- Моя сестра рассказывала, что её муж в первую ночь продержал её в спальне целый час, - вспомнила Клара, многозначительно вскинув бровь. – Мы уже начали волноваться, все ли у них в порядке, но потом они вышли вместе и присоединились к пиру. Она говорила, что он долго целовал её в живот и шею, а потом медленно сорвал цветок. А Габриллион тебя не целовал? – вдруг спохватилась она.
- Ни разу, - хмыкнула я, стараясь не концентрироваться на чувстве горечи, которое поедало меня, как плесень поедает хлеб.
- Сестра убеждала меня, что все рассказы про боль – это глупость, и она почти ничего неприятного не испытывала.
- Наверное, к твоей сестре боги были более благосклонны, - безрадостно ответила я. – Я лежала и мечтала, чтобы он поскорее оставил меня. Не представляю, как я переживу это снова. До сих пор болит.
- Больно только в первый раз, - махнула рукой подруга. – Не бойся, к следующей ночи все заживет. Твой муж так много пьет, что я вообще сомневаюсь, захочет ли он навестить тебя в ближайшие дни. Адель, а ты сама-то как к нему относишься? Нравится он тебе?
- Не знаю, - пожала плечами я, вспоминая крупную, плечистую фигуру Габриллиона, его блестящие глаза-пуговки и рваные, сильные толчки. – Он мой супруг, и я уважаю его.
- Да, это понятно, - махнула рукой Клара. – Но как мужчина он тебе нравится? Вызывает желание? Тебе хочется к нему прижаться, потрогать?
Мысль об объятиях вызвала в моей душе только одну эмоцию – страх. Если мой муж начнет обнимать меня, то только с одной целью – вновь сделать попытку зачать ребенка, а я пока не готова к этому. Нет уж, пусть пока без объятий обойдется.
- Нет, - мрачно призналась я, не желая развивать эту тему.
- Плохо, - цокнула языком Клара, - но не смертельно. Твой отец долго добивался этого брака, так что твоя главная задача – родить мужу здорового сына, а лучше нескольких. Уверена, как только это случится, ваш брак станет намного приятнее.
- Как ты думаешь, я могла забеременеть после первого раза? – с надеждой спросила я. – Может, я уже ношу ребенка?
- Глупая, - рассмеялась Клара. – Это станет известно только через месяц. Потерпи, Адель, - она ободряюще потрепала меня по плечу. – Помнишь, что написано в Священной книге?
- «Боль – неотъемлемая часть жизни каждой женщины», - процитировала я, - «ибо через боль познает она этот мир. С болью в первый раз принимает мужа, с болью рожает и с болью истекает кровью каждый месяц».
- Да, Священную книгу ты учила хорошо, - с завистью протянула подруга.
Около получаса мы провели в купальной комнате, болтая о всякой всячине. Я старалась смыть со своего тела все следы брачной ночи, а разговоры Клары помогли отогнать неприятные воспоминания о ней. Когда я вылезла из остывшей воды и завернулась в чистое полотенце, на душе уже не скребли кошки, а общество лучшей подруги прогнало гнетущие мысли об одиночестве. Особенно радовало то, что Кларе разрешили остаться и погостить в Северном царстве три месяца. Её отец пошел на это с расчетом на то, что дочь найдет себе жениха в соседнем государстве и таким образом расширит возможности семьи.
Слуги проводили меня из покоев Габриллиона. По традиции, мне предоставили отдельные комнаты, правда, не рядом с мужем, а в другом конце коридора. Между мной и им я насчитала три двери. К счастью, это не сказалась на качестве покоев. Две просторные комнаты, в которые уже перенесли мои вещи, которые я привезла из дома. Хорошие ткани, удобная двуспальная кровать, такого же размера, как у Габриллиона. Здесь уже не было никаких шкур, чучел и прочей мертвечины. Всё чисто и довольно уютно, несмотря на темные тона в интерьере.
- Скажите, а почему покои моего супруга находятся так далеко? – спросила я у главной служанки, которая и занималась моим переселением. – Разве нам не положено жить рядом?
- Это решение Государя, моя царица, - с почтением ответила она. – В покоях рядом с Государем проживает графиня Серпента вместе с сыном.
Мы с Кларой мрачно переглянулись. О том, что царь Габриллион имеет бастарда от графини, знали все. Он так и не признал ребенка, так что мальчик не имеет никаких прав на престол, но это лишь формальность. Дети, рожденные в законном браке, имеют преимущество перед бастардами. Даже если царь признает этого мальчика, он все равно будет идти последним в очереди на трон после всех детей, которых родила законная жена, то есть я. Однако, графиня Серпента имеет огромное влияние на Габриллиона, и тот факт, что я живу от мужа дальше, чем она, лишь подтверждает её могущество.
- Понятно, - спокойно кивнула я.
- Вас ожидают на празднике, царица, - напомнила мне служанка. – Прикажете принести платье?
- Да, неси, - кивнула я.
Согласно традициям, возвращаться на свадьбу после брачной ночи нужно вдвоем, но мой супруг не пожелал дожидаться, пока я приведу себя в порядок. Такова его воля, спорить с ней никто не смеет. Кроме моего отца, конечно. Он имеет право спрашивать с мужа за все, что происходит в нашей семейной жизни. Таков закон.
Мне принесли бальное платье и уложили волосы. Служанки работали быстро и ловко, стараясь сделать все как можно быстрее. Свадебный наряд испорчен, поэтому пришлось переодеться в обычный праздничный. Плотный корсет, подчеркивающий мою стройную и миниатюрную фигуру. Пышная юбка с блестящим напылением, добавляющая нежности и воздушности. Красный цвет платья идеально сочетался с золотистыми волосами, в отличие от белого, который затенял все мои достоинства. Удовлетворенно кивнув своему отражению, я развернулась и приказала слугам проводить меня на свадьбу.
Я привыкла к веселым праздникам и шумящей толпе. В Южном царстве часто проходят гуляния и празднества, особенно весной и летом. Однако, та вакханалия, которая разверзлась передо мной на первом этаже дворца, не была похожа ни на один праздник. Я даже притормозила, увидев издалека, как эти демоны беснуются. В главном холле дворца творилось что-то невообразимое: в центре образовалась бесформенная куча из человеческих тел – массовая драка. До моих ушей доносилась брань, ругань, угрозы и прочие гадости. Один из мужчин отделился от общей кучи, и я смогла увидеть на его лице множество кровоподтеков, выбитые зубы и начавший заплывать глаз. Больше всего меня поразила улыбка на лице побитого молодого человека. Счастливая, довольная, будто ему выдали годовое жалование. Однако, пройдя с десяток шагов, он рухнул на пол и захрапел. Я в немом изумление смотрела на это безумие, не веря, что такое может происходить во дворце царя.
Глава 4
Вдруг холл огласил довольный пьяный хохот. Едва услышав его, я поморщилась, настолько противно он звучал. Повернув голову, увидела в восточной стороне накрытые столы, за которыми расположилось около ста человек. В центре, конечно, сидел Габриллион, справа от него – мой отец, а слева расположилась незнакомая молодая женщина довольно привлекательной наружности. С такого расстояния мне сложно рассмотреть все в подробностях, так что мы начали медленно продвигаться к столам.
Чтобы не подвергать меня опасности, которая явно исходила от двух десятков пьяных мужчин, с упоением бьющих друг друга, служанки решили идти по-над стенкой, за спинами гостей. Мне пришлось протискиваться между широкими стульями и стеной, но ничего не поделать. Это единственный безопасный путь.
- Рад видеть тебя, Аделия, - поприветствовал меня отец, но даже не взглянул. Все его внимание было сосредоточено на драке, которая, похоже, шокировала его не так сильно, как меня. Я бы даже сказала, что отец был заинтересован в исходе. – Садись, - он указал на свободное место рядом с собой. Таким образом, я оказалась сидящей слева от своего мужа, да ещё и через одного человека, в то время, как на моем законном месте расположилась незнакомая женщина. Я послала отцу вопросительный взгляд, и он терпеливо кивнул мне. – Зять, - обратился он к Габриллиону, - почему на законном месте моей дочери сидит твоя любовница?
Едва слова слетели с губ отца, в зале стало заметно тише. Беснующиеся мужики по-прежнему шумели и матерились, сопровождая все это звуками ударов, но все сидящие вокруг нас люди притихли.
- Рядом со мной сидит мать моего ребенка, - ничуть не смутился Габриллион. Он с довольной улыбкой наблюдал за дракой. Подозреваю, именно по его приказу её и организовали. Интересные у них тут развлечения. – Вот когда твоя дочь подарит мне законнорожденного сына, тогда я посажу её по правую руку. А до тех пор пусть и не думает.
Отец ничего не ответил. Я бросила на него возмущенный взгляд, но тут же осеклась. Нельзя волком смотреть на отца, но в такой ситуации сложно совладать с собой. Габриллион нарушает международные порядки, подстаивая их под свое представление о правильном и неправильном. Я не имею права перечить мужу, но мой отец имеет все полномочия поставить его на место и потребовать убрать отсюда эту наглую женщину. Но папа промолчал. Я почувствовала укол обиды где-то в груди. Всем понятно, что этот брак и союз с Северным царством очень нужны моей родине, но неужели ради этого отец позволит унижать меня? Как оказалось, да. Он готов не замечать откровенное хамство, лишь бы сохранить расположение своего зятя. Закрыв глаза и вдохнув воздух, я сжала зубы и сглотнула. В душе заклокотала злость, но для нее не было выхода.
Из сказанного я сделала вывод, что сидящая рядом с Габриллионом женщина – графиня Серпента, мать бастарда. Бросив на неё внимательный взгляд, я натолкнулась на самодовольную ухмылку. Она богата строгой красотой, этого нельзя не признать. Блестящие черные волосы уложены в сложный пучок на макушке. Темно синее платье, расшитое драгоценными камнями, напоминало звездное небо. Не удивительно, что царь обратил внимание на такую красавицу. Своим взглядом она бросила мне вызов. Я не стала отвечать тем же, ограничившись вежливым кивком. Пусть думает, что хочет. Я – законная жена, а она всего лишь любовница. У меня прекрасное здоровье, ровный женский календарь, и я уверена, что вскоре рожу Габриллиону здорового малыша. Вот тогда посмотрим, как долго Серпента продержится по правую руку от него.
Куча из человеческих тел заметно подтаяла. Большинство участников этого бесчинства уже лежали на полу, избитые и невменяемые. Габриллион то и дело выкрикивал призывы, подзуживал дерущихся, а порой и оскорблял их, если они вдруг дрались не достаточно ожесточенно.
Мне на тарелку наложили овощей и мяса, но в таких обстоятельствах кусок не лез в горло. Как можно кушать, когда вокруг лежат избитые люди? Куда ни глянь, всюду кровь, выбитые зубы и распухшие от чужих кулаков лица. Какое может быть удовольствие от такого зрелища? Что должно быть в душе у человека, который получает удовольствие, глядя на то, как избивают других людей? Тем не менее, мне в мужья достался именно такой мужчина – жестокий и твердый. И с этим придется жить.
Через некоторое время осталось лишь двое дерущихся, и за этим поединком царь наблюдал особенно эмоционально. Только за те полчаса, что я сидела за столом, он осушил четыре огромных кружки пива. Впервые в жизни мне довелось увидеть, чтобы один человек вливал в себя так много выпивки. Что самое удивительное, после этого он все ещё стоял на ногах.
В драке победил молодой и крепкий парень, сын одного из генералов. Он был значительно трезвее всех остальных, и я уверенна, что именно это сыграло решающую роль в его победе. Габриллион встал из-за стола и, чуть покачиваясь, подошел к молодому человеку.
- Чтоб тебя мертвецы загрызли, хитрый черт! – беззлобно и весело воскликнул царь, хлопнув парня по плечу, отчего тот слегка покачнулся. – Я ведь поставил на другого бойца. Проиграл из-за тебя кучу золота, сволочь. Но ладно, - махнул рукой мой муж. По глазам победителя видно, что он опасается гнева царя и уже жалеет о своей победе. – Победителю десять бочек столетнего вина! – проревел Габриллион низким, гулким, протяжным голосом, от которого завибрировали стены. – И мешок золота! А знаешь, - вдруг негромко протянул он, потирая подбородок и смотря на парня, - если сможешь одолеть меня с одного удара, получишь ещё и бабу в бессрочное пользование. Вон ту девку, - царь кивнул на хорошо одетую даму в дальнем конце стола. Поняв, что все смотрят на неё, блондинка изумленно заозиралась по сторонам.
- Кто это? – шепнула я отцу. Девушка смотрела на Габриллиона так, словно он готовится бросить её на съедение голодным псам.
- Бывшая фаворитка твоего мужа, - едва слышно ответил отец.
Если это так, то царь имеет полное право передарить свою любовницу тому, кого посчитает достойным. Судя по тому, как испуганно она смотрит на бывшего любовника, такая перспектива девушке совсем не по душе. Мне даже стало её жаль. Однако, если подумать, она ведь знала, на что идет, становясь официальной любовницей. Фактически это означает стать игрушкой для своего покровителя. Мужчина получает все права на любовницу, но почти не имеет перед ней обязанностей. Единственное, что он должен – это не выбрасывать женщину на улицу, когда та надоест. Именно так и поступает Габриллион: отдает наскучившую игрушку другому.
Повернув голову, я посмотрела на Серпенту задумчивым взглядом. К моему удивлению, она почувствовала это и полоснула меня своими ненавидящими глазами. Думала, я испугаюсь? Эта реакция вызвала у меня лишь усмешку. Мать бастарда тоже считается любовницей, пусть и более защищенной. Пока её сын не достигнет совершеннолетия, царь будет содержать Серпенту, но как только мальчику стукнет шестнадцать, Габриллион сможет отправить дамочку на все четыре стороны. К тому времени сын царя сам сможет содержать свою мать, но ни о каком уважении к матери незаконнорожденного ребенка и речи быть не может. Она всегда будет ниже меня по положению, и ничто не сможет этого изменить.
- Давайте попробуем, Ваше Величество, - без энтузиазма ответил победитель массовой драки, которого и так шатало. Половина лица залита кровью, один глаз заплыл, а левая рука подозрительно неподвижна, словно ему больно ею двигать. Что-то я сомневаюсь, что воин в таком состоянии сможет одолеть полного сил Габриллиона, который крупнее и жилистее парня, хотя немного ниже его.
- Один удар, - предупредил его царь, хитро сверкнув глазами.
Парнишка встал точно напротив моего мужа и начал присматриваться к нему, соображая, куда лучше бить. Взгляд его остановился на голове. Занеся руку для удара, парень размахнулся и со всей силы ударил своего царя по лицу кулаком. Голова Габриллиона беспомощно развернулась вправо, и его грузное тело медленно начало заваливаться назад.
Глухой грохот прокатился по всему залу, а следом повисла тишина. Все, и я в том числе, с замиранием сердца смотрели на царя, распластавшегося по полу. На миг мне показалось, что он дышит, но едва эта мысль пронеслась в моей голове, Габриллион зашевелился и закряхтел. Парень, нанесший столь сильный удар, все это время стоял с безумными глазами. В них уже пронеслась и смертная казнь путем четвертования за убийство царя, и предсмертные пытки, и изгнание всего его рода из Северных земель, но стоило Габриллиону, словно новорожденному младенцу, издать первый звук, и парнишка задышал.
- Хорош малец, - буркнул мой супруг и, шатаясь, встал с пола под робкий шепот присутствующих. – Забирай! – гаркнул он, размашистым жестом указав на побледневший «приз». – Баба твоя.
Девушка сидела, не шелохнувшись. Победитель, несмотря на явную усталость и раны, подошел к бывшей любовнице царя, одной рукой перехватил её тонкую талию и рывком закинул красавицу на свое плечо. Зал огласил женский вскрик, а затем раздались одобрительные выкрики и смешки. Молодой человек с гордым видом покинул зал, а Габриллион с размаха рухнул на свое место за столом.
- Наконец-то вы нашли способ избавиться от этой особы, сердце мое, - ласково произнесла Серпента и нагло положила свою хрупкую ладонь поверх мощной руки моего мужа.
- И не говори, - хохотнул царь.
– Хороший способ подвернулся. Как там мой сын?