Это желание улетучивается, стоить мне увидеть мужа, сидящего на кухне. Я рассчитывала, что Костя уже уехал, и мы с ним не пересечёмся. Внутри будто бы выжимают лимон, распрыскивая по израненной душе, и так противно становится, что словами не передать просто…
— Доброе утро, — улыбается он и делает глоток кофе. — Решил отвезти тебя сегодня на работу, если ты не против, конечно. Потом приеду и соберу вещи, необходимые на первое время. Ты не передумала?
— Доброе утро, — я поджимаю губы и наливаю стакан сока.
Запах горелых кофейных зёрен не нравится мне, вызывает отвращение, хоть раньше я точно любила этот напиток.
— Не передумала. Прости, Кость, но я по-прежнему считаю, что так будет проще.
— Без проблем! — улыбается он слишком фальшиво, чтобы верить, но нам обоим удобнее сделать вид, что проблемы на самом деле нет.
Я пью сок и быстро собираюсь на работу. Уже в машине мужа получаю сообщение от мамы. Она в курсе, что я попросила своего «обожаемого» съехать. Меня разбирает такое зло, что хочется влепить Косте подзатыльник. Я терплю, глушу в себе ярость, пока он не останавливается около бизнес центра, в котором я теперь работаю.
— Ты о том, сколько по времени у нас длится секс, тоже моей маме рассказываешь? — спрашиваю я, не скрывая своего негодования.
Пусть интима после авария у нас и не было., но не могу я сейчас что-то более яркое придумать для сопоставления.
— О чём ты? — принимается делать вид, что ничего не понимает Костя.
— Ты всё отлично знаешь! — рычу на него я. — Зачем о каждом шаге докладывать моей маме? Или ты у неё на побегушках?
— Марин, твоя мама просто беспокоиться о тебе, и она должна знать, что ты приняла решение пожить одна.
— Потому что ты боишься за свою задницу! — выплёвываю я.
Моему возмущению нет предела. Ещё не успел съехать, а уже нажаловался моей маме. И это мужиком называется нынче?
Я выхожу из машины и громко хлопаю дверцей. Плевать, что для него этот кусок металла слишком дорог — это заметно невооружённым глазом, ведь Костя почти пылинки со своего металлолома сдувает. Ярость разливается огненной лавой по телу, и мне хочется выплеснуть её, направить в какое-то русло. Я даже подумываю позвонить маме и высказать, дать понять, что не надо следить за мной, если на самом деле хочет, чтобы я была в порядке, но прикосновение горячих пальцев к моим плечам, отвлекает от этой идеи. Я резко оборачиваюсь и оказываюсь практически прижатой к стене лифта широкой мужской грудью. Только от одного мужчины пахнет вот так: уверенностью, страстью, порывом ледяного ветра. Я поднимаю взгляд и вижу его улыбку. Роман Валентинович подмигивает мне.
— Кажется, у нас входит в привычку встречаться каждое утро… Вот так.
— Потому что вы следите за мной! — огрызаюсь я.
— Я? Ради бога… Зачем мне это нужно? Я не слежу за замужними женщинами, — фыркает он и отходит от меня, оставляя между нами, как минимум половину метра.
И в эту секунду мне хочется, чтобы лифт дёрнулся, чтобы мы снова столкнулись, снова сблизились с ним, потому что от него исходит энергия, которая необходима мне. Вот только чудо не происходит, и лифт продолжается плавно двигаться к точке назначения.
— Я не замужняя женщина, — пожимаю я плечами.
— Вот как? И что изменилось за одну ночь? Неужели тебя обманывали, и ты не была замужем? — правая бровь мужчины изгибается, выражая изумление.
— Ну почему же… Фактически я замужем и сейчас, но я не знаю своего супруга. Разве это можно назвать браком?
Роман Валентинович пожимает плечами и мотает головой. Створки лифта раскрываются, и мы выходим из него. Алина снова смотрит на нас широко распахнутыми глазами, и стоит боссу уйти, как налетает на меня с расспросами.
— Это уже серьёзно! Что у вас с ним? До нашего босса не могут достучаться девушки с ногами от ушей и сиськами как у Семенович, а ты вот так враз смогла приклеить его к себе: приходите вместе, уходите тоже! У вас есть что-то?
Я отрицательно мотаю головой, но немного краснею. То, что между нами было, наверное, не считается, потому что я этого и не помню. А в настоящий момент у нас есть только случайность, которая постоянно сталкивает нас.
— Мы просто приходим к одному времени и уходим тоже. Ничего особенного, — отвечаю я, а потом вспоминаю о том, что должна была спросить у Алины о некой Варваре Н., речь о которой вызывает у моего босса первобытный страх.
— Алин, ты не знаешь, кто такая Варвара Н.? Вчера на почту пришло письмо, и мне стало интересно, почему босс так остро отреагировал на то, что она желает встретиться с ним.
— Ох… Это самая настоящая мегера… — тяжело вздыхает Алина. — Дрянь та ещё. Ей принадлежит часть акций компании, немного, конечно, но достаточно, чтобы трепать боссу нервы.
— А зачем она это делает? Он ей дорогу перешёл, что ли? — задаю ещё один вопрос я.
— Ну как тебе сказать… Может, перешёл, или переехал. В общем, женаты они были и три года назад развелись. Так что Варвара Никитина не кто иная, как его бывшая жена.
У меня почему-то начинает покалывать кончики пальцев, а в животе появляется своеобразное урчание, как бывает при плохом предчувствии. Я киваю, благодарю Алину и иду к своему рабочему месту. Неужели это была ревность?
— 18 -
Усевшись в своё кресло и включив компьютер, я слышу голос Романа Валентиновича:
— Марина, приготовьте мне кофе, пожалуйста!
Вибрации его голоса пробирают. Они кажутся настолько знакомыми и приятными, что я готова слушать его без устали, даже если он начнёт читать мне «Войну и Мир».
Я встаю на ноги и принимаюсь готовить кофе. Живот начинает потягивать, как это обычно бывает перед менструальным циклом. Ещё утром я заметила, что грудь немного увеличилась и начала болеть. Наверное, организм начал меняться под воздействием гормонов, которые обычно появляются у беременных…
Тяжело вздохнув, я насыпаю необходимые ингредиенты в кофеварку и думаю о том, как теперь быть с ребёнком. Удастся ли нам с Костей снова быть вместе? А если нет? Я буду матерью-одиночкой, и малышу не повезёт расти в неполноценной семье? А может, это не его ребёнок?
Все эти мысли занимают голову, и я не сразу слышу женский голос, окликающий меня. Оборачиваюсь и вижу перед собой зеленоглазую блондинку, одетую в красное кожаное платье. Конечно, фигурка у неё ничего, но мне кажется, что возраст уже не тот, когда следует обтягивать себя кожей. Впрочем, у каждого свои желания и вкусовые предпочтения.
— Рома у себя? — спрашивает женщина каким-то приторно-сладким голосом с нотками хрипотцы. По звучанию я точно определяю, что она курит и в больших количествах.
— У себя, а вы разве записывались на приём?
Я не помню, чтобы к боссу утром кто-то должен был прийти. У него сегодня вообще не было запланированных встреч…
Женщина закатывает глаза, чуть мотает головой, так что её кудри покачиваются и разбрасываются по плечам, и идёт в кабинет Романа Валентиновича, не позволив даже сказать, что нельзя без приглашения.
— Варя? — ледяной голос мужчины и имя незнакомки дают понять, что это его бывшая жена.
Я виновато смотрю на него и развожу руками, а он складывает руки на столешнице и лёгким кивком даёт мне знак, что не злится на меня.
Женщина закрывает за собой дверь, но повышенные голоса обоих позволяет понять, что общение у них идёт напряжённое. Я не слышу, о чём конкретно они говорят, да и не собираюсь прислушиваться. Понимаю только одно — перед ней у меня просто никаких шансов. Она хороша собой, имеет отменную фигуру и яркую внешность. А я… Потерянную память, мужа и ещё не рождённого ребёнка.
— Она зашла? — подбегает Алина. — Вот фурия! Говорила, что нельзя к боссу, а она угрожать начала, что уволит меня. Ты представляешь?
Я пожимаю плечами. То, что женщина самая настоящая фурия видно по её надменному взгляду… Но почему же тогда он был женат на ней? Неужели не разглядел сразу? Или любит именно таких?
Алина приближается к двери, но не успевает подойти слишком близко, как та распахивается, и разъярённая фурия выскакивает наружу, громко цокая своими длинными шпильками. Чуть морщусь, потому что боюсь, что стану свидетелем переломанных ног, так как кажется, что каблуки просто отвалятся от такого нажима на них. Нужно ведь осторожнее ходить на шпильках. Варвара бросает на меня гневный взгляд, не замечая Алины, и словно пытается предупредить, что на её пути лучше не вставать.
Вот же стерва!
Алина хватается за сердце, когда женщина скрывается из зоны видимости. Она с облегчением вздыхает, но не успевает сдвинуться с места, как из кабинета выходит Роман Валентинович.
— Марина, кофе готов? — спрашивает он напряжённым голосом, а потом переводит взгляд на Алину. — А вам тут мёдом намазано? Марш на своё рабочее место, пока я не решил, что пора заняться подбором новых сотрудников.
Девушка, лишённая дара речи, убегает к себе, а я сижу и смотрю на мужчину. Он так зол, словно окунулся в самое пекло ада. И я боюсь, что часть его ярости свалится и на мою головушку. Он смотрит на меня и через несколько секунд смягчается.
— Пока не выпью кофе, не смогу расслабиться. Пожалуйста, доделай его…
Мужчина скрывается в своём кабинете, а я принимаюсь крутиться у кофеварки. Сделав кофе, заношу в его кабинет, ставлю перед боссом, и он слишком неожиданно берёт меня за руку. Наши взгляды пересекаются и чувствуется, как по телу проходят электрические вибрации. Мои губы слегка приоткрываются, а Роман Валентинович смотрит на меня, не спеша разжимать пальцы.
— Простите, если бы я только могла остановить её или предупредить вас.
— Ничего, — отвечает он.
За секунды накал между нами спадает, и теперь я чувствую себя неловко из-за того, что босс продолжает держать меня за руку.
— Посиди со мной, пожалуйста! Я хотел поговорить с тобой в более спокойной обстановке, но не собираюсь откладывать разговор даже из-за прошлого, рухнувшего на голову.
Я киваю, и Роман Валентинович отпускает мою руку. Сев в кресло для гостей, я жду, когда он начнёт говорить и глубоко внутри надеюсь, что его слова позволят пробудить часть прошлой жизни, которую я пытаюсь восстановить в памяти. Может, он признается, что у нас было в тот день?
Роман Валентинович делает глоток кофе и жмурится, как довольный малыш, которому дали самый большой леденец. Он улыбается уголками губ и откидывается на спинку кресла.
— Я уже говорил, что ты готовишь божественный кофе?
Я снова отвечаю лёгким кивком, потому что от его прикосновения до сих пор чувствую себя неловко и не могу рта раскрыть.
— Я решил попробовать помочь тебе восстановить картину из прошлого в памяти и повторить тот день, когда мы познакомились. Это случилось полтора месяца назад и, возможно, поможет вспомнить хоть что-то, если ты, конечно же, хочешь…
В висках начинает стучать. Он предлагает мне поцеловаться с ним, а потом провести вместе жаркую ночь? Или последнее я выдумала, и не было у нас ничего? Мы с ним так мало времени знакомы, но влечение к этому мужчине настолько сильное, что мне тяжело с ним бороться. И страшно, так как я не понимаю этого чувства.
— Только если вы сразу ответите мне на вопрос: был ли у нас секс?
Лицо Романа Валентиновича мрачнеет. Он словно утаивает какую-то часть правды, но я не могу вот так просто согласиться восстановить в памяти события того момента, если не знаю, что примерно будет ждать меня.
— У нас не было секса. И если ты спросишь, жалею ли я об этом? В тот момент, когда вернулся один в пустую квартиру — жалел… Но теперь нет, потому что у тебя есть муж, хоть ты и не помнишь его! — он с грустью смотрит на кольцо, надетое на мой безымянный палец правой руки, и опускает голову.
Подтянувшись к столу и распрямив плечи, мужчина берёт стакан с кофе и делает небольшие глотки, смакуя напиток, наслаждаясь его вкусом.
Значит, не было…
Сейчас я вижу, что он не врёт, и мне одновременно грустно и волнительно от того, что я ошиблась. Я словно надеялась, что беременна не от Кости, а теперь все надежды рухнули… Рассыпались в прах.
— Я согласна на повторение вечера… Если не поможет, то хотя бы проведу время в приятной компании, — отвечаю я и поднимаюсь на ноги.
Роман Валентинович провожает меня грустным взглядом, но не останавливает, и я выхожу из его кабинета. На душе становится паршиво, но лучи счастья пробиваются, стоит только подумать о том, что я проведу с ним этот вечер.
Едва я углубляюсь в работу, начинает звонить телефон. Я смотрю на экран и вижу, что это та самая «Мила» с вечеринки, но как говорить с ней, если я не помню даже, как познакомилась с ней?
И всё-таки, поборов свои страхи, я нажимаю на кнопку ответа.
— Привет, — улыбаюсь я и смотрю на взволнованное лицо девушки.
Сможет ли она хоть как-то помочь мне вспомнить себя?
— 19 -
— Привет, — с грустинкой в голосе произносит Мила. — Скажи мне — это всё — правда?
— Что именно? — пожимаю плечами я.
— То, что ты потеряла память! Мне написал приятель, который общается с Ромой…
Я прикусываю губу, понимая, о чём конкретно идёт речь: Роман поделился со своим другом тем, что у меня амнезия, а он, в свою очередь, передал информацию Миле. Вот почему она позвонила мне сейчас. Интересно, насколько часто и близко мы общались раньше?
— Да, это правда… И я знаю, что ты моя подруга только по фото из инстаграма.
— У меня к тебе важный вопрос: ты просила больше не писать тебе и не звонить? Твоё сообщение о том, что ты помирилась с Костей, души в нём не чаешь и хочешь быть только с ним, навсегда забросив моё дурное общество — это было написано тобой?
В глазах Милы блестят слёзы. Я широко распахиваю глаза, удивлённая её словами. Не знаю, могла ли я написать ей подобное…
— Прости, но я не знаю… Я бы могла сказать, что это была не я, но я ничего подобного не помню. Когда примерно это произошло? И где посмотреть это сообщение?
— Двадцатого числа прошлого месяца… — отвечает Мила и тяжело вздыхает.
Я открываю календарь на компьютере. Полтора месяца назад. Девятнадцатого я пришла в себя, а двадцатого ко мне приехал муж…
— Нет, я ничего не писала. Я тогда только пришла в себя… После аварии.
Я кошусь в сторону кабинета Романа Валентиновича и боюсь, что он выйдет, увидит, что я общаюсь по видеосвязи и примется ругаться, но по стуку клавиатуры понимаю, что он занят работой.
— Можно, я выцарапаю глаза твоему ублюдку-муженьку? Значит, это он написал… А я места себе найти не могла, всё думала, почему ты приняла такое решение, чем именно я тебе не угодила. Господи! Поверить не могу!
Костя не хотел, чтобы мы с Милой общались. Но почему? Должна была иметься весомая причина, чтобы написать от моего имени и надеяться, что правда не выплывет наружу.
— Прости! Не думаю, что что-то могло заставить меня написать тебе такое… Это всё так сложно. Сейчас я даже не знаю, как мы с тобой связаны. Ничего не помню. И… Я сейчас на работе. Работаю у Романа Валентиновича.
— Ого! Ты после такого жаркого поцелуя называешь его Романом Валентиновичем?
Мила смотрит на меня, прикусывает губу и чуть жмурится.
— Прости-и-и! Ты совсем ничего не помнишь? Вообще-вообще?
Я отрицательно мотаю головой и от обиды поджимаю губы. Сердце глухо стучит в груди, а тоска заполняет каждую клеточку души. Стискивая зубы, я стараюсь не позволять себе снова углубляться в те фрагменты памяти, которые в настоящий момент недоступны. Свист в ушах сопровождается вспышкой боли, бьющей по вискам.
— И о том, как поступил этот гад?
— Гадом ты называешь моего мужа, я так понимаю? — переспрашиваю я.
— Ну да! Его самого! Скотина! Я выцарапаю ему глазёнки, когда прилечу… Повыщипываю ему волосы на заднице без обезболивающих.
Я морщусь от отвращения, представив себе эту картину.