Ой, влип! И ведь что не говори, а чисто для спокойствия меня не убить, так засунуть в глубокий подвал требуется. Так…
— Я клянусь своими руками и памятью, — произнес, четко выговаривая каждое слово, — что Тудор никогда не обсуждал со мной Храм Врача, тамошние порядки, его лично, и не совершал никаких обрядов, э… могущих привести к замещению меня некой… э… демонической сущностью. Никто и никогда не пытался сделать из меня бога или внушить подобные мысли.
Можешь кушать — чистая правда. Я давно научился не врать прямо.
— И еще… когда он выходил на площадь, возродившись, люди заходились в экстазе, ползали и готовы были целовать ему ноги. Э… во всяком случае, так сказано в хрониках. Собственно, нечто подобное я почуял, войдя сюда. Э… божественные эманации, то бишь, истечение благости… — я запнулся, ища точное определение.
Наверняка у мага есть слова для подобных действий. Внушить почтение и заставить пускать слезы от умиления и восторга не так уж сложно. Вопрос, каково количество народа, на которое необходимо подействовать. Один-два — плевое дело. Это ж его работа. Первосвященник на такое не способен. Он, судя по всему, особым талантом не обладает. Скотина редкостная, по всем признакам, но в этом плане не имеет в запасе ничего особенного. Потому и артефакт держит под рукой.
— Ничего подобного со мной никогда не происходило. И никому я не сумел внушить почтительность. Вечно со мной торгуются или требуют немедленно излечить больного, а не то будут ужасные последствия.
— Ну вот, Мальбег, — произнес первосвященник, обратившись к магу после трехминутного молчания.
Это полностью соответствовало поведению любого чиновника. Поджаривать просителя на медленном огне ожидания приговора, добавляя перчику и добиваясь увеличения взятки. И что я ему могу предложить, хотелось бы знать? Как минимум, пусть сам скажет. Не собираюсь задавать уточняющие вопросы.
— В целом характер и поведение определены достаточно правильно. Он не врет, — старикашка машинально скосил глаза на индикатор, — при этом готов биться за свою жизнь до последнего шанса. Достаточно хитер, обладает сильной устойчивостью к магии.
— Это еще не показатель, — пробурчал недовольно маг. — Вы же знаете статистку. У многих есть потенциал. Главное, этот действительно не инициирован.
— Зато крайне любопытны интересы нашего лекаря, — глядя куда-то в район моего подбородка, заявил первосвященник. Все эти его штудии, открытия, новейшие исследования и интерес к давно забытым вещам. Я практически уверен, что он читал «Плач о прошлом»… Молчать и не врать! — взвизгнул он резко. — Ну это понятно, хочется узнать о Враче, — старик нехорошо захихикал, — хотя дело подсудное и очень плохо пахнет.
А то я не понимал, что говорю, когда рассказывал про заходящихся в экстазе верующих. Там излечивались без всяких операций. На одном самовнушении. Иначе нельзя. Полностью скрыть знания не получится. Направить мысли допрашивающего в другую сторону — легко.
— А вот «Древности провинции Серкан» намекают на некий болезненный интерес к прошлому, а?
— Врач никогда не рисовал, — твердо сказал я. — Об этом наверняка написали бы. Неуместно предъявлять мне такие претензии.
— Выбирай слова, ремесленник! — загремел маг. — Ты с кем разговариваешь!
— Он уже оправился от неожиданного удара, — пояснил первосвященник.
Потер голову, болезненно поморщился. Маг обеспокоено шевельнулся. Похоже, со вторым человеком в империи действительно очень нехорошо. Если я все правильно помню, повреждения мозга в этом месте могут вызывать неадекватную реакцию и агрессивное поведение. И с ножом способен кинуться на близкого друга. Причем без внешних причин. Предугадать действия больного невозможно. А жить он при этом может долго, изводя окружающих. Проще угостить ядом, как я по наивности первоначально оценил собственную задачу и цель приглашения. Увы, от меня он не возьмет даже никчемной вещи. Остается ждать вывода и резолюции. Действовать надо исключительно в последний момент. Лишь бы не сорвался прямо сейчас. Планы уже наверняка давно расписаны, и внезапная злость совершено не к месту.
— Сейчас наш лекарь проверит границы моего терпения.
Насколько далеко он может зайти?
— Вы поставили передо мной очень любопытную задачу, — пробормотал почтительным тоном. — Проблема в том, что выяснить, насколько я… э… могу стать… э… великим, без соответствующих сравнений не удастся. А мне не требуется власть! Я не хочу постоянно ждать удара в спину от желающих усесться на нагретый трон. Видимо, чего-то изначально не хватает для… э… спонтанного возрождения.
— Ты, видимо, решил, что я хочу сделать из тебя бога в надежде на исцеление? — опять послышалось хихиканье. Вот интересно, он всегда такой веселый, или это один из симптомов разрушения мозга? — Нет, дорогой мой. Ты мне нужен, чтобы отправиться в Яму. Я закрою ее навсегда!
Вот тут он меня убил, фигурально выражаясь. Что угодно, но такого я представить себе не мог. Натурально сошел с ума. Если тот раньше присутствовал. Видимо, на лице у меня что-то отразилось, потому что старик снизошел до объяснений.
— Империи не нужны пришельцы!
«В смысле, Храму — шансы на появление новых богов», — без особого удивления согласился с ним мысленно.
— Мы закроем вход навсегда! — воскликнул патетически, — а ты послужишь проводником.
Лицо у него неприятно исказилось, и первосвященник опять принялся тереть лоб рукой. Похоже, боли возобновились, и лучше не возражать, а то взбесится.
— Забери его, Мальбег, — сказал почти жалобно, — он перестал меня развлекать. Одна радость — этот тип действительно подходит. Ошибки нет.
При этом он шарил дрожащей рукой в столе, и я со своего места засек шприц и знакомую упаковку. Абсолютно не стесняется. То ли я уже числюсь в покойниках, то ли дошел до последней точки. Морфий, похоже, употребляет давно, в качестве болеутоляющего. Все очень серьезно,вряд ли жить противному старикашке долго. Туда ему и дорога. Нашел, тоже мне, занятие. Как бы не повернулось, а спастись будет трудновато. С другой стороны, казни определено не ожидается. Очередной поход, что меня в высшей степени устраивает. В дороге много чего может произойти, и теперь я знаю цель и средства, чтобы уклониться от излишних объятий его надсмотрщиков. Гораздо хуже было бы приземлиться в каменном мешке без выхода или пойти на костер.
«Замечательное дело — грядущая экспедиция», — подумал, поспешно вскакивая, пятясь задом к дверям и продолжая низко кланяться. Никто не знает, по какому принципу горцы крато пропускают к Яме. Кто-то исчезает бесследно, а кто-то вместе с караванами гуляет и ничего удивительного не замечает. Единственное абсолютно верно — армией в Матерь гор лучше не соваться. Были прецеденты. У небольшого отряда еще шансы имеются, полкам там не только не прокормиться, они просто не возвращаются. А со мной в компании в виде аватара — это любопытнейший вариант. Хорошая догадка, ничего не скажешь.
— Место пребывания тебе отведено в Храме, — брюзгливо сказал маг за дверью. — Он проводит, — и показал рукой на очередного типа в синем плаще с желтым диском, изображающим Солнце. Только в отличие от членов ордена, у этого еще и молния наличествовала. Маг, и достаточно серьезного уровня. Притом молодой парнишка. Не ясно, хорошо это или плохо.
— Я могу выходить?
— Зачем? — искренне удивился тысячник. — Пищу и так доставят.
— Не люблю сидеть бессмысленно. Раз уж попал в величайший Храм нашего мира, — здесь отсутствовала лесть и присутствовала чистая правда, провинциальным Храмам никогда не достигнуть такого размаха, а прежние уничтожены, — хотелось бы посетить здание собора. Да и вообще осмотреться.
— Рисуночки, —неизвестно в чем заподозрил меня он.
— Почему нет? Все слышали, мало кто видел.
— Не преувеличивай. Имеется достаточно канонических изображений святых мест.
Я посмотрел выразительно. Кто придумал продавать отпечатанные изображения в единственном разрешенном и одобренном навечно виде, пропало в глубине столетий. Теперь это превратилось в традицию. А ведь многое изменилось по сравнению с прежним.
— Прямого запрета не существует.
— Да-да, — согласился он. — Есть не рекомендованные вещи, не больше. Ну что ж, — кивнул после короткого раздумья, — ничего ужасного в просьбе не содержится. — Картон и инструменты для рисования дадут, — бросил взгляд через плечо на будущего сопровождающего. — Но вряд ли тебе позволят вынести с территории эти произведения искусства, — в голосе послышалась откровенная издевка.
— Если останутся в здешних архивах, никто не увидит.
— Так не пиши картин, — ухмыльнувшись, предложил тысячник. — Зряшнее занятие. Молись. Благословение свыше тебе непременно понадобится.
— Я могу обратиться с просьбой к первосвященнику?
— Ну, если он еще раз захочет увидеть твою замечательную персону. Ступай, лекарь, и не наглей. Ты нужен, но не настолько, чтобы исполнять глупые прихоти.
Я до поворота чувствовал спиной пристальный взгляд, очень хотелось поежиться и оглянуться. Не любят здешние начальники бедного несчастного лекаря, подозревают его в ужасных гнусностях. Будем справедливы, могли бы и кандалы надеть, и не одного охранника за мной следом пустить. Данный вариант устраивает как нельзя лучше.
— Как мне обращаться к вам, уважаемый?
— Зачем тебе знать мое имя? — глубокомысленно удивился мой очередной личный сопровождающий. Количество их за последнее время стремительно росло и начинало всерьез действовать на нервы.
— Невежливо говорить, избегая обращения.
— Ранер, — после длительного раздумья неожиданно выдал он тайну, — только правильно обращаться «брат».
— Спасибо, брат, — сказал со всей возможной искренностью, пытаясь определить, что можно вытащить из такого имени. Не обязательно предки или он сам северянин. В столице и среди жителей торговых городов таких, с неизвестно откуда идущими корнями, полным-полно. Мало информации. Надо разговорить мальчика. Понадобится или нет, потом выяснится. — Не забудь, пожалуйста, о моей просьбе и что Мальбег разрешил.
— Не называй его по имени! Он брат-тысячник!
— Виноват. Не стану.
А косым его называть можно? Ну, это я так. Вслух не посмею. Кстати, есть подходящий анекдот как раз о схожем случае:
«Как же так, наш великий маг следит за здоровьем первосвященника, а себя излечить не способен». — «Ну что ты, разве он косой? Он обратил свой проницательный взор в глубины, нам неведомые, и, возможно, даже различает потусторонний мир!»
Рассказывать такие байки, конечно, лучше подальше от объекта, которому предназначается шпилька. Не поймет юмора и разгневается. У меня не настолько длинный язык, чтобы самостоятельно напрашиваться на его укорачивание.
— Зачем тебе это? — после паузы спросил Ранер с любопытством.
Все-таки молод и не дошел до стадии моего предыдущего полусумасшедшего знакомца-мага, считающего себя выше любого человека. И это хорошо. Всегда полезно иметь возможность заболтать, попутно подобрав отмычку к его мозгам. Вряд ли будет прок, долго здесь не проторчу, однако, может и пригодиться.
— Человек — то, что останется после него. Придет и мой срок. Будут продолжать дело ученики, но это очень специфическое направление, и большинство людей никогда не узнает моего имени. А вот семь книг «Древности провинции Серкан» наверняка сохранятся во многих собраниях. Не каждый захочет, даже если сможет, отправиться на другой конец империи посмотреть на тамошние чудеса. А картинки под рукой.
Большинство на самом деле дальше места рождения и на десяток километров в течение жизни не выезжают. Немногочисленные вояки или торговцы, побывавшие в самых дальних краях, обычно не интересуются древними произведениями искусства и зданиями. Их занимают совсем иные вещи. А бронзовую или, не дай Солнце, статую из драгоценного металла, запросто расплавят и поделят, не задумываясь о наличии не только цены на вес, но и цены эстетической.
— А теперь очень многие смогут хотя бы заочно поглядеть и высказать лично мне благодарность за полученное удовольствие. Там, глядишь, найдутся и подражатели. О каждой провинциипоявятся подобные книги, объединенные общей идей сохранения если не самих памятников, не всегда это возможно, так хотя бы памяти о них. И в будущем люди смогут посмотреть на давно не существующие здания. И потом…
А вот теперь небольшой пробный шар. Требуется проверить реакцию.
— Если ты относишься к прошлому с почтением, будут и к тебе через столетия относиться с уважением.
Промолчал брат, хотя прямо напрашивался вывод о стараниях Солнца стереть память о сомнительном прошлом империи. Или не фанатик, или тупой и не сообразил, к чему подвожу, или, напротив, достаточно умный, чтобы намотать на отсутствующий ус и доложить во всей красе.
Посмотрим. Прямо ведь ничего не сказано, хотя умному достаточно. Зато до поры до времени меня трогать не имеет смысла. Кажется, им важно добровольное сотрудничество, и дела с нехорошими последствиями шить они не собираются. Меня очень устраивает подобное предложение. Я готов к совместной работе и полностью открыт.
— Меняются времена, изменяется мир, — сказал Ранер задумчиво.
Ага, не упертый фантик и достаточно умный. Это совсем не означает, что не побежит докладывать, но уже легче.
— Так лишь кажется. Человек всегда одинаков. Точнее, одинаковы его побуждения, независимо от занимаемого места.
— Очень сомневаюсь.
— Однажды нищий сидел в ожидании милостыни, — привычно вспомнил старую притчу, — никому не мешая. Мимо него промчался на бешеной скорости молодой вельможа и без всякой причины ударил старика плетью.
Нищий, почесывая болящее плечо, беззлобно сказал: «Пусть дарует тебе Солнце навечно все, о чем мечтаешь. — Подумал и добавил: И сверх того много больше ожидаемого». Поразился свидетель происшествия странным словам. Вместо вполне ожидаемых и заслуженных проклятий старик призывал божественную милость для обидчика. «Скажи мне, — обратился к нищему, — ты провидишь, что нетерпение и неумение себя вести приведут этого человека к большому бесчестию?» «О, нет, — ответил старик. — Получивший исполнение всех желаний не станет нестись, сломя голову,рискуя растоптать чужого человека. Ему не будет дела до бедных людей и уж точно не появится побуждения бить их плеткой».
Глава 7
ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАКТЫ
Кара фем Кнаут
Она молилось долго и горячо, стоя одиноко в дальнем углу и прося Всевышнего ниспослать подсказку. Какой-нибудь знак. Нет, само поручение отнюдь не вызывало отвращения. Напротив, истинно верующая не должна испытывать сомнений, борясь с врагами божескими. Ибо есть на свете высшая воля, доступная прозревшим, услышавшим вышний глас. Ее мучила необходимость скрывать мысли и чувства, пряча правильное отношение к ним. Как далеко можно зайти на этом пути, и удастся ли очиститься в конце, выполнив высокую миссию?
Не так она собиралась служить Господу Единственному. В отказе от мира, опутывающего тело и дух множествами соблазнов и ввергающих в унизительное рабство запретных грехов, видела ближайшее, да что там — вообще все свое будущее. Ее собирались использовать высшие иерархи Храма, и хуже всего то, что приказы могли войти в противоречие друг с другом. Первосвященник и его Тень — глава женских общин — отнюдь не дополняли друг друга взаимно, а преследовали собственные интересы. Потому и возник в мятущейся душе мучительный разлад.
Мимо, отвлекая, прошел мужчина, направляясь прямо к саркофагам. Она специально не пошла в центральный собор, чтобы не видеть толпящихся и выпрашивающих милости. Мало кто знал, что именно это неказистое здание, приткнувшееся сбоку от основного строения, и есть первоначальный храм. На фоне огромной, возносящейся ввысь постройки, возведенной в честь Солнца после Войны богов, он терялся. Именно в том, новом здании, воплотились высшие инженерные и архитектурные решения, там были огромные, никем более не повторенные купола и изумительная роскошь, заставляющая говорить об участии в постройке самого бога.