Я едва успеваю делать вдохи, настолько сильно бьется мое сердце. Я еще не понимаю, что будет дальше. К чему это все приведет, но просто обхватываю его плечи руками и стону ему в рот. Выдыхаю стоны и чувствую, как Дамир сжимает меня крепче.
А потом одним движением подсаживает на стол и слегка наклоняет. Я теряю голову, не думаю о том, что должна оттолкнуть его, о том, что все это, наверное, неправильно и после, скорее всего, Дамир будет думать, что я порочная, развратная девушка, готовая прыгнуть в постель перед свадьбой, не моргнув и глазом, но…
Это все будет потом… когда-нибудь.
В данный момент меня волнуют только его руки и губы. Я так давно не целовалась со всей страстью, не чувствовала мужчину рядом, который бы принял решение за меня.
Я забыла, что означает настоящий мужчина рядом. Тот, кто позаботится, кто примет решение за тебя и сделает так, как хочет. И вдруг думаю о том, а знала ли я вообще, каково это? Ведь все решения всегда принимала сама, никогда не могла положиться на спутника, выбранного на том или ином жизненном этапе.
А Дамир он… другой. Даже сейчас не дал возможности что-то сказать, просто взял то, что хочет. И то, чего хочу я. Наверное, это слишком заметно, потому что в противном случае он и пальцем бы меня не тронул.
— Катя, — Дамир отрывается от поцелуя и выдает хриплым от желания голосом: — Останови меня… останови, пока еще не поздно.
И снова целует, прижимаясь к моему телу сильнее. Чувствую его руки на моей оголенной спине, по телу пробегают импульсы тока и единственное, что я могу — простонать, запрокинув голову назад и предоставив ему шею для поцелуя.
Я не хочу никого останавливать. Возможно, это неправильно. Так не должно быть и вообще, у меня, вроде как, есть жених. Но вот именно, что вроде как. Нету у меня никого. И это легко объяснить, тем более я уверена, что Паша подтвердит.
Я смелею и обхватываю майку Дамира, таща ее вверх. Моему взору предстает идеально прокаченная гора мышц, от одного вида на которую хочется визжать от восторга. Вот как, как можно быть таким сидя в офисе? Я с восхищением осматриваю его фигуру и понимаю, что я не такая. Не то, чтобы совсем, но точно далека от идеала.
Но Дамир не дает возможности подумать о том, что мы не подходим друг другу. Он просто прижимает меня к себе за талию, упирясь пахом в мои бедра. Я знаю, что он хочет меня и желаю его не меньше, потому что давно забыла, что такое мужская ласка. Забыла, каково это, когда мужчина распаляет в тебе желание и заставляет искусывать губы от наслаждения.
С Дамиром все это возвращается. Мои чувства возгораются и я не думаю ни о чем. Не хочу мыслить о том, что у меня неидеальная фигура. Вряд ли можно многое скрыть под одеждой, значит, он хочет меня такую. Правда ведь?
— Ты невероятная, Катя, — как бы в подтверждение моим мыслям, выдает Дамир и легонько целует меня в шею, зажигая желание.
— Обычная, — тихо выдаю я, вздрагивая, когда его руки касаются футболки и он помогает мне стащить ее через голову.
Я остаюсь в одном бюстгальтере и сомневаюсь, что могу понравится ему, но… Дамир действительно смотрит с легким восхищением и нескрываемым желанием, он будто оценивает меня и ставит высокие баллы, о чем красноречиво говорит его взгляд.
— Хочу тебя, — выдыхает мне в губы.
— И я… — единственное, что могу сказать в ответ.
Дамир подхватывает меня на руки и несет к ближайшему дивану. Я уже предвкушаю то, как он бережно уложит меня на мягкую поверхность, как разденет и покроет тело поцелуями, но что-то, кажется, не так. Я чувствую, как его руки слабеют и едва успеваю встать на ноги, когда вижу, что он сгибается почти пополам и едва вдыхает воздух. Я не могу понять, что случилось, что…
— Спина, — едва выдает Дамир.
— Что? — буквально кричу я.
— Спина, — он кладет руку на за поясницу и все еще не может разогнуться. — Звони в скорую.
Глава 38
Дамир
Какой позор! Что ж я за мужик, если не могу поднять бабу на руки. И что самое ужасное, совершенно не понимаю что происходит. Болит поясница и весь правый бок. Мне трудно не то, что пошевелиться, даже вдох вызывает новый приступ боли.
Катя уже вызвала скорую и пошла к Артему, а я пытаюсь найти слова извинений и… боже, она же теперь подумает, что спровоцировала. Явно же решит, что все дело в ней. Что она слишком тяжелая и так далее. Я слишком хорошо знаю женщин, чтобы не понимать — извиняться придется настойчиво и не раз.
Но это, на удивление, не пугает.
Она ведь почти отдалась мне. И чтобы не чертова боль, о… а… боже, почему так больно-то?
— Дамир Александрович, вы в порядке? — слышу голос Кати и только качаю головой.
Это единственный жест, который не вызывает лавину болезненности и дикие спазмы, от которых хочется выть, но я держусь. Стараюсь даже улыбаться. Катя подходит ближе и говорит, что скорая будет с минуты на минуту, а Тема все еще спит.
Меня раздражает возвращение на “вы”, особенно после того, как она стонала под моими ласками. Нет, ну какое вы? Но спорить сейчас не собираюсь, просто продолжаю обращаться к ней на ты, тем самым проявляя свою позицию.
— Катя, — я тяну к ней руку, но меня снова скручивает спазм боли.
— Не говорите, не нужно, — она подходит ближе и кладет руку мне на плечо, а я уже слышу вой сирен.
Ну, наконец-то!
— Пообещай, что все будет хорошо, ладно? Что ты не будешь придумывать и дашь мне шанс с тобой поговорить, — она кивает, но я же понимаю, что она или закроется или вовсе уволится.
Ну уж нет.
— Я пойду встречать скорую.
Она идет на выход, а я стараюсь стоять ровно, но новые приступы боли так и скручивают меня пополам. Я грешу на какое-то защемление в пояснице и надеюсь, что доктор где-то нажмет, куда-то надавит, и все пройдет.
Но мои надежды не оправдываются, потому что бригада, приехавшая на вызов, настаивает на срочной госпитализации. Я едва успеваю сказать Кате, что наберу маму и Тему заберут.
— Не переживайте, я побуду с ним, — Катя улыбается и желает мне удачи, а меня забирают в больницу.
По приезду меня осматривают, куда-то нажимают, где-то надавливают так, что глаза на лоб вылезают. Я крепко матерюсь, потому что мне точно не до улыбок и дежурных фраз типа “Доктор, что со мной?”. Плевать что лишь бы вылечили. И желательно побыстрее.
Я лежу на кушетке, а врач что-то сосредоточенно пишет. Я спрашиваю что у меня, но он молчит и продолжает свою писанину. Не выдерживаю.
— Вы можете сказать, что это такое и когда его можно убрать?
— Аппендицит. Судя по всему нетипичный. Ждем результата анализов и будем оперировать.
Аппендицит? Да ну!
— Слушай, костолом, — да, мне не до нежностей. — У меня болит спина, шаришь? Не живот, а спина, так что… вызови кого покомпетентнее.
Мужчина бросает ручку и разворачивается ко мне всем корпусом, приподнимает одну бровь, снимает очки и устало потирает глаза, а затем окатывает меня ледяным тоном и словами:
— Послушай, парень. Я с ночной смены. У меня было три операции за сутки, а мой сменщик не смог выйти на работу, потому что сейчас под капельницей. Я едва ли настроен на шутки, поэтому говорю последний раз. У тебя нетипичное расположение аппендикса, ясно? Он не в том месте, где должен быть, поэтому боли не внизу справа. Сейчас принесут анализы, мы пойдем на УЗИ и ты ляжешь на операцию. Если что-то не устраивает выход ты знаешь где. Мне не составит труда написать объяснительную и доказать, что вышел из больницы ты сам.
Он заканчивает свою тираду, напяливает очки на нос и склоняется к тетрадке, продолжая писать, а я… сижу. Жду УЗИ и анализов. Он меня убедил. Да так, что нет ни малейшего желания сомневаться в его словах и говорить что-то поперек.
— Я позвоню, ладно?
— Пожалуйста.
Собираюсь выйти из приемного, но доктор только бросает:
— Куда собрался? Лежи!
Набираю маму лежа на кушетке. Слышу гудки, но никто не берет трубку. Набираю Германа, но он вообще вне сети. Прекрасно! С кем оставить ребенка? Звоню Кате. Снова нет ответа.
Они что, сговорились?
В кабинет заходит молоденькая девчонка в белом халате, протягивает врачу листок, который он тут же изучает.
— Едем на УЗИ, парень, анализы так себе, — доктор поднимается с кресла, и я тоже пытаюсь встать. — Ты куда собрался? Тебя вывезут!
— Я могу пойти, — возражаю, но доктор только вздыхает.
— Можешь, но не пойдешь, иначе привяжу ремнями.
Меня везут на УЗИ. Как инвалида, честное слово. Но мне сейчас не до этого. Я быстро набираю Кате сообщение:
Дамир: Не могу дозвониться маме и брату. Если что… забери Артема к себе или оставайся у меня.
Звучит дико, но что я могу сделать, когда мой брат вне зоны, а мать не берет трубку.
Я думаю, что мне еще удастся позвонить, но врачи обламывают с этим моментом. Меня быстро осматривают на УЗИ, отбирают телефон и напяливают какую-то ночнушку. Видок тот еще, если честно. Меня укладывают на кушетку, делают анестезию, и я засыпаю.
Прихожу в себя уже в палате. Благо, одиночной, потому что соседей я бы не выдержал. Состояние, мягко говоря, так себе. Голова кружится, а тело как ватное. Не могу поднять ни руку, ни ногу, но боли больше нет. На следующий раз я просыпаюсь глубокой ночью. Состояние нормальное, я уже немного соображаю, да и тело слушается, правда, не знаю, можно ли мне вставать.
Пытаюсь осмотреть свою тумбочку, но телефона не нахожу. Отлично! Я ведь даже не знаю, забрала ли Катя ребенка. Сомневаюсь, что она оставит его, но хочу знать, что с сыном все в порядке.
Решаю позвать медсестру и кричу, но на зов, почему-то, никто не приходит. Я встаю. Меня слегка шатает, но я таки дохожу до двери, нахожу медсестру и спрашиваю где мой телефон. Она смотрит на меня как на привидение, опасливо оглядывается и говорит, что мне нужно вернуться в палату.
Чувствую себя участником зомби-апокалипсиса: приглушенный свет ламп на потолке, полная тишины и стерильно чистое помещение больницы с одной единственной медсестрой, которая, кажется, меня боится. Я бы засмеялся, да только нужен телефон. Желательно как можно скорее.
— Послушайте, — я опираюсь на стойку. — У меня забрали телефон и кошелек. Я не знаю куда его унесли, но принесите, пожалуйста. У меня дома ребенок. Один. Я отец-одиночка, понимаете? Он там с няней, и я хочу быть уверенным, что с ним все в порядке.
Медсестра, кажется, понимает. Встает и просит подождать несколько минут, а затем выходит с моим бумажником и телефоном.
— Вот, проверяйте все ли на месте.
Справляюсь с задачей за пару секунд. Деньги и кредитки на месте, так что я киваю и поворачиваюсь, чтобы пойти в палату.
— Погодите, я помогу, вам еще рановато вставать.
Девушка действительно помогает мне дойти до палаты, становится моей опорой и уходит только когда я укладываюсь в кровать. На дисплее пару десятков пропущенных от матери, но ни одного от Кати. Правда, от нее есть сообщение:
Катя: Хорошо. Я подожду до десяти и потом заберу Тему к себе.
P/S: Я волнуюсь.
Улыбаюсь, как подросток. Вроде ничего такого не написала, но, черт возьми, приятно. Прокручиваю вниз и читаю следующее смс:
Катя: Я забрала Артема. Адрес вы знаете. Выздоравливайте и наберите.
P/S: Я все еще волнуюсь.
Смотрю на часы: 3:21. Звонить, как и писать уже поздно, но я таки быстро набираю сообщение:
Дамир: Со мной все в порядке. Сделали операцию. Отрезали аппендикс. Как Тема? Не капризничает?
Я не жду ответа, но когда сообщение оказывается прочитанным, и я вижу двигающийся карандашик, волнуюсь. Может, Тема не дает спать? Капризничает без меня.
Катя: Тема спит. У тебя аппендицит?
Она такая смешная. Прыгает с “вы” на “ты” или просто забывает, как правильно.
Дамир: Был. Его отрезали и наверняка скормили собакам. Почему не спишь?
Я пытаюсь отшучиваться, но не уверен, что получается действительно смешно. Но и писать подробности своей операции я не стану.
Катя: Ждала новостей.
Дамир: Правда? Волновалась за меня?
Катя: У меня твой ребенок. И ты платишь мне зарплату. Естественно, я волновалась. Остаться без работы и с чужим ребенком такая себе перспектива.
Я улыбаюсь, понимая, что это только слова. На самом деле она точно волновалась. И это радует. Дает надежду, что какой-то там Паша не любовь всей ее жизни и у меня есть шанс.
Катя: В какой ты больнице, мы утром приедем. Кстати, что с работой? Или Артема заберут? И не надо приезжать?
Столько вопросов. Я пытаюсь сосредоточиться и принять решение. Однозначно Артема заберет мама, когда я до нее дозвонюсь, а Катя… наверное, глупо оставлять ее дома, но я не слишком хочу, чтобы она шла в офис. Я просто не воспринимаю ее своим секретарем. Она для меня женщина. Желаемая.
Дамир: Приезжай утром с Артемом. Я в 156 больнице. Отделение и палату пока не знаю, но утром напишу. Потом решим, что будет с работой.
Катя: Хорошо. Отдыхай.
Дамир: Спокойной ночи.
Она присылает засыпающий смайлик, и я улыбаюсь. Кладу телефон на тумбочку и поворачиваюсь на здоровый бок. Кажется, у нас еще не все потеряно, и мне таки дадут возможность объясниться.
Глава 39
Катя
— А ты почему с ребенком? — первое, что спрашивает Паша, едва я переступаю порог квартиры с Артемом.
— Спустись к таксисту и возьми сумку с вещами, — говорю я, а сама разуваюсь и прохожу внутрь.
Начинаю разговаривать с Темой, показывать ему квартиру, целую, чтобы он почувствовал тепло от меня и не испугался. Он, кажется, в шоке, но не плачет, и на том спасибо.
— Катя, что происходит? — врывается в комнату Паша.
— Во-первых, на два тона тише, потому что ты его пугаешь, во-вторых, это не твое дело, Паша. Я уложу Тему и все расскажу, ладно?
Друг в шоке, но молчит. Кивает мне и выходит, а я укачиваю Тему на руках, потому что ему как раз время спать. Я не стала ждать до десяти и уехала пораньше, но черт, как же мне было страшно. Забирать чужого ребенка, закрывать дом, вызывать такси и вообще. Что происходит?
Я на нервах, Дамир звонил один раз, но я как раз купала Артема, а когда освободилась и написала ему, он уже не ответил. И это было еще страшнее. Что случилось?
Он не смог дозвониться матери, и мне пришлось забирать Тему к себе. Если честно было страшно, потому что это совершенно чужой ребенок. Он может плакать, кричать, не хотеть спать без папы. Поэтому когда Артем без труда засыпает, я выдыхаю, включаю ночник и выхожу из комнаты.
Так хочется выпить, но я держусь, потому что у меня в квартире ребенок. А пьяная няня точно не в тему.
— Так ты расскажешь? — сразу же спрашивает Паша.
Я киваю, делаю себе кофе и рассказываю что случилось.
— Погоди, вы что… едва не переспали? — удивляется Паша, а я только приподнимаю брови и мотаю головой, а еще приоткрываю рот и цокаю языком.
— Я что? На немецком говорю?
— При живом мне?
— Паша!
— Прости, просто… у него что? Спина прихватила? — Паша начинает ржать, как конь, а я смотрю на него и вдыхаю поглубже, потому что вот мне не до смеха.
— Издеваешься? — шиплю я.
Но Паша не отвечает, а продолжает ржать, держась за живот.
— Ты серьезно? — спрашиваю я. — Это не смешно!
— Он взял тебя на руки и ему скрутило спину, Катя!
— Да пошел ты! — в запале поднимаюсь с табуретки и выдаю: — Да, я вот такая огромная, что из-за меня в больницу попал мой шеф, доволен?
Но Паша лишь смеется и поднимает меня на руки, кружит по маленькой кухне и выдает: