— Левайнын ши! Левайнын ши!
Дабы заткнуть меня, рот накрыли ладонью и вновь толкнулись, больно растягивая сухую кожу промежности.
— Хватит! Хватит! — Зло шептал мужчина, пытаясь все же проникнуть в меня. — Хватит ерзать!
— Фуфти! — Провыла ему в ладонь, и закричала от очередного неприятного толчка.
— Надоело! — Вскочил с постели, отпуская меня и как был, с распущенным поясом, из которого гордо торчала возбужденная плоть, вышел, хлопнув дверью.
Оставшись в одиночестве, я замоталась в одеяло, трясясь как заяц.
Приложила ладонь к промежности и зашипела. Кожу саднило, и мышцы всего тела выли от напряжения.
Второй раз.
Второй раз мне удалось избежать близости с этим…. Мужчиной.
Я так и не поняла, кто он, бог или человек, демон или что похуже. Понятно только одно — я ему определенно не нравлюсь.
Не удивительно.
Если верить его словам о бессмертии, то привязка к человеческой девушке, худшее, что можно придумать. Ощущать ее боль, страх, делить поровну все ощущения, особенно плохие. Не знаю, насколько сильно он ощущал меня, но я надеялась, что максимально.
Это единственное, что могло дать мне хоть немного времени, чтобы успокоиться и решить, как быть дальше.
Дверь открылась, и страж, все тот же прозрачный фантом, вплыл в комнату, приближаясь к моей постели. Помолившись всем богам в очередной раз, я ждала подвоха, очередного толчка или перевода в другую камеру. Но он только поставил передо мной тарелку с ароматно пахнущим мясом и тушеными овощами, и, развернувшись, покинул камеру, плотно закрывая дверь на замок, лязг которого ударил по ушам как гром.
Желудок жалобно застонал и глаза сами собой вернулись к тарелке.
Есть хочется. Сильно. До сосущих спазмов в животе.
Принюхавшись, взяла тарелку за край и придвинула ближе, рассматривая слишком аппетитную еду, перед собой.
Только маленький кусочек…
Стоило сжать губами крохотный щепок мяса, вымокшего в соусе, как я блаженно застонала от удовольствия. Чертовски вкусно. Просто ужасно.
Один за другим я погружала их в рот, поражаясь мягкости и сочности мяса, которое даже жевать практически не надо было, не замечая, как овощи последовали следом, вместе с куском мягкого хлеба. Только когда тарелка опустела, я поняла, что съела все до крошки и облизала края.
Честно признаться, это было самое вкусное, что я, когда-либо пробовала, и продать за такое душу — не жалко.
— Эй? — Поднявшись и замотавшись одеялом как накидкой, я на цыпочках подкралась к двери, держа в руках, пустую посудину. — Я все съела. Спасибо.
Ответа нет.
А чего я еще могла ждать? Что сейчас, радушно улыбаясь, кто-то войдет и примет мою благодарность, забирая тарелку из рук и предлагая прогуляться после плотного обеда?
Или завтрака. Или ужина.
Который сейчас час?
Под землей время теряет границы, и обозначить их невозможно. Может быть, на поверхности светит солнце, а может, уже взошла луна, только вот мне не увидеть ни того, ни другого, и от этого сердце сжалось от тоски.
Сколько я здесь? Час? День? Месяц? Или вечность?
Дверь вновь открылась и уже знакомый, и почти родной призрак подошел к постели, и опустив на нее стопку вещей, взглянул на меня и оскалил рот, демонстрируя острые длинные зубы.
Впечатлило. Да так, что я резко протянула тарелку, которая растворилась тут же, от одного его взгляда, так, как будто и не было.
Взмахнул рукой, заставляя меня вздрогнуть, ясно намекнул на то, чтобы я оделась, и в полном молчании удалился, прекратив показывать мне свою чудовищную пасть.
Он был прав.
В одеяле на голое тело я чувствовала себя мягко сказать некомфортно, и стоило ему уйти, вновь шумно закрывая замок, я бросилась к вещам, рассматривая чудаковатую одежду, но из очень хорошей ткани и с дорогим декорированием.
Узкие брючки, идеально подошедшие по размеру, свободная бордовая рубашка изо льна, приталенная и с вышивкой золотыми нитками, которая напоминала мне ветви деревьев, танцующих на ветру. И еще длинный кожаный жилет с широким поясом, который приятно грел спину.
Только вот ноги так и остались босые и, продолжая стоять на холодном полу, я разочарованно поджала пальчики.
— Шшшш…. — Раздалось за спиной, и, обернувшись на звук, я вновь увидела стража, стоящего в открытом проеме, только теперь он выглядел немного иначе.
Странная мохнатая шапка на голове исчезла и ее заменила такая же непонятная треуголка, лежащая строго по центру.
— Шшшшш…. — Вновь зашипело создание и отошло, будто приглашая меня выйти, что я и сделала. Хоть и опасливо.
Все те же коридоры сплошной полосой.
Интересно, здесь есть хотя бы что-то, что хоть немного отличается от всего этого однообразия и отчуждения? Или все подземелье состоит только из темных коридоров и маленьких комнат, из которых нет шанса выбраться без позволения хозяина?
Призрак поплыл вперед, и я послушно двинулась за ним, осматриваясь, но вскоре мне это надоело. Нечего здесь смотреть. Стены, пол, да пыль всюду. Спертый воздух, практически непроницаемая темнота, которую разгонял только факел в руке у моего провожатого.
Остановившись у такой же двери, как и все, он открыл ее, приглашая меня войти, и отошел в сторону, чуть поклонившись. Вежливо.
Я даже немного обрадовалась. Первое приятное впечатление за все время, что я здесь, кроме еды, конечно. Она была восхитительна, лучшее, что я ела в своей жизни.
— Шшшш… — Поторопил призрак, и я заглянула в зал, из которого послышалась музыка.
Легкая мелодия, такая, какую обычно напевают детям перед темной ночью, чтобы дать им понять — они не одни. Она звучало громко, но нежно, эхом разлетаясь по просторному помещению, скудно обставленному мебелью.
Первое что я увидела — длинный стол, накрытый на двоих по разные стороны, несколько картин, стоящих прямо на полу и прикрытых полотном ткани и кресло напротив камина, в котором ярко и маняще горел огонь.
Сразу же захотелось подойти к нему и вытянуть околевшие ноги в надежде на обогрев.
Только дернувшись в сторону, я поняла, что дверь за спиной уже закрыта, и бежать мне не куда, от мужчины, что поднялся из кресла.
Глава 4
— Д-добрый вечер. — Он взглянул на меня презрительно, окатывая волной пренебрежения, и верхняя губа немного изогнулась.
— Садись.
Послушно, словно болванчик, я пошла навстречу своему тюремщику и опустилась на галантно подставленный стул, смотря ровно перед собой и опасаясь поднять глаза.
Он как-то дергано, широко шагая, направился к другому концу стола и резко сел, опуская тяжелые руки перед собой.
Постукивая сжатой в руке вилкой о стол, он молча сверлил меня взглядом, о чем-то думая, и закинув ногу на ногу, откинулся на спинку стула, отпуская столовый прибор и складывая руки на груди.
— Мне скучно.
— Сочувствую. — Буркнула себе под нос, не решаясь протянуть руку к аппетитной булочке с помадкой, лежащей в корзинке передо мной.
— Станцуй для меня. — Удивленно подняла на него глаза, не веря в то, что услышала. — Ну? Танцуй. — Повелительно махнул рукой, чтобы я поднялась со своего места.
— Я не умею танцевать.
— Меня это мало волнует. — Щелкнул пальцами, и мое тело само выпрямилось как палка прямо, больно врезаясь верхней стороной бедра о край стола, так, что посуда жалобно звякнула. — Ко мне, смертная.
Улыбка озарила его губы, и у меня мурашки вновь побежали по коже, от того, что мое тело меня не слушается, и я покорно прошагав вдоль стола, встаю рядом с ним, вздрагивая от того, как он развернулся на стуле, лицом ко мне и широко расставил ноги.
— Танцуй.
Тело само начало двигаться под какой-то только ему известный ритм, призывно покачивая бедрами и плавно водя плечами, будто умоляя рассмотреть его подробнее, откровеннее.
— Эротичнее, смертная. — Новый щелчок пальцами, и я уже снимаю с себя жилет, игриво бросая его прямо в руки мужчине, и тянусь к завязкам на вороте рубашки, медленно их растягивая.
— Уже лучше. Так ты мне больше нравишься. — Довольно, я бы сказала удовлетворённо своим поступком, улыбнулся он, вновь выпуская тот бархат в голове который я слышала. — Снимай. Хочу посмотреть на твою грудь.
В ужасе я, продолжая двигаться, пыталась уговорить свое тело не выполнять приказ, но поглаживая себя собственными ладонями, мягко скинула на пол так недавно приобретённую рубашку.
— Ко мне. — Вновь команда и меня невидимой петлёй тянет вперед, заставляя склониться к нему оказываясь буквально лицом к лицу. — Если я не могу взять тебя прямо сейчас, так как положено мужу, что мне мешает поиметь, например твой рот? — Шипит он, растеряв всю напускную игривость. — Это же не больно, так ведь? А мне послужит маленьким утешением, раз уж я не могу получить то, что заслуживаю.
— Плетей. — Вырывается у меня, и я, не успев понять, что волю над губами мне оставили, тут же оказываю сидящей на его жестких коленях, со сжатой пальцами челюстью.
— Что ты сказала? Повтори. — Сверлит, пилит взглядом, и кожа под ним пылает, так как вторая рука, достаточно своевольно съезжает по моей спине, опускаясь на ягодицу.
Хорошо хоть штаны оставили.
Как оказалось ненадолго.
— Сейчас я заставлю тебя желать меня и сделаю, что планировал изначально. А ты, маленькая глупая мошка, решившая остановить меня привязкой, горько пожалеешь об этом.
— Так делай.
Выплюнула я ему прямо в лицо, понимая, что ему действительно ничего не стоит взять меня силой, нагнав своей странной магии. Пяти минут не прошло, а я вновь раздета и сижу на мужских коленях не в силах пошевелиться.
— Хм… Ты знатно потрепала мне нервы и разрушила планы, так что думаю, будет не честно по отношению ко мне так быстро тебе все прощать. — Поднялся вместе со мной на руках и усадил на край стола, сдвигая в стороны всю посуду перед собой. — Снимай штаны. Сама. — Ядовито протянул он, и послушное для его воли тело исполнило приказ, пока мои щеки горели сильнее, чем огонь в камине.
Мужчина опустился обратно на стул и развернулся к столу, пододвигаясь ближе не скрывая животную улыбку, полную греха и угроз.
— Раздвинь ноги. Да, вот так. — Сам поставил мои ступни на подлокотники и вернул тарелку, ставя ее между моих ног. — Сарам!
Выплывший из стены призрак, словно не замечая картины перед собой, предварительно поклонившись, поставил перед хозяином тарелку с кусок прожаренного мяса, и соусник. И так же исчез, растворяясь в стене.
— Приступим к трапезе.
Он просто ел. Молча и чинно, нанизывая отрезанные кусочки мяса на зубчики вилки, и смотрел. На меня.
Его взгляд блуждал по всему тело, отдав особое внимание моей груди и тому, что ниже живота. Время от времени он улыбался своим мыслям, но продолжал молчать, до тех пор, пока не остался последний кусочек.
— Хочешь попробовать? Мой слуга готовит потрясающе, ты уже успела в этом убедиться. — И не дожидаясь ответа, протянул вилку к моим губам, ожидая пока я открою рот.
Что-что, а аппетита у меня точно не было. Скорее тошнота от волнения и стыда. И от моего промедления вязкая капля соуса сорвалась, падая мне прямо на грудь и скатываясь вниз, оставила после себя влажную полоску.
— Какая неприятность! — Наигранно удивился он, и отложил вилку в сторону, приближая свое лицо ко мне. — Нельзя это так оставлять, смертная.
В следующую секунду, я задержала дыхание от испуга, когда мужчина склонился и медленно, издеваясь надо мной, собрал соус на коже языком, свернул в сторону и сжал губами сосок.
Не больно, практически не ощутимо, но сделанное остается фактом.
— Не плохо. Ты вкуснее, чем я помнил. — Сказал он, и, не медля прижал губы к другому соску, втягивая его в рот чуть сильнее. — Да, определенно вкуснее. И знаешь, я чувствую, что тебе приятно. Это же не больно, так носительница магии диа-ши?
Нет, не больно. Но и про «приятно» я могла бы поспорить.
Скорее странно, незнакомо, пугающе, чем приятно. Никаких положительных эмоций я в себе не нашла, и он видимо тоже, так как продолжая спускаться ниже, аккуратно, будто пробуя, прижимался губами к коже.
Это мало походило на поцелуй, скорее мягкие щепки, но и этого хватало для того, чтобы мое сердечко билось как сумасшедшее.
Накрыв пальцами мои колени, он повел их выше по бедру, опуская на ягодицы и сжимая, сильно, но опять же не больно. Словно он понял, где грань и не переступал ее, уберегая себя от убедительных фантомов моих неприятных ощущений. Только вот мне от этого ни капли не легче.
Вместо физической боли, я испытывала не с чем не сравнимые волны стыда за его откровенный взгляд и прикосновения. Но только вот стыд, как мне показалось, его совершенно не волновал, и, опускаясь обратно на стул, он щелкнул пальцами, и тарелка между нами исчезла, позволяя придвинуть меня ближе к краю, что он и сделал.
— Ты неплохо смотришься на моем столе. Мне даже понравилась твоя компания. Может почаще будем ужинать вот так? — Продолжая издеваться надо мной, спросил он. — Поставь пятки на стол.
Выполнив команду, я почувствовала себя еще хуже, чем раньше.
Теперь я не только сидела перед ним голая, но и откровенно демонстрировала себя, едва ли на расстоянии вытянутой руки от его голого живота. Мужчина задышал не спокойнее, но при этом продолжал ухмыляться, бросая взгляды то в мое горящее от стыда лицо, то вниз.
— Поласкай себя.
Даже не смотря на отданный приказ, я продолжала сидеть, не двигаясь, сама удивляясь от этого не меньше чем он.
— Поласкай себя! — Повторил он громче, но ничего не изменилось. Я сидела так же прямо и удивленно смотрела вниз, на его лицо.
Это то, что называют греховной красотой.
Он был слишком хорош, для всего сущего, разве что слишком заросший, и густая щетина уже походила на бороду, и я не могла заставить себя прекратить смотреть, пока не прослушала заданный вопрос и не столкнулась с ним взглядом:
— Я спросил: ты ласкала себя когда-нибудь? — Прокручивая в голове все, что со мной происходило, я судорожно вспоминала, хвалила ли я себя когда-нибудь, но на ум ничего не приходило, и я отрицательно помотала головой. — Никогда? — Я еще раз мотнула головой. — Чертовски интересно. Дай руку.
Протянув к нему дрожащую ладонь, я только охнула, когда он поднялся и прижал ее к своей крепкой груди, медленно ведя вниз, прямо по всем мышцам что украшали его тело. Он наблюдал за мной чуть прищуренным взглядом, и изучал реакцию, которой практически не было, за исключением подрагивающих пальцев.
Холодный. Нет, не совсем. Скорее прохладный, будто он вышел на воздух сразу после купания, и ветер остудил воду на его коже, понижая ее температуру. Только вот стука сердца я так и не услышала, словно его у него попросту нет, и нечему биться под ребрами разгоняя кровь по венам.
— Что-нибудь чувствуешь?
— Ты… холодный… — Выдохнула я, когда пальцы уже опустились вниз и скользнули ниже мужского пупка.
— И все? — Изумленно спросил он, поднимая темные брови.
— И все.
Отбросил мою руку как плеть, и, уперев ладони по разные стороны моих ног, наклонился ближе, едва ли не касаясь моих губ своими.
— Ты еще холоднее, чем я. Совсем ничего не почувствовала?
— Совершенно. — Искренне заверила я, так и не понимая, чего он хотел добиться, и, кажется, в этот момент его терпение лопнуло, и, сжав пятерней мои волосы, он потянул мою голову в бок, прижимаясь губами к шее и больно втягивая кожу. — Ай!
— Значит, пришло время будить тебя другими методами. — Пообещал мне он.
Но меня это, почему-то, не обрадовало.
Глава 5
Как я и думала, ничего хорошего меня ждать не могло.
Вместо того чтобы просто отпустит меня и смириться, мужчина толчком уложил меня на спину, и придвинул ближе к себе хватая прямо за бедра.
— Ты будешь моим десертом, смертная. — Угрожающе прорычал он, и накрыл пальцами мою грудь, сжимая ее и чуть сдавливая сосок. — Закрой глаза. — Новая команда и я послушно ее выполнила, теряясь от того, что не знаю чего ждать.