— Дело в том, что я немного знаю о многоуважаемом Нергале. Аналитики изучили его вдоль и поперек, рассмотрели все его операции, как реальные, так и мифические. И нашли одну существенную слабость.
Заклинательница изогнула бровь, изображая удивление.
— Рихтер действует чересчур прямолинейно. Он слишком самоуверен. Там, где другой поискал бы обходные пути, зашел бы с тыла или рассмотрел нечто нестандартное, Нергал работает просто, в лоб. Приходит и убивает, полагаясь на свое подавляющее превосходство. Берет, так сказать, грубой силой. А, как вы наверное понимаете, на любую силу найдется большая. Против лома нет приема, пока ему не встретится другой лом. На этот раз план убийцы не сработает.
— Вы уверены? Начальнику тайной полиции не помогла вся его хваленая защита…
— Кроу оказался глупцом! — фыркнул канцлер, — Он слишком полагался на магические штучки. Да простит меня уважаемая чародейка, но здесь дело решится отнюдь не магией. Простая, банальная физическая сила, помноженная на большое количество — вот залог успеха. Даже вы нужны здесь постольку поскольку, всего лишь как страховка от возможных неожиданностей. «Ночное марево», «Сонное облако», «Проклятье забывчивости» — развеять эти чары не составит труда, не так ли?
Клаудия кивнула, потихоньку погружаясь в глубокую задумчивость.
К собственному удивлению, чем дальше, тем больше, женщина переживала за убийцу. Ей не давала покоя та прорва народа, что противостоит Рихтеру. По сравнению с толпой защитников, одинокий мужчина казался незначительной мошкой. Пусть даже он и вооружен лучшим оружием, оснащен несравненной защитой, обучен всевозможным методам отправки на тот свет…
Клаудия не вполне осознавала, в чем причина ее переживаний. Нечто необычное жгло грудь, заставляя сердце бешено колотиться при одном лишь намеке на то, что Нергал может погибнуть. Ладонь сама собой сжала единственное украшение — болтающийся на шее кулон, подаренный убийцей. Сенна и подумать не могла, даже не подозревала, что внутри, казалось бы, ко всему привыкшей черствой души, осталось место такой сильной нежности и… черт возьми, любви!
Женщина взглянула на канцлера, стараясь ничем не выдать той бури, что бушевала в груди. Впрочем, если Вейсман и заметил в чародейке некое возбуждение, то не замедлил самодовольно приписать его своему неоспоримому обаянию.
Канцлер хотел было что-то сказать, но его прервали на полуслове. С улицы донесся еле различимый треск. Выстрелы! Перепутать их с чем-то иным довольно сложно. Целая канонада хлопков вдруг сменилась грохотом мощного взрыва.
Клаудия вздрогнула, уставившись на входную дверь. Охранники, находящиеся в гостиной, бегом бросились на выход. На секунду моргнул свет, звук выстрелов смешался с размеренной чередой взрывов.
— Вот! — торжествующе заключил Вейсман, — Вот об этом я и говорил… Явился! Прет напролом, даже не думая о других способах! Сегодня хваленый Нергал Рихтер поплатится за излишнюю самоуверенность.
Чародейка побледнела, вслушиваясь в звуки боя. Определенно поплатится! Осталось только выяснит кто и за что…
Заклинательница моргнула, сбрасывая оцепенение. Канцлер продолжал что-то вещать, никак не в силах закруглить пафосную речь. Оперевшись на подлокотники, Клаудия резко вырвалась из мягких объятий кресла.
— Прошу извинить, Вальдемар, — в торопях бросила она, — Думаю, мне лучше пойти к месту… э-э-э… сражения.
Не дожидаясь ответа, чародейка поспешно бросилась к двери. Вейсман удивленно глянул ей вслед, разочарованно пожимая плечами. Ухнула дверь, выпуская женщину из тепла гостиной в царство мрачной промозглой осени.
Глава № 42
Двор резиденции, как и гостиная, поражал гигантскими размерами. Окруженный неприступным забором, с целым садом внутри, он мог бы служить парковой зоной для городского района, не меньше. Здесь нашлось место и для обширного пруда с каменной набережной, где в идеально чистой воде плещутся рыбешки; и для идеально ровного газона, заваленного желтеющей листвой; и для фруктовых деревьев, между которых вились асфальтовые дорожки, с резными скамьями по бокам. Ближе к зданию парк превращался в античный ансамбль, уставленный высоченными колоннами каменными блоками.
Именно здесь и шла перестрелка. Фонари неуверенно моргали, им не удавалось осветить все картину боя. Лишь частые вспышки и грохот выстрелов показывали, сколько же здесь собралось народу.
Чародейка мигом юркнула в укрытие, стараясь держаться за спинами остальных бойцов. Она взволнованно вертела головой, пытаясь понять, что же происходит.
На крыше резиденции вспыхнул прожектор, рассеянный свет разом накрыл подступы к дому. Со всех сторон слышался грохот залпов, крики и ругань раненных. С неба лился дождь, где-то рядом раздался топот ног, бегущих по лужам. Лязг оружия сменился новой чередой выстрелов.
Клаудию вдруг кольнуло чувство острого дежавю. Ей, как наяву, почудилась перестрелка в доме у прокурора, до боли напоминающая сегодняшнюю. С одной лишь поправкой — здесь Нергала ждет на порядок больше противников.
Взвизгивает пуля, пролетая совсем рядом с головой. Клаудия пригибается, из стены брызжет каменная крошка. Двое солдат валятся замертво, сбитые меткими выстрелами. В ответ раздается нестройный залп. Заклинательница не уверена, знают ли защитники, куда метят. Враг где-то там, среди античных колонн, но этой информации явно не достаточно для прицельной стрельбы.
Справа — длинная колоннада, слева — небольшая терраса. И там и там уже лежат несколько трупов. Кровь не успевает скапливаться, смываемая холодным дождем. Грохот выстрелов — в полку мертвецов прибывает на три бойца. У чародейки появляется очень плохое предчувствие.
В этот момент на поле боя появляется новое действующее лицо. Прямо перед домом вырастает исполинская фигура, Клаудия решает было, что это гора. Впрочем, ее предположение не так уж далеко от истины.
В добрых два человеческих роста, шириной плеч соперничающий с горизонтом; лицо, будто вырубленное из камня, мелкие букашки глаз еле видны под непроницаемой маской без всякого намека на мимику. Тело широкое, невероятно крупное, даже на расстоянии ощутимо мощное. В каждом движении сквозит необузданная сила, напоминающая безумие урагана, неудержимость цунами или ярость извержения вулкана.
Горный гигант! Клаудия рассматривает великана, раскрыв рот от удивления. Никогда раньше ей не доводилось видеть дэвов, или хотя бы слышать, что они служат кому-то из людей.
Говорят, гиганты практически неуязвимы для магии, стойко сопротивляются любым физическим атакам и живут по тысяче лет. Хотя… будь это правдой, дэвы давно бы уже захватили весь мир!
Еще рассказывают, что эти создания отличаются редкой своенравностью и мало с кем могут найти общий язык. Живут, в основном, в горах. Не сводят знакомств ни с людьми, ни с другими расами. Что же заставило громадину изменить принципам?
Гигант взмахивает рукой, из пасти раздается оглушительный рев, удивительным образом складывающийся в слова. Повинуясь приказу, целый отряд солдат бросается влево, укрываясь за колоннами и высоким бордюром.
Дэв указывает в другую сторону, еще большая группа стрелков рассредотачиваются справа.
И те и другие занимают позиции, не обращая, до поры до времени, внимания на выстрелы противника. Великан ждет, даже не пытаясь укрываться от пуль, похоже, ему они нисколечко не страшны.
Клаудия смотрит по сторонам, сдерживая вздох удивления. Сколько же здесь солдат? Пятьдесят? Сто? Да, многие уже пали жертвой метких выстрелов, но что с того, если в строю еще десятки!
Дэв ревет очередной приказ, дула пулевиков взрываются вспышками выстрелов. Только сейчас Клаудия, наконец, замечает, куда же они палят. Нергал бежит через двор, укрываясь за колоннами и отчаянно отстреливаясь. Убийца, похоже, еще не понимает, насколько велики силы противника.
Солдаты дают залп за залпом, и это отнюдь не та беспорядочная стрельба, что была до этого. В действиях стрелков видна хорошая выучка и привычка к слаженным действиям. Чародейка не особенно их различает, но вся толпа явно разделена на несколько отделений. Пока одно стреляет, другое берет прицел, а третье перезаряжается. Таким образом, стрельба не умолкает ни на секунду; пули свистят в воздухе, как рассерженные пчелы над растревоженным ульем; грохот выстрелов сливается в непрерывную канонаду.
Рихтер скрывается за широкой колонной, и ему, похоже, оттуда уже не выбраться. Пули сыплются градом, дробя камень на осколки; стрелки не дают противнику никакого шанса высунуться.
Темный силуэт мелькает справа от колонны, Нергал успевает сделать всего лишь выстрел, прежде чем на тело обрушивается стальной ливень. Чародейка видит, как снаряды высекают искры из защиты убийцы. Несколько пуль все же находят дорогу к плоти — фонтанчики крови, вылетающие из тела, явно показывают, что защита не идеальна. Ассасин отшатывается за укрытие, не сумев даже расстрелять обойму.
На глаза Клаудии наворачиваются слезы, в груди разгорается настоящий пожар.
«Так ведь не честно! Все на одного! — безумные мысли мелькают одна за другой, — Он же сейчас погибнет!»
Чародейка ощущает, как накатывает настоящее отчаяние, до того ей становится жаль бедного несчастного Рихтера. Она никогда даже не предполагала, что сможет так сопереживать абсолютно чужому, по сути, человеку. Но именно этот мужчина, именно Нергал Рихтер, разбудил в заклинательнице целый вулкан неизведанных чувств и страстей.
Клаудия в страхе заламывает руки, видя ранение своего избранника. Пули осыпают укрытие ассасина, не позволяя высунуть даже носа. Но патовая ситуация очень скоро становится матовой.
Гигант громогласно отдает следующий приказ, новая толпа стрелков срывается с места, чтобы завершить окружение противника. Как только они зайдут Рихтеру с тыла, можно сказать, что песенка убийцы спета.
Нергал тоже это понимает. Он прыгает прочь, пытаясь сменить диспозицию, но яростный залп не дает двигаться. Пули сбивают с ног, одна пронзает бедро, другая — лодыжку. На груди мужчины расплывается большое красное пятно. Рихтер с трудом откатывается назад, за колонну.
Отряд завершает окружение, заходя с правой стороны к врагу. Клаудия с ужасом видит десяток стрелков, синхронно поднимающих оружие, чтобы, на этот раз, разить наповал.
— Н-е-е-е-е-е-т! — дикий крик чародейки разносится над полем боя, чудесным образом заглушая даже залпы пулевиков.
Никто не успевает ничего предпринять, даже сама заклинательница до конца не осознает, что творит.
Могучий магический удар обрушивается на двор, сметая напрочь немногочисленные оборонительные щиты. Мозги людей разом выключается, будто некий кукловод щелкнул тумблером. Бессознательные тела валятся ниц, отовсюду слышится звук падения и звон оружия.
Клаудия с немым ужасом смотрит на свои руки, не понимая, что же произошло. Помоги Единый! Что же случилось? Что это за умопомрачение? Зачем она вырубила всех защитников? Но нельзя же было допустить смерть Нергала!
Дэв медленно поворачивается к заклинательнице. Теперь на его лице появляется нечто похожее на эмоции. Каменные брови гиганта сурово сходятся, изображая незамутненную злобу.
Он мгновенно делает несколько быстрых шагов, оказываясь рядом с чародейкой. Легкий взмах руки, даже не удар — щелчок, но Клаудия отлетает прочь. Изящное тело красотки врезается в стену и падает на пол, не подавая признаков жизни.
Так даже лучше, наконец равная схватка, драка один на один! Великан поворачивается к врагу.
Нергал медленно выходит из-за колонны, оглядывая разом опустевший двор. Кровавые раны на теле, кажется, совершенно не беспокоят убийцу. Гораздо больше его заботит вид десятков людей, лежащих вповалку друг на друге. Среди павших всего несколько убитых, остальные просто выключены бескомпромиссным заклятием.
Дождь барабанит по лысому черепу, струи стекают по лицу, глаза обшаривают пространство в поисках новых врагов, пока руки перезаряжают пулевик. Плащ топорщится дырами, промокшая насквозь рубашка разорвана в клочья, кое-как залатанная кольчуга все же выдержала большинство попаданий.
Между Рихтером и его целью осталось лишь одно препятствие. Ассасин шагает вперед, навстречу каменному гиганту.
Дэв ждет, насупившись. Плечи наклонены вперед, ноги полусогнуты, огромные кулаки сжаты, руки готовы разить. Вся фигура, как застывшее воплощение скрытой до поры силы, монумент неуничтожимой мощи.
Шестиствольный пулевик взмывает вверх, гремит залп, пули, одна за другой врезаются в каменную кожу, высекая яркие искры при попадании. Гигант лишь досадливо морщится.
— Зарви не боится пуль, — мрачно гремит он.
Пулевик летит прочь, Нергал выхватывает из-под плаща тесак.
— Как насчет стали?
Не дожидаясь ответа, убийца бросается в атаку.
Рихтер разбегается и прыгает, мощно толкнувшись от земли. Клинок бьет по лицу гиганта, высекая бордовые искры. Еще не приземлившись, убийца успевает нанести два удара по массивному корпусу. Лезвие кромсает одежду, но бессильно отскакивает от бурой кожи.
Гигант двигается с поразительной для своих габаритов скоростью. Рука бросается назад, человек отпрыгивает, но каменная ладонь все же достает противника кончиками пальцев. Нергал отлетает прочь, плюхнувшись в лужу.
— Зарви не боится уколов! — ревет дэв.
Рихтер поднимается на ноги, оставляя тесак лежать в воде. Он пропахал изрядную борозду по грязи, ошметки мокрой земли стекают с плаща вместе с потоками дождя. Левая рука держится за бок — туда пришелся удар великана. Кольчуга защищает от колющих и режущих ран, но отнюдь не от синяков и гематом.
— Ничего-то тебя не берет… — разочарованно бурчит Нергал, — Ну, давай на кулачках…
Он приближается мягкой походкой, дэв шагает навстречу. Великанская рука рассекает воздух, Рихтер ловко уворачивается, нанося ответный удар. Гномий кастет, выкованный умельцами в горах Гималаев, с удесятеренной силой вгрызается в каменную плоть чуть выше предплечья. Ярко вспыхивает руна на одном из зубцов, гигант ревет от боли, правая рука обвисает плетью.
Не останавливаясь, Нергал замахивается снова. Зажигается следующая руна, воздух стонет, пропуская сквозь себя оружие, второй удар кастета кромсает громадное бедро. Великан спотыкается и падает на колени, издавая громогласный рев боли и разочарования.
Оставшаяся целой рука тянется к врагу, но встречает лишь новый удар заговоренного оружия. Горит третья руна, зубцы дробят камень на запястье гиганта, громадный кулак безвольно разжимается.
Рихтер занимает устойчивую позу, тело поворачивается, совершая богатырский замах. Кастет взрывается всеми цветами радуги, зубья неумолимо бьют в челюсть дэва. Каменная башка дергается назад, на этот раз гигант не ревет, он оглушен и раздавлен, на лице следы небывалого удивления.
Еще никто и никогда так не бил беднягу Зарви. Тем более — человечья мелочь!
Убийца перебегает, убирая бесполезный кастет в карман плаща. Руны сгорели, заряды кончились, теперь это просто железка, пусть и весьма неплохо выкованная. Нергал подбирает пулевик, обойма привычным движением щелкает в барабане.
Приставив дуло к виску горного гиганта, Рихтер раз за разом жмет на курок. Гремят шесть выстрелов, голова дэва покачивается на невообразимо толстой шее. Безобразная рана мерцает белыми всполохами, глаза каменюки все еще смотрят вперед. Нергал с большой натугой толкает в спину, громадное тело падает, поднимая в воздух целую тучу брызг.
Убийца поворачивается, чтобы уйти, но его останавливает громкий стон. Ручищи гиганта очень медленно упираются в грязь, спина начинает подниматься, хотя голова по прежнему опущена вниз.
— Знаешь, здоровяк, ты меня достал! — с чувством ругается человек.
Нергал задирает рукава на левой руке, все предплечье и ладонь полыхает огнем. Наручи Одина раскаляются до красна, боль при этом адская, но она ничто по сравнению с тем, что сейчас испытает дэв.
Запрыгнув на широкую спину, Рихтер пропихивает огненную ладонь в рану на голове, долгое могучее усилие — раскаленный кулак исчезает в черепе великана. Крик, подобный реву сотни быков, вырывается из пасти гиганта, рука убийцы входит в голову уже по локоть. Пальцы нащупали нечто мягкое, нежное, они обхватывают субстанцию, кулак безжалостно сжимается.
Долгая судорога сотрясает каменное тело, рев срывается в инфразвук и затихает, последние несколько секунд агонии — руки великана расслабляются, дэв падает, уже безжизненной гранитной массой.