— Сафронова, что с тобой происходит? — не понимая ее дальнейшего поведения, спросил я. Она все еще смотрела куда-то мне на шею, будто заметила какой-то изъян, портящий мою внешность. Два больших изумруда глядели на меня уже по-другому, а взгляд стал более холодным, тусклым. Чужим. Я не узнавал ту малышку, которая нежно подавалась напору моих губ в гостиной несколько недель назад. И я точно понимал, что сейчас она испытывала ко мне явно не то же самое чувство.
— Это не должно вас волновать, — голос тоже поддался переменам, стал более грубым. Та неуверенность и скованность движений так же прошла, оставляя за собой одно лишь слово. Я даже попытался протянуть к ней руку, хотя обещал себе не касаться ее и пальцем. Но не выдержал. Потянулся. На что получил в ответ лишь отрешенность. Она попятилась от меня, будто завидела кого-то чужого напротив себя. Маньяка, бандита, да кого угодно, только не мужчину, подарившему нам обоим чувственный поцелуй.
— Хочу напомнить тебе, что я твой классн… — начал я свою строгую речь, включая уже не мужчину, который увлекся ученицей, а учителя, который должен осадить свою подопечную. Однако был перебит жестом девчонки, не терпящий отлагательств. Наверное, впервые в жизни я не продолжил говорить, а дал возможность высказаться ей самой, но и мне понять ее изменившееся поведение и грубость в мою сторону.
— Да я помню. Вы мой классный руководитель и должны знать все касающееся ваших учеников, от хороших оценок до развлечений в компании клубных пьяных мальчиков в кабинке туалета. Я не страдаю амнезией, — выкрикнула она, припомнив сказанные когда-то мною слова в начале года. Однако, на мой взгляд, они звучали куда острее и грубее, чем раньше, что не пришлось мне по душе.
— Прикуси язык, — предупредительным тоном произнес я, стараясь взглядом осадить девушку, но, казалось, она этого даже не замечала, не чувствовала, как постепенно мои ладони сжимались в кулаки, а я сам начинал потихоньку злиться.
— А то что? Запрете меня в кладовке и оттрахаете, пока искры из глаз не полетят? — о нет, меня ни капки не волновали ее словечки, ни капки не тронули ее слова о трахе, но вот поведение, которое переменилось буквально за одну секунду мне не особо понравилось. Точнее совсем не понравилось. Я и сам не заметил, насколько сильно разозлился и, преодолев разделяющее нас расстояние, крепко сжал ее подбородок, не боясь сопротивления с ее стороны. Его не будет, ибо захват казался мне довольно крепким, не подвластным ее силам, но и не причиняющим сильную боль. Я просто зафиксировал ее лицо в необходимом мне положении, дабы ее глазки смотрели лишь на меня.
— Ты совсем охуела, Сафронова? — рявкнул я на девчонку, не выдержав нарастающего накала страстей. — Следи за своим языком, — прокричал четко в губы девчонке, едва улавливая запах ее тела. Меня он ни капельки не волновал, однако отвернуться или не дышать не мог. Наверное, если бы мы простояли в молчании еще несколько секунд, я бы впился в эти сладкие, только что облизанные губки и выбил бы всю дурь из ее башки, используя проверенные методы, однако ее язычок все-таки не удержался за зубами. К сожалению.
— Кто бы говорил. Да ты сам не лучше, — ей было трудно говорить из-за моей хватки на ее подбородке, поэтому пальцы пришлось слегка ослабить, хотя, видимо, девчонка не заметила этой благосклонности к ее персоне. — Трахаешься с какими-то шлюхами, целуешь меня, говоришь ласковые слова, а потом выясняется, что у тебя есть семья! — эти слова заставили меня задуматься не только об источнике этой информации, но и о возмущении с ее стороны. Хотя я старался дослушать ее дальше и понять связь между ней и моей дочерью. — Интересно, как реагирует твоя жена, когда ты приходишь после очередной бурной ночки с пышногрудой тупой пиздой? Выгоняет тебя спать в гостиную, где ты целовал меня или предлагает разделить постель, где ты будешь иметь ее так же, как и других баб? — девичий голос вот-вот готов был сорваться, ее дыхание, опаляющее мою кожу, оседало на пальцах, а небольшая грудь вздымалась так быстро, что вот-вот готова взорваться. Однако меня это больше не волновало. Ни ее быстро дыхание, ни ее волнение, ни звонкий голос. Ничто. Девчонка сделала то, что никто не мог даже в голове об этом подумать. Она затронула Тасю. Женщину, которая ценой своей жизни подарила мне ребенка. Ту, которую я любил больше всех на свете. А эта малолетняя сучка осквернила ее образ.
Наверное, мое состояние можно назвать «состоянием аффекта», ибо мой мозг очнулся только к тому моменту, когда девчонка лежала возле моих ног, держа руку на левой щеке. Нет, я не буду тебя жалеть, как в прошлый раз. Ты это заслужила. Заслужила быть униженной сейчас, заслужила получить от меня пиздюлей за свои слова. Кем бы ты не являлась, и что бы я к тебе не чувствовал — никто не может говорить такое о Тасе! Ты можешь обзывать меня любыми словами, но мою жену я не позволю оскорблять!
— Чтобы я больше тебя не видел. Пошла отсюда! — опустившись рядом с ней прямо перед миловидным личиком, на котором виднелся шок, прошипел я, вкрадчиво произнося каждое слово. Она смотрела на меня испуганно, все так же, видимо, думая, что перед ней какой-то монстр. Но если раньше я действительно был против этой ассоциации, то сейчас чувствовал себя именно таковым. Монстром. Чудовищем. Но не тем, кто обижал добрых людей, а тем, кто готов порвать в клочья любого за близкого человека. Даже за покойного. Я никому и никогда не позволю переступать грань дозволенного. Даже девушке, которая мне небезразлична.
Никогда…
* * *
— Стас… — женский до боли знакомый мне стон разорвал тишину помещения, хотя вряд ли громкие вздохи двух тел можно назвать тишиной.
В темной комнате, свет которой освещал лишь лунный свет из окна, вряд ли можно разглядеть хоть что-то, однако я привык к этому состоянию и вполне могу всмотреться в каждую деталь. Могу увидеть пару прикроватных тумбочек по обе стороны, стоящие на нем личные принадлежности, могу разглядеть и белоснежный цвет простыни, только все эти мелочи меня сейчас ни капли не волновали и не привлекали мое внимание настолько сильно, как девушка, лежащая подо мной. Миниатюрная красивая брюнетка с разбросанными по подушке длинными волосами извивалась от каждого моего касания пальцами к ее гладкой, как у младенца, коже, а яркие изумрудные глаза, сверкающие даже в этой темноте, периодически закатывались. Я бы мог соврать, сказав, что не знал эту девушку. Но это не так. Я желал видеть мою малышку не только рядом с собой, но и в своей постели, слушая волнительные женские звуки, присущие только ей.
Нависая над Викой, я старался прикоснуться к каждому участку ее кожи и зацеловал пухлые губки, которые податливо двигались в нужном темпе, превращая наш страстный танец в пожар. Ее язык подчинялся моему, ее коготки то нежно, то жестко царапали мои руки и предплечья, стараясь хотя бы на секунду ухватиться за эту реальность. Однако она находилась далеко за гранью и оказалась гораздо дальше, стоило мне войти в ее истекающее сладкими соками естество двумя пальцами. Нет, мои движения не казались резкими, как я проделывал с другими женщинами. С ней так не пройдет. Она достойна нежности и ласки, должна прочувствовать каждую фалангу моих пальцев в себе. Все глубже и глубже. Быстрее и быстрее. Ее аккуратная спинка выгибалась с каждым моим движением внутри нее, пока она в конец не вскрикнула, сотрясаясь в полученном только что оргазме. Невыносимо. Она невыносимо красивая в этот момент. Такая живая, более нежная, чем обычно. Я ярко-зелеными глазами, которые так влюбленно и вожделенно смотрели на меня. И я хотел ей показать, на что готов ради этих сверкающих глаз. На что пойду, чтобы вновь увидеть легкую улыбку на ее милом лице.
Только этого не произошло, к сожалению.
Девушка резко оттолкнула меня и вскочила, будто очнулась от какого-то кошмарного сна. Вместо улыбки на ее лице виднелось презрение, даже яркость глаз сменилась тусклостью и беспросветной темнотой, практически сливаясь с полумраком комнаты. Мне хотелось узнать причину такой неожиданной перемены настроения, но не успел я произнести первое слово, как она вскрикнула, резко поднимаясь с постели:
— Ты женат! — крикнула она, стараясь отползти от меня все дальше и дальше, попутно прикрывая обнаженное тело одеялом. — Ты обманул меня! Подлец! Ненавижу тебя! — она все кричала и кричала обвинительные слова в мою сторону, а я смотрел в ее разом разозленные мраморные глаза и не мог понять причину этой злости.
Ведь я пять лет являюсь вдовцом и отцом одиночкой…
Проснулся я мгновенно, будто мне только что приснился кошмар, хотя… в какой-то степени этот сон мне казался кошмаром, особенно последние секунды. Пот скатывался небольшими крапинками по моему телу. Фу, весь мокрый! Хорошо, что во сне не кончил! Хотя в моем положении я бы и этому не удивился. Уже который день я на больничном? Четвертый? Пятый? Чертов ОРВИ. Каждый раз просыпался потный, как свинья, только раньше я не вскакивал так от кошмара, как сейчас.
И не задумывался о своем сне, мгновенно забывая сюжет…
На самом деле до этого момента я часто вспоминал Вику, но уже не так вожделенно, злясь на нее из-за той ситуации. Из-за того, что она затронула Тасю. Этого я не могу простить вплоть до этого момента. Со дня нашей ссоры прошло не так много времени, чтобы я остыл и прекратил зверствовать. И я злился. Обвинял ее во всех смертных грехах, вспоминая ее обвинения в мой адрес. Но раньше я не задумывался о появлении в ее голове этих мыслей. Пока мне не приснился этот сон.
Вновь углубившись в размышления, я обнаружил одну особенность, на которую внимания раньше не обращал. И дело даже не в ее яростном взгляде, который я увидел как во сне, так и наяву, нет. Я обратил внимание на ее слова. На обвинения. Но в чем меня винить? В том, что я раньше был женат и у меня есть дочь? В том, что я один воспитываю ребенка? Эти вопросы все время крутились в моей голове, пока я не вспомнил ее слова во сне, которые она произнесла дней назад.
«Ты женат!»
Этого статуса я лишился пять лет назад, поменяв его на вдовца, да и кольцо больше не надевал. С чего она взяла, что я женат? Этот вопрос крутился у меня вплоть до наступления утра, когда мне пришлось доверить сборы ребенка на мать, а самому после их ухода сесть за компьютер. Анюта перед выходом несмело помахала мне рукой и ушла вслед за своей бабушкой. И минус моей болезни не в постоянных соплях и ломке костей, а в невозможности по-человечески обнять своего ребенка, хотя Аня иногда все-таки нарушала установленное мной правило. Радовало, что витамины и профилактические детские лекарства спасали ее от заражения.
Стоило мне открыть крышка «Мака», как его прорвало бесконечным сигналами о входящих сообщениях. Надо сказать, к этому я привыкал долго. Хотя нет, до сих пор не привык. Во время больничного кто-то очень хитрожопый решил найти меня в «Вконтаке» и теперь от писем малолеток нет отбоя, но сейчас я обратил свое внимание лишь на одно из них. Светлана Лазарева так и не оставила меня в покое после моего предупредительного шантажа на парковке, и, видимо, она решила действовать своими методами.
«А вы говорите, что между вами ничего нет» — гласило сообщение.
К нему прикреплена ссылка, которая привела меня на какой-то слишком пафосный пост. Как я уже говорил, вряд ли обратил на него внимание, если бы не увидел знакомое мне имя. Здесь говорилось о Вике и, как ни странно, обо мне.
«САМАЯ ПРЕДАННАЯ УЧЕНИЦА НАШЕЙ ПАРАЛЛЕЛИ. Ровно неделя прошла без нашего Стасика. Все девчонки страдают и не знают, чем заняться на переменах, а симпатичных парней в нашей параллели, к сожалению, нет (кто положит глаз на Харлея, убью!). Хотя Ларин ничего так, да и Андросов не подкачал, но согласитесь, эти пареньки по сравнению с информатиком — жалкие пародии. Сейчас не в этом суть. Совсем недавно я не могла не заметить, что переживали за Стасика не только мы, но и некоторые личности. Моя одноклассница Вика Сафронова последнее время ходит как в воду опущенная. Стоит только посмотреть на ее внешний вид и можно сделать некоторые выводы (смотрим фотку). Как бы она не отрицала, видно, как она страдает по Стасику. По нашему Стасику! Я очень надеюсь, что эта маленькая выскочка не будет стоять на нашем пути, а эти перемены просто совпадение. Знаете, не очень-то хочется, чтобы какая-то замухрышка закадрила нашего красавчика».
«Стасик? Нихера себе бабки пляшут!» — сразу же возникло в моей голове. Так вот как меня называют эти малолетние дурочки! Да, девочки, вы меня развеселили ¬— будет что вспомнить.
Я пролистал пост ниже к закрепленной фотографии. До боли знакомая миниатюрная фигурка, наверное, не подозревала, что в скором времени окажется здесь на всеобщем обозрении. Однако обратил я внимание на другие черты. Иссохшая, практически свернувшаяся в калачик девочка тихо и спокойно смотрела куда-то в угол, сидя к автору фотографии боком. Ее нежное лицо, которое я еще помнил с искренней и счастливой улыбкой ¬— померкло, оставляя за собой лишь намек на какую-либо жизнерадостность. Взгляд ярких глаз цвета свежей зелени потух, а нежные, тоненькие ручки, скрытые под свитером, обнимали собственное тело, будто искали хоть чуточку тепла. Я долго смотрел на малышку, которая недавно заставила меня пойти на опрометчивый поступок, вглядывался в черты милого, но все же загруженного какими-то мыслями лица, в пухлые губы, которые на фото слегка прикушены. Поймали момент, называется. Я смотрел и не понимал, как эта девушка, запавшая в мой головной мозг абсолютно неправильный путем, могла сказать такое?
Из любопытства я полистал некоторые посты в этой группе, похожую на какое-то фан-сообщество малолетних идиотов и сплетников, перемывающих кости всем подряд. Как оказалось, интерес разгорелся во мне не зря:
«СЕМЬЯ СТАСА. Девки, у меня плохая новость: наш Стасик женат и у него есть ребенок! Женат, сука! Я просто в ахуе! Это жесть! ПРОСТО ПИЗДЕЦ! У МЕНЯ ПРОСТО БОМБИТ»
«Как красноречиво! Даже наши старые фотографии прикрепили» — подумалось мне в тот момент.
И вновь излюбленный «Стасик», который красовался практически в каждом посте группы. Вашу ж мать, нельзя было придумать что-то более красивое, а не эту пафосную хрень? Хотя какая разница, раз эти девки пишут ложную информацию обо мне. Даже смешно стало от возмущенных комментариев. Только в какой-то момент ко мне пришло понимание, и смех сам собой потух. Вот я и нашел причину ее обвинений. Ее резкости. Только теперь не понимал, что с этим делать. С одной стороны мне хотелось объяснить ей всю ситуацию, дать понять, насколько она оказалась неправа, доверившись каким-то слухам. А с другой… Наверное, так даже лучше. Так проще ее забыть и не вспоминать более, проще вычеркнуть ее из головы, каждый раз встречая ее ненавистный взгляд. Лучше она будет жить в неведении, чем ежедневно надеяться на что-то большее. Ведь я не смогу ее сделать абсолютно счастливой.
Потому что такие отношения обречены на провал…
По крайней мере, я держался именно этой мысли, пока ближе к полудню мне не позвонила мать и не попросила встретить Анюту возле подъезда. Запив очередную порцию лекарств водой и собравшись покурить на балконе, я проклинал практически все на свете. Нет, я был бы рад видеть свою дочь почаще, только не хотел, чтобы и она заболела. Наверное, впервые в жизни я сожалел, что ее садик закрыли на карантин. Хотелось надеяться, что нужная порция детских витаминов сделают свое дело, хотя я и сам в последнее время чувствовал себя лучше, чем в первые дни болезни.
На улицу я вышел за минуту до приезда желтого такси, в котором сидела моя маленькая принцесса, улыбаясь мне по ту сторону прозрачного стекла. Все-аки, несмотря на свои предрассудки, я раз видеть свою дочь счастливой. Если честно, стоя здесь и ожидая приезда, я надеялся, что сейчас быстро встречу ее, оплачу проезд, и мы уйдем в теплую квартиру, где сможем хорошо провести время, что удавалось нам нечасто. Только мои быстро построенные планы рухнули, стоило из машины выйти не только моей маленькой дочери, но и девушке. Той, кого я не планировал сегодня видеть. Кого угодно, но не ее. Мать говорила, что послала Анюту в сопровождении с ученицей, и я был морально готов встретить любопытную школьницу девятого класса, только вместо нее сюда приехала она. И, наверное, впервые в жизни хотел, чтобы на ее месте находился кто-то другой.