Против фоток малышки я не имел ничего, поэтому так и написал:
— Хорошо. Буду ждать.
— Чудесно! Я рада, что ты с нами.
Что уж за этими словами увидела сама Даша, исключительно ее проблемы. Я хотел видеть лишь прелестную крошку, но никак не ее маму.
Боря ушел внесознанку.
— Да, заказ был. Деньги, я вернул. Имя назвать не проси. Я еще и жить хочу, и репутацией своей дорожу.
— Какая к херам репутация Борь? Я те щас яйца вырву, вот и вся твоя репутация кончится.
Сладко улыбаясь, я угрожающе навис над мужичий, кипя от гнева. Тот, к его чести и бровью не повел, лишь усмехнулся в ответ.
— Ты не гоношись Артемушка. Не по статусу тебе дорогу мне переходить, сам знаешь. А за бабой своей, следи лучше, глядишь все хорошо и будет.
— Да знаю я, что брат твой, бандюган отпетый, в депутаты метит. А также знаю, из первых уст, что он дочь родную шпилит. Мариночку свою ненаглядную.
— Ты че несешь, болезный? — выпучил глаза Борис.
Вместо объяснений я включил видео, где датая Марина, смеясь рассказывала о своей сокровенной тайне.
— А ты прикинь как я охуела, когда однажды проснулась первого января от того, что меня собственный папаша…
— Я отдам тебе эту запись, в обмен на имя заказчика Ани. Твое имя я не засвечу. Не переживай.
Ломался Борюсик не долго. Секунд этак пять.
— Смолин. Но я тебе не че не говорил.
— Ну, естественно. Как и видео, это у тебя не от меня.
— Само собой.
Мы даже руки друг другу пожали. Я перекинул видео на телефон Бориса. Пусть теперь хоть поубивают друг друга. Даже интересно будет посмотреть, чем все это теперь обернётся.
Смолин значит. Старый козел! Хер знает сколько раз, на молодках женатый был, а сейчас опять свободен как раз.
Прям сейчас бы голыми руками б удавил, да нельзя! Влиятельный человек. И я, как назло, полностью аккредитуюсь в его банке, касательно бизнеса. Но ничего, нет такого человека, которого нельзя было бы зарыть, так или иначе.
Я испытал просто физическую потребность позвонить Ане. Хорошо все же, что нанял ей охранника. Не лишнее оказалось. Как сердцем чувствовал.
как назло не брала трубку. И с каждым пустым гудком, в моем сердце все больше нарастала тревога, и щемило сердце. Позвонил охраннику, не ответил и он. По спине побежал липкий пот, от нехорошего предчувствия и, забыв про все на свете, я рванул в больницу, зная, что обычно, в это время, Аня всегда там. Сидит до самого вечера с братом и обычно отвечает после третьего гудка, а у меня было уже двенадцать пустых.
Глава 22
Еще когда я ехала к Денису в больницу, мне позвонили оттуда и попросили срочно приехать. Новость шокировала. Ему нужна была срочная операция на мозге. От удара в голове образовалась гематома, которую раньше не приметили, она разрослась за эти дни и требовала срочного удаления. Иначе, полная слепота. И нужно подписать согласие на операцию.
Конечно, готовьте его! Я уже еду. Все подпишу, — выпалила я, не думая.
Да что ж такое-то! Ну, хоть когда-нибудь нам будет покой уже или, нет?
Слезы неудержимо катились из глаз, меня начало бить крупной дрожью. Нет! Господи! Я не выдержу! Я не выдержу! Но вдруг очень четко услышала в голове бабушкин голос — Надо! Не смей киснуть! Голос умершей в моей голове подействовал как шоковая терапия. Заставил отвлечься и собраться. Раскисать действительно не время.
Я, не помня себя, влетела в больницу, подписала все, что нужно. Постаралась ободрить испуганного брата, который действительно уже три дня жаловался на то, что хуже видит правым глазом. Мальчика уже побрили, и я еле сдерживала слезы глядя на его лысую голову.
— Ничего не бойся. Все исправят, и ты снова будешь видеть нормально.
— И буду со шрамом в пол башки, — грустно улыбнулся бледный от страха мальчик, сжимая мою руку пока его катили в операционную.
— Ничего. До свадьбы волосы отрастут.
— До твоей, или до моей? — подмигнул мне брат.
— И до моей думаю тоже.
— А твой парень, про которого ты говорила, правда хороший? Не обижает тебя?
— Хороший, — кивнула, слизнув с губы непрошенную слезинку.
— Ты замуж за него выходи, не будь одна. Тебе нельзя. Ты молодая.
Дениса вкатили в операционную, и медсестра закрыла передо мной двери, бросив сухое:
— Ожидайте.
— Сколько?
— Не менее двух с половиной часов. Можете погулять пока, отвлечься.
— Да какое там.
Я села на кушетку, на которой сидел мой охранник, здоровый, качек неопределенного возраста и с каменным выражением лица, по имени Олег. Не знаю, от кого он меня там должен охранять, я его самого побаивалась, если честно.
— Кофе принести? — участливо спросил он вдруг, не мало меня удивив.
— Воды, — сказала, а когда он хотел встать, вдруг схватила его за руку. — Знаешь, мне кажется, он не выдержит. Он попрощался со мной сейчас. Так сказал, словно не вернётся,
— обреченно всхлипнула я, а он вдруг придвинулся ближе и обнял меня.
— Нельзя сейчас о плохом думать, Анют. За хороший исход молись. Любовь брату посылай.
— Ты думаешь, бог нас слышит?
— Даже если бог и не слышит, брат, волны твоей любви, душой почувствует обязательно. Как ты сейчас мое тепло.
Тепло от мужчины я действительно чувствовала, и, устроившись на его плече, стала молиться про себя.
Господи! Я не знаю, где я на столько проблем сумела нагрешить, если только в прошлой жизни, но не забирай у меня брата. Единственного, ладно, теперь уже не единственного, но от этого не менее дорогого мне человека. Он еще так молод, но уже столько перенес! Сжалься над ним! Позволь выжить, поправиться. И испытать счастье взаимной любви, отцовства. Позволь ему приносить пользу людям на работе, как он мечтает. Он этого достоин. Он хороший, добрый, целеустремлённый мальчик и мужчиной таким же вырастет. Только дай ему шанс. Прошу! Борись, Денис! Борись мой мальчик.
Я не знаю сколько я так провсхлипывала на плече охранника, повторяя про себя одно и тоже, но пришла в себя лишь от недовольного возгласа Артема:
— Вы, почему оба на звонки не отвечаете? Что случилось?
Меня передернуло от грубого тона и неласкового взгляда мужчины, да, конечно, ему наверняка не понравилось, что меня обнимал Олег, но до ревности ли сейчас?
— У Дениса уже несколько часов операция на мозге, — спокойно объяснила я, отстранившись от Олега. — Там гематома, он может ослепнуть.
— Почему ты мне не позвонила? — ничуть не смягчился Артем.
— Мы так торопились, что забыли телефоны в машине.
Я подошла к Артему, прижалась, ища успокоения, и поразилась тому, насколько он был напряжен.
— Что-то случилось?
— Очень волновался за тебя, — хрипло ответил Артем, прижимая меня к себе.
— Прости.
— Не делай так больше. Это не шутки.
— Обещаю.
— Долго уже ждете?
— Почти три часа.
При этих словах, двери операционной распахнулись и выкатили спящего и бледного Дениску с перевязанной головой. Я бросилась к доктору:
— Как все прошло?
— Благополучно. Слава богу, — ободряюще улыбнулся мне пожилой, уставший мужчина. — Опасности для здоровья больше нет.
— Слава Богу! — я не смогла сдержать слез облегчения.
— Теперь надо надеяться на его иммунитет и душевное стремление поправиться. Он придет в себя лишь утром. Поезжайте домой. Отдыхайте. А то сами свалитесь.
— Не могу его оставить, — категорично отказалась я.
— Он будет просто спать, к тому же в реанимации, а туда нельзя и пробудет он там дня три.
— Пойдем, Ань, нужно отдыхать. Приедем вечером, проведаем.
Я вдруг почувствовала себя ужасно слабой, поддалась воле Артема и пошла с ним.
— Я сам ее отвезу, на сегодня свободен.
Мне так от усталости кажется, или тон Артема, действительно на несколько тонов грубее, чем следует? Неужели в такой ситуации, в серьез можно сердиться на то, что он меня обнимал?
Домой тоже ехали в молчание, которое меня жутко тяготило. Я себя чувствовала виноватой, не пойми в чем. И только дома он подошел сзади, обнял за плечи и прижал к себе.
— Не Грусти. Операция же прошла удачно. Все будет хорошо. Он обязательно скоро поправиться. Посиди, я приготовлю тебе теплую ванну. Тебе нужно расслабиться.
Артем ушел, а я принялась ходить из угла в угол, не зная, чем себя занять, даже готовить сил не было. Я только без устали твердила благодарность богу, за то, что услышал мои молитвы, и операция прошла успешно. Я не знаю, как бы жила, если бы все сложилось по — другому.
От молитвы меня отвлек звонок мобильного, я бросилась к телефону, лежащему на столике, а вдруг из больницы.
Но номер опять не определялся, а это значило, лишь то, что я услышу звенящий металлом голос робота. Понятно, что это так кто-то маскирует свой голос через программу на компьютере, и от этого становилось еще страшнее.
Не буду отвечать, вот просто не буду. Довольно на сегодня нервов и без него. Но телефон не прекращал трезвонить, а вдруг в это же время будут звонить из больницы и не попадут?
Пришлось взять.
— Алло? — ответила холодея.
— У твоего Артема отличный вкус, — прозвенел металлом искусственный голос. — Отличное итальянское белье тебе прикупил. Красный цвет тебе пойдет.
И тут же гудки.
— Что за бред? Или он, что и за Артёмом следит теперь?
Я еле дождалась, когда Артём выйдет из ванной и сходу спросила:
— Ты сегодня покупал мне красное белье?
— Уже нашла? — обрадовался Артем, обнимая меня.
— Не нашла. Металлический голос в трубке просветил, — выдохнула я, содрогаясь от жути. Быть у кого-то неведомого под колпаком, крайне неприятно.
Глава 23
Сомнений не осталось, только Смолин мог знать, куда и на что я трачу свои деньги, путем личного отслеживания трат с моей карточки, выданной его банком.
Вот сука!
Все. Выбора не оставалось.
— Значит так, Анют! Мы завтра же с тобой поженимся. Вот просто распишемся и все. А вечером, ты пойдешь со мной на один прием, где будешь официально представлена всем моим знакомым и влиятельным людям этого города, как моя жена.
У Ани в глазах тут же зародилась паника.
— К чему такая спешка? Сейчас совсем не время! Мне нужно быть с Денисом.
— Завтра он еще будет в реанимации, тебя туда все равно не пустят.
— И все равно, это слишком скоро, ты уверен, что не пожалеешь?
— А ты? — пытливо заглядывая в глаза красавмцы, поинтересовался я.
— Не знаю. У нас с тобой все слишком быстро получилось.
Боже! Обожаю эту девочку! Даже в безвыходном для себя и брата положении, она, вместо того чтобы прыгать до потолка от счастья и лить мне в уши мед из лести о любви до гроба с первого взгляда, говорит мне правду.
— Вот и я не знаю, — ответил я предельно честно. — Но так нужно для твоей же безопасности. А потом, если что-то не поладится, развестись можно ведь в любой момент. Согласна?
— Да, ты прав, но я хочу знать причину данной спешки. Пожили бы еще так, притерлись в бытовых моментах для начала. Я девушка домашняя тусовок и приемов не люблю и боюсь, что очень скоро тебе наскучу.
В глазах Ани отразилась печаль. Даже от слез, глазки заблестели, и сердце мое сжалось и возликовало одновременно: Она боится меня потерять!
— И мне давно уже не двадцать, Ань!
— А сколько? Вот видишь! Я даже этого не знаю!
— Тридцать четыре почти. И я уже хочу тихих, спокойных, семейных вечеров. Ну как тихих, детки пусть бегают и балуются. Это обязательно. Но дело сейчас не в этом. Заказ на тебя действительно был. Человек этот очень влиятельный, я в какой-то степени, от него завишу тупо набить морду не могу, как бы ни хотел. Но если, при всем нашем обществе, я представлю тебя как жену и попрошу одного из высокопоставленных генералов разобраться со звонками на твой номер, пыла у старого козла, точно поубавиться.
— Кто это? — Аня снова сошла с лица, мне жаль было ее снова тревожить не радостными новостями, в такой, и без того, тяжелый день. Но молчать я не имел права. Она должна понимать, что опасность действительно реальна.
— Смолин. Банкир. Мой давний, деловой партнер. Шульгин, его личный адвокат.
— Это такой плотный, седовласый, с родинкой на левой щеке? — нахмурившись припомнила Анюта.
— Он самый, — кивнул я.
— Часто у Шульгина бывал, все комплименты мне отвешивал, да ручки целовал насмешливо. Он же мне не то, что в отцы, в деды годиться!!
Бледную от страха бедняжку, аж перекосило.
— Последняя из его жен, была твоей ровесницей, — я сам едва зубами не скрипел, услышав про целованные ручки.
— Он, что ее съел?
Вопрос был задан настолько непосредственно и в то же время серьезно, что я не смог сдержать смех.
— Ну почему? Он, вроде как, девочек своих не обижает. А они понежится в роскоши, накопят на дальнейшую жизнь и, как правило, сами упархивают на вольные хлеба. Он их даже не пытается держать. Вакансий на теплое место всегда хватает.
— То есть его это устраивает? В чем смысл?
— Вполне. Он же их не любит. Просто он использует их тела молодые и сочные, а они, за то, его средства, в неограниченном количестве и лет за шесть, оба успевают насытиться. Девчули успевают набить кармашек про запас. А барину как раз надоедает кукла с белыми волосами. Наигрался такой. Берет с темными. Но вот, чтоб он неволил девушек через Зимина. То впервые так, насколько я знаю. Видать совсем заскучал новых ощущений засранцу захотелось.
— Мерзко так. Я бы не смогла без душевной расположенности к человеку жить с ним хоть день.
прижал дрожащую Аню к себе и все ждал, что она вот сейчас прошепчет столь мной желанное — я люблю тебя. Но Аня ж не такая. Делать что-то в угоду, для того чтобы расположить к себе, разжалобить и подлизаться, она не будет никогда. Она это произнесет, только тогда, когда она действительно будет это чувствовать. Не раньше. А пока, что видно еще не уверена в своих чувствах.
От этой мысли стало вдруг очень горько, но ведь действительно, слишком все быстро у нас завертелось. И как бы мне не хотелось услышать эти слова прямо сейчас, я был благодарен Ане, зато, что она не лицемерит.
Да я и сам еще не готов был ей их сказать, если честно. Не знаю, почему.
Я готов был весь мир к ее ногам бросить. Что угодно, пусть только попросит. Я любого за нее порву, никому не отдам и никуда не отпущу, но вот сказать, я люблю тебя, был еще так же не готов. Она мне уже безмерно дорога, я чувствую к ней тягу, нежность, чувствую ответственность за нее, но неужели это все сводиться к простому желанию обладать?
Нет. На самом деле, я знал в глубине души правду! Знал, почему к горлу всякий раз подкатывал тяжелый ком, не дающий произнести эти заветные слова.
Однажды я их уже произносил, от души и искренне, сердце порхало, словно бабочка от легкости и счастья. Но эту бабочку втоптали в грязь и растерли сапогом для верности. Бабочка кое-как собрала себя из обломков костей и уцелевших чешуек, нашла в себе силы жить дальше. Но она теперь пожизненно на инвалидности. Никогда не сможет парить так же легко и высоко как раньше, потому что биться, что снова ее собьют с полёта, втопчут в грязь, размажут грязным сапогом, а она уже точно знает, что вторично восстановиться не сможет. Теперь некому будет поддержать.
Аня, она, конечно же, не такая как все. Она нежная, трепетная, сильная, в то же время. Ей чужда немереная меркантильность и либезение, но людям, увы свойственно меняться, портиться. И такое, мы тоже уже проходили. Причем совсем недавно.
Глава 24
Артем весь день не отходил от меня ни на шаг. С утра мы поехали покупать наряды. На мой вопрос: зачем? Ответ был очевиден:
— Для себя. Нужно же будет что-то нашим детям показывать, как подрастут.
Чуть не ляпнула, что рожать не собираюсь, но успела сообразить, что Артем шутит. Наверное.
Мы пришли в очень дорогой, свадебный солон, ль взгляда на пятизначные ценники. Меня аж мутило, но Артем сказал не экономить, брать, что по сердцу придется и я выбрала не пышное, но очень красивое платье. Кружевное, нежно-персикового цвета. Все расшитое сверкающими камушками. К нему мне подобрали туфли и цветочки в волосы. В пару к платью нашёлся и светло-коричневый костюм для Артема. Смотрелись мы вместе чудесно. После свадебного салона, совершили набег, на солон красоты. А потом Артем позвонил своему другу-фотографу, и тот подъехал прямо к Загсу. Здоровый закаченный мужик с бородой, с огромным, под стать ему, фотоаппаратом. И доброй, открытой улыбкой.