— Иван Владимирович подписывал, — улыбнулась Валерия, пояснив. — Вы же сами предоставили ему право подписи на время вашего отсутствия.
— Предоставил, конечно, — крутанул ручку между пальцев. — Свободна. Бумаги оставь. Я хочу сам с ними ознакомиться. И принеси договор.
Я постарался не злиться. Но первые же минуты нахождения в офисе принесли мне неприятные сюрпризы.
С Ветлицким я не хотел связываться. Ходили слухи, что он не самый добросовестный партнёр, что мухлюет со сделками и поставляет некачественную продукцию.
Я набрал номер Вани.
— Иван?
— Быстро же ты по мне соскучился, — усмехнулся старший брат.
— Да нет. Ни капли не соскучился. Но вопрос у меня к тебе есть. Зачем ты подписал договор с Ветлицким?
— А в чём дело?
— Давай ты не будешь корчить из себя слабоумного, Вань? Ты же знаешь, что с ним не стоит связываться.
— Кто тебе такое сказал? — будничным тоном спросил Ваня. — Он предложил выгодные условия сделки. Очень выгодные.
— Да? И куда ты собираешься продавать… — я пролистал бумаги. — Рыбные консервы. Они хотя бы годные?
— Покупатель найдётся, — убеждённо заявил Ваня. — Выставим нужную цену на торгах.
— Послушай, Вань…Я не собираюсь связываться с Ветлицким. Я слышал от людей, что он нечист на руку.
— Но ты его за эту самую руку не ловил, — возразил Ваня. — Всё пройдёт как нельзя лучше.
— Я не буду с ним работать!
— Договор уже подписан, Арс. Ты же не хочешь платить неустойку за досрочное расторжение?
— Попахивает тем, что ты меня подставляешь, Ваня.
— Ты в своём уме? — вспылил старший брат. — Это семейный бизнес! У меня, конечно, и своё дело имеется. Но речь идёт о бизнесе отца. Мы вместе трудились…
— Да-да-да, — фыркнул я. — Но мне не нравится, что ты не посоветовался со мной прежде чем подписывать этот договор.
— Ты был невменяем. А сделка была очень выгодная и горящая.
— Ваня…
— Подписывай дополнительное соглашение, Арс. Сегодня должны были передать.
— Бля, Вань. Не решай такие вопросы без меня.
— Всю ответственность беру на себя, — решительно заявил брат.
— Ответственность ляжет на тебя. Это даже не обсуждается. Если что-то пойдёт не так, будешь должен, — заявил я и отключился, уловил на периферии лёгкую усмешку со стороны Алёны. — В чём дело, Алёна?
— Ни в чём, — поспешно ответила она.
Я пересёк кабинет и присел рядом с ней. Закинул руку на спинку дивана и дотронулся до белокурых волос.
— Не трогай, — попросила Алёна.
Я не обратил внимания на её протест, продолжая наматывать прядь на палец. Виток за витком. Гипнотизирующее зрелище.
— Отпусти, Арсений! — чётко произнесла Алёна, глядя мне прямо в глаза. — Или про договор можешь забыть.
— Ничего подобного. Договор будет, ребёнок тоже. Мне просто интересно, что тебя так развеселило. Ну?
Я придвинулся ближе. Мне хотелось быть рядом. С каждым мигом ширилась пропасть между ней и Миланой.
Сейчас я даже самому себе внятно не мог ответить, почему так бесился из-за белокурой стервы. Ну, стерва же, падаль, натуральная блядь! А я шёл за ней по пятам, как голодный зверь.
Но сейчас меня больше волновала краткая усмешка Алёны и причина её смеха.
— Твой брат меня развеселил. Брат же?
— Да, это мой старший брат.
— Вы очень похожи. Я поняла, что он не привык считаться с моральной стороной вопроса.
— Только сейчас поняла?
Я догадывался, о чём она думает. Но хотел бы, чтобы прямо заявила.
— Нет. Не сейчас. Поняла это немногим раньше. Сейчас получила подтверждение своим догадкам.
— Отвечаешь честно, умница, — похвалил Алёну. — Мне нужно разобраться с некоторыми делами. Потом покажу тебе свой дом.
— То есть? — округлила глаза Алёна.
— Ты будешь жить у меня. Удивлена?
— Об этом не было речи, — нахмурилась Алёна, порываясь встать.
Я сжал её колени, удерживая на месте.
— Это само собой разумеющееся. Ты же не думала, что я позволю тебе вернуться в твою квартиру?
— Я планировала снять отдельное жильё, — возразила Алёна.
— Нет, милая. Вариант съёмной квартиры тоже отпадает. Я должен знать, что с тобой всё в порядке.
— Хочешь контролировать каждый мой шаг?
— Не беспокойся, всегда останется место для воображения! К тому же у меня просторный дом. Даже слишком просторный. Займёшь любую из комнат, которая тебе понравится.
Я пристально следил за её реакцией. На шее начала биться синеватая венка.
Алёна боялась меня до дрожи. Я мало что помнил из событий той ночи. Неужели всё было настолько грубо и жестоко?
Я ворошил то немногое, что сохранилось в памяти. Перед глазами всплыли красные пятна. Не платье. Что-то другое. Внимательно посмотрел на лицо замершей девушки, догадавшись:
— Ты была девственницей, да?
Судорожный вздох выдал её с головой.
— Твоими стараниями, Арсений Покровский…
— В том-то и дело, что тогда я ни капли не старался.
Я отодвинулся, предоставив Алёне больше свободного пространства.
— Я просто думал, что трахнул свою невесту. Уж она не была невинной целочкой.
— Давай мы не будем разговаривать на эту тему? — попросила Алёна. — Или тебе нравится смаковать события? Упиваешься приятными воспоминаниями?
— Нет. Просто думаю, что неплохо было бы отвести тебя к психологу.
— Нет! — возразила Алёна. — Посети его сам, если есть такая необходимость. Со мной полный порядок. Справлюсь сама!
— Самостоятельная моя! — не удержался от иронии. — Но если врачи после обследования направят, то ты пойдёшь и к психологу.
— Не твоя, Покровский. Не употребляй в отношении меня этого местоимения, пожалуйста. Лучше займись работой. Кажется, ты говорил, что у тебя накопилось много дел. А сам… сам штаны протираешь на диване рядом со мной! — выпалила Алёна.
Внезапно я расхохотался. Она меня развеселила своей показной бравадой.
Но потом я прервал смех, взглянув на побелевшие костяшки пальцев. Понял, чего ей стоит держать лицо перед самым ужасным, по её мнению, человеком, перед насильником.
— Значит, работать? Будет сделано, колючка.
В последний момент я внезапно придвинулся к лицу девушки.
Губами едва задел щеку. Алёна испуганно замерла и упёрлась обеими ладонями в мою грудь.
— Не надо!
Алёна дышала часто и поверхностно.
— Нет. Ты не колючка. Ты пугливая бабочка.
— Не делай так больше.
— Не буду.
Честно не буду. Так — нет. Попробую по-другому.
19. Алёна
Чем ближе становился вечер, тем неувереннее я себя чувствовала.
Я провела с Арсением почти целый день. Он всё-таки заставил меня пообедать.
Сейчас он вытягивался в кресле, как огромный кот, потирая покрасневшие усталые глаза.
— С непривычки. Чёрт. Кажется, я слишком долго провалялся без дела в лечебнице.
— В какой? — спросила я.
Я спросила автоматически, чтобы не забивать молчанием и страхом свои мысли.
— В лечебнице для пьяниц и наркоманов, — криво усмехнулся Арсений. Голубые глаза сверкнули негодованием. — Братец постарался. Позаботился о том, чтобы вычистить из меня лишнее дерьмо.
— Ты наркоман или алкоголик? С таким генофондом ребёнок у тебя родится самый, что ни на есть здоровый.
— Я — ни то и не другое, бабочка, слишком быстро отрастившая свои колючки, — ответил Арсений. — Но брат решил, что это мне необходимо. Вернее, он меня не спрашивал. Просто выгрузил в лечебнице закрытого типа. Вот и всё.
— У тебя решительный брат, — сыронизировала я и решил придержать язык за зубами.
Я не хотела знать об Покровском слишком много. Но Арсений подхватил нить разговора, охотно отвечая. Он будто был благодарен мне за освобождённое место для манёвров неловких извинений и никудышных оправданий.
Арсений помог мне надеть пуховик, хоть я его об этом и не просила. Просто он действовал на опережение и так непринуждённо, словно для него быть вежливым и одаривать непрошеным вниманием в порядке вещей.
Может быть, я просто отвыкла от мужского внимания, потому что чутко реагировала на приближение Арсения.
Меня сковывало ледяным страхом, но в то же время запах мужского парфюма будто будоражил меня. Я легко улавливала его нотки в какофонии прочих запахов.
— Заедем поужинать?
— Нет, — ответила я, но потом поняла, что за отказом последует поездка в дом Арсения. — Да, — торопливо поменяла свой ответ, желая оттянуть неизбежное.
— Нет, так нет. Закажу ужин на дом. Поужинаем без лишней суеты, — вынес вердикт Арсений.
Он галантно придержал передо мной дверцу автомобиля и назвал водителю мой домашний адрес.
Я изредка поглядывала на чёткий, красивый профиль Арсения, гадая, зачем создатель тратит время на сотворение мужчин, красивых снаружи, но пугающих изнутри?
Время в дороге пролетело незаметно.
— Возьмёшь самое необходимое. Наверняка есть что-то дорогое для тебя. Много вещей не бери… — говорил Арсений, поднимаясь вслед за мной по ступенькам.
Я резко остановилась. Он не сделал того же. Словно нарочно натолкнулся на меня своим телом и обхватил рукой талию, придерживая меня.
Арсению бесполезно напоминать, чтобы он не касался меня. Он находил десятки поводов дотронуться — большая часть из которых безобидна. Но за день, кажется, он по миллиметру успел изучить меня почти досконально.
Вот и сейчас его ладонь просто лежала на талии. Но в этом жесте мне чудился скрытый намёк. От него мне стало страшно.
Я вцепилась за перила рукой, хоть никогда не любила касаться их в подъезде. Обернулась.
— Я так сильно похожа на твою невесту?
Сейчас я стояла ровно на одну ступеньку выше Арсения и могла смотреть ему в глаза почти на равных. Арсений даже сейчас был выше меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— Почему ты меня постоянно трогаешь? — парировала я.
Игра в крестики-нолики. Только мы адресовали друг другу неудобные вопросы, пытаясь выиграть.
— И да, и нет — это на первый вопрос. Ты мне нравишься — это на второй вопрос. Довольна?
Арсений обошёл меня, застывшую без движения, и постучал костяшками пальцев по двери.
Дверь распахнулась. На пороге стояла жена Виктора.
— Вечер добрый.
— Добрый вечер, — удивлённо ответила Аня. — Вы к кому?
— Алёна, у нас не так много времени, — повернулся ко мне Покровский. — Не будем терять его зря. Тебе нужно взять самые необходимые вещи. Давай разберёмся с этим вопросом как можно быстрее.
Анна пропустила меня и Арсения без лишних вопросов. Даже вечно угрюмое выражение на лице уступило место растерянности.
Арсений смотрелся в квартире моей мамы слишком инородно. Вчера я этого не поняла, потому что была в шоке. Сейчас я замечала, что в Арсении всего слишком — лоска, самомнения, дороговизны, уверенности и какой-то непрошибаемой харизмы. Она уже обвивала хищными лозами жертву вроде меня.
Я злилась на себя за эти чувства, пытаясь утопить свои мысли об Арсении. Но они, словно назло, вновь всплывали на поверхность.
Я собрала самые ценные вещи под пристальным взглядом Арсения.
— Дыру не протри на моей спине, Арсений.
Он притворно вздохнул, изучая старые обои с цветочным рисунком.
— Надеюсь, что новый дом тебе понравится.
— Надеюсь, что не задержусь там надолго, — ответила из чистого упрямства, с какой-то тоской понимая, что девять месяцев — это очень много.
Почти целый год жизни.
Я отмотала плёнку жизни на год назад — приёмная мама ещё была жива. Сейчас её нет рядом. Чтобы не дать возможности собраться слезам, я начала складывать вещи в сумку.
— Постой…
Мало того, что Арсений указывал мне, что делать, так ещё и обхватил моё запястье пальцами.
— У тебя есть платье?
— Да, Покровский. У меня есть платье.
— Надень.
— Зачем?
— Ты же хотела поужинать в ресторане. Приглашаю.
Я скрипнула зубами от беспомощности, но послушно достала старый утюг, погладив лучшее платье, что у меня была.
Самые необходимые вещи уже лежали в сумке. Но я решила забрать семейный фотоальбом. Он стоял в зале, на полке.
— Не тронь, эт мамкин! — предупредил меня Витёк, появившийся из-за угла.
Я всё равно достала альбом. Уверена, что ему плевать на семейный фотоальбом. Тем более, в нём много моих фотографий. Но сейчас Витёк заупрямился.
— Положь на место, кому говорю! — протянул в мою сторону руки Виктор.
— Научился бы ты правильно разговаривать для начала, — вмешался Покровский.
Витёк вздрогнул и нахмурился, посмотрев на Арсения. Его мясистое, некрасивое лицо покраснело от досады.
— Отойди от Алёны. Как можно дальше. Ещё дальше…
Витёк был не рад незваным гостям. Но открыто конфликтовать он не решался, побаивался неизвестного мужчину. Перевес был не на его стороне. А Витёк любил действовать так, чтобы наверняка победить. Поэтому сейчас он стушевался и предложил компромисс:
— Мне немного фото оставь.
— Это единственный фотоальбом? — поинтересовался Арсений.
— Нет, не единственный, — ответила я.
— Значит, вопрос исчерпан. Бери альбом, Алёна. Мы опаздываем!
Я знала, что мы никуда не опаздываем. Покровскому не терпелось покинуть старую и тесную квартиру — только и всего.
В коридоре у двери уже стояла моя сумка. Арсений подхватил её и пропустил меня вперёд. Витёк провожал нас мутным взглядом. Арсений заявил ему напоследок:
— Квартирный вопрос в скором времени будет решаться. В суде.
Я спустилась на один лестничный пролёт, гася улыбку.
Мне понравилось недоуменное и растерянное выражение лица Витька. Но благодарить Покровского за это не хотелось.
Поэтому я держалась впереди, чтобы он не видел моей довольной улыбки.
Машина с водителем дожидалась нас во дворе. Арсений назвал водителю название ресторана.
— Зачем ты припугнул Витька судом?
— Я не пугал. Я предупредил. Это же и твоя квартира. Такого говнюка надо прижать…
Я хотела спросить, кто сможет прижать говнюка вроде самого Арсения, но сдержалась в самый последний момент.
Арсений верно расценил моё молчание и понял смысл взгляда. Покровский приблизился ко мне, выдыхая мне в губы:
— Давай же, несмелая бабочка, расскажи, какое я чудовище? Ну? Можешь обозвать меня парочкой неласковых прозвищ!
— Ты превратился в мазохиста? — спросила, стараясь не вдыхать яд его горячего, свежего дыхания.
— Ещё нет, — перевел взгляд на мои губы. — Но мне нравится, когда женщина сверху.
Напряжение от фривольного намёка Арсения стало колоссальным. Оно было плотным — ещё бы чуть-чуть и посыпались искры.
Арсений не отрывал взгляда от моего лица. Внезапно погладил меня по щеке, спускаясь на подбородок.
Большой палец Покровского медленно скользнул по моим губам, пока я жадно глотала воздух. Он внезапно стал невыносимо тяжёлым и обжигающе горячим.
В груди запульсировало предвкушение.
Я ещё никогда не испытывала таких противоречивых чувств. Мне было страшно, и в то же я застыла в ожидании чего-то нового, неиспытанного ещё ни разу.
Не могла пошевелить и пальцем. Покровский улыбнулся.
Сукин сын знал, какое впечатление он производит на женщин. Сейчас он нагло этим пользовался. Я сглотнула ком в горле, пытаясь сбросить наваждение и в следующее мгновение услышала обжигающий шёпот у своего уха:
— Я же у тебя первый, Бабочка. Хочу стать первым во всём.
Медленный, вводящий в транс шёпот. Изучающий пределы дозволенного.
Я задышала чаще, чувствуя себя загнанной в ловушку чересчур опытного охотника и коллекционера побед над женскими сердцами.
Кожа покрылась мурашками. Не от холода, а от близости мужчины.
Арсений это прекрасно понимал. Я судорожно всхлипнула, отодвигаясь. Рвано вдохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Я уже пожалела о том, что дала добровольное согласие на сделку. Мне вдруг показалось, что я продала душу дьяволу. А он не торопится сжирать её целиком, смакует каждый кусочек, наслаждаясь своим торжеством.