— Когда была бы уверена, что она тебе нужна. — Бл*ть, серьезно? И когда же я дал повод думать обо мне так херово? Сам не заметил, как срываюсь с места и направляюсь в ее сторону.
— Была бы уверенна? Ты серьезно, Ле-ра? — сжимаю руку в кулак и резко бью в стену около ее лица. Я зол. Зол на нее, на себя. На то, что был таким мудаком семь лет назад.
— Я искала тебя… — тихий еле слышный шепот приводит меня в сознание.
— Искала? — Счастье ли это? Да.
— Да, искала…я искала тебя… — смотрю на нее и еле успеваю словить, еще немного и она бы ударилась головой о тумбочку. Бл*ть, только этого еще не хватало. Беру свою маленькую девочку, потерявшую сознания явно от перенесенного стресса, на руки и отношу на кровать, снова злясь на себя. Убираю прядь волос с заплаканного лица, сжимаю губы в тонкую линию, чтоб не трепануть, чего ни будь лишнего. Тянусь к кнопке вызова персонала, я завис, любуясь ею настолько, что не заметил прибывшего врача в палату.
Отойдя к окну, с настороженностью наблюдал за происходящим с нотками зависти и злости одновременно. Я не могу к ней прикасаться, она не подпустит, пока на горизонте маячит чертова свадьба. Лера не та девушка, которую устроит роль любовницы, пусть и на всем готовом. Ей нужна семья и верный любящий муж. А я что? Я готов вступить в законные узы брака, если она меня примет снова.
Думая обо всем этом не сразу почувствовал, как в груди почему-то стало тепле, прежний холод исчез. Айсберг, что годами был всегда со мной, начал превращаться маленькую льдинку. Она тает постепенно и когда окончательно превращается в воду, поджигает внутренности. Вопреки всем законам логики и физики жжёт то, что я так долго прятал. Постепенно чувства возвращаются, приходит осознания того, что я все еще жив.
— Что с ней? — голос звучит взволновано, я переживаю за нее, чувствуя ответственность за девушку, которая смогла меня снова воскресить.
— Переутомление. Слишком много эмоций, ей надо отдохнуть. Мы дали ей успокоительное, она поспит несколько часов. — монотонный голос доктора звучит как-то доверительно, заставляя немного расслабиться.
Сажусь в кресло, стоящее рядом с окном, за стеклами которого хорошо виден закат. По возможности я часто любуюсь им, когда ночую в квартире или задерживаюсь в офисе. С высоты птичьего полета закаты по-особенному прекрасны, нравится наблюдать, когда солнце прячется за крыши высоток и на город опускаются сумерки. Сейчас же оно освещает небо, деревья, крыши домов и то, что видно из окна палаты. Оно медленно спускается к горизонту и уже не такое яркое и обжигающее, как было днем. Облака становятся розовато-лиловыми, и солнечный диск уже почти скрылся из виду.
Помню, Лера полюбила закаты в Сантандер, каждый день — новая фотография. За время, проведенное вместе, я узнал о ней многое и не забыл ничего. Ей бы понравился сегодняшний закат и те цвета, в которые он окрасил небо.
Улыбаюсь, вспоминая закаты в Сантандер. Яхта, плавно покачивающаяся на волнах, носовая часть яхты, оборудованная встроенными лежаками, мы и солнце, постепенно уходящие за горизонт.
«— А ты знаешь, что каждый новый закат говорит нам о любви? О настоящей любви? Когда солнце, такое близкое, большое, багряно-красное, безумно красивое, прощаясь с летним днем, ласково дарит последние теплые лучи. И это самое романтичное время суток, которое рождает легенды, обладающие притягивающим волшебством. Эти легенды передаются из поколения в поколение, потому что люди хотят верить в них. Легенда о море и солнце, о красивом закате солнца показывает нам святость любви, ее верность, ее красоту.
Знаешь, когда-то давным-давно жили юноша и девушка, которые так сильно, нежно, преданно любили друг друга, что невольно вызывали зависть у людей. Но людская злоба и зависть стали преследовать их, и не в силах противостоять злым козням влюбленные ушли от людей. Юноша стал синим морем, а девушка — красным солнцем. И лишь на закате море и солнце соприкасаются друг с другом. Юноша ласково поет своей любимой песни волн, а девушка нежно обнимает его своими лучами.
Это прекрасное зрелище, волнующее и вдохновляющее одновременно. Длится оно недолго, но запомнить его хочется навсегда. Унести в памяти красоту неба на закате, которое дарит нам чарующую сказку. Закат словно открывает перед нами дверь в летнюю ночь. Такую тихую, по-летнему теплую и невероятно прекрасную ночь в сопровождении успокаивающего шума волн. Сколько бы я ни смотрела на воду — она никогда не надоест. А сочетание заката и воды каждый раз разное, новое, невиданное…»
Вспоминал слова, сказанные ею тогда, помнил, как смотрел на нее зачарованным взглядом, пытался уловить каждое слово, сказанное ей, но отвлекался на ее губы, глаза, лицо. Именно тогда она поселилась в моем сердце, возвела ледяные стены, будто берегла для себя.
Шестым чувством почувствовал, что она украдкой наблюдает за мной из-под опущенных пушистых ресниц. Все так же улыбаясь, медленно поворачиваюсь лицом к ней, хочу видеть ее глаза цвета неба, когда-то наполненные безграничным счастьем. Сейчас они пустые, в них видна только боль и переживания, все эти чувства я готов разделить с ней пополам, а лучше забрать себе. Она должна улыбаться и сеять, как тысячи мелких осколков самого дорого бриллианта.
Не спеша, поднимаюсь и направляюсь в сторону кровати, расположенной по центру комнаты. Она лежит, свернувшись в комок под ворсистым покрывалом. Лера следит за моими передвижениями, никак не реагируя. Бл*ть, мне совсем не нравится картинка, что складывается. В ее глазах я выгляжу придурком, если не хуже.
Ложусь рядом с ней и притягиваю ее в свои объятия, зарываюсь носом в волосы, вдыхая дивный аромат лаванды. Ее любимый. Чувствую ее дыхание, щекочущее мне шею и напряженное тело.
— Расслабься. — после вылетевших слов мысленно бью себе подзатыльник. Придурок, тоже мне додумался сказать.
— Прости, я должна была… сразу… сказать о ней, — моя девочка шмыгает носом, глотая соленые слезы, пытается объяснить свой поступок, только мне это уже не надо.
— Не должна. — да, она ничего мне не должна. Семь лет она одна растила нашу дочь. Была и за маму, и за папу. Дед всегда мне говорил, что я вспыльчивый и мне следует умереть пыл. Сегодня спустя много лет я не сдержался. Обнимаю Леру крепче, хочу чувствовать тепло ее тела, хоть и через блузку и плед, плевать.
— Стас, не надо, — ладошками упирается мне в грудь, пытаясь оттолкнуть, взгляд прячет под опущенными ресницами и растрепанными волосами. Прижимаю ее к себе крепче, понимая причину ее поведения. Только она не хрена не знает, а я не скажу, пока не буду уверен. Вместо преждевременных выяснений отношений перевожу тему.
— Спасибо. — она поднимает заплаканные глаза, наблюдаю как в них медленно, но четко проявляются нотки любопытства.
— За что? — она смотрит, слегка приподняв вопросительно бровь, выглядит она в этот момент до жути мило и комически.
— За имя, — щечки ее покрываются легким румянцев, на лице появляется еле заметная улыбка. Легким поцелуем целую ее в губы и обнимаю, крепко прижимая к себе. Постепенно она расслабляется в моих объятиях и засыпает вновь.
А я вспоминаю деда…
«— Смотри, сколько рыбы поймали, — вываливает всю рыбу из ведра на лужайку, некоторые из их еще активно бьют хвостом своих соседей. — Сейчас почистим и пожарим, а потом бабушку пригласим на ужин.
— А разве бабушка не будет жарить? — помню, как тогда я удивился, не понимая, почему дед так поступил.
— А зачем? Мы что сами не справимся? — его седые брови взлетели вверх вопрошая.
— Ну, просто обычно мама готовит дома, значит, по логике должна готовить бабушка, ведь так? — мне важно было знать, что скажет дедушка. Так получилось, что к его словам и советам я прислушивался больше всего.
— Правильно. Только вот твой папа всегда на работе и у него нет времени на готовку, а я на пенсии. И что мне прикажешь делать? Пролеживать бока на диване да таращиться в этот дурацкий ящик? Оно мне надо? Я лучше сделаю приятно женщине, с которой прожил немало лет, успел разделить и горе, и счастье, вырастил троих детей. Женщине, которая меня всегда поддерживала, даже когда опускал руки, и мы были на мели. Это все появилось не сразу, постепенно, по кирпичику строилась компания. Поверь, твоя бабушка даже сейчас заслуживает того, чтобы за ней ухаживали.
— Знаешь, дедушка, ты такой крутой. Нет. Ты мой супергерой. Дед, я обещаю, когда вырасту, и у меня родится сын, то назову его в честь тебя. И воспитаю его настоящим мужчиной, — в тот момент, когда мне довелось понять, что дедушка до сих пор любит бабушку, меня переполняло счастье и нахлынувшие планы о будущем.
— А если дочь? — дед ехидно улыбался, думая, что ему удалось меня подловить.
— Тоже в честь тебя назову. — тогда я уже знал, что имя Слава и для парня и для девочки будет звучать красиво.
— Хм, Вячеслава Станиславовна? Не кажется, тебе ли что звучит довольно угрожающе? — потирая подборок рукой и делая задумчивый вид, устремил свой взгляд в голубое небо.
— Ну и пусть. Зато ее все будут бояться. А красотой своей она покорит сердце самого избалованного мальчугана и заставит его измениться. Вот такая у меня будет дочь!»
Мне было девять лет, когда я пообещал об этом деду. Как-то гуляя по улочкам Сантандера, я обмолвился этой историей с Лерой. Не думал, что она запомнила, и история, когда-то преподнесенная милой шуткой, окажется правдой жизни.
Но я ей искренне благодарен.
11
ЛЕРА
Проснулась я не оттого, что мою шею согревало горячее дыхание Стаса, а руки его обнимали меня, крепко прижимая к себе, будто боясь, что я исчезну. Меня тревожило чувство, даже не так, скорее зов. Я знала, что нужна своему ребенку, чувствовала, она уже проснулась, и ее маленькое сердечко переполняли переживания о неизвестности.
Освободившись от тяжелой мужской руки, что так по-собственнически меня обнимала некоторое время, направилась к выходу из палаты. Только у двери обернулась, дабы убедиться, что не разбудила Стаса. Он спал сном младенца, положив одну руку под голову, только на лице его все равно видны следы усталости. Тяжко вздохнув и тихо прикрыв за собой дверь, первым делом отправилась в кабинет лечащего врача, поговорив с ним и получив разрешение, счастливая направилась к дочке.
У двери ее палаты замерла, ухватившись за ручку. Я готова была увидеть свою малышку, как вдруг поняла, что нам предстоит нелегкий разговор. Закрыв на миг глаза, и глубоко вдохнув, натянула на лицо улыбку, спрятав волнение терзающие меня изнутри, открыла белую дверь палаты.
— Мамочка, ты пришла? — Слава пытается подняться, но безрезультатно. Видя эту картину, сердце разрывается от беспомощности, дочке больно и соленые слезы текут по ее щекам. Улыбаюсь еще шире, ощущая, как сводит мышцы лица, я не могу плакать вместе с ней. Сажусь рядышком на кровать, аккуратно вытираю слезки с ангельского личика всегда мною любимого.
— Конечно, пришла. Еще вчера, — на ее лице едва мелькнула усталая улыбка, заставляя мое сердце сжаться в тисках.
— А почему ты не рядом была? — смотрит прямо в глаза обеспокоенным взглядом, маленькой ладошкой сжимает мою ладонь.
— Доктор не разрешил. Он беспокоился о тебе и сказал, что тебе нужен крепкий сон, чтоб набраться сил. Но я была рядом, ночевала в соседней палате и ждала разрешения доктора. — рукой перебираю маленькие пальчики дочки, иногда целуя их.
— Я домой хочу… — Слава закрывает глазки и мне приходится наблюдать горькие детские слезы, льющие безудержным потоком.
— Потерпи немного, обещаю, скоро будем дома, — бессильно лью предательские слезы, понимая, что ничем не могу облегчить ее страдания.
Именно в этот момент в палату зашел он. Вид его был взъерошенный, уставший, но, несмотря на это, глаза его были полны безграничной теплотой и жадным любопытством. Он внимательно смотрел на дочь, следил за каждым её жестом, ловил каждое слово, каждый ненароком брошенный взгляд.
— Привет, — голос звучит взволнованно, он стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу, не торопится подойти поближе.
— Привет, проходи, — смотрю на дочь, она с нескрываемым любопытством рассматривает своего нового друга, совсем не понимая, что он здесь делает.
— Здравствуйте, дядя Стас, — замечаю, как лицо его морщится, слова, сказанные дочкой, кольнули его в больное место.
— Привет, принцесса. — он немедленно начал ощупывать её на предмет самочувствия, видя усталость в ее глазах, приговаривать ласковые слова, которые для нее стали поддержкой.
— А вы приехали с моей мамой? — и глазки на миг ожили, проявляя безграничное любопытство.
— Конечно, принцесса, я не мог оставить твою маму одну. — мимолетный взгляд в мою сторону, наполненный теплом и благодарности, заставил меня искренне улыбаться.
— Мама и так одна…точнее, мы одни… — голос звучит на низких тоннах, взгляд, наполненный печалью и одиночеством, заставляет Стаса замереть от удивления и потеряться на миг.
— Слава! — гаркаю на нее, давая понять, что ее слова лишние.
— Ну что мама? Тебе уже и дядя Костя и бабушка с дедушкой говорили много раз, что мне нужен папа! — и смотрит маленькими зеленными глазками так невинно, будто ничего такого и не сказала. А я сижу натянутая как струна от услышанных слов, хватая ртом воздух и подыскивая слова в ответ. Черт, я, конечно, знала, что мой ребенок личность прямолинейная, но не настолько же. Замечаю, как Стас усмехается, кулаком прикрыв рот.
— А твой папа, он где? — украдкой интересуется Стас, не спуская с меня взгляда, пытаясь считать мои эмоции при детском ответе.
— Его нет. Мама его потеряла, — тяжелый детский вздох разочарования разносится по комнате, его осуждающий взгляд пробрал до костей, заставляя тело вздрогнуть.
— Это как? — непонимающе интересуется Стас, присаживаясь рядом с кроватью на стул, который ранее взял у окна.
— Не знаю. Сказала, что потеряла. А еще сказала, что мы очень похожи и я его узнаю. — восхищенный голосок звучит заразительно, смотря на дочь и видя ее счастливую улыбку, улыбаюсь в ответ.
Да, за последние полтора года, когда дочь с каждым днем все больше и больше интересовалась, кто ее папа, я рассказала ей много. Она знает все, что знала я: любимый цвет, слабость к морепродуктам, десерт, наполненный малиной до краев и, главное — «Кассиопея». Созвездие, расположенное на правой ладошке, связывающее их.
12
СТАС
— Не знаю. Сказала, что потеряла. А еще сказала, что мы очень похожи и я его узнаю. — восхищенный голосок звучит заразительно, смотрю на дочь и вижу счастливую улыбку. Понимание приходит не сразу, лишь спустя пару минут я осознаю, что Лера ей обо мне рассказывала.
— И как ты его узнаешь? — складываю руки на груди, спиной облокачиваюсь на спинку стула, принимая расслабленную позу. Мне безумно интересно, что скажет маленькая девочка, поэтому наблюдаю за ней с нескрываемым интересом.
— Ну…у меня есть анкета! — пальчиком стучит по подбородку, делая задумчивый взгляд, смотрит в потолок.
— Анкета? — улыбаюсь, мотая головой в разные стороны. Мне совсем невиданно, что творится у пятилетнего ребенка в голове.
— Да, — дочь восторженно восклицает, глаза ее сияют как чистые бриллианты.
— А со мной вопросами поделишься? — да, мне любопытно, грех скрывать. Правда, не знаю, как ей сказать, что я ее папа. Да и Лера ушла куда-то не очень вовремя.
— Хорошо. Первое, что я спрошу, это его любимый цвет. — И какой это цвет? — складываю пальцы рук в замок, нервно потирая большие пальцы друг о друга, локтями упираюсь в колени, корпусом тела наклоняюсь ближе к ней, ловя каждое ее слово.
— Белый и синий цвет. Мама говорит, что он любит воду, особенно море, где не видно, где оно заканчивается. А море синее, а еще небо и облака. Там тоже синее небо и белые облака. Я вот тоже люблю смотреть на небо и искать в облаках фигурки животных или фрукты. — Слава все так быстро тараторит, а я сижу как истукан, смотрю на нее не моргая. Я люблю море и небо с облаками. Лера это знает. Как-то находясь на пляже, мы прятались в тенечке от солнца и играли в игру «Кто больше найдет на небе животных».
— А что еще ты спросишь? — интересуюсь не своим голосом, кашляю, чтоб спрятать волнение.
— Ну…еще можно спросить любимое блюдо. Мама говорит, он любит морские продукты вроде так. Правильно же? — слегка приподняв вопросительно бровки, легкого шоколадного оттенка, интересует дочь.