— Что вы помните последним, госпожа Коул? Подняться можете? Я вам помогу.
Он действительно поднял ее так легко, что я поразилась, а потом вспомнила, как небрежно он сломал засов в комнате Арчи. И опять у меня закралась мысль, что не просто так он овладел этой магией силы. Но зачем, для чего?
Я тоже придерживала госпожу Коул, но больше для вида и чтобы она не чувствовала себя неловко. Лэнгли не отпускал ее плечо, возможно, боялся, что она потеряет равновесие. Мы делали вид, что помогаем госпоже Коул не упасть. Так и было, но я сомневалась, что ей нравятся прикосновения Лэнгли.
А Нэн, тут же услужливо подсказала память. Нэн. Да, при чем тут Нэн?.. Нэн с ее вчерашней тревогой?..
— Последним… — проговорила госпожа Коул. — Вроде бы… я поливала тут… или нет? — Она растерянно смотрела на Лэнгли. — Я что, тут уснула?
— Я отведу вас в комнату, — предложил он и взглянул на меня, я указала в нужном направлении, но Лэнгли, хоть и поволок — иначе не скажешь — госпожу Коул, продолжал задавать вопросы. — В какое время вы начали поливать… м-м… цветы?
— Я не помню! — госпожа Коул показалась мне раздраженной. Неудивительно — сколько она тут пролежала? Может, ушиблась при падении. Плюс рука Лэнгли на ее плече. — Господин директор, не спешите так, у меня ноги подкашиваются и перед глазами все плывет…
Лэнгли чуть замедлил шаг и решил, что госпожа Коул окрепла достаточно, чтобы дальше идти самостоятельно. Я все же не отпускала ее, но ко мне у нее претензий и не было.
— Было еще светло?
Лэнгли оказался настойчивым. Даже навязчивым, и кто бы знал, зачем ему было все это нужно?
— Нет, господин директор, уже темнело, кажется, Арчи бродил, я как раз посмотрела в окно. Он постоял и пропал. Я отвернулась на секунду, а его уже нет.
Арчи? Арчи весь день был в Школе, и я это знала прекрасно, потому что он заканчивал со стеной. Я постоянно наведывалась к нему, конечно, в какой-то момент он мог ненадолго выйти, но… Пользуясь тем, что госпожа Коул смотрит вперед — и, возможно, на свои растения, оценивая вероятность того, что их мог кто-то нарочно или неумышленно повредить, — я отчаянно замотала головой. Лэнгли заметил.
— Вы уверены, что это был Арчи? — уточнил он.
— А кто же еще, господин директор? — госпожа Коул откровенно занервничала. — Явно мужчина, уж я различила, девицы-то наши все в юбках! Увидела бы я кого из студенток, вышла бы да прогнала! Нечего бродить по ночам, хватит одной моей бедной Лайзы… Извините меня, господин директор, — но вырвалась она почему-то из моей хватки и довольно резко, — мне надо… в другую комнату, с вашего позволения. Долго я там пролежала. Надо выспаться мне уже. Это все переутомление. Не спала, почитай, как моей крошки не стало, а снадобья так глотать без разбору нельзя, мне ли не знать.
Она ушла так стремительно, что мы не нашлись, как ее остановить. Впрочем, не нашлась только я, потому что госпожа Коул вправду поспешила в сторону туалета и мне показалось грубым ее окликать, а Лэнгли…
— Загадочно, — задумчиво произнес он. — Интересно, кого она видела? То самое древнее зло?
— Да, — твердо ответила я, и вытянувшееся лицо Лэнгли меня позабавило, пусть ничего веселого во всем этом не было совершенно. Как будто я показала ему фокус или он убедился, что я тоже могу легко сломать дверной засов.
Лэнгли нахмурился, но постарался сохранить дружелюбие, и был насторожен. Как охотничий пес, подумала я, он словно принюхивается.
А не его ли видела госпожа Коул? Тогда понятно, почему она называла Арчи, хотя должна была полагать, что это легко проверить. Она не знала о его смерти, мы ей ничего не сказали. Я полностью потерялась из-за всего, а Лэнгли… не счел необходимым и важным?
Я покосилась на него. Мы уже шли к выходу из теплиц. Что сейчас происходит в Школе? О смерти Арчи узнают так или иначе. Кто решит, что старик просто отжил свое? А кто испугается до такой степени, что мы не сможем с ним совладать? Что начнется — паника? Бегство? Бежать некуда.
Я остановилась, посмотрела на здание Школы. Снаружи все казалось спокойным… Что творилось внутри, я боялась представить. Вся надежда была на то, что госпожа Джонсон справится и скроет следы. Пусть думают, что Арчи был стар.
— Знаете, что самое странное? — спросил вдруг Лэнгли, тоже останавливаясь. — Девочка погибла на улице. Криспин — в конюшне. А госпожа Рэндалл и и госпожа Коул, если это все действительно связано, были в помещениях. В разных. Но не погибли. А Арчи? Упал на улице, умер у себя в комнате. Вы видите взаимосвязь? Я — нет. И непохоже, чтобы кто-то приложил к этому руку… На первый взгляд совсем непохоже. Так, пожалуй, начнешь верить в проклятья.
Он, конечно, ни в какие проклятья не верил. И я не верила, месяц назад я рассмеялась бы в лицо тому, кто мне это сказал… Сейчас мне смешно уже не было. Лэнгли не видел взаимосвязь, но я видела, так что ему было легче, чем мне.
— Вы что-то хотели мне рассказать, — напомнил Лэнгли. — По-моему, сейчас самое время.
Мне было холодно. Меня знобило. Я и хотела поскорее оказаться в тепле, и одновременно оттягивала возвращение. Изменить я уже ничего не могла, только отсрочить.
— Эмпус. — Я не смотрела на Лэнгли. У меня не было желания еще раз поймать тот самый взгляд — удивленный моими словами не самым приятным образом. — Вы слышали про эмпуса?
Глава двадцать первая
— Эмпус? — с интересом переспросил Лэнгли, забавно изогнув брови. — Да, разумеется, слышал. Госпожа Гэйн, вы человек с университетским образованием…
Никогда в жизни меня не били, но, наверное, так чувствует себя тот, кому дали пощечину. Я вспыхнула, закусив до крови губу. Лэнгли в чем-то был прав, хотя…
— Спросите госпожу Джонсон, — процедила я сквозь зубы. — Она приказала протопить Школу, и это не просто так.
Я развернулась и быстро пошла в Школу. Мне было обидно до слез, но я не могла не признать, что злюсь абсолютно напрасно. Госпожа Джонсон не назвала причину смерти Арчи. Она не знала, отчего он умер, или скрыла это от Лэнгли, или же Лэнгли мне солгал.
Я толкнула дверь, готовая ко всему, но Школа встретила меня как обычно: студентки в холле, шелест голосов, никакой тревоги. Никто не знал или всем было безразлично?
— Стефани! — На меня налетела Нэн, и я вздрогнула. — Сущие, что же это такое? Бедный старик! Ты что, плакала?
Я машинально провела рукой по щеке и вдруг вспомнила, что у меня был платок Лэнгли. Я точно не возвращала его, тогда где он? Я сунула руку в один карман, потом в другой, нащупала платок и успокоилась. Нэн покачала головой.
— Ты в порядке?
Я не могла подозревать ее. Не хотела. Но и рассказывать о том, что случилось в теплицах, не горела желанием. Может, чем меньше Нэн будет знать, тем лучше?
— Ты вчера в самом деле слышала крик?
— Да, конечно, — Нэн тряхнула головой. — Что-то не так? Что-то с госпожой Коул? Но Арчи должен был…
— С ней все хорошо, — через силу выдавила я. — А… как… что там с Арчи?
— Госпожа Джонсон говорит, что это участь всех стариков, — с грустью ответила Нэн, и мне показалось, что она искренна, но насколько? — Никогда не знаешь, верно? Жаль его…
— Да, очень жаль, — согласилась я, думая совсем о другом. Госпожа Джонсон действительно никому не сказала про рану на голове Арчи, и это было разумно, но до каких пор мы могли держать все в тайне? Не лучше ли было забить окна, запретить всем выходить и смотреть на улицу, закрывать двери не только на засов или ключ, но и на магию, сделать из Школы подобие крепости? — Она там, наверху?
Нэн кивнула, и я оставила ее и пошла на второй этаж.
Здесь тоже было все как всегда. Джулия о чем-то спорила с госпожой Лидделл, и прислушавшись, я поняла, что они разбираются по поводу дежурств девочек в классах: Лэнгли сократил количество часов уборки в пользу свободного времени студенток, и госпоже Лидделл это не нравилось. У окна я заметила Торнтон и Мэдисон и едва не кинулась к ним с воплем, что нельзя, нельзя стоять у окна, нельзя выглядывать на улицу, нельзя… Но нет, я сдержалась. Как бы мне ни было страшно, я могла лишь навредить.
Госпожа Джонсон занималась Джонни. Ему совсем оторвали ногу, а Филу сейчас было не до починки, ей пришлось возиться самой.
— Стефани, детка, — кивнула мне госпожа Джонсон. — Из какого места у них растут руки? Они ведь будут лечить людей!
— Вы обещали рассказать про эмпуса, — я облизнула губы. Мне хотелось пить и еще — согреться. Но меня трясло не от холода, я терпела. — Вы знаете что-то о нем?
Госпожа Джонсон вздохнула. Оставила Джонни, выпрямилась, окинула его оценивающим взглядом, потом покачала головой, прошла за парту и села. Мне ничего не оставалось, как сесть рядом.
— Эмпус, — начала госпожа Джонсон. — Этим призраком пугали меня, когда я была ребенком. Им всегда пугали юных девиц, чтобы они не шастали по ночам. Тогда здесь был монастырь, а знаешь, монахини суеверны, — она засмеялась. — Да, детка, ты думаешь, что они полагаются на волю Сущих, а они шугаются белой кошки и ничего не начинают в четверг. Ты спрашивала про книгу, так вот, ее привезла в монастырь Почтенная Алоиза Уайт, редкая же была стерва, да простят меня Сущие за несмелый язык, потому как следует выразиться покрепче. Все шепталась с нашей травницей, две старые сплетницы, перемыли кости всем, грозили девочкам этим эмпусом, а я потом варила снадобья от недержания, ладно бы малышки, но и взрослые… а, — она махнула рукой, — то дело давнее. Ну и чтобы придать вес словам, тыкали девочек в книгу.
— Но ведь это легенда? — с надеждой спросила я. — Такая же, как кошка или четверг?
Мне казалось, что правду она мне не скажет. Да и знает ли она эту правду сама? Я считаю ее мудрой, но что если ее мудрость в том, чтобы дать злу убивать, но не мучить нас ожиданием смерти?
Госпожа Джонсон наклонилась и погладила меня по руке. Мне этого не хватило. Я набрала в грудь воздуха, но не смогла вымолвить ни слова, слезы снова покатились из глаз. Я утерла их, взглянула на госпожу Джонсон как сквозь пелену.
— Отчего умер Арчи?
— Я не знаю, детка, — и госпожа Джонсон опять коснулась моей руки. — Рана на его голове не опасна. Да, кровь текла, но только кожа рассажена…
Как ни был затуманен мой взгляд, но я заметила, что она нахмурилась. Ненадолго, всего на миг, но ей что-то не нравилось.
— Стефани, детка, мне тоже жаль Арчи. Но ничего не поделаешь.
— Вы приказали протопить Школу, — привела я последний аргумент. — Вы сами сказали, что эмпус никогда не войдет туда, где тепло.
А разве ему надо входить? Госпожа Коул едва не погибла в теплицах. Арчи умер в Школе. А Криспин — в конюшне.
— Как он убивает?
— Стефани! — Госпожа Джонсон повысила голос — это был плохой знак. — Ты навыдумывала себе! Вот этого я и боялась! И слава Сущим, вот она, высшая воля, что эта проклятая книга пропала! Я опасалась, что она у кого-то из девочек и мне опять придется варить это снадобье, а простыни сушить над открытым огнем! — Она внезапно смягчилась, даже улыбнулась мне виновато. — Детка, детка… если найдешь эту книгу, брось тут же в камин. Я монахиня, ты ученый. Кого из нас учили верить в стариковские байки?
Я вышла от нее, немного успокоенная. А потом завертелся мой день, и страхи ушли под грузом забот. Фил торопился с могилой, чтобы успеть дотемна, времени оставалось мало, но Арчи провожали мы все, кроме студенток, и госпожа Джонсон пропела красивый старинный псалом.
Лэнгли тоже пришел и был мрачен. Я поймала его переглядки с Нэн — короткие, почти незаметные, и не придала им никакого значения.
Студентки разошлись по комнатам рано, я закончила дела и маялась. Спать не хотелось, точнее, Нэн не было, и я знала, что я одна не усну. Кто следующий, билась мысль, и можно ли что-нибудь сделать? Как предупредить? И кого?
Если бы была госпожа Рэндалл, я могла бы ее попросить о помощи.
Кармическая диагностика учитывает прошлые жизни и их влияние на жизнь нынешнюю. Это магия, Лэнгли был прав, я вряд ли справлюсь с этим самостоятельно. Все дело ведь в концентрации, но с этим я могу обратиться к Нэн, а руны и астрология все же система. Я не разбиралась ни в рунах, ни в астрологии, но были учебники, в классе кармической диагностики они должны обязательно быть…
Лекарницы применяли кармическую диагностику в акушерском деле. Врачи прибегали к ней при более серьезном лечении. То, что я знала, примерно было так: если ты обагрил руки кровью в жизни прошлой, будь ты мужчиной или же женщиной, в этой жизни, возможно, тебя ждет кровотечение в родах, возможно, смертельное. При диагностике лекарница могла быть готова к этому, но как правило у нее времени не было узнать все о роженице. А у меня время было… немного, но я обязана была попытаться.
Учебники у госпожи Рэндалл нашлись. Судя по их количеству, после того, как она покинула Школу, девочки просто побросали их в классе. Там же были и книги по астрологии и рунам.
Как это связано? Справлюсь ли я без магии и с кого мне начать?
С госпожи Коул, решила я. Она, наверное, первая. Эмпус не оставит ее в покое…
«Сущие, нет, только не снова эмпус!»
Я припомнила дату ее рождения. Тридцатое число, а месяц неважен, главное год и когда была до ее появления на свет полная луна. Карты имелись в книге, я нашла дату, отлично, она родилась в день Вола, но что дальше? Что в жизни у тех, кто рожден в день Вола?
Усердие и тяжкий труд, прочитала я. Это правда, у госпожи Коул не самая легкая жизнь. «И Вол дойдет до цели». А кто враги у Вола? К сожалению, об этом учебник мне ничего не сказал, отослал меня к рунам. И схемы о прошлых жизнях этого дня тоже были испещрены мелкими непонятными знаками, и я разбирала их, пока не начали гореть и слезиться глаза.
И все, что я смогла выяснить, — что Вол — знак упорный. И редко когда люди этого дня портят себе карму, потому что упорство — редкий и значимый дар Сущих, он не дается кому ни попадя, он сам по себе награда. Мне бы его, рассеянно подумала я, тогда я не ушла бы отсюда, не узнав все до конца. Но это был мой предел, дальше уже начиналась магия, я держала в руке раскрытый учебник по высшей кармической диагностике — наверное, тот, по которому училась сама госпожа Рэндалл, и понимала, что мне в нем не понять ничего. Да и как было мне применить концентрацию? Я не умела. Мне нужна была Нэн.
Я, решив, что никто этих учебников все равно в ближайшее время не хватится, собрала их, закрыла дверь класса и пошла к себе в комнату. Школа спала, но в комнате не было Нэн.
«Значит, так», — я несколько растерялась. Нэн казалась мне более строгой, но хорошо ли я знала ее? Кровать ее не тронута, все вещи на своих местах. Я сложила книги на наш общий рабочий столик, разделась и легла, прислушиваясь.
Тишина. Уже засыпая, я подумала, что забыла про Кору Лидделл. Она ведь тоже однажды могла погибнуть. Видела она кого-нибудь или нет?
И когда я проснулась утром, поняла, что Нэн так и не появилась.
Глава двадцать вторая
«Без паники», — приказала я себе. Нэн взрослая женщина, понимает, что делает, отдает себе отчет.
Но без паники не получилось. Было слишком темно и тихо… Нет, не тихо. На улице что-то происходило, но меня беспокоила не улица. Я не собиралась выглядывать в окно, никакая сила в мире не заставила бы меня это сделать. Но было рано, намного раньше, чем я просыпалась обычно.
Проглотив вставший в горле ком, я протянула руку к юбке. Где-то там в кармане были старые часы, отцовские, грубые, но надежные. Я откинула крышечку — половина пятого утра, и можно было перевести дух и успокоиться. Просто еще не время Нэн вернуться.
Я не могла объяснить, что меня терзает больше: то, что Нэн внизу с Лэнгли, или то, что я против воли различаю с улицы. Может, не только я, но, судя по тишине в Школе, если кто что-то и слышал, то не волновался по этому поводу совершенно.
Так что же это? Стук… стук копыт?
Сущие, захныкала я, только не это, пожалуйста! Кто-то из девочек не закрыл денник, лошадь выбежала, и теперь ее надо ловить. Лошадей было шесть — на случай, если придется спешно уезжать из Школы, но все молились, чтобы этот случай никогда не настал. Лошадей шесть, карет всего две, и каждая на шесть мест, едва хватит преподавателям. Теперь хватит, равнодушно подумала я, а потом закралась подленькая мысль: неужели кто-то устраняет всех, кто мог занять место в карете?