Иван остановил официанта, взял спиртное для себя и попросил принести сок.
— Ты не просто похожа, Трофимова. Ты очень похожа. Как будто сестра. Но у Богдановых всего одна родная дочь. Так что этот вариант исключён. Скорее всего, у кого-то из четы Богдановых в прошлом были шашни на стороне, о которых неизвестно второй половине. Будет не очень приятно, если всплывёт грязь, — Иван отпил спиртное. — Заметь, говоря грязь, я не имею в виду тебя. Просто не хочу усложнять брату жизнь. Богданов может обидеться и посчитать тебя плевком ему в лицо. Я говорил об этом Арсению, но он отмахивается. Бредит вашей фальшивой семьёй. Представляешь?
— Представляю даже лучше тебя, потому что я — часть той самой семьи, о которой мечтает Арсений.
— Обижаешься на меня? — улыбнулся Иван, становясь ещё больше похожим на Арсения. В этот момент появился официант, протягивая Ивану бокал с соком.
— Для тебя, — передал мне бокал Иван.
— Спасибо, но я не просила. Я не буду пить этот сок.
— Недоверчивая. Думаешь, я способен на подлость и уговорил официанта подсыпать тебе что-то? — рассмеялся Ваня, отпивая сок из бокала. — На, смотри. Безобидно!
— То, что безобидно для взрослого мужчины, может оказаться вредным для беременной девушки. Заметь, говоря вредно, я не имею в виду ничего криминального, исходящего от тебя, — я вернула Ване его же шпильку.
Иван отставил бокал в сторону и посмотрел на меня. Долгим, изучающим взглядом.
— Ладно, отбросим в сторону неприязнь. Потанцуешь со мной? — предложил Иван, выводя меня на открытую площадку.
— Хорошо, — согласилась, немного поколебавшись.
Мужская ладонь уверенным гнётом легла на талию. Иван приблизил меня к себе. Чуть ближе, чем того требует танец.
Разница между ним и Арсением была колоссальная. В анамнезе моей истории не было неприятных воспоминаний с физическим участием Ивана. Оскорбления? Да, они неприятны, но Ваню в чём-то можно понять.
В его мир запрещён вход девочкам, подобранным с улицы.
Поэтому я отчасти понимал стремление Ивана отгородил семью от чужих и пришлых.
Неприятно — и только. Всё же мне с ним не жить и детей не крестить.
Но несмотря на это, я чувствовала себя настороженно и остро подмечала разницу в ощущениях, когда ко мне прикасается Арсений и когда на талии лежит рука чужака.
Иван для меня именно такой — чужак.
— Где же ты раньше пряталась, а, Трофимова? — усмехнулся Ваня, склонившись к моему уху. — Я всё думаю, встретил бы Арс тебя раньше... Наломал бы меньше дров или нет? Скорее всего, нет. Тогда ты бы его не зацепила. А жаль…
С удивлением посмотрела на Ивана, не заметив и тени усмешки в карих глазах.
— Не смотри на меня так. Я брату добра желаю, пусть мои методы неприятны. Но ты бы за свою семью и не так старалась. Вот и я старался. Всё без толку, — нахмурился Ваня. — Раньше Арс к каждому моему слову прислушивался, а потом его понесло. И в каком-то смысле несёт до сих пор.
— И опять ты намекаешь, что мне не место рядом с ним. Ты ещё не понял, что Арсению самому это нужно? Обелить себя, исправить что-то. Не для того, чтобы покрасоваться хорошим поступком, но ответить перед собой.
Иван внимательно слушал меня. Слова сами выскальзывали из моего рта. Впервые я высказывала вслух своё мнение об Арсении.
— Вот я и говорю, плохо, что Арса это раньше не интересовало. Сейчас может быть поздно, — вздохнул с искренним сожалением.
— Мама учила другому. Ошибочно думать, что поздно, не дав ещё одного шанса.
— Второй шанс?
— Некоторым мало и двух. Например, Арсений даёт тебе шанс не выглядеть скотом в его глазах уже не в первый раз.
— Много ты понимаешь, Трофимова, — немного рассеянно ответил Иван, отведя меня обратно.
Я услышала вибрацию телефона в кармане его пиджака.
— Извини, Трофимова, но мне нужно отойти. Не потеряйся тут, хорошо? Позвони Арсению и скажи с точностью до сантиметра, где я тебя оставил, — не упустил шанса немного подколоть напоследок, но всё-таки оставил меня одну.
Я отправила Арсению сообщение, что собираюсь отойти в дамскую комнату. Не потому что собиралась докладывать о каждом шаге. Просто не отправь я ему сообщения, Арсений, по закону Вселенской подлости, вернётся в общий зал. Не найдя меня, взбеленится и поднимет на уши всех.
Он будет переживать по-настоящему и изводить себя нервным возбуждением. У Покровского хватает поводов для беспокойства. Я не собиралась добавлять ему новых и сбегать от него тоже не планировала.
Я посетила дамскую комнату и разглядывала своё отражение в зеркале, искала изъяны в лёгком, едва заметном макияже. Но их не было.
За спиной послышался цокот каблуков. Две девушки зашли в туалет. Одна закрылась в кабинке. Вторая чиркнула зажигалкой у тонкой сигареты.
— Здесь не курят, девушка, — бросила я замечание.
Брюнетка отмахнулась от меня, насмешливо фыркая. Я вышла из туалета, услышав торопливый стук каблуков.
— Мила?
41. Алёна
Это произошло. То, чего я втайне боялась. Меня перепутали с бывшей невестой Арсения, Миланой. Я старалась уйти как можно быстрее. Не хотела сталкиваться со знакомыми мёртвой девушки.
В последнее время мне удавалось игнорировать мысли, что я — тень мёртвой невесты Арсения. Но сейчас это знание настигло меня и накрыло с головой, как штормовой волной.
Девушке удалось догнать меня и схватить за плечо. Я развернулась.
— Что вам от меня надо? — спросила, как можно твёрже, сбросив чужую руку с плеча.
— Ой! Я приняла вас за Милу… — осеклась девушка. От неё сильно пахло алкоголем и взгляд был поплывший.
— Вы ошиблись. Перепутали меня с кем-то.
— Извините, вы так похожи, — выдавила из себя жалкую улыбку.
— Кать, куда пропала? — подружка догнала брюнетку.
Потом окинула меня взглядом, удивляясь.
— Если бы не была на похоронах Богдановой, подумала, что это она. Извините, но вы очень похожи!
— Я тоже решила, что это Милана.
— Кать, ну ты и дурочка! С того света, что ли Милана, вернулась? — закатила глаза пришедшая.
— Ага! Милана точно не упустила бы шанс потусить! — хихикнула брюнетка.
Подруги рассмеялись общей шутке. Я отошла в сторону.
В голове пульсировало, что я зря пришла на вечеринку.
Начал звонить телефон. В толпе собравшихся не сразу получилось ответить на звонок. Я чересчур резко поднесла руку с телефоном к уху и сбила девушку, стоящую рядом.
Её бокал с шампанским опрокинулся прямо на моё светло-серое платье. Спиртное разлилось некрасивой, мокрой кляксой.
— Извините! — выпалили мы одновременно.
— Алён, я тебя потерял, — услышала в трубке голос Арсения. — Ищу повсюду.
— Не стоит. Я хочу вернуться домой.
— Что случилось? Ваня?
— Нет. Он тут не при чём. Я просто испортила платье. Не переживай, я отправлюсь домой с водителем.
Я сбросила звонок и почти сбежала с вечеринки. Я кляла себя за то, что решила прийти сюда.
Я не создана для такого сорта развлечений.
Хотелось оказаться как можно быстрее в спокойной тишине дома Арсения.
Мои мысли глупо метались в поисках укромного местечка. Почему-то, как безумные, они возвращались к одном и тому же месту — кабинету Покровского. Там можно было свернуться калачиком на кожаном диване и ощущать, как воздух вибрирует от энергетики хозяина дома.
— Постой!
Арсений догнал меня у выхода из ресторана. Обхватил за талию, беспокойно заглянул в глаза.
— Я подумал, что тебе стало плохо… — выдохнул с облегчением.
— Нет, всё нормально. Просто слишком шумно, и я кого-то сбила, облив платье, — объясняю.
Арсений увёл меня прочь от шумного ресторана.
— Я сам отвезу тебя домой.
— Домой, — эхом повторила я, понимая, что у меня нет своего собственного дома. Этот дом — его, а я просто временно там проживаю. Гостья.
— Я бы доехала с водителем. Желаю хорошо повеселиться.
— Нет. Тебя же не будет. Я поздравил знакомого и собирался уходить.
Арсений отпустил прочь водителя, велев ему добираться на такси. Покровский подтолкнул меня в сторону своего чёрного, агрессивного зверя, который по какой-то ошибке называли машиной.
Я потянулась к ручке заднего сиденья, но Покровский открыл передо мной переднюю дверь.
Я замерла. Моё сердце колотилось как у зайца, пойманного в силки. От такого сердцебиения можно было сойти с ума.
— Садись, Алён, — попросил Покровский.
Я заглянула в глаза мужчины. В них было магнетическое притяжение и волшебная сила. Что-то такое, что заставляло меня безоговорочно сесть в его автомобиль.
Я словно находилась под гипнозом.
Манеры Арсения, тембр приятного голоса, его постоянная забота и внимание –– всё это действовало на меня так, что я проникалась к нему доверием.
Очень наивно и глупо. Но когда Арсений — такой, у меня не оставалось шансов прислушаться к голосу разума.
Я начинала действовать так, что казалось, будто постоянно совершала ошибку за ошибкой.
Фатальные и непростительные. Может быть, они принесут мне немало горя и шишек, но я просто смотрела в заманчивые ледяные омуты, почти ничего не соображая.
Арсений сел за руль.
Я видела его мужественную фигуру слева от себя и разглядывала красивый, точёный профиль.
Арсений включил музыку, но сразу же поставил её на небольшую громкость.
Сочетание приглушенной музыки и дурманящего аромата мужского парфюма кружили мне голову.
Между нами оказалось очень мало свободного пространства. Меня бросило в жар, когда я поняла, что мы одни в закрытой машине.
Расстегнула пальто.
Слишком поздно поняла, что платье на мне безнадёжно испорчено, а под ним нет бюстгальтера.
Если Покровский посмотрит на меня, то поймёт, как туго и болезненно сжались соски, натягивая мокрую ткань.
Я распустила волосы, прикрыв грудь прядями.
В этот момент Арсений потянулся ко мне. Сначала я вздрогнула, словно испугавшись его внезапной близости.
— Всего лишь хочу пристегнуть тебя, — его голос звучал не так, как обычно.
Мне почудилось, что и Арсений взволнован, потому что его голос был ломким на стыке слов.
Я протянула ему ремень.
Наши пальцы соприкоснулись. На месте столкновения словно проскользнула искра.
Мужская кожа казалась жутко горячей.
Когда Арсений нагнулся, чтобы перехватить ремень и пристегнуть меня, его руки случайно коснулись платья в районе бедра. Мужское лицо находилось на уровне моей груди.
Он очень близко ко мне. Моя шея сзади покрылась бисеринками пота.
— Я включу печку, чтобы ты не замёрзла. Хорошо?
Арсений увеличил поток тёплого воздуха в машине.
— Спасибо, — ответила я.
Перевела взгляд в сторону, смотрела в окно, чтобы сосредоточиться на чём-то другом. Не на мужчине, сидящем так близко и преступно сильно волнующем меня.
Мне было тепло на душе от его постоянной заботы. Я благодарна Арсению за терпеливость, когда моё настроение напоминает виражи на американских горках.
Я пыталась не думать о том, что происходит со мной, когда он оказывался рядом.
Я старалась не прислушиваться к ощущениям, но сейчас остро реагировала на каждое биение сердца и трепетное замирание.
Я начинала терять контроль. Я была напряжена, а так хотелось расслабиться…
Я резко повернула голову. Поймала мужчину на разглядывании себя.
Арсений нисколько не стушевался и не отвёл взгляд.
Он смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину, которой хочет обладать во всех смыслах и на всех доступных плоскостях.
Я ощутила дискомфорт и странный жар внизу живота.
— Я хочу домой…
Арсений повернул руль, управляя автомобилем. Он был напряжён не меньше меня. Но не срывался, лишь дышал намеренно медленно, словно успокаивал себя.
Я опять начала любоваться его красивым профиль. Отводила взгляд, но меня словно магнитом тянуло в эту гибельную пропасть.
Мне хотелось на него смотреть и сказать, что нельзя быть таким притягательным.
— Хочешь поговорить?
— Нет, просто не могу подобрать слов, чтобы извиниться за испорченную вечеринку.
— Ты не создана для шумных и пьяных компаний. У тебя слишком нежные крылья, Бабочка, — срывающимся голосом произнёс он. — И слишком красивые.
Я сложила руки — ладонь к ладони на коленях. Опустила взгляд, отводя его насильно.
— Прячешься? Жаль… Я не могу на тебя насмотреться.
42. Арсений
–– Пожалуйста. Смотри на дорогу, –– попросила Алёна.
Её голос дрожал от переполняющих эмоций. Она пыталась перекрыть их равнодушным фоном, но я слишком хорошо чувствовал скольжение её взгляда по своему лицу.
Алёна постоянно возвращалась ко мне, разглядывая исподтишка.
А мне точно так же исподтишка хотелось заглянуть в её мысли и понять, каким она видит меня.
Алёна не осмеливалась сделать шаг навстречу и делала вид, что не понимает моих откровенно-жадных взглядов, беснующихся на её лице, теле и губах.
Её губы стали моим наваждением. Красивые. Пухлые. Без помады. Без призывно ярких и кричащих цветов. Но они виделись мне экзотическим блюдом, которое мне никак не удавалось попробовать.
Я безумно надеюсь, что придёт моё время, Бабочка. Когда ты не будешь испуганно замирать от моей близости. Возможно, тебе надоест сопротивляться вожделению, подтачивающему тебя изнутри.
Меня потряхивало от яркого и сумасшедшего желания, приливающего к окаменевшему члену, которому при взгляде на девушку становилось тесно в брюках модного покроя.
Мне хочется, чтобы она звала меня по имени, чтобы дала себя приласкать. Разрешила показать, какой бывает ласка — пьянящей, будоражащей, отключающей все страхи и преграды.
Мне хочется, чтобы над её телом восторжествовала потребность ощутить меня глубоко в себе.
Мне приходится смотреть на дорогу, а так хочется смотреть на девушку и испытывать границы её терпения.
— Скоро приедем. Как проведём этот вечер? — спросил я.
Вовремя прикусил язык, чтобы не сморозить пошлость вроде «Может быть, ты захочешь проснуться завтра утром в моей постели?»
Я действительно хотел именно этого.
Я желал Алёну больше, чем желал любую другую. И в ином случае я бы уже не церемонился, а пересадил красотку на заднее сиденье, задрал ноги на плечи, врезаясь в промежность глубокими толчками.
Я скользил по Алёне быстрым взглядом.
Кажется, она чувствовала мою бурлящую похоть. Невольно сжимала пальцы в кулачки и прикусывала губы с внутренней стороны.
Я ощущал её трепет. Но одновременно понимал, что в Алёне остался страх передо мной. Это то, что всегда отрезвляет меня и заставляет сдерживаться в самый последний момент.
— Не бойся. Я не повторю свою ошибку, — сказал обтекаемо, чтобы не произносить слово «изнасиловать». — Мне жаль, Алёна. Искренне жаль. Но я рад, что встретил тебя.
— Ты невозможен, Арс…
Уголки её пухлых губ немного дрогнули. Но Алёна сдержала зарождающуюся улыбку. Спрятала от меня.
Я старался больше смотреть на дорогу, чем на сидящую рядом девушку. Но как назло в белом полотне извивающейся дороги мне виделись скрытые смыслы. И каждый из них — отнюдь не безобиден.
Я помог Алёне выбраться из машины и проводил до двери спальни.
Внутри всё ещё теплилась надежда, что когда мы столкнёмся с дверью, Алёна закинет руки на шею и попросит остаться.
Но вместо этого она одарила меня почти пустым взглядом, прячась глубоко внутри себя.
–– Мне очень жаль, что у нас получилось такое плохое начало… — осмелилась сказать Алёна, схватившись пальцами за дверную ручку.
Мы бесконечно долго смотрели глаза в глаза друг другу.
— Попытайся дать мне шанс. Я могу быть другим. Нежным, заботливым, внимательным. Позволь показать? — попросил я.
Осторожно перехватил узкую ладонь, поднеся к губам.
Медленно поцеловал пальцы. Её рука дрожала. Алёна не могла ни отнять ладонь, ни попросить меня перестать касаться хотя бы так.