способные погубить все, что стало ей так дорого.
Вася прошла в спальню и открыла шкаф. Одежда пропахла сыростью. Она поморщилась, доставая из стопки вещей любимую пижаму и халат. Оставаться здесь на ночь было действительно плохой идеей. Сыростью пахло все вокруг: стены, мебель, постель. Весь воздух был пропитан чем-то холодным и влажным.
— Готова? — спросил неожиданно появившийся в дверях Голованов. Вася вздрогнула от звука его голоса, в котором появились какие-то жесткие, металлические нотки.
— Готова, — она попыталась улыбнуться, но он смотрел на нее так серьезно, что уголки рта успели только дернуться вверх, как тут же опустились.