А еще… она у нас девушка нервная, жуть какая свободолюбивая — разнесет нам весть АД вместе с Шеолом. И что тогда делать будем? В общем, свадьбе быть, другой вопрос — когда.
Да и бегать мне всю жизнь пока не найду подходящую кандидатуру в мужья не комильфо как-то. Хотя с кандидатурами прабабка Секлета подсуетит быстро и оттого мне еще более противно. Участвовать в бабкиных интригах по укреплению влияния семьи Бесовских меня совершенно не греет.
Так что, куда ни кинь всюду клин. Радует одно — просто так я не сдамся и нервы буду портить качественно, чтобы даже если и не полюбит то, по крайней мере, будет уважать… я надеюсь.
Своими размышлениями и выводами ни с кем не делилась, а горе от предстоящего скорого замужества заливала сшибающим с ног бабушкиным игристым, спрятавшись вместе с Занькой в винном погребке от глаз подальше. Рядом лежала серебряная пластина и открытый спичечный коробок с тараканом. Нет, я не оставила своего верного напарника на произвол судьбы и даже подкармливаю всякими вкусностями систематически, но, судя по картинкам бросаемым иногда на пластину, ему тут не нравится, мда, климат не тот-с-с… холодно у нас. Пластину я тоже не просто так выставила для наблюдения, все же пьянство пьянством, но ухо надо держать востро.
Пока ничего особенного не происходило, разве что смешно было наблюдать за молодым бесом из младшей обслуги, который бегал за одним из моих рыжих разведчиков по коридору и настойчиво из пульверизатора обрызгивал усовершенствованным аналогом дихлофоса. Таракан сдаваться не хотел, чем доводил просто-таки до отчаяния на грани обморока этого несчастного, который прекрасно понимал, что если кто-то из хозяев увидит сей забег и неубитую рыжую гадость — конец его работе в столь приличном доме.
Каким образом я оказалась в своей кровати совершенно не помню, да и на момент пробуждения, если честно, меня этот вопрос как-то мало волновал. Проснулась ночью от жуткого сушняка и зверской головной боли. Продолжение сна и последствия алкогольного разгула это две совершенно несовместимые вещи, потому скрипя сердцем (в метафорическом плане) и всеми конечностями (в реалистическом), решила все же пойти пошариться в маминых зельях 'на все случаи жизни', авось удастся найти необходимое для исправления ситуации.
Далеко уйти не удалось. Уже спустившись на первый этаж, поняла, что голоса отдающиеся набатом у меня в голове, не что иное, как нечаянно подслушиваемый мной в данный момент, разговор в отцовском кабинете. Голос, прозвучавший в следующую минуту, моментально придал трезвость вяло текущим мыслям и ясность моей головушке:
— Ас, я не могу ее отпустить, — голос Белета хоть и выдавал непонятную мне грусть, звучал ясно и четко, — время идет и… свой выбор я сделал.
— Я понимаю, — тяжелый вздох отца заставил сжаться сердце, — и все же прошу тебя быть терпеливее с ней и подождать. Со временем она к тебе привыкнет и не будет так болезненно на все это реагировать.
— Вот пусть и привыкает в процессе совместного проживания, — раздражение Белета, судя по всему, не в первый раз прорывалось наружу.
— Она моя дочь…
— У тебя их тринадцать, переживешь.
— Ты так думаешь, — от отцовского тона мороз по коже прошел и пауза… не хорошая такая повисла в комнате, — заимеешь своих, могу проверить, как тебе 'будет в радость' такая ситуация с ребенком.
Белет с ответом тоже не спешил, правда, голос его был скорее с нотками примирения. Да, демоны извинения не просят, зато тему сменить они мастаки.
— К тому и стремлюсь, — беззлобный хохоток отнюдь не порадовал, — хотя зная твою дочь, чувствуется, что свои домостроевские планы я осуществлю нескоро, — подхихикивание медленно, но верно перерастало в хохот, — Лилит до сих пор своего 'сторожевого' быка наверное гоняет, до этого три часа гоняла с плеткой на перевес, да еще на жесткую диету посадила. Лутиния даже не пыталась скрыть смеха при встрече со мной. И в лицо мне сказала, что 'Бесовские просто так не сдаются'.
Да, Тинка, она такая, она могЁт… особенно, когда за спиной Астарот стоит.
— А Астарот ее даже не одергивает, — в последней реплике демона и не поймешь, чего было больше — возмущения или удивления.
Мягкий смех папы разнесся по кабинету:
— Я тебя познакомлю с некоторыми ве… мм… дамами рода Бесовских, чтобы ты в полной мере осознал… куда вляпался, — по мере высказывания его смех перешел в ехидное хихиканье, — вот прямо завтра и начнешь знакомиться с будущей тещей и ее мамой… как раз они к тому времени немного поостынут. Не все же мне одному отдуваться за ту кашу, что ты заварил.
В следующий же миг голос отца заставил поежиться:
— Только запомни Белет, хорошенько запомни… я своих девочек в обиду не дам, воздействовать на Латисию твоим даром не позволю и если надо найду, чем тебе этот договор перебить, ты меня знаешь.
— Знаю.
Сушняк… голова… тут сматываться надо побыстрее, если я хочу действительно заставить одного конкретного демона за собой побегать. А с другой стороны пропустить такое представление, как встреча будущего жениха с будущей тещей… мм… трагично, но… таракашик мне в помощь. Хи-хи, просто таки чувствую себя тараканьей мамой, честное слово.
Глава 5. Волшебный дрын
Уходила той же ночью. С больной головой, убойным перегаром, уже ставшим почти родным тараканом и временно взятой на прокат Занькиной ступой. На столе, в комнате, прижатая краешком словаря с древне-арамейского, лежала, адресованная маме, записка с объяснениями 'почему, как и где', а еще с личной просьбой встретить ее будущего зятя в 'старых добрых традициях семьи Бесовских'. Встречаться с так называемым женишком мне самой еще рано. Перед этим знаменательным событием, его надо довоспитать до нужной кондиции, а самое главное перебороть свой страх к нему. Все же начинать семейные отношения с этого противного чувства не лучший вариант.
Куда мне теперь думала недолго. У бабки Секлеты, зная нашу с ней всеобщую 'любовь', искать меня будут в последнюю очередь. Так что тут без вариантов. Проблема была в другом, да.
Традиционно прабабка летом в городе не сидела, а делала заготовки для зелий в своем загородном доме в Кичеевских лесах, где еще хоть и редко, но можно было собрать оберегаемые простым людом полезные травы, также не очень полезные, но для некоторых зелий очень необходимые, грибочки, а еще всякие интересные ягодки. Лететь туда в ступе — не вариант. Утро скоро, обнаружат меня с летательным аппаратом в городском небе быстро, даже если и не система ПВО собьет, то прихвостни неудачливого жениха найдет, и никакая невидимость не поможет — по магическому следу пойдут. Потому решила лететь на Андреевский спуск к 'Замку Ричарда'.
Место известное всему магическому бомонду, в другое измерение выведенное и колдовским шабашем города используемое. В этом готичном домике со стрельчатыми крышами и окнами, как раз располагался постоянно действующий стандарт-портал рода Бесовских, как у одного из родов-основоположников местного Шабашного комитета, одной из привязок, которого и являлась усадьба прабабки. Женщина она у нас значительная в определенных кругах, отрываться ей от дел домашних приходиться часто.
Домик этот вообще удивительное место. Изначально резиденцией общины было решено использовать, строившийся за пару лет до того, Дом с Химерами. Свести господина Городецкого и некого Антона Страуса было легче легкого. Еще легче было двум ведьмам нашептать обоим необходимое, подстегнуть их фантазию, а дальше… Дальше получился совершенно замечательный домик с, подходящим верхушке местного колдовского контингента и простой нечисти, антуражем. Как первый год все радовались этому чуду чудному, потирая ручки в предвкушении скорого вселения туда всякого рода профессиональной нечисти. А потом поняли, что милый их сердцу домик им не достанется, а сказочным фасадом будет любоваться очередной толстый кошелек.
В общем, комитет местного шабаша, конечно, ушел оттуда, но проклял хозяина здания так, что тому пришлось уже через пару лет отдать свое 'сокровище' за долги. А тот самый контингент, наученный горьким опытом, нашел себе другое место и подрядчика.
Подрядчик оказался жадный, на руку не честный, работников своих обсчитывающий. А те, под тихий хохот, нашептывающих всякие шалости, фурий из отдела раздоров и распределения душ, вызванных по просьбе колдунов общины, дядей Аваддоном, построили ему такой дом, что уже через полгода репутация была у него самая что ни наесть мистическая.
И главное никакого колдовства, да-да, 'ловкость рук и никакого мошенничества' — там скорлупу яичную в дымоходе забетонировать, тут горлышко от бутылки в стену вмуровать и все, завывания и стоны потусторонние в доме вам обеспеченны. А тут еще вскорости после окончания строительства, сего дельца нерадивого и прихлопнули очередные недовольные его поведением.
В общем, репутация у домика была то, что доктор прописал. Нечисть наша была довольна без меры. Пару раз пошугали новых жильцов и пригребли себе сию недвижимость почти за бесценок, да начали обживаться. А для того, чтобы и дальше отваживать всех особо любопытствующих, что отвлекали от работы пакостничества и развлечений персонал шабаша, поселили в одной квартире своего человечка (ну, почти), шестьдесят лет рассказывавшего такие шутки-выдумки, что у простого обывателя волосы на голове дыбом становились и отпадало всякое желание интересоваться сим примечательным зданием и дальше.
И главное, заметьте, все честь по чести — на все заявления соседей местным властям правопорядка о том, что, дескать 'стонуть и воють жутко', всегда можно предъявить те самые скорлупы и горлышки, подкрепленные письменными показаниями самих строителей, да.
Приземлиться и оставить ступу удалось в соседнем дворе, благо время раннее, даже собачники не вывели еще на прогулку своих животинок. Войдя в прохладу на первый взгляд кажущегося пустого и заброшенного здания, увидела маленький знак на стене в виде чертячей мордочки, к которому сразу же поднесла руку. Маленький укол среднего пальца и в следующий же миг навороженная действительность вокруг меня сменилась. Невзрачные доселе двери выросли в два раза и начали медленно отворяться, зеленая, местами потрескавшаяся краска на них, исчезла, уступая место резному темному дереву. От входа начали преображаться серые обшарпанные стены с сохранившейся кое-где краской, сменяясь чистыми, сияющими в лучах восходящего солнца оббитыми шелком стенами. Рядом материализовался местный почетный домовой Рич Юркович, тот самый изображавший из себя небольшого болтливого человечка на протяжении многих десятилетий.
— Чого тоби? — брови на, заросшем бородой и шикарными усами, лице сведены к переносице, глаза красные — видать опять всю ночь не спал, а байки дежурным колдунам травил, — ходють тут всяки, заважають поважний нэчысти справамы займатыся.
— Дид Рич, допоможы, а? — Юркович хоть и вредный, но меня любит, маму с бабкой уважает, а прабабке вечно о каком-то должке напоминает, так что может и поможет пройти в комнатушку с порталом без всяких там оформлений бумаг.
— Що, знову жОнихы життя не дають? — тут даже отвечать не приходится, достаточно посмотреть на мою морду лица припухшую (ну и что, что с перепоя? Пусть думает, что от недосыпа), унылую и жуть какую несчастную.
— Так отож, тикаю, — домовой еще минут пять пожевал губы, о чем-то раздумывая:
— И бэз папэрив? — даже не вопрос — утверждение, дальше слов не понадобилось. Молча взял меня за руку и потащил коридорами, через потайные ходы к порталу. Лицо у него при этом было такое, что хотелось от всего отказаться и придумать новый способ моего экстренного исчезновения, но… не успела.
В общем зале распределения телепортации, из которой вело несчетное количество дверей, сидели два, клюющих носом, колдуна. Судя по значкам те самые дежурные. У обоих помимо сонливости была еще и какая-то очумелость во взглядах, волосьЁ их стояло дыбом, причем везде, даже из расстегнутых воротов традиционных мантий черного цвета — униформы для всех дежурящих — назначенных Шабашным комитетом. Уж на что я приучена своей семейкой ни на что лишнее не реагировать, и то замерла при виде такой мизансцены. Расфокусированные колдунячьи глазки на меня даже никак не отреагировали. И вот вопрос: что он им тут рассказывал?
Я, конечно, постаралась сделать вид, что меня ничем не прошибешь, но хвостик под юбкой обвил правую ногу мгновенно и нервически подрагивал, от чего юбка вокруг ног заходила ходуном.
Дед Юркович только усмехнулся в усы и что-то одобрительно забурчав в усы, потащил к резной золоченной двери с маленьким витражным оконцем, что была как раз расположена напротив входа в эту комнату.
Возле нее процедура опознавания повторилась, правда, в этот раз опознаватель носителя крови имел вид ехидно ухмыляющейся ведьмы с выпирающими двумя нижними клыками. Зрелище жуть, конечно, на такую 'красотень' посмотришь и сразу решишь — что ты очень даже ничего себе какая симпатичная.
Особенно если учитывать то, что это автопортрет ведьмы основательницы рода Бесовских, так вообще возблагодаришь всех предков скопом за плодотворную работу на ниве облагораживания внешнего вида представительниц сего знатного рода. А еще возникает вопрос, кто мог позариться на вот ЭТО?
— Ну, чого встала, як нэ ридна? — домовой ткнул в деревянную морду ведьмы — не, не мою, в ту что на двери — сунь палэць, я сказав, а то зараз ци видийдуть вид экстрыму, тоди вже бэз папэрив нэ видвэртышся.
Испугавшись перспективой общения с чумоватыми колдунами, ткнула в ведьмину рожицу всей пятерней.
— Мыла?
— А-а-а…? — ведьмина рожица, что была вырезана на двери, повторила:
— Кажу, рукы мыла? — я отчаянно замотала головой, не совсем понимая, что происходит.
— А чого тоди ткнэшь мэни до рота своих микробив? В мэнэ и бэз цього их хватаэ, — что на это ответить — не знала, потому решила ручки быстренько за спину убрать и промолчать, ожидая, что еще стражница двери произнесет.
Стою смотрю. Юркович тоже смотрит… на меня… и ржет. Стражница тоже… мм… стоит? висит? не важно. В общем, плюется искрами, называя свой искромёт — 'профилактической дЭзынфекцией'. А время идет, на минуточку так. Я уже начала нервничать, хвост вообще такую волну по юбке пустил, что чуть деда-домового не накрыло.
Через минуту, после данной мне отмашки, аккуратно засунула средний палец в рот, не свой — стражницы, хотя сам жест, конечно, выглядел… мм… и кто только придумал такое?
Настроить нужную привязку на абрисе каменной арки не заняло много времени. С домовым прощание тоже много времени не заняло, правда, его фраза: ' нэдовго тоби в дивках сыдиты' — не сказать, чтоб заинтриговала, но вопрос насколько 'нэдовго' — волновал.
* * *
В белом-белом доме была белая-белая дверь…
Мда, это тебе не Шеол. Выйдя из телепортационного домика, огляделась вокруг. Само здание оказалось полным антиподом своему собрату в Шеоле. Ни одного черного пятнышка — белые стены под красной черепичной крышей, резная дверь из светлого дерева, а вокруг березовая роща во всей своей красе. В общем, сказка, да и только.
Избушка на курьих ножках, в смысле прабабкина усадьба, находилась в нескольких сот метрах ходьбы, потому, закинув свои немногие пожитки на плечо, потащилась сдаваться.
Ну что сказать, прием был горячим, ага, во всех смыслах. Встретившийся у больших ворот на въездной дороге леший, увидев меня, уронил себе на ногу какую-то корягу. Даже спрашивать не буду, зачем она ему.
Духи леса вообще в наше время редкость, многие просто погибли вместе со своими лесами, а те, что остались, были взяты лично под опеку Международным Советом Ведьм (МСВ) и прикреплены каждый к самым сильным ведьмам нашего мира. Так что он у нас практически реликт, его нужно охранять и беречь, а не вопросами мучать. Хотя, положа руку на сердце, я его понимаю, увидеть свой страшный сон, меня то есть, так близко от себя… мдя. Ну, я же не виновата, что хоть и ведьма, но огненная — спасибо папиному наследству — потому в детстве при малейшем волнении огонь вырывался наружу, что не самым лучшим образом сказывалось на состоянии окружающего усадьбу леса. А теперь представьте, что таких, как я, тринадцать и все разного возраста и с избытком энергии. Представили? То-то же! удивительно еще как этот самый лес 'жив' остался после наших набегов.