Я вздохнула с облегчением.
Слава Богу, по крайней мере, моя диета и тренировки все-таки работают.
— Спасибо, — сказала я и снова села.
Все на мгновение стихло, и я боялась повернуть голову в сторону кухни, чтобы посмотреть, что Алек там делал. Я была счастлива, находясь в неведенье.
— Сколько ему лет? — спросила мама.
Я тупо, не моргая, смотрела на нее, потому что не имела ни малейшего понятия, что ответить. Я прочистила горло и взглянула на Алека, который смотрел на меня и бормотал что-то, что я не могла разобрать.
— Сколько ему лет? — с улыбкой повторила я и снова посмотрела на него.
Теперь он показывал мне свой возраст на пальцах; он поднял свои руки с растопыренными пальцами два раза, а затем поднял еще восемь пальцев.
Двадцать восемь?
Я думала, что он был ближе к моему возрасту; он не выглядел и не вел себя как тридцатилетний.
— Ему двадцать восемь, мама.
— Гм, — пробормотала она, отмахнувшись.
— Кстати говоря о свадьбе Мики и Джейсона, на твою электронную почту я выслала всю информацию. Она будет проходить на Багамах, торжество рассчитано на шесть дней. Вы вылетаете двадцать первого сентября, через два дня в понедельник, а вернетесь домой на седьмой день после свадьбы. Билеты на самолет я также переслала на твою почту, все что вам нужно сделать, это распечатать их и еще подтверждение брони в отеле «Pink Sands Resort», по ней вы получите свой ключ от номера, когда приедете. Все члены семьи с обеих сторон будут уже на Багамах, но так как я не люблю жару, я буду вылетать за день до свадьбы.
Я смотрела на мать, безучастно моргая.
Она приобрела билет на самолет для Алека и включила его в бронь в отеле в мой номер? Но она только сейчас узнала о нем!
— Мисс Дейли? — раздался голос Алека.
Я смотрела, как он идет в нашу сторону из кухни с чашкой чая в руках.
— Я ценю то, что вы подумали обо мне, приобретя билет на самолет и забронировав номер, но, пожалуйста, позвольте мне возместить вам…
— Нет, считайте, что это предсвадебный подарок для вас с Kилой.
Из-бл*дь-вините?
— Мама! — взвизгнула я.
Мама злорадно улыбнулась.
— Было весело пообщаться и приятно познакомиться, Алек. Спасибо, что выбрали мою девочку.
О, Боже.
— На самом деле это Kилa дала мне шанс. Ваша дочь слишком хороша для меня, мисс Дэйли, но я планирую стать достойным ее, — гордо сказал Алек, сев рядом со мной и обняв меня за плечи, после того как поставил чашку чая на журнальный столик перед мамой.
Я готова была расцеловать его за эти слова, потому что потрясенный вид моей матери был бесценен.
— Я лучше пойду. Увидимся за день до свадьбы, когда я прилечу. Надеюсь, что вы оба примите приглашение. Не опозорь меня, Kилa.
— Я бы не ожидала этого, ма, — сказала я, при этом мой тон был холоден, как лед.
Мать, напевая, встала и поправила свою одежду.
— Приятно было познакомиться, дорогой, — сказала она Алеку, затем развернулась и пошла в сторону входной двери. Проходя по коридору, она внимательно посмотрела на кухню, затем открыла дверь и ушла.
Я застонала с облегчением, откинувшись на спинку дивана.
— Слава Богу, что это закончилось!
Алек толкнул мое колено своим. — Могло быть и хуже.
Я посмотрела на него, приподняв брови. — Куда еще хуже?
Он усмехнулся.
— Она могла застать нас занимающимися сексом на кухонном столе.
Только не бей его.
— Ты больной на голову, ты знаешь об этом?
Алек пожал плечами и посмотрел на журнальный столик.
— Почему она попросила меня сделать ей чай, если не стала его пить?
Я выпрямилась.
— Она не пьет чай, уверена, она попросила тебя сделать его, чтобы поговорить со мной наедине.
Он взглянул на меня.
— Я слышал, как она говорила о твоем весе, и хочу, чтобы ты знала, что она ошибается. У тебя нет лишнего веса, у тебя идеальный вес. У тебя великолепное тело.
Он так считает?
Я покраснела.
— Ты так говоришь, потому что я не соглашаюсь спать с тобой, а тебе не нравится быть отвергнутым.
Алек подмигнул мне.
— Ты права, мне не нравится быть отвергнутым, так что это одна из причин, почему я хочу трахнуть тебя. Но другая, главная причина, потому что ты страстная.
Я нахмурилась.
— Я должна быть польщена?
— Да.
— Ты придурок.
Он рассмеялся.
— Это лучшее оскорбление, имеющееся у тебя?
— Дай мне время, и я придумаю другие, которые будут шокировать тебя до глубины души.
Алек встал.
— Я не сомневаюсь в этом ни секунды, — ответил он.
Взглянув на него, я с любопытством спросила:
— Как долго она была здесь?
Он пожал плечами и, подняв со стола чашку, понес ее к раковине.
— Около десяти минут, прежде чем ты вернулась.
Я застонала. — О чем она говорила?
Алек снова пожал плечами:
— Она лишь спросила, откуда я, кто мои близкие и где они, а также, чем я занимаюсь в жизни.
Я сглотнула. — И что ты ей сказал?
Он взглянул на меня и усмехнулся.
— Я сказал ей правду, что я из Нью-Йорка, что приехал сюда со своими братьями и в настоящее время безработный.
Я выпустила вздох облегчения, что рассмешило его.
— Ты же не думала, что я на самом деле расскажу ей о своей работе, не так ли?
Я покраснела.
— Ты очень открытый человек Алек, не уверена, что ты можешь о чем-то промолчать.
Он показал мне язык, затем, громко свистнул, подозвав Шторма.
Я наблюдала за Штормом, который шел по коридору от спальни на кухню. Мне приходится звать его, по крайней мере, раз десять, прежде чем этот ублюдок соизволит услышать меня.
— Как ты это сделал? Он никогда не приходил ко мне с первого раза.
Алек, пожав плечами, наклонился и начал гладить Шторма по голове.
— Может быть, это благодаря тому, как именно я его позвал? Он понимает, что обязан подчиниться.
Я фыркнула.
— Это должно быть работает только с собаками.
Алек взглянул на меня.
— Это работает и с людьми тоже.
— Но не со мной.
Он улыбнулся.
— Подожди, когда привыкнешь ко мне, котенок, то увидишь, насколько убедительным я могу быть.
Я чувствовала, что он пытается запугать меня.
— Ты только тогда сможешь убедить меня сделать хоть что-нибудь, когда в аду наступит зима, плейбой.
Алек подмигнул.
— Я собираюсь получить удовольствие от выполнения поставленных передо мной задач.
Я зарычала, вызывая у него смех. Затем он снова продемонстрировал то, как его слушается Шторм, взяв его за ошейник. Поднявшись с дивана, я быстро прошла на кухню и встала рядом, скрестив руки на груди.
— Я уже гуляла с ним, мы сделали несколько кругов по парку.
Алек поднял бровь.
— Да, и я собираюсь выгулять его снова. Хочу, чтобы он привыкал к тому, что я буду рядом. Я сам с ним справлюсь.
Я сглотнула. Это было так мило, но очередная прогулка для моего ребенка сейчас не самое подходящее занятие.
— Это замечательно, что ты думаешь о нем, но я не хочу, чтобы он шел на еще одну прогулку.
Алек наклонил голову в сторону.
— Почему?
Я вздохнула.
— Потому что он страдает отдышкой, когда слишком много двигается, я не хочу давить на него.
Алек отрицательно покачал головой. — Kила, это может показаться жестоким, но Шторм...
— Не говори этого.
— Он...
— Не. Говори. Этого.
— Толстый.
Я ахнула и ударила его по руке.
— Ублюдок, он же здесь, и он может услышать тебя! — Я увидела, как Алек прикусил свою нижнюю губу. — Он не толстый, у него просто густая шерсть. Вот и все.
Алек смотрел на меня.
— Ты только что превзошла Би по шкале привлекательности.
Кого?
— Извини?
— Брона, мы зовем ее Би. Она может быть очень милой, но, черт побери, котенок, не настолько, как ты.
Я зарычала. — Я не милая, и ты не берешь с собой Шторма.
Алек потер лицо свободной рукой и сказал:
— Детка, я не оскорбляю большого мальчика. Я просто констатирую факт. Он имеет избыточный вес, и это очень плохо для собаки. Думаю, мы должны посадить его на диету и чаще с ним гулять.
Он это серьезно?
Я положила руки на бедра.
— Мы? Я встретила тебя только прошлой ночью, и ты только что переехал ко мне, став моим липовым парнем, а теперь вдруг заявляешь, что у нас есть будущее?
Алек ущипнул меня — он буквально поднес свою огромную гребаную руку к моему лицу и ущипнул своими проклятыми пальцами.
— Мы — это мы сейчас, привыкай к этому, котенок. С этого момента и пока мы не вернемся с Багамских островов, мы — единое целое, дуэт, чертова пара — так что да, мы — это мы — фальшь или нет.
Я моргнула.
Ну, извините меня.
— Как скажешь, — пробормотала я, скрестив руки на груди.
Алек вздохнул.
— Будет проще, если мы посмотрим на это соглашение с другой стороны: как на настоящие отношения. От этого будет больше пользы, и на свадьбе все будет выглядеть более правдоподобно.
Я вздохнула, потому что он был прав.
— Хорошо, хорошо, мы — так мы.
Он с ликованием улыбнулся и поднял свободную руку в воздух. Я хмыкнула и дала ему «пять».
— Я не спеша погуляю со Штормом и возьму с собой бутылку воды на случай, если он захочет пить. Ты не хочешь пока распаковать мои сумки?
Я повернулась и взглянула на сумки Алека.
— Думаю, у тебя дерьма больше, чем у меня.
Алек засмеялся, направляясь к входной двери.
— У меня есть много дерьма.
Он открыл дверь, и, оглянувшись на меня, сказал:
— Ты можешь просто выложить и отнести пару вещей в спальню. Через два дня мы все равно улетаем на Багамы. Мне понадобятся только одежда для сна и дома.
Сказав это, он закрыл за собой дверь и оставил меня, как дуру смотреть на нее.
Он думает, что будет спать в моей спальне?
Нет. Однозначно, нет.
— Ой. Мой. Бог! Ты перестанешь пинать меня? Я, бл*дь, не могу больше терпеть!
Сегодня была первая, совместно проведенная с Алеком, ночь. Сейчас было раннее утро, и я обдумывала убийство.
Да, этот ублюдок добился своего и спал в моей постели просто потому, что он отказался покинуть ее перед сном. Шторму, который скулил и жаловался в течение часа после того, как Алек не пустил его на кровать, достался диванчик. Моя комната не очень большая и кровать королевских размеров не поместилась бы в ней. Втроем в моей постели было бы тесновато, так что Шторму пришлось подчиниться.
— Ой! Остановись, бл*дь, не царапай меня, Kилa! — взвыл Алек, лягнув меня ногой.
Я сердито, с силой пнула его ноги подальше от своих.
— Ничего страшного, если ты поцарапаешься, ты продолжаешь удерживать мои ноги своими.
Я вытащила свою правую ногу, но ногтями оцарапала икру Алека.
— Боже, ты самый худший человек, с которым мне приходилось спать, — огрызнулся он, сев на кровать.
Я?
Я самый худший человек?
Что этот придурок себе позволяет?
Я села и толкнула его в плечо обеими руками.
— Иди спать на диван со Штормом, это моя кровать. В любом случае, ты должен быть благодарен уже за то, что спал здесь!
Алек невесело рассмеялся.
— Да, чувствую, мне чертовски повезло спать рядом с Эдвардом ноги-ножницы.
Ублюдок!
Я закричала, прыгнув ему на спину, когда он попытался встать с кровати.
— Это не моя вина, что я не могу найти кусачки для ногтей, которые у меня были. Я сказала тебе не трогать мои вещи в ванной, но разве ты послушал? Нет!
Алек кашлянул, когда моя рука оказалась у него на шее.
— Я оставил эту проклятую штуку для стрижки нетронутой в ванной комнате!
Он сжал мое предплечье, что, конечно, заставило меня убрать руку от его шеи. Все еще сердитая и, чувствующая боль от захвата, я ухватилась за волосы Алека своими руками.
Он вскрикнул. — Мои волосы, не трогай мои красивые волосы!
Я зажала в кулаке его длинные пряди и потянула, что заставило его зашипеть от боли.
— Возьми свои слова о моих ногах обратно или я не перестану.
— Двадцать три года, Kила, тебе двадцать три, так что начинай, бл*дь, вести себя соответственно. Ай! Ладно, ладно, беру свои слова обратно. Боже!
Мне, честно говоря, плевать, насколько по-детски это было, улыбнувшись в триумфе, я отпустила его волосы, но прежде чем успела слезть с его спины, он поднялся с кровати вместе со мной. Затем бросил меня обратно и, повернувшись, набросился на меня. Расположившись между моих ног, он схватил мои руки, поднял их над моей головой и прижал кончик своего носа к моему.
Все произошло в мгновение ока, я не успела ничего сделать, и прежде чем что-либо поняла, он уже прижимался к моему лицу.
— Ты дернула меня за волосы, — рявкнул он.
Я мрачно взглянула на него.
— Ты оскорбил мои ноги.
— Твои ногти, как лезвия бритвы! Разве это оскорбление, если это правда?
Я попыталась вылезти из-под него и, когда он не сдвинулся с места, завизжала.
— Ты слишком тяжелый!
— О, так теперь ты называешь меня толстым? Как нехорошо, Kилa, — огрызнулся он, сымитировав тонким ужасным голосом ирландский акцент.
Я заворчала.
— Мне кажется, что ты насмехаешься надо мной.
Алек засмеялся. — Ты меня рассердила.
Я закатила глаза.
— Я рассердила? Может быть, это потому, что я разбита после бессонной ночи? Ты самый худший партнер для отношений!
Это действительно так. Было просто невозможно ощущать себя комфортно рядом с ним.
Алек отпустил мои руки и слез с меня, затем подошел к комоду и включил лампу.
Я прикрыла глаза руками и закричала:
— Что ты делаешь?
— Принимая во внимание то, что ты только что сказала, я не самый худший партнер; любезничать и обниматься — это просто... не для меня.
Что?
Я убрала руку и прищурилась, давая глазам привыкнуть к свету.
— Что ты имеешь в виду?
— Я могу обнять тебя, пока ты не заснешь, но я не смогу заснуть таким образом. Я пробовал это сотни раз с сотнями разных людей, и это просто не для меня.
Не слишком ли распутно?
Я нахмурилась.
— Почему?
Алек пожал плечами.
— Это неловко и неудобно.
По поводу этого могу сказать, что спать с ним в обнимку было бы ужасно и неудобно, но точно не неловко.
— Почему тебе неловко обниматься?
— У меня есть четыре проблемы, связанные с объятиями, и я расскажу о них по порядку.
— Сейчас начнется, — пробормотала я.
Черт, я уже сожалею, что спросила.
Алек проигнорировал меня и поднял указательный палец в воздух.
— Во-первых, мне не нравится, что, когда я обнимаюсь с женщиной, ее волосы оказываются у меня на лице, и меня не волнует, что она горячая или что ее киска из золота.
Что? Киска из золота?
Вот. Свинья!
Алек проигнорировал мои скривившиеся от отвращения губы и поднял второй палец.
— Во-вторых, от этого немеет рука. Обычно это не беспокоит меня, но иглы, которые атакуют мою руку через несколько минут после объятий, мешают мне.
Задумавшись над этим, я мысленно пожала плечами — мне пришлось согласиться, что это неприятно для всех.
— Третья проблема, — продолжил Алек, следующий палец рассек воздух. — Когда я обнимаю женщину, у меня встает и я не знаю, стоит ли трахнуть уснувшую женщину или просто неподвижно лежать, пока это не пройдет. Большинство женщин хотели бы, чтобы их трахали в сознании, и благодаря моей удаче, проснувшись, она, вероятнее всего, будет кричать об изнасиловании и меня арестуют.
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.
Алек поднял четвертый палец вверх.
— И последняя проблема — объятия с тобой. Ты первый человек, который делит постель со мной и не трахает меня. Черт, мы даже еще не целовались, но уже живем вместе, и это все осложняет. Полный каламбур.