Точно больной.
— Чтобы ты хорошо обдумала свои действия, я скинул тебе видео, открой, посмотри, оцени работу профессионалов. И да, какая жалость, твой Устинов тебе не поможет, интересно, как он себя чувствует? Здоров ли? — мерзко засмеялся Егоров.
— Что я тебе сделала?
— Ничего, только лишь свою голову задрала слишком высоко, такие как ты должны помнить своё место и ползать возле моих ног. А ведь тебе стоило только дать мне, и я, может быть, бросил тебя, не унижая, но тут появился твой Устинов и всё испортил. Но ничего, мы все исправим и сделаем ещё лучше.
Егоров отключился, а вот мерзкое ощущение не ушло. После просмотра видео, отвратительного, я спряталась под лестницей, обдумывая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Нельзя чтобы такое увидела мама, никогда. Но идти на поводу у психа, я тоже не хочу. Поняв, что сама ничего не придумаю, позвонила брату.
— Алло.
— Паша, мне нужна твоя помощь.
* * *
Вторая пара подошла к концу, а новостей от брата никаких.
Что мне делать? Идти в столовую или нет? Хоть бы мог отписаться.
— Можно я его сама придушу? — спросила Иришка, когда мы вышли из аудитории.
— Я бы разрешила, если бы дело не касалось мамы, — грустно улыбнулась.
— И что делать будем?
— Я пойду в столовую, а ты сходи в кафе напротив универа, поешь.
— Размечталась!
— Не хочу, чтобы ты нервничала…
— Не слова про мою беременность! — перебила подруга. — Тоже мне, нашли болезнь! У моих близких такое творится, а от меня всё скрывают. Уж от тебя я не ожидала, могла написать про Макса.
— Столько всего происходит, я не успеваю сориентироваться.
— Так уж и быть, прощаю, но учти в последний раз. Чтобы ничего от меня больше не скрывала.
Сомневаюсь, что в последний, у меня, например, теперь есть чувства, которыми у меня нет желания делиться. Но я устало киваю и направляюсь к столовой. По пути замечаю распечатанные фотографии, от которых уже, если честно, тошнит.
— Больной человек, — качаю головой, снимая фотографии со стен.
— Придурок, — вторит мне подруга.
Не успеваем зайти в столовую, как нас тут же перехватывает Ваха.
— Так девчонки, туда нельзя, — улыбается, но очень настойчиво отталкивает подальше от двери.
— Кто ты такой? — упирает руки по бокам Ирэн.
— Ваха, что происходит? — напрягаюсь.
В это же время из столовой слышится шум, крики, несколько преподавателей поспешно заходят в столовую, за ними следует злющий декан.
— Что за Ваха? — требовательно спрашивает Ира.
— Потом, — шепчу подруге и вновь сосредотачиваю внимание на Вахе.
— Ты скажешь мне что-нибудь или нет?
Мимо нас проходит два полицейских, один из них кивает Вахе.
— Где Паша? — по спине пробегает холодок.
— Любопытство утолю позже, а сейчас давайте отойдем подальше.
— Да что там происходит? — взрывается Ира, пытаясь обойти Ваху.
Но не так-то это просто, обойти такой двухметровый шкаф. Пока Ваха сосредотачивает внимание на Ире, я проскальзываю мимо и захожу под его мат в столовую.
Все перевернуто, словно здесь была какая-то бойня, и судя по лицам испуганных девчонок и довольных лиц парней так все и было.
Преподаватели и декан стоят возле брата, который передает полуживого Дениса в руки полиции.
Боже ты мой!
— Упрямая, — выдыхает мне в макушку Ваха и с легкостью выводит из столовой.
— Что будет с Пашей? — меня интересует только один вопрос.
— Наверное, нам придётся выплатить небольшую сумму ущерба, — улыбается верзила, усаживает меня на окно рядом с притихшей Долбенко и заходит в столовую.
Вскоре выходят два полицейских с шатающим в разные стороны Денисом, и уводят его по коридору к выходу. Потом к нам выходит Паша, вытирая салфеткой кулаки, которые все в крови.
— Проблем больше нет, — говорит мне.
Он до сих пор заведен и сильно зол, это заметно по прямой линии губ и желвакам, ходящим туда-сюда.
— Паша, — говорит Ира, пытаясь подойти к брату.
— Потом, — отвечает и уходит.
А я молча наблюдаю за Вахой и деканом, которые не спеша выходят из столовой.
Ваха с улыбочкой что-то объясняет Владимиру Федоровичу, потом украдкой подмигивая мне, передает декану конвертик, хлопает его по плечу и подходит к нам.
— Что произошло?
— Да ничего особенного, вечером в больницу загляну, всё расскажу, — говорит и тоже поспешно уходит.
— Знаешь, я пропущу остальные пары, мне совсем не нравится в каком состоянии Паша, — говорит Ира.
— Согласна, его лучше не оставлять одного.
— А ты как?
— Всё нормально, иди, — целую Иришку в щеку, и она уходит.
Сама бы с радостью ушла к Максу в больницу, но по взгляду декана, который и не думает уходить по своим делам, понимаю, что лучше отсидеть пары. А то теперь он так и ждёт повод вцепиться в меня зубами.
Ехидно улыбаюсь Владимиру Федоровичу и ухожу в сторону аудитории, где будет следующая пара. Захожу в полупустую аудиторию, сажусь за парту, как раздается звонок от мамы.
— Да, мамочка.
— Доченька, я сразу поняла, что это не ты, — вместо приветствия говорит мама, и я закрываю глаза, сжимая телефон в руке.
— Меня Паша предупредил, не волнуйся, а что там подумают другие, ты же знаешь, мне нет никакого дела, — успокаивает мама.
— Прости, — склоняю голову, чтобы волосы скрыли мои слёзы.
Как же стыдно.
— За что ты извиняешься, глупая?
— Что допустила, — шепчу.
— И как бы ты не допустила, выполнила условие неуравновешенного человека? Да, Паша был предельно честен, я знаю всё, что ты ему рассказала.
— Мам.
— Не вешай носик, ребенок, в жизни всякое случается, и твоя мама не нежный цветочек, чтобы от неё скрывать проблемы. Я твоя мама, и всегда смогу тебе подсказать что-то. В этой ситуации меня расстроило только то, что я могла ничего и не узнать.
— Мама, ты лучшая.
— А вот твой Владимир Федорович так не считает.
— Он тебе звонил? — догадалась.
— Ага, — фыркнула мама. — Нёс чушь про твоё воспитание, про то, что ты к Максиму пристаешь, да ещё свои фотографии голые по универу расклеиваешь.
— И что ты сказала?
— Ты меня только не ругай, но я его послала. Будет он ещё на тебя наговаривать.
— Ох, мам, — улыбнулась, вытерев слёзы.
— Что? Теперь будут проблемы? Если я навредила, ты скажи, я наступлю себе на горло, позвоню, извинюсь.
— Не вздумай.
— Вот и хорошо. А вы сегодня с Максимом загляните на чай вечерком, я вроде как отошла от знакомства с семьей Иры, — мама хихикнула. — Готова обсудить знакомство с семьёй Максима.
— Мам, какое знакомство? — закатила глаза.
— Доча, парень сам хочет, чего ты теряешься? Ты же мне сама говорила, что он тебе нравится. Да и он так на тебя смотрел, сразу видно, ты ему небезразлична.
— Мам давай, отложим этот разговор.
— Хорошо, но всё равно приезжайте, я соскучилась.
— Мам, Макс в больнице.
— Что случилось?
— В аварию попал, но всё хорошо, не переживай.
— Вот тебе и не переживай. Что ж у вас там так жизнь бурлит, а я ни сном, ни духом.
— Мам, мне пора, я перезвоню, только прошу не переживай, — прошептала под строгим взглядом зашедшего в аудиторию преподавателя.
— Сама вечером позвоню, — строго сказала мама и отключилась.
Нужно было уйти с пар, это я поняла к концу учебного дня, когда преподаватели, словно все взъелись на меня и так топили, что я рот открыть не успевала, а уже получала люлей. На перерывах между парами, ко мне зачастили другие преподаватели с неизвестно откуда взявшимися долгами.
Моё состояние было настолько шатким, что после пар, направляясь в больницу к Максиму, я споткнулась на ровном месте, упала и горько заплакала.
Посидев на наиблежайшей лавочке, проплакалась так, чтобы на год вперед, утёрла слёзы и пошла к Устинову.
Когда я зашла в палату, как назло увидела среди посетителей декана со своей дочкой. Блондинка в своем репертуаре, практически лежала на Максе, поглаживая его от плеча до локтя.
— Привет, любимый, — сказала громко, чтобы слышали все.
Макс улыбнулся и не подал виду, что удивлен такому приветствию.
— Принцесса, я скучал, — сказал Максик.
Эх, какой же у него усталый вид. Тоже мне пришли, достают. Подошла с другой стороны кровати, наклонилась и прошептала возле губ.
— Я больше.
Нежно коснулась губами сухих губ Максика, отстранилась. Глаза Устинова засияли завораживающим блеском восторга.
— Что вы себе позволяете? — раздался голос декана.
Алла так вообще вся позеленела.
— Как прошел твой день? — проигнорировала декана.
Он мне в универе надоел!
— Скучно, — поморщился Макс.
— Глупости, мы так увлекательно разговаривали, — подала голос блондинка, до сих пор не убрав руку с плеча моего Максима.
— Я разве тебя спрашивала? — подняла взгляд на блондинку.
Дай мне повод вцепиться тебе в волосы, пожалуйста, я хотя бы пар выпущу.
— Мы уходим, Максим, надеюсь, ты сдержишь своё слово, — произнёс декан, приобняв свою дочурку за плечи.
— Да, но только касательно учёбы, — твердо сказал Макс.
— Что за слово? — нахмурилась, когда семейка удалилась.
— Что доведу пары до конца месяца, как и обещал.
— Какие к черту пары? Он совсем чокнулся, не видит, в каком ты состоянии? — взорвалась.
— Я буду проводить пары дистанционно, Владимир Федорович в это время будет присутствовать в аудитории, следить за поведением студентов.
— Бред, неужели нельзя от тебя отстать.
— Это принцип, я не выполнил его требование, — улыбнулся Макс.
— Касательно меня?
— Ты у меня очень умная, я тебе говорил?
— Может, мы на него жалобу напишем? Куда там нужно обращаться.
— Нет. Я доведу пары до конца.
— Макс…
— Это не обсуждается.
— Какой же ты вредный!
— Какой есть, Принцесса, весь твой.
— Девушка, почему вы без халата, — возмутилась медсестра, заходя в палату.
— Извините, забыла, — пробормотала, исправляя оплошность.
Пока медсестра меняла капельницу Максиму, он моментально уснул.
— Проследите, чтобы его больше не беспокоили, он слишком слаб, — сказал медсестра, прежде чем удалиться.
Только устроилась на диване, как в палату зашла Галина Петровна.
— Кирочка, — улыбнулась мама Максима, обняв меня.
— Ты голодная? Ой, да чего я спрашиваю, садись, накормлю. Хорошо хоть гости ушли, я не смогла вынести грубость Владимира, вышла, чтобы не расстраивать сына. Он не любит, когда мы ссоримся.
— С Владимиром Федоровичем сложно дружить, — поморщилась, отпивая чай из термокружки и откусывая самый вкусный пирожок.
Какая оказывается я голодная.
— Ешь ещё, не стесняйся, — улыбалась Галина Петровна.
— Спасибо, — ответила смущенно, но пирожок ещё ухватила.
* * *
За увлекательной беседой с Галиной Петровной, не заметила, как съела всё до последней крошки. Стало так стыдно, и пирожки, и булочки, и даже пирог — хоть что-нибудь могла оставить?
— Извините.
— Прекрати, я рада, что ты наелась, вид у тебя был совсем усталый, сейчас хотя бы щечки порозовели, — улыбнулась Галина Петровна.
От её улыбки так и тянет добром и теплотой.
— Спасибо, — в сотый раз поблагодарила.
Ничего не могу с собой подделать, но робею рядом с родителями Макса знатно.
— Рад, что вы подружились, — хрипло сказал Макс, и всё наше внимание сразу же сосредоточилось на нём.
— Сыночек, как ты себя чувствуешь?
— Пить хочу, — не стал скрывать Макс.
Я помогла придержать его голову, Галина Петровна придерживала бутылку с водой, пока Макс утолял жажду.
— Чувствую себя гадко, — поморщился Макс.
— Успокойся, поправишься, будешь ухаживать за нами, — улыбнулась.
— Буду, — твердо сказал Устинов.
О, боже мой, он всегда всё в серьёз воспринимает?
— Поспи ещё немного, тебе нужно ещё отдохнуть.
— Поцелуешь, усну, — приподнял уголок губ Макс.
Галина Петровна улыбнулась и отошла к дивану.
— Размечтался. Ты совсем офигел, при маме такое говорить, — тихо прошипела, от смущения покраснев.
— Принцесса, я имел в виду в щеку, — улыбнулся Макс, его глаза подозрительно сверкали.
— И ты уснешь? — прищурилась.
— Сразу же, — заверил меня Устинов.
Подумав, что в щеку я могу его поцеловать, в этом же нет ничего такого. Наклонилась, как Макс слишком прытко подставил свои губы и чмокнул меня.
— Ты…
— Я, — улыбнулся.
Послышался смешок со стороны Галины Петровны.
— Больше никаких поцелуев, — сказала и села на диван.
— Принцесса.
— Спи, Устинов, — отрезала.
— Врединка, — ласково сказал Макс.
Я сейчас провалюсь на месте, от смущения. Вот надо ему так себя вести, когда рядом его мама.
— Кое-как вас нашла, — раздался голос моей мамы.
Подняв голову, узрела запыхавшуюся маман с тремя пакетами в дверях.
— Чего смотрим? Кира, помогай, — раскомандовалась мама.
Забрав пакеты, присвистнула. Чего здесь только нет и фрукты, и соки.
— Как ты себя чувствуешь? — мама сосредоточила все своё внимание на Максе, даже не сразу заметила Галину Петровну.
— Хорошо, — улыбнулся Макс.
— Вижу я, как хорошо, — нахмурилась мама.
Чтобы не ставить в неудобное положение маман, сразу же познакомила её с Галиной Петровной.
— Какая вы приятная и адекватная женщина, — обрадовалась мама.
Теперь, после родных Иры, для мамы все будут казаться адекватными.
— Вы тоже ничего, — со смешком ответила Галина Петровна.
Вскоре женщины быстро нашли общий язык и болтали, не обращая на нас никакого внимания. Мама, наверное, и позабыла, что к Максу пришла.
— Осталось познакомить отца с Алексеем, и можно подавать заявление в ЗАГС, — тихо сказал Макс.
— Ты почему не спишь? — возмутилась, отрываясь от телефона.
А потом до меня дошла его фраза, и я выпалила.
— Ты сдурел? Какой ЗАГС?
— Обычный, — улыбнулся Макс.
С одной стороны я рада, что он так много улыбается, а вот с другой — бесит.
— Никакого ЗАГСа, пока я не закончу универ и вообще…
— Что?
— Мы даже не встречались нормально, а ты про ЗАГС, — грустно улыбнулась.
— Что ты ко мне чувствуешь?
— Не думаю, что я готова сейчас это обсуждать, — покосилась на мам, которые ушки свои навострили.
— Ты меня ревнуешь, значит, я тебе не безразличен.
— Когда я тебя ревновала?
— К Алле, — усмехнулся Макс.
— Пф, было бы к кому, — закатила глаза.
Макс продолжал улыбаться.
— Хорошо, немножко ревновала.
— И к студенткам?
— И к студенткам, — призналась.
— Зря.
— Ты с ними флиртовал!
— Я всего лишь отвечал на их вопросы.
— Дети, мы пойдем, — мамы быстро засобирались домой.
— Кира, ты здесь ночуешь? — спросила мама, прищурившись.
— Да.
— Значит, завтра принесу ещё еды.
— Зачем?
— Чтобы голодными не остались, а то я знаю, как в больницах кормят.
Отговаривать её бессмысленно, поэтому я промолчала, только обняла маму на прощание и села на стул, возле кровати.
— Макс, я боюсь боли, если и ты обманешь, я не переживу, — произнесла еле слышно, но он всё равно услышал.
— Не предам, — Макс сжал мои пальцы своей перевязанной рукой.
— И откуда такая уверенность?
Ответить Максу помешал Ваха, который в своей наглой манере зашел в палату, положил на тумбочку пакет с фруктами (их теперь обожраться можно) и сел на диван.
— Как дела? — спросил, покусывая зубочистку.
— Отлично, — сказал Макс, вновь сжав мою руку.
— Ты ему ничего не рассказывала, — не спрашивал, а утверждал Ваха.
— О чём? — напрягся Устинов.
И Ваха, нет бы промолчать, дать мне возможность подобрать слова и рассказать всё более-менее на лайте, вывалил на Макса все подробности.
Устинов мне руку так сжал, что я думала, он мне пальцы переломает.