Нергал не торопясь вычистил оружие. Перезарядил пулевик. С трудом нашлась улетевшая прочь шляпа. Наблюдая краем глаза за столпотворением, мужчина подошел к барной стойке.
Барменов давно нет, ровно как и официанток. Молодцы, сбежали в числе первых. У них свои выходы, не обязательно же ломиться через парадный вместе с обезумевшей толпой…
Нергал потянулся, хватая полупустую бутылку. Забулькал напиток, наполняя подставленную стопку до краев. Опершись на стойку, Рихтер отправил в глотку шот первоклассного вискаря. Не повредит, хоть и пользы, в общем-то, никакой.
Взгляд убийцы обежал просторное помещение.
Неплохой, в общем-то, клуб, если отвлечься от контингента. Хотя, где-то же должна отдыхать богатенькая шваль. А владелец заведения, молодец — делает деньги на чужих слабостях. Что ж, трудно сказать, кто тут прав, кто виноват. Если есть спрос, предложение все равно так или иначе появится.
В дальнем конце зала хлопнула стеклянная дверца, на небольшом балкончике появилась разъяренная человеческая фигура. А вот и хозяин… Не из бедняков точно, возможно даже аристократ. Одет с иголочки, дорогущий костюм сидит, как влитой, сшит явно на заказ. Такое видно невооруженным взглядом. Как и особую выправку, привычку повелевать… Взбешенный взор рыскал по залу, остановившись в конце-концов, на Рихтере.
Нергал шевельнулся, доставая из кармана плаща монету. Золотой имперский гульден. Желтый кругляшек крутанулся в пальцах, демонстрируя себя владельцу клуба, ладонь со стуком припечатала драгоценность к барной стойке.
У хозяина достаточно опыта и знаний, чтобы понять ценность монеты. Сегодня «Лихорадка» понесла убытки, как денежные, так и репутационные, но гульден окупит все. А спорить, пытаться качать права — себе дороже. Человек раздраженно кивнул, глаза на прощанье прожгли ненавистью, он резко развернулся, скрываясь в кабинете.
Карина находилась в панике, не меньшей, чем у бегущей толпы. Мерседес стоял заведенным, девушка тоже на взводе. Оба готовы в любой момент сорваться с места, растворившись в лабиринтах улиц.
Когда музыка смолкла, и из дверей клуба повалил беснующийся от страха людской поток, Карина поняла, что что-то пошло не по плану. Она извелась, размышляя, что предпринять дальше: то ли уезжать восвояси, то ли бежать на помощь. Впрочем, попасть внутрь клуба сейчас все равно невозможно — толпа валила наружу, идти против нее абсолютно бесполезно.
Девушка сжала искусанные губы, ладони нервно елозили на руле, ступня то и дело порывалась вдавить педаль газа. Народ, выбегая на улицу, расползался по проспекту, многие завывали от ужаса, торопясь поскорее оказаться подальше. Упрямый дождь поливал все это равномерным слоем отрезвляющей ледяной воды.
Наконец, поток посетителей иссяк. Из темного проема появилась мрачная, хорошо заметная фигура Нергала.
«Быстрее! Быстрее! Быстрее!» — шептала девушка, подпрыгивая на водительском месте.
Рихтер спокойно пересек проспект, обходя громадины луж. Открылась дверца, пахнув уличным холодом, мужчина медленно уселся в машину.
Мерс сорвался с места, повизгивая шинами, Нергалу пришлось придержать норовившую улететь прочь шляпу. На перекрестке Карина свернула, мехмобиль живо преодолел следующий квартал. Только тогда где-то вдали послышались завывания полицейских сирен.
Глава № 12
Суровая нить с трудом протиснулась в иглу, пальцы девушки дрожали, мешая проделать простую, казалось бы, работу.
Нергал сидел ровно, дожидаясь, когда завершатся приготовления к процедуре. Он скинул плащ, расстегнутая рубашка болталась на жилистом теле. Промыл рану, осторожно соскабливая остатки крови с шеи. Как бы хорошо не затягивался рубец, а зашить в любом случае не помешает. Стянуть края, чтобы не разошлись от резких движений. Что ж, еще один шрам в коллекцию.
Карина судорожно вздохнула, мягкая ладошка прикоснулась к шее, игла легко вошла в плоть. Нергал даже не поморщился, за него это с успехом проделывала невольная медсестра. По всему видно, школьной учительнице не приходилось до сих пор заниматься штопаньем ран. Она закусила губу, лоб сосредоточенно сморщился, глаза наблюдали за операцией с неимоверно серьезным видом.
Они промчались по городу ракетой, девушка никогда так раньше не гоняла. Что удивительно, обошлось без происшествий, хотя Карина с трудом могла сейчас припомнить детали поездки. Просто вжала газ в пол и не отпускала, пока перед глазами не замаячил грязный подъезд убежища.
Мужчина воспринимал происходящее с удивительным, подчас даже раздражающим спокойствием. Ну еще бы, ему это все, похоже, не в новинку! Для Карины события последних часов казались полнейшим оксюмороном, нелепой и ужасной чередой невозможных событий. В крови не переставая бурлил адреналин, заставляя организм нервно подергиваться от малейшего раздражителя.
Женщина сжала края раны, игла вошла под кожу, стягивая порез. Стежок за стежком, как заплатка на старой рубашке, только вот тут не ткань — живой человек.
— Боль, наверное, адская? — участливо спросила Карина.
Нергал глянул вопросительно, и девушка тут же осеклась. Ее взгляд скользнул по обнаженной груди мужчины, учительница вздрогнула, едва сдержав крик. Через всю грудину, от ключицы до пупка, пролегал ярко-алый застарелый шрам, вздувшийся бугром.
Это что же за рана такая? Кто ее нанес? Ему же разворотило все туловище! Как он выжил? Вот тогда, наверное, боль была адская… А сейчас так — не страшнее комариного укуса.
Карина содрогнулась, рассматривая убийцу, как в первый раз. А в общем-то, так оно и было. Даже вчера, во время секса, она не видела мужчину целиком. Только сильные руки и грубые ладони.
Нергал сидел ровно, неподвижно, будто внутри стальной стержень. Голова абсолютно лысая, на лице — тоже ни следа растительности. Череп покрывают татуировки, три полоски совершенно незнакомых рун тянутся от края лба через весь затылок. На торсе тоже татуировки — сложный орнамент концентрических окружностей, соединенных между собой замысловатым узором. И шрамы, шрамы, везде следы ран! Большие и маленькие, горизонтальные и вертикальные, давние и относительно свежие, они покрывали руки и тело ровной сеткой.
Плечи тощие, хоть и широкие; узловатая спина, короткая шея; хорошо заметный на худощавом теле пресс. На левом виске женщина заметила стародавний след пули. Учительница, конечно, далеко не эксперт по криминалистике, но все же, выжить после выстрела в голову…
И этот жуткий разрез на груди… Будто бы мужчину вскрыли, вынули сердце и зашили обратно! Карину передернуло от одной мысли о подобной операции.
Наконец, девушка завершила операцию. Иголка отправилась восвояси, концы нити затянулись грубым узлом. Нергал поднялся, благодарно кивнув. Холодный взгляд мужчины пробежался по Карине с ног до головы, ей вновь стало не по себе.
— Мне нужен секс… — он произнес это буднично, как обычные люди желают спокойной ночи.
На этот раз женщина не сопротивлялась. Рихтер стянул с нее свитер, следом отправилась майка, чашечки лифа упали к ногам, обнажив внушительную грудь. Мужчина присел, помогая снять непослушную юбку. Сорвал трусики, явив на свет квадратик интимной стрижки. Завалил на кровать и вошел, не утруждая себя излишними ласками. Карина морщилась, как и вчера поражаясь его размерам и напору.
Глава № 13
Практически в центре Берлина, возле зеленого парка Монбию, расположилось величественное здание главного суда Республики. С широченной лестницей у входа, мраморным подиумом и чередой колонн, оно выглядело памятником античности, хотя и было построено всего лишь с десяток лет назад.
Внутренне убранство могло поразить обывателя, не знакомого со стилем жизни верхушки общества. Впрочем, простым людям сюда хода нет, а местным завсегдатаям все казалось привычным, даже слегка пресным и поизносившимся.
Безукоризненно одетые швейцары распахивали могучие двери на гигантских петлях. По длинному коридору, устланному коврами, можно пройти в приемный покой. Сюда сходятся все пути, и отсюда можно попасть в любое нужное помещение: отдельную служебную столовую, больше напоминающую элитный ресторан; в уборную, размером превосходящую квартиру простолюдина; в совещательные, кабинеты, комнаты отдыха, биллиардную и даже небольшой бассейн.
Центральная дверь открывалась в небольшой предбанник, предваряющий главную комнату здания — просторный круглый зал, предназначенный для, собственно, заседаний высшего суда Пруссии.
Центр зала занимал круглый стол, рассчитанный на одиннадцать персон: десять судей и их предводитель, старший судья. Его место выделялось роскошным троном с мягкими подлокотниками. В общем-то и остальным не приходилось жаловаться на недостаток комфорта — уж о чем о чем, а об этом господа заседатели позаботились в первую очередь.
У стены напротив входа возвышалась статуя Фемиды — прекрасной богини правосудия с повязкой на глазах, весами справедливости в одной руке и мечом воздаяния в другой. Справедливостью, однако, в этом здании не пахло очень давно. Хотя… судьи понимали этот термин весьма специфически, считая справедливым то, что идет на ползу лично им и правящей верхушке общества.
Громадная люстра в центре освещала помещение, ей помогали десятки светильников по периметру. Комната сконструирована таким образом, что голос любого говорящего беспрепятственно достигал остальных, в то же время идеальная звукоизоляция обеспечивала судьям беспрецедентную конфиденциальность.
Однако сейчас такое устройство сыграло с хозяевами помещения злую шутку: они говорили все разом, в зале стоял неимоверный галдеж, где невозможно разобрать ни единой отдельной фразы. Каждый обращался к каждому и никому одновременно. Болтуны то разделялись на пары, до старались докричаться до всех вместе взятых, отчего заседание суда больше напоминало птичий базар.
Девять судей взволнованы, ошарашены, выбиты из колеи, заметно испуганы. Да, под высоким потолком помпезных палат витал самый настоящий страх.
— Это невероятно!…
— Возмутительно!…
— Невозможно!…
— Да где это видано!…
— Куда смотрит Кроу и тайная полиция?!…
— Необходимо предпринять исключительные меры!…
Крики не останавливались уже больше часа, словесная перепалка грозила перерасти в рукопашную. Степенные, уверенные в себе и, казалось бы, непрошибаемо спокойные люди перед лицом смертельной опасности вдруг стали мелочными, крикливыми, суетными и непотребными.
— Убит судья! — вопил невысокий морщинистый старичок, потрясая сжатыми кулаками, — И как! Где! В третьесортном клубе!
— Ой ли, господин Веллер! — откликнулся ближайший оппонент, — Вы и сами не раз бывали в «Лихорадке» в компании молоденьких…
— Молчать! Кто бы говорил! Помню встретил вас в совершенно невменяемом виде…
— Господа, успокойтесь! Мы спорим не о том! Где — совершенно не важно. Нужно понять кто и как это сделал!
— Известно кто! Наемный убийца, кто же еще!
— Перебил всю охрану.
— Да, и телохранителя оборотня впридачу!
— Пантера, вроде, выжила…
— Не важно! Сам факт! Вам известен хоть кто-то, способный на такое?
Спор продолжался на повышенных тонах. Судьи размахивали руками, темные мантии мелькали в воздухе, как крылья нетопырей.
— Кто да как — ерунда! Главное — зачем! И по чьему наущению!
— Нам нужно определиться, что предпринять для собственной безопасности! — взвизгнула единственная дама в помещении.
— Согласен! — рявкнул ее сосед, — Ужесточить законы! Двойную охрану! Профилактические аресты!
— И где, черт возьми, Старший Судья, хотел бы я знать! — тонким голоском загорлопанил представительный с виду мужчина, — Что, фрау Эбигейл не почтит нас своим присутствием?!
— Уже звонили! Она прибудет ближе к вечеру!
— Да ну?! Опять поди трахает очередного коня!
Громко грохнула входная дверь, в зале мгновенно стало тихо. У входа стояла фигура в судейской мантии с накинутым на голову капюшоном.
— Госпожа Нортон, мы вас очень ждали, — как ни в чем не бывало заявил последний оратор, на ходу меняя издевательский тон на подобострастный.
По комнате пролетел ворох довольных перешептываний. Наконец-то прекратится бедлам, можно заняться делом, принять конкретные решения.
Старший Судья подошла к столу, кресло скрипнуло под весом немаленького тела. Если бы заседатели не были так испуганы и возбуждены, то могли бы заметить, что габариты вошедшего явно превосходят привычные объемы сорокалетней женщины. Вряд ли это бы их спасло, но все же…
Судейский молоток взлетел, громким стуком призывая всех к вниманию. В комнате воцарилась полнейшая тишина, девять пар взбудораженных глаз нетерпеливо уставились на мрачную фигуру во главе стола.
Ладонь откинула полог капюшона, вздох ужаса и удивления пронесся по комнате. На тронном кресле сидела вовсе не Эбигейл Нортон — женщина, известная своей продажностью и двуличностью, готовая издать или переиначить любой закон по одному кивку канцлера. Овальный лысый череп, испещренный полосами татуировок, принадлежал Нергалу Рихтеру, профессиональному охотнику на нежить, беспощадному убийце.
Рука поднялась, на широкую поверхность стола с устрашающим стуком опустился громадный пулевик, ощерившийся шестью стволами. Заседатели замерли в ужасе, в воцарившейся тишине можно было легко расслышать бешеный стук девяти робких сердечек.
Нергал поочередно обвел горящим взглядом всех присутствующих, заставляя каждого жалко потеть и скукоживаться в кресле. Страх сковал судей мертвой хваткой, не давая даже пискнуть.
Минуту длилось тягостное молчание, нестерпимый ужас сгущался под сводами суда.
Скрипит кресло, старикашка пытается вскочить — Рихтер быстрее. Гремит выстрел, разбитая голова законника откидывается назад, тело падает обратно к столу. Брызги мозгов летят на соседей, заставляя судорожно вопить.
Женщина вскакивает с другой стороны — грохот! — труп рушится на столешницу, кровь разливается по поверхности красноватой лужицей.
Эхо выстрелов мечется в зале, звуконепроницаемые стены не дают грому вырваться наружу. Нергал кровожадно улыбается. Заседатели вжимаются в сиденья подрагивающими изваяниями. Жалкий боязливый скулеж расползается из дрожащих губ.
Рихтер поднимается, судейская мантия летит на пол, под ней — неизменный плащ. Пулевик остается в левой ладони, в другой руке появляется зловещий тесак. Убийца медленно идет вдоль кресел, заставляя их хозяев дрожать от ужаса.
— Вы все — виновны!
Голос звучит громче выстрелов, эхо бьет по ушам, на глазах сами собой выступают запоздалые слезы раскаяния.
Секущий боковой удар — лезвие проходит сквозь кресло, разрубая его вместе с телом сидящего. Седая голова отделяется от шеи и катится по столешнице, кровь бьет из обрубка с неослабевающим напором. Истеричные панические крики резонируют от стен, кошмарное зрелище лишает последних остатков самообладания.
— Все сюда! — приказывает Нергал, ткнув пулевиком в площадку перед статуей, — Посмотрите на ту, кому вы должны служить!
Ему приходится подгонять размякших судей пинками. Шестеро оставшихся в живых еле держатся на ватных ногах, дрожащие руки теребят мантии, слезящиеся глаза бегают из стороны в сторону, изо рта доносится противное блеяние.
Убийца обходит трепещущее стадо, выстраивая их в шеренгу напротив Фемиды.
— Народ не должен бояться власти. Власть должна бояться народа! — грозно произносит Рихтер, продолжая построение, — Вы забыли, что такое справедливость! Что такое честь и совесть! Вы наплевали на праведный суд и верховенство закона! Я пришел покарать за грехи… Мой приговор — виновны!
Никто из жертв не знает, что возразить. А может и знает, но слишком боится, чтобы произнести хоть слово против. Убийца заканчивает расстановку, отходит в сторонку, чтобы полюбоваться ровным строем.
— На колени! — рычит Нергал.
Один за другим судьи преклоняют ноги перед статуей. Богиня правосудия все также бесстрастна, спокойна, непредвзята. Что ей эти копошащиеся букашки? Главное — торжество справедливости! Закон должен быть исполнен, и его дух, и буква.
Жалобные причитания слышатся от коленопреклоненных судей. Они стоят ровно, боясь пошевелиться, в каждый мир ожидая выстрела в спину. Стройный рядок трясущихся тварей.