«Ишь какие у Кольки конфеты лежат под секретными замками! Были бы простые, небось не запирал бы…»
Однако она тут же подумала:
«Ой!.. Что же это я наделала? Ведь Колька узнает про все и непременно расскажет маме. А мама обязательно скажет папе. А он не купит мне елку, и не будет у меня на Новый год ни елки, ни именин… А все Колька виноват! Всегда он мне что-нибудь такое подстроит… Это потому, что не любит он меня…»
На душе у Тани сразу стало горько-горько. Так горько, что она взяла и съела еще одну конфету. Но от этого на душе лучше не стало, и она все продолжала думать, что ей теперь делать. И придумала: она взяла из буфета кусок черного хлеба, слепила из него четыре конфеты, завернула в серебряные бумажки и положила в коробку.
Поддельные конфеты так были похожи на настоящие, что когда на другой день Таня взяла еще пять штук, то ей попалась одна хлебная. А через несколько дней, сколько она ни искала, ни одной настоящей конфеты в коробке найти не смогла.
— Что же это получается? — возмущалась она. — В коробке было двадцать конфет, а я слепила только девятнадцать. Значит, там еще есть одна настоящая?
Но последнюю, настоящую, ей уже не пришлось уничтожить: Колю отпустили на каникулы. Целый день Таня с тревогой посматривала на брата, но он ничего не замечал. Потом папа принес елку. Елку надо было украшать. Надо было звонить гостям по телефону и напоминать им, что елка будет не простая, а именинная, чтобы гости, чего доброго, про подарки не забыли…
За этими хлопотами Таня совсем забыла про Колины конфеты.
Гостей на именинную елку собралось много. Все они поздравляли Таню, дарили подарки. Последним дарил Коля. На глазах у всех он достал из-под кровати свой сундучок и, не скрывая больше от Тани секрета, нажал пальцем на гвоздь. Крышка открылась. Коля достал синюю коробку с конфетами и торжественно преподнес сестренке.
— Бери, — сказал он. — Это я специально тебе на именины берег. В детском театре я их на «викторине» выиграл. Ну и решил для тебя поберечь… Только, если можно, дай, Тань, и мне одну, попробовать охота, какие они…
Тут гости все заулыбались, мама погладила Колю по голове, а Таня поежилась. Дрожащими руками развязала она липкий, замусоленный бантик на коробке и открыла ее. Коля, не выбирая, взял одну конфету, развернул серебро и сунул в рот. Таня зажмурилась.
«Сейчас он выплюнет конфету, и все откроется», — подумала она.
— Ой, Таня! — сказал Коля. — Да ты только попробуй, какие они… Смотри-ка, с розовой начинкой! Пробуй, пробуй!
Пришлось попробовать.
«Вот всегда так получается! — думала Таня, разжевывая черствый и уже горьковатый хлеб. — Одна была настоящая — и та Кольке досталась! А мне всегда не везет…»
Про октябренка Гришу, пионера Мишу и про козла-разбойника
ират оглох потому, что нырял в воду за камнями. А раньше это была очень хорошая белая с черными пятнами охотничья собака. Погубили ее ребята. Они швыряли камни у мельничной плотины и кричали:— Пират! Возьми!
Пират бросался в воду, нырял — и вот оглох. Оглох он, правда, не совсем. Если он стоял близко от вас, то все слышал, а чуть отбежит — слышит только свист. Таким мне его и подарил мельник дядя Костя.
Это был второй подарок в тот день. Мне исполнилось четырнадцать лет, и утром отец подарил мне настоящее охотничье ружье. Конечно, я не утерпел и немедленно побежал на мельницу показать подарок дяде Косте. Он считался лучшим охотником, и я очень гордился, что он водит со мной знакомство.
— Занятно, — сказал дядя Костя, осматривая подарок. — У меня первое ружье появилось, когда я уже из солдатчины воротился. Давно это было, еще при царе Горохе… Ну, теперь берегись, гуси-лебеди, ближе чем на пять шагов к нам не подлетай!
— На пять… — обиделся я. — А помните, я из вашего ружья чирка подбил? Что же, там пять шагов было?
— Да то ж само ружье убило.
— «Само»!.. А целился-то я!
— Ну не серчай, не серчай! — засмеялся дядя Костя. — Я пошутил. Ты у нас стрелок первый на всю округу!.. Постой, а как же ты будешь охотиться без собаки? Охотник без собаки — все равно что мельница без воды.
— А я буду Пирата брать. Вы разрешите?
Дядя Костя как будто даже обрадовался:
— Правильно! Забирай собаку, забирай. Это будет тебе подарок от меня. Забирай, пока ребята его совсем не испортили. Ну, по рукам?
Дядя Костя положил на свою широченную ладонь полу пиджака, а я хлопнул по ней так, что полетела мучная пыль.
Пират, как только увидел меня с ружьем, обрадовался, запрыгал и охотно пошел за мной на рыбный промысел, где мы жили. Мы вышли с ним на берег моря и пошли у самой воды. Дул северо-восточный ветер, который на этом побережье Каспия называется моряной. Моряна дула уже несколько дней и пригнала к нашему берегу целые поля астраханского льда.
Для Пирата лед был диковинкой, ему никогда не приходилось видеть такие большие глыбы. Он забегал в воду и нюхал лед, потом подбегал ко мне, отряхивался и смотрел на меня так, как будто спрашивал: «Что это такое?»
Папа уже не раз видел Пирата и поздравил меня с хорошим подарком. Мама дала старый половичок, и я устроил собаке постель в сенях.
Пират помахал хвостом и немедленно улегся на подстилку. Скоро он так ознакомился со всей нашей квартирой, что сам научился открывать дверь.
Вечером я получил третий подарок — от Пирата.
Мы уже легли спать и потушили лампу. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежал Пират. Он направился прямо к моей постели и положил на одеяло что-то тяжелое, живое.
— Папа, папа! — закричал я. — Скорее зажги свет. Он что-то принес! Живое!
Пока папа искал спички, я лежал и боялся пошевельнуться. Это что-то живое ворочалось и не то шипело, не то кашляло.
Наконец папа зажег спичку и подошел к моей кровати. На одеяле лежал маленький черный зверек.
— Павел, что это? — испуганно прошептала мама.
— Тюлень. Честное слово, тюлень!
— Откуда он взялся, папа?
— Надо полагать, с моря… Ну да, смотрите — Пират мокрый. Ясно, тюлень приплыл на льдине.
Мама зажгла лампу, и мы стали рассматривать зверька. Его мягкая бархатная шерстка лоснилась, точно была смазана салом; маленькие, совершенно круглые и такие же черные, как и шерсть, глазки смотрели на нас с ужасом, хотя сам тюлененок изо всех сил старался быть пострашнее. Он приподнимался на ластах, водил головой, шевелил усиками и на всех нас фыркал. Две крошечные ноздри то и дело закрывались тонкими перепонками, и тюлененок тыкался носом в одеяло. Наверно, он принимал его за поверхность воды и все старался нырнуть.