Вот только мне радостно не было. Мне не нравилось всё это. Этот обман, вся эта ситуация, те спокойствие и самоуверенность, с которой он говорил.
Меня просто поставили перед фактом того, что я стану чьей-то женой. Да-да, помню, я в самом начале, буквально пару часов назад, сама для себя решила, что должна победить. Но одно дело решить самой, а совсем другое услышать, что за тебя уже и так всё решили.
— Судя по нехорошему мерцанию ваших очаровательных глазок, вы этим фактом не очень-то довольны, — заметил проницательный, как оказалось, дракон, криво улыбаясь.
— Что вы, — нежно улыбнулась я ему, — я этим фактом очень недовольна. А вы вообще в курсе, что о таких вещах как бы спрашивать надо? Вот сбегу от вас и будете знать.
Говоря это, я пыталась спрятать своё недовольство за шуткой, но… кажется, всё вышло наоборот. Алые глаза мужчины сверкнули в свете каминного огня, а затем медленно и совсем нехорошо прищурились. Но на данный момент это было всем проявлением его негативных эмоций, потому что более не дрогнул ни один мускул.
— А я спрашивал, — в его деланно спокойном голосе я отчётливо расслышала вибрирующие нотки гнева, — вот прямо сразу после твоего рождения. Как хорошо, что твоим мнением тогда никто не интересовался, а твой отец ответил мне согласием.
Тряхнув головой, прогоняя остатки помутнения после коварного вина, я с искренним изумлением и непониманием воззрилась на лорда Ракердона.
— Чего? — выдохнула чуть хрипло, решительно ничего не понимая, — Когда это он вам согласием ответил? И на что?!
Мужчина прищуриваться перестал, удивленно моргнул и посмотрел на меня так, будто сомневался в моих умственных способностях. Пару долгих минут он безжалостно молчал, и по мере его молчания на красивом суровом профиле всё отчётливее проявлялось понимание.
— Тебе не сказали, — вынес он в итоге свой вердикт.
— Не сказали чего? — холодея от напряжения, морозной изморозью сковывающего моё тело, прошептала я.
В этот раз Андор не стал терзать меня своим молчанием. Он просто одним махом осушил содержимое своего бокала, оставив на хрустальных стенках тонкий шоколадный след, и внимательно посмотрел на меня.
— Мы с тобой помолвлены, — произнёс он совершенно спокойно, будто бы говорил о планах на завтрашний день, — примерно с твоего рождения.
Я не знаю, что мне нужно было делать в этот момент. Кричать от ужаса? Плакать? Умолять разорвать помолвку? Если честно, я о себе даже и не подумала. Все мои мысли сейчас были обращены к отцу и нашему с ним разговору ночью у камина. Я тогда тоже сидела в удобном кресле, укрытая пледом, и ела печенье, запивая вкусным чаем. И мы тоже разговаривали, только об императоре.
Дорогой папочка сказал, что дракон захотел забрать меня себе, но он ни слова не проронил по поводу нашей помолвки, которая, оказывается, была. Всё же не зря я ему с самого начала не доверяла. Пусть он и сказал правду, но не всю. Да и неизвестно, что там дальше было.
— А как вышло так, что… я пропала? — осторожно поинтересовалась я, очень сильно боясь услышать обвинения в адрес своей мамы.
Андор Ракердон усмехнулся, откинулся на спинку кресла и деланно лениво поинтересовался:
— Тебе правду или официальную версию?
— О как, — хмыкнула я несколько потрясенно, — если это касается моего… отца, то я даже не удивляюсь подобному ответу. Могу я услышать обе версии?
— Любой каприз, — легко согласился мужчина, подался вперёд и, взяв бутылку, вновь наполнил свой бокал, — согласно официальной версии, твоя мать испугалась за тебя и подговорила лучших магов королевства организовать ваш побег.
И опять не сходится. А где же отец во всей этой истории?
— А вторая? — нетерпеливо поторопила я дракона с ответом, который, возможно, мог расставить все точки над ё и сказать мне уже наконец, можно верить отцу или нет.
Хотя я и так уже знала это.
— Вторую версию знают далеко не многие. Ваш побег организовал твой отец, — совершенно спокойно произнёс мужчина.
На его лице не дрогнул ни один мускул, глаза не пылали от злости и рычание не вырывалось из горла. Он был спокоен. Или безразличен.
А вот я злилась. Потому что поняла, что отец соврал мне. Соврал практически во всём. И, самое ужасное, теперь с ним была моя мама. Откуда я могу знать, что она в безопасности и этот интригант и обманщик ничего ей не сделает? Нужно вытаскивать её оттуда, причём как можно скорее.
=17=
— Зачем ему это?
Дракон весело усмехнулся, изогнув тонкие губы. В глазах его танцевали лезгинку чертята.
— Всё до обидного просто — он готовит революцию.
Из курса школьной истории я хорошо знала значение слова революция. Достаточно хорошо, чтобы удивиться тому спокойствию и безразличию, с каким об этом говорит правитель целой империи.
— И вам нет до этого никакого дела? — вскинула я брови, не зная, удивляться мне или всё же не стоит.
Ну, в конце концов, Андор Ракердон правит государствами уже очень давно, ему явно лучше знать.
— Почему же? — его улыбка стала просто запредельной, — Мне безумно интересно узнать, чем всё закончится на этот раз.
«На этот раз» заметно резануло слух.
— Так значит, были революции и до этого? — верно поняла я.
— Ата-та, — весело поцокал языком мужчина, погрозив мне указательным пальцем руки, в которой держал свой бокал, — были попытки революций.
И, если я правильно поняла, революций не было, потому что лорд Ракердон пресекал все их попытки. Наверно, он именно по этой причине держится так уверенно. Но… по себе знаю, уверенность почти всегда ведёт к неудачам.
Вспомните, стоит вам уверовать в собственную силу, например, в то, что вы знаете материал по контрольной работе по высшей математике, и с уверенностью в восемьдесят пять процентов вы эту контрольную завалите. Не самый удачный пример для грядущей революции, зато самый понятный.
— И вы ничего не будете делать? — как бы с намёком спросила я, выразительно на императора посмотрев.
А в ответ получила хитрющую улыбку. Вот с этой улыбкой на губах Андор поднёс к губам бокал и сделал небольшой глоток.
То есть делать кое-кто всё же что-то будет, но меня в подробности посвящать не планируется. Я бы и не расстроилась, честное слово, если бы дело не касалось моего отца. Если виновен он, есть неплохой шанс, что во всё это окажется втянута и мама. А если втянут маму, то я не смогу стоять в стороне.
— Расскажи, почему мне не нравится выражение твоего очаровательного личика, — очень вежливо попросил император.
Настал мой черёд хитро ему улыбаться, хоть мне вовсе и не было смешно. Мужчина понимающе, пусть и неодобрительно, кивнул, принимая мой ответ, и заговорил сам:
— Если ты что-то знаешь, то лучше мне об этом рассказать.
— Угрожаете? — вскинула я брови, чувствуя зарождающееся в области солнечного сплетения лёгкое напряжение.
— Предупреждаю.
Вроде и говорил он всё так же спокойно, и улыбался так же непринужденно, но что-то в атмосфере вокруг нас неуловимо изменилось. Появился лёгкий звон предупреждающих колокольчиков. Такой тревожный, пускающий мурашки вдоль позвоночника.
— Давай не будем ругаться, — миролюбиво предложил лорд Ракердон, — с кем угодно, только не с тобой.
Было в его словах что-то успокаивающее, что разрушило звенящее напряжение, словно по щелчку пальцев. Кажется, даже новый вдох вышел более свободным.
— Давай не будем, — согласилась я, не заметив, как вместо уважительной формы употребила значение «ты».
Но император мной не был, а потому мгновенно обратил на это внимание.
— Мне нравится, — улыбнулся он, — ты можешь называть меня на «ты»?
Наверно, только по той причине, что это был вопрос, я чуть заторможено кивнула.
— И по имени, — мгновенно последовала ещё одна просьба, — называй меня Андором. А пока нам с тобой нужно обговорить план наших дальнейших действий.
* * *
План выходил впечатляющий.
Для начала, меня посвятили в некоторые детали всего происходящего, которые, как мы оба уверены, я должна знать.
Наш с мамой побег не был плодом чьего-либо страха. Лорд Ракердон уверен в том, что отец всего лишь на время от нас избавился, чтобы не мешались под ногами и, самое главное, чтобы я не могла попасть в руки дракона. Зачем? Да, это очень логичный вопрос, на который мне дали очень логичный ответ: если я не буду с рождения с ним жить, то он не сможет влиять на меня.
— Твой отец будет воздействовать на тебя, — произнёс Андор, не очень культурно ткнув в меня пальцем, — знаешь, как именно?
Я знала.
— Через маму, — произнесла, сцепив зубы.
— Умница, — улыбнулся дракон.
Ещё выяснилось, что в сговоре участвуют пять королевств из двенадцати, что почти что половина, что не очень-то хорошо. Но больше в этом направлении мне ничего не рассказали, потому что «тебе это неинтересно будет». Причём возражений не принимали.
Мне во всём этом отводилась очень интересная роль. Заключалась она в том, чтобы позволять другим собой управлять. Плясать под папину дудку, играть роль примерной невесты, участвовать в этом абсурдном конкурсе, который как бы нужен только для того, чтобы остальные участницы не догадались, что их просто используют. Ах, да, забыла добавить кое-что важное: ничего самой не придумывать и ни во что не влезать.
Здорово? Нет, не думаю. Половина моих знакомых была бы рада оказаться на моём месте, в качестве невесты императора, да ещё и так, что он за них все их проблемы решать будет. Похоже, со мной всё же было что-то не так, потому что здорово мне не было.
Нет-нет, я не собиралась заниматься вольностями и вести свою собственную войну. В конце концов, она и не моя вовсе, я просто оказалась в неё втянута. Единственное, чего я хотела и практически в ультиматуме потребовала от лорда Ракердона, была моя осведомлённость.
— Я не прошу знать всё, — нервничая, я принялась ходить по комнате перед камином, держа в одной руке уже, кажется, третий бокал шоколадного вина, которое придавало мне уверенности и решительности, — я всего лишь хочу знать, что происходит с моей мамой. И ещё… если с ней что-то произойдёт, я, наверно, не смогу жить.
Эти слова были чистой правдой, но заставили задуматься даже меня, не говоря уже о внимательно за каждым моим движением следящего императора.
— Не смогу, — повторила я, остановившись и задумчиво глядя в огонь камина, — и отцу жить не позволю.
Андор поднялся, с тихим стуком отставил бокал на столик, приблизился ко мне и, остановившись в полушаге, произнёс:
— В моём мире перед свадьбой мужчина и женщина произносят клятвы, которые обязуются выполнять, — чуть нахмурившись и не понимая, к чему он ведёт, я обернулась и вопросительно заглянула в его глаза снизу вверх, — до нашей с тобой свадьбы ещё далеко, но кое в чём поклясться я тебе готов прямо сейчас.
Звучало очень важно и немного торжественно. Андор, видя моё полностью ему отданное внимание, придвинулся ближе, оказавшись впритык ко мне, поднял руки и нежно обнял ладонями моё лицо. Вот так, заглядывая в глаза, он и сказал это:
— Клянусь тебе, с твоей мамой ничего не произойдёт. Я не позволю.
И я поверила. Поверила тому, кто был со мной добр и честен, не видя причин сомневаться в его словах.
— Я тебе верю, — произнесла я, — и сделаю так, как ты просишь.
Лицо Ракердона осветилось благодарностью, что засияла в его глазах. Эти слова были для него важны, как и его — важны для меня.
— Мы разберёмся, — пообещал он, переместил руки на мою спину и, притянув к себе, нежно обнял.
Разберёмся. Обязательно.
=18=
Следующее утро началось… весело.
— Открывай, Чучело! — орали, колотя в мою дверь, какие-то неуравновешенные дамочки.
— Достали, — шипела я, вынужденная выбраться из тёплой постельки и топать вниз. И это при условии, что уснула я только под утро, — сейчас я выйду и вам придётся уползать.
Для собственного устрашения пришлось взять с подоконника вазу с милыми голубыми цветочками на синих стеблях. Я действительно думала, что просто припугну их, но поняла, как ошибалась, едва открыла дверь и одна из этих полоумных в их любимом золотом ринулась на меня.
Ну и визг тут поднялся, когда машинальным движением я вывернула на это чудесное платье содержимое вазы. Зато этот самый визг отрезвил всех остальных, вынудив испуганно-удивленно замереть, с изумлением переводя взгляд с меня на испорченное платье.
— Прекрати визжать, — раздражённо попросила я, поудобнее перехватывая своё орудие массового поражения, — если вы сейчас же не уберётесь отсюда вон, я кого-нибудь из вас ударю. И мне даже стыдно не будет, честное слово.
Леди ужаснулись, леди впечатлились, леди… умом решили не отличаться.
— Ты неадекватная, — прошипела одна из них.
— Ага, — лениво согласилась я, имея сейчас лишь одно желание — завалиться в кровать и продолжить спать.
— И невоспитанна, — с чувством добавила другая.
— У-ужас какой, — притворно испуганно протянула я.
Едва ли не зевая.
— Твои манеры ужасны.
— Ты кошмарна.
— В тебе вообще ничего нет! — принялись они перебивать друг друга.
Как будто их мнение меня хоть сколько-то волновало. Я, когда не высыпаюсь, становлюсь злой и агрессивной. Именно поэтому мне было всё равно на все их фразы, они лишь… раздражали.
— Вон пошли, — всё же зевнув, назло им не прикрыв рта рукой, лениво велела я.
И, о, слова богам, они меня послушались! Окинула напоследок брезгливыми взглядами, развернулись и одна за другой ушли.
— Через час нужно быть в Светлом зале, — бросила одна из них через плечо, скривилась и утопала за остальными.
— Чудесно, — хмыкнула я, закрывая дверь, — кажется, мне нужен кофе.
Мысли о кофе повели меня в кухню, где он — неужели?! — обнаружился. Ой, мама бы очень ругалась, видя, как я выпиваю подряд целых две кружки… Единственный момент, когда я порадовалась, что её нет рядом.
Гардероб на верхнем этаже порадовал разнообразием нарядом. Разнообразнее всего были оттенки золотого. Помня о том, что его тут все леди носят едва ли не с обожанием, я решительно взяла вешалку с изумрудно-зелёным.
Всегда любила зелёный цвет.
Распустив волосы струящимся водопадом по спине, облачившись в это красивое платье, обув туфли на высоком каблуке, очень мне понравившиеся, я вышла в подозрительно пустой коридор и пошла направо, совсем не зная, куда мне следует идти.
Почему-то о том мужчине, что велел назвать его имя, если он понадобится, я совсем забыла. А даже если бы и помнила, то была не в состоянии воспроизвести в сознании его имя.
Наверно, мне было суждено заблудиться здесь.
Я думала об этом, пока шла по многочисленным коридорам, ведомая не пойми кем. Не зря же мне по дороге никто не попался. Не зря я шла так уверенно, не пытаясь свернуть или противиться.
И в конечно итоге я всё же пришла к большой двери, будто бы вытесанной из камня.
Замерев на миг и прикусив губу, я решительно подошла и приложила дрогнувшую ладонь к покрытию.
Первые пару мгновений только лишь моё тяжелое сердцебиение оглушало коридор, да сбившееся горячее дыхание с шумом срывалось с губ. Непонятное напряжение обняло когтистыми ладонями за плечи, лаская дыханием кожу моей шеи.
А потом из дверных щелей выбился лёгкий, будто бы играющий язычок тумана. Он пробежался по воздуху вокруг меня, разносясь весёлым далёким смехом. Прямо как во всех фильмах ужасов. И что я тут делаю, скажите на милость?!
— Не убивай меня, — жалобно попросила я туман.
Тот в ответ засмеялся громче, игриво дёрнулся и обвил мои запястья невесомой дымкой. Но это всё, что он сделал. Не было ни боли, ни даже неудобства. Туман со мной просто играл.
Дёрнувшись, он устремился обратно в дверь, будто приглашая меня пойти за собой. Кто бы мне сказал, о чём я думала, когда открывала эту дверь и ступала в слепящую тьму?