— Судя по тому, как охотно вы суете свой агрегат куда ни попадя, детей у вас может быть гораздо больше, — язвлю я и отхожу от него, внезапно понимая, что почти прижимаюсь к его широкой груди.
— Я переспал с тобой по твоей же просьбе, — ухмыляется он, чем только выводит меня из себя.
Я прекрасно помню, о чем просила его и что говорила в тот вечер. Каждая чертова секунда нашей совместной ночи откликается в голове набатом, заставляет просыпаться по ночам от желания и ненавидеть себя. И в эту минуту, когда стоящий напротив мужчина проявил себя в истинном обличии, я надеюсь, что смогу взять себя в руки и перестать чувствовать это притяжение.
— Вы действительно думаете, что я отдам ребенка? — решаюсь спросить у него. — Что мне никто не поможет и вы просто заберете его, как будто его и не было?
— Да, Вероника. Именно так я и думаю. Ты хотела дите, верно? Сделала ЭКО, прошла сквозь все процедуры. Ты получишь своего ребенка, здесь нет никаких проблем, но второго я забираю. Он не принадлежит тебе.
Я смеюсь. Зло и с частью ненависти к этому мужчине. Я нарисовала себе картинку, которой нет. Провела красивыми, яркими масляными красками по прогнившему полотну в надежде, что гниль не проявится, но вот же она — собственной персоной передо мной. Увы, истинное обличие этого мужчины уже ничто не скроет.
— Я не поеду, — говорю ему. — Вам придется тащить меня насильно, потому что я не поеду.
— Поедешь. И знаешь почему? Жизнь твоих детей с сегодняшнего дня зависит от меня. Ни одна поликлиника в этом городе не возьмется за тебя и поверь, я позабочусь, чтобы не взялись и в пределах страны. Я знаю, это жестоко, но мне нужен ребенок, а тебе уход. Подумай о втором ребенке. Ему нужно хорошее питание, ведь риск того, что плод может не выжить есть всегда, — он констатирует сухие факты.
Без каких-либо эмоций и сожаления. Просто говорит и говорит, а у меня сердце разрывается. На глаза наворачиваются предательские слезы и я отхожу назад, усаживаясь на кушетку.
— Тебе нельзя нервничать, — слышу холодный голос и лишь усмехаюсь.
— Вы выбрали неверную тактику, если хотели, чтобы я не нервничала.
— Ты, говори ко мне на ты, — его голос звучит все так же собрано, как-будто несколько минут назад мы обсуждали не судьбу двух детей, а какой-то товар. — Я сожалею, но таково мое решение.
Глава 21
— Что-то не так? — слышу голос Матвея совсем рядом.
Мы сидим в его автомобиле: я отворачиваюсь к окну и утыкаюсь лбом в стекло, думая, как найти выход из сложившейся ситуации. Мы забрали вещи от Иры с Олегом. Я даже из машины выходить не стала, просто ждала, когда мои сумки погрузят в багажник и мы поедем. Я устала.
— Меня тошнит от запаха кожи, — спокойно говорю я, смотря на дорогу.
— Раньше все было нормально, — его голос звучит обеспокоено, что заставляет меня повернуться к нему и удивленно распахнуть глаза.
Не найдя в его взгляде подтверждения обеспокоенности я хмыкаю и отворачиваюсь:
— Я просто не знала, что вы за человек.
— А теперь? — внезапно спрашивает он. — Теперь знаешь?
— Знаю, — киваю скорее для себя, потому что через стекло вижу, как Матвей сосредоточен на дороге.
Остаток пути мы едем в полном молчании и к концу меня действительно начинает тошнить, а еще я жутко голодная, потому что с утра не стала есть, чтобы сдать анализы. Замечаю, как мы подъезжаем к огромным кованым воротам, Матвей нажимает какую-то кнопку и ворота открываются. Ловлю себя на том, что сижу с полураскрытым ртом. Быстро его закрываю, но не могу сдержать шокированного выражения лица и удивленного взгляда. Это сколько же ему клиника приносит?
Я рассматриваю дом из окна автомобиля, поэтому когда дверца открывается я чуть подаюсь вперед и чувствую уверенные и крепкие мужские руки на своих плечах.
— Аккуратнее, — слышу его глухой голос и поднимаю взгляд, встречаясь с его зелеными глазами.
Поспешно отворачиваюсь и встряхиваю его руки со своих плеч. Вылезаю из автомобиля и отступаю подальше от мужчины, чтобы не чувствовать его запаха и не пропитываться чертовски обволакивающей и порабощающей аурой. Пока я осматриваюсь, Матвей достает из багажника сумки.
— А как же прислуга? — с усмешкой спрашиваю я, кивая на тяжелые баулы.
— Прислуга в доме, — спокойно говорит он. — Я познакомлю тебя со всеми, не переживай.
Матвей ловко берет две мои огромные сумки в одну руку и направляется ко мне, хватает меня ладонью под локоть и ведет за собой, правда, я вырываюсь почти сразу и остаток пути к двери иду сама. По пути смотрю на огромный особняк, обнесенный огромнейшей территорией с вечнозелеными растениями и деревьями. Подобные дома я видела только по телевизору в фильмах и сериалах, а еще в каталогах дизайнеров, считая, что подобные сооружения проектируют только мультимиллиардерам.
Огромные панорамные окна, несколько балконов на втором этаже, широкий бассейн на территории, небольшая беседка со встроенным баром, множество растений и несколько гаражей, из чего я делаю вывод, что серебристая иномарка — не единственная машина Матвея. Осматриваюсь по сторонам и задумываюсь над тем, чем зарабатывает этот мужчина. О жутко дорогих приемах я осведомлена, но неужели этих денег хватает на содержание такого громадного особняка?
— Проходи, — Матвей пропускает меня вперед.
Едва сделав пару шагов я замираю на полпути, смотрю на внутренний интерьер и мне становится не по себе. По коже пробегают мурашки, а сердце сковывает страх. Огромная лестница в центре разделяет первый этаж на две части. В правой стороне располагается огромная плазма, широкий диван для большой компании и стекляный столик. Слева я замечаю несколько дверей, ведущих в другие комнаты и пару высоких зеленых растений в горшках.
Полы из натурального красного дерева отлично сочетаются со светлыми, пастельными тонами обстановки, с громадной люстрой на потолке, которая, почему-то вызывает у меня приступ смеха и непонимания. Я снова перевожу взгляд на лестницу и замечаю, что примерно на середине она разветвляется, разделяя, видимо, и второй этаж так же, как и первый.
Матвей бросает мои сумки где-то у дивана и скрывается за одной из дверей, расположенных слева. Возвращается оттуда со стаканом в руках, который он тут же протягивает мне:
— Вот, выпей. Ты завтракала? — я мотаю головой и беру стакан с яблочным соком. Удивленно смотрю на него, не веря, что он запомнил сок, который я пила.
— Не любишь яблочный? — моя вера разбивается на мелкие осколки, разлетающиеся по всей гостиной. — Принести другой?
— Нет, спасибо, — я делаю пару глотков и отвлекаюсь от болезненного контакта с его глазами, которые заставляют меня ежится как от холода.
— Идем, я покажу тебе второй этаж, после познакомлю с персоналом и тебе приготовят поесть. Проголодалась?
— Матвей, я…
— Все обсуждения отложим до момента, когда у меня будет время, Вероника. Сейчас его катастрофически нет. У меня есть час, который я потрачу на экскурсию по дому, после я оставляю тебя здесь одну и уезжаю на работу, это понятно? — он вопросительно смотрит на меня и после моего короткого кивка, хватает за руку и ведет за собой.
— Лестница разделена надвое, как ты уже успела заметить. Правая сторона для гостей, приемов, здесь обычно остаются гости и родственники на время пребывания в доме.
— У вас будут ночевать родственники? — удивленно спрашиваю, после чего мысленно одергиваю себя.
Конечно же у него есть родственники, Вероника, и не удивительно, если они останутся на ночь.
— Я стараюсь сократить подобные ночевки к минимуму, но пару раз в год случается. Тебя информирую на случай, если вдруг придется принимать гостей, — я киваю, соглашаясь с рациональностью объяснений. — Левая сторона моя. Я там работаю, сплю, иногда ем и занимаюсь спортом. Предпочитаю, чтобы туда не приходил никто, кроме прислуги, это понятно?
Он только что сказал мне, чтобы я не пихала свой нос в ту часть дома, где проживает его сиятельство? Пфф, и не собиралась!
— Вероника, этот момент понятен?
— Да, более чем.
— Отлично.
Мы поднимаемся на второй этаж. Правая часть полностью отделена огромной стеной, а слева замечаю коридор с несколькими дверями вдоль стен. Мы заходим в ту, что расположена почти в центре.
— Это твоя комната. На время пребывания здесь я буду спать в соседней, чтобы помочь тебе, если в этом будет необходимость. Если буду отсутствовать — оставлю вместо себя кого-то из персонала, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.
Я киваю и осматриваю свою комнату: большая двуспальная кровать с темной шелковой постелью, несколько прикроватных тумбочек и шикарный темно-синий ковер в центре. Мой взгляд приковывает огромный шкаф-купе и зеркало с косметикой, духами и коробочками с украшениями. Собираюсь съязвить и спросить, после кого досталась комната, но тишину разбивает его холодный голос:
— Вся одежда и обувь в шкафу, косметика и украшения на тумбочке, куплены для тебя, — будто прочитав мои мысли, поясняет Матвей. — До тебя из женщин здесь никто не жил. Из родственников, разумеется.
— Ты что гей? — невольно вырывается вопрос.
— Очень остроумно, Вероника, особенно учитывая, что ты носишь моего ребенка, зачатого вполне естественным путем. Ты же помнишь каким? — хрипло раздается рядом с моим ухом его голос, а после уверенной рукой с тугими канатами вен он отбирает стакан с соком.
Глава 22
Я вздрагиваю когда стакан с глухим звуком опускается на деревянную поверхность тумбочки, но на то, чтобы повернуться просто не хватает сил. Сердце буквально выпрыгивает из груди, а руки моментально становятся влажными от волнения. Матвей не делает никаких попыток приблизиться или прикоснуться, но я спиной чувствую, что он смотрит, оценивает, буквально выжигает дыру в спине и заставляет мое тело покрываться мурашками.
— Лучше бы мне забыть, — глухо отвечаю я и разворачиваюсь.
В нос тут же ударяет его запах: терпкий, с нотками мяты и некоторой горечи. Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. По коже тут же разбрасывается куча иголок, потому что он смотрит так же, как тогда в клубе: с желанием, восхищением и заинтересованностью. Я жадно ловлю этот взгляд и примеряю его на себя, понимая, что это временно. Вот сейчас он изменится: грозно посмотрит на меня и выдаст фразу, после которой я возненавижу его еще больше, окончательно пойму, что он не человек, а чудовище, способное пойти на все, лишь бы добиться своего.
Но вместо этого он делает шаг ко мне, обвивает мою талию и прижимает к себе, второй рукой хватает меня за подбородок и нежно проводит пальцами по щеке. Я замираю. Наверное, должна оттолкнуть его, поставить на место и напомнить, что еще час назад он сказал, что заберет моего ребенка, а я… я не нужна ему.
Да, я должна, но у меня попросту нет на это сил, потому что несмотря на все сказанные слова, я верю действиям и тому, как он смотрит. Как пожирает меня одним взглядом. Я ведь не рисую это. Вот он, мужчина, с которым у меня был лучший секс в жизни. Он рядом со мной, обнимает и смотрит так, будто важнее меня нет в этой жизни. Внутри тут же поселяется надежда на то, что он не собирается забирать моего ребенка, что ему, возможно, нужна я.
— Я наблюдал за тобой, — будничным тоном говорит Матвей. — Ждал, когда ты признаешься, что второй ребенок мой, смотрел, какая ты… — он гладит мою скулу большим пальцем, а я задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть момент, возникший между нами.
— Иии… — он не дает мне договорить, прикладывая к губам указательный палец.
— Ты не оправдала моих надежд, Вероника. Моему сыну или дочери нужна мать, которая сможет принимать верные, обдуманные решения, а ты… о чем ты сейчас думаешь? — он скользит пальцами ниже, касается чувствительной коже на шее и уводит ладонь за затылок, перебирая мои волосы. — Ты думаешь о поцелуе, Вероника. О том, как мои губы коснуться твоих, как мой язык пленит твой рот.
Я смотрю на то, как шевелятся его губы, как он слегка ухмыляется и обнажает ровные белоснежные зубы и понимаю, что он прав. Я жажду его поцелуя, хочу, чтобы он коснулся моих губ и сделал все то, о чем говорит. Я неосознанно облизываю губы языком и ловлю то, как взгляд Матвея темнеет, он шумно выдыхает и выдает:
— Ты ведь хочешь меня. В твоих мыслях я наверняка зашел дальше, чем просто поцелуй, гораздо дальше.
На мгновение мужчина прикрывает глаза, после чего в его взгляде нет ничего, что напоминало бы чувства, полыхающие несколько секунд назад. Он смотрит отстраненно, холодно и расчетливо, а с его губ срывается:
— Мне не нужна женщина, не способная контролировать свои желания, а моему сыну не нужна мать, думающая о том, как бы ее трахнул едва знакомый мужик.
Напряжение разряжает звонкий шлепок. Не сразу понимаю, что именно я становлюсь тому причиной, но когда понимаю уже поздно. На щеке Матвея проступают красные полосы, а взгляд начинает гореть опасным огнем, но мне плевать. Я вырываюсь из его захвата, но мне не дают этого сделать. Крепкие мужские руки удерживают меня на месте.
— Предпочитаю не получать пощечин просто так, — холодность его голоса поражает и удивляет.
— Просто так? — язвлю я. — Ты только что назвал меня женщиной, готовой переспать с первым встречным, — я, наконец, перехожу на ты, потому что отвечать ему вежливо больше нет ни желания, ни сил.
— А разве это не так? — с ухмылкой спрашивает он. — Или не ты сняла меня в клубе?
— Ты делаешь выводы по одному поступку?
— Мне этого достаточно.
— Рациональность, говоришь, — я прищуриваю глаза и триумфально смотрю на него. — Где же ваша рациональность, Матвей Алексеевич, — я прижимаю ладонь к его затвердевшему паху и продолжаю: — Спустилась ниже пояса?
— Естественная реакция организма, — он пожимает плечами и слегка толкает бедрами, позволяя почувствовать всю длину.
Я резко одергиваю руку и вспоминаю момент, когда его член наполнял меня у стены клуба. Чувствую, как лицо заливает краска стыда, а после его руки отпускают меня.
— Я мужчина, Вероника, и мне позволительны случайные связи с женщинами. А ты… ты будущая мать и твое поведение совершенно неподобающе.
— Чего? — взрываюсь я. — Может, мне похоронить себя и забыть о сексе? Ты слышишь что несешь?
— Спокойно, тебе нельзя волноваться, — и снова его ледяная холодность и размеренность, снова эта чертова маска, за которой нет ни единой живой эмоции.
— Да пошел ты на хрен! — шиплю я. — Ни ты, ни твои чертовы тараканы не имеют права указывать мне что делать.
— Пока ты в моем доме, будешь жить по моим правилам. И оскорбительные слова тебе так же не идут. Они лишний раз доказывают, что ты не та женщина, которая должна воспитывать моего ребенка.
— Я с радостью уеду отсюда, — я улыбаюсь и прохожу мимо, направляясь к двери, но сильная рука тут же перехватывает мое запястье.
— Ты никуда не пойдешь, — властным голосом произносит мужчина.
— Давай проясним. Я остаюсь в твоем доме, вынашиваю детей, не думаю об удовольствии, уделяя внимание только своему состоянию, а после родов отдаю тебе сына или дочку. Ничего не забыла? — на самом деле у меня в голове не укладывается весь этот бред, но я таки произношу и жду… жду, что он скажет, что пошутил.
— Да, именно так, — он пожимает плечами, после чего поднимает руку, смотрит на часы и говорит: — Мне пора. Я пришлю экономку, она познакомит тебя со всеми.
— Нет, стой, — кричу ему вслед. — Мы не договорили.
— Я все сказал, — он пожимает плечами и скрывается за дверью, а я сжимаю кулаки и начинаю обдумывать план мести. В том, что месть будет я не сомневаюсь. Не собираюсь спокойно сидеть и ждать дня родов, а потом сделать поклон его высочеству и отдать ребенка. Ни. За. Что.