— Повреждений нет, кожные покровы не нарушены.
— Да, их не расстреливали, — кивает Борис. — Топили.
— Как? Откуда вы знаете? — удивлённо спрашивает Ксения.
— Ну, я не знаю, а предполагаю. Легенду о крысолове помните? Мультик ещё такой был старый. Непослушный мальчик обидел гнома, тот его превратил в кроху — он ещё с гусями в Лапландию летал!
— Гамельнский дудочник? Вы о нём? — задал вопрос Алексей.
— Ого, вы знаете! Простите, Алексей, я считал вас — э-э… ну, проще, что ли. Не каждый считающий себя интеллигентом может знать средневековую легенду, а вы…
— Простой солдафон, хотите сказать?
— Ну, военные никогда не отличались широтой взглядов и высоким уровнем культуры. Не обижайтесь, Алексей, просто работа у вас такая, специфическая, — уклончиво отвечает Борис.
— Это верно, — усмехнулся Алексей. — Но длинными зимними вечерами, когда застава отдыхает, делать совершенно нечего. Поневоле станешь читать всё подряд.
— Под ногами скоро завал из трупов будет, а они… интеллектуалы хреновы! — взвизгнула Ксения.
— Да, вы совершенно правы, мадмуазель, простите! — виновато машет руками старик. — Идемте отсюда, а по дороге я расскажу, что произошло.
Идти по шоссе опасно, можно нарваться на патруль гринписовцев, поэтому решили подняться по узкой каменной лестнице, что тянулась от самого низа до гребня, на котором одиноко торчит шпиль телебашни.
— Так вот, дамы и господа, легенда о Гамельнском флейтисте — так правильно называть! — имеет документальное подтверждение. Сохранились церковные хроники тринадцатого века, в которых сказано, что славный город Гамельн атаковали крысы. Тысячи грызунов заполонили город, опустошали запасы зерна, а Гамельн, надо сказать, богател от торговли хлебом. Над городом нависла угроза голодной смерти! И тогда магистрат объявил… э-э… как сейчас говорят — кастинг на избавление города от крыс. Причём наградой служило золото в том количестве, какое способен унести один человек. И такой спаситель — или спасатель, как правильно? — нашёлся. Один человек в пёстрой одежде согласился помочь горожанам. Заиграл на волшебной флейте и все крысы, что были в городе, устремились за ним! Он вывел их за городскую черту и утопил в реке. Вернувшись в город, флейтист узнал, что его кинули. То есть магистрат решил не платить избавителю, уж слишком много золота надо отдать. Обозлённый флейтист покинул Гамельн. Через несколько дней он вернулся в другой одежде — ну, что б не узнали! — и опять заиграл на флейте. Но мелодия была другая и уже не крысы устремились к нему, а дети! Околдованная волшебной музыкой малышня брела за ним и родители ничего не могли поделать, так как тоже были околдованы. Когда чары спали, взрослые обнаружили, что в городе совсем не осталось детей.
— А слабослышащие? Они тоже ушли со всеми? — поинтересовался Алексей.
— Опять умничает! — всплеснула руками Ксения. — Откуда в тебе столько ехидства?
— Ну, не может же быть, что бы все дети ушли! Да и как громко надо дудеть, чтобы весь город слышал.
— А он по улицам гулял и дудел!
— Снова спорят… да не в том дело! — воскликнул Борис. — В легенде детали не существенны. Флейтист явно был гипнотизёром, причём очень сильным. Способным подчинить себе не только людей, но и животных.
— Ну, ладно, — отмахнулся Алексей. — Дети доверчивы от природы. А крысы?
— Индийские факиры гипнотизируют змей игрой на дудочке, ты знал об этом? — спросила девушка.
— Хочешь сказать, что любое живое существо в той или иной мере подвержено внушению?
— Да, — ответил за Ксению старик. — К счастью, кроме нас с вами.
— Зато легко убить пулей, — буркнул Алексей. — Скоро поднимемся, будьте осторожны!
Лестница утыкается в асфальтовую полосу тротуара, испещрённого выбоинами от осколков. Повсюду высятся кучи камней, ветер шуршит обрывками обоев, кувыркаются мятые комья газет и журналов, на ветвях чудом уцелевших деревьях вьются гирлянды туалетной бумаги. Унылый пейзаж руин тянется дальше по равнине и обрывается крепостной стеной.
— Кремль не взорвали! — воскликнула Ксения.
— Там штаб гринписа и совет гипнотизёров наверно, — предположил Алексей.
Старик хмыкнул и покрутил головой.
— А я думаю, что в крепости они станут жить.
— Кто?
— Гринпис… ну, зелёные, ведь они собираются дать начало новой расе, — пояснил Борис.
— Откуда ты всё это знаешь, дед? — удивился Алексей.
— Я не знаю, — затряс головой Борис. — Я предполагаю.
Совсем рядом раздается шум мотора. Из-за громадной сдвоенной кучи строительного мусора — все, что осталось от двух многоэтажек! — нарастает натужное кряхтение автомобильного двигателя, слышны щелчки и хруст. Люди отступают за каменный блок, Борис садится на корточки и закрывает голову руками, девушка брезгливо опускается на колени и осторожно выглядывает из-за края. Алексей берет ружье наизготовку. Шум усиливается. По замусоренному асфальту, переваливаясь с боку на бок, как старая больная утка, осторожно ползёт помятый УАЗик армейского образца. От брезентового верха остались клочья, на поперечной дуге закреплён пулемёт, болтается патронная лента, блестят новенькой латунью гильзы. Рама лобового стекла откинута на капот, багажник до верха набит консервами, наверху колышется пластиковый мешок с батонами. Экипаж драндулета состоит из трёх человек. За рулём сидит крепко сбитый парень — Алексей не поверил глазам! — в смокинге, серый от грязи воротник рубашки стянут галстуком бабочкой, на стриженой голове чёрная бейсболка с иероглифом счастья. Эдакий джентльмен на мели. Скуластое лицо напряжено, взгляд сосредоточен, шея вытянута, как у гуся на взлёте. Рядом, на сиденье для пассажира, сидит ещё одно «чудо» — мальчишка лет шестнадцати с пушком на подбородке и нежным румянцем на щеках. Плечи сверкают золотом генеральских погон, китель цвета морской волны топорщится на груди, из складок выглядывают позолоченные пуговицы и какие-то медали. Мундир надет поверх вязаного чёрного свитера — видимо, генеральский кителёк великоват. Вместо фуражки с золотым шитьём макушку «военачальника» украшает голубой берет с кокардой.
Третий «орёл» стоит на полусогнутых ногах посередине салона, пальцы мёртвой хваткой сжимают рукоять пулемёта. Поверх чёрного, как ночь, комбинезона надеты пластиковые хоккейные доспехи, отчего пулемётчик похож на солдата со «звезды зла» из одного очень известного дурацкого фильма. Круглое упитанное лицо густо покрыто веснушками, волосы вздыблены причёской «ирокез» и выкрашены в цвет спелого апельсина.
— Больницу Кащенко не взорвали? Или психи оказались шустрее гринписèй, удрали до взрыва? — ошеломлённо бормочет Алексей, делая ударение в слове «гринписей» на «е».
УАЗик ползёт между развалин, будто больная черепаха. Правое переднее колесо проваливается в яму, машина опасно кренится набок, консервные банки с шумом вываливаются. Пулемётчик вынужден отпустить пулемёт, упереться обеими руками в борт. УАЗ останавливается, раздаётся матерная брань. Алексей выходит из-за укрытия.
— Эй, клоуны! Руки за голову и не шевелиться!
«Экипаж машины боевой» послушно задирает клешни, при этом пулемётчик падает навзничь прямо в мусор и лежит не шевелясь.
— А теперь медленно подползайте ближе, хочу поглядеть на вас.
«Клоуны» выбираются из машины, понуро бредут к Алексею. «Ирокез» некоторое время барахтается в мусоре, забавно трепыхая локтями, присоединяется к товарищам.
— Смотрите мне в глаза и отвечайте на вопросы! — приказывает Алексей. — Кто такие и чем занимаетесь?
— Люди мы, — бурчит парень в смокинге, старательно отводя взгляд. Остальные тоже пялятся в землю, изредка бросая взгляды исподлобья. Ксения поднимается с колен, в тишине женский голос звучит звонко и как-то неестественно:
— Вы патруль гринписа?
Парни вздрагивают, как по команде таращатся на девушку, затем спохватываются и взгляды всех троих упираются в грязь.
— Не-а! — трясёт головой «ирокез» в хоккейных доспехах, заострённые концы налакированных прядей согласно кивают. — Мы сами по себе, — сообщает он фальцетом. — А вы кто?
— Тоже свободные художники, — отвечает Алексей, не сводя подозрительного взгляда с трёх чудаков. — Эй, адмирал, где твоя кавалерия?
Мальчишка в мундире краснеет, пальцы нервно одёргивают китель.
— Это погоны генерал-лейтенанта, — поправляет он срывающимся от волнения голосом. — И брюки тоже. Кавалерии давно не существует как вида вооружённых сил.
— Да-а? Спасибо, не знал. И откуда генеральские штаны спёр?
— Оттуда, — мотнул пацан головой в десантном берете на темнеющую вдали крепостную стену. — Там много чего имеется. Гринписы там обосновались, тусуются целыми днями, развлекаются гладиаторскими боями. А в подвалах чудища живут.
— Какими боями?
— Людей зверями из зоопарка травят, — угрюмо отвечает джентльмен в смокинге. — Мол, вы раньше убивали животных себе на потеху, теперь животные убивает вас.
— О каких чудищах идёт речь, позвольте вас спросить? — наконец выбрался из-за укрытия Борис.
Парни переглядываются, «ирокез» встает на цыпочки, пластиковые доспехи чуть слышно скрипят, пытается заглянуть подальше — может, ещё кто прячется в развалинах?
— Они как люди, только очень бледные и с синими пятнами на коже. Одним взглядом превращают человека в зомби. Гринписы их боятся, в глаза не смотрят, разговаривают глядя в землю.
— Значит, кремль уцелел? Я так и предполагал, — задумчиво произносит Алексей. — Они будут методично уничтожать город, оставив для себя крепость. Крыша над головой, запасы продовольствия и так далее — что ж, разумно! Ну, а вы, соколики, куда направлялись?
Неумытый «джентльмен», искоса глянув на ружье в руках Алексея, тихо бурчит:
— В свою берлогу.
— Понятно. А кататься на драндулете среди бела дня не опасно?
— Не-а, патруль зелёных мы издалека увидим, чудища при дневном свете не гуляют. И вообще, жрать же что-то надо!
— Логично, — соглашается Алексей. — Ладно, пацаны, не дуйте губы. Вы же видите, что мы нормальные люди.
— Сейчас нормальных нету, — осторожно вступает в разговор мальчишка в генеральском кителе. — Каждый сам за себя. Тебе один раз на гашетку нажать и машина с хавчиком твоя.
«Ирокез» быстро тычет пластиковым локтем в бок, раздаётся злобное шипение:
— Умолкни, долб…б!
Лицо «генерала» кривится от боли, голубой берет сползает и смешно виснет на одном ухе. «Джентльмен» бледнеет, на верхней губе блестят капельки пота, в глазах появляется выражение отчаяния.
— Это плохо, что каждый сам за себя, — со вздохом отвечает Алексей. Дробовик мирно прячется за спину, лицо приобретает выражение добродушия. — Гады в кремле скучковались и мочат нормальных пацанов на раз. Это не есть good, верно?
Круглая физиономия «джентльмена» розовеет, грязный указательный палец сбивает пот с верхней губы.
— И чё?
— Отоварим гадов по полной!
— А ты умеешь? Там не все лоханутые! — мотнул башкой в черной бейсболке «джентльмен».
— Я офицер.
— Он тоже, — хмыкнул «ирокез», кивая на мальчишку в генеральском кителе.
— Я пограничник, служил начальником отдельной заставы. И удостоверение сохранилось, — серьёзно ответил Алексей.
— Да? Клёво! — уважительно произнёс «джентльмен».
Услышав — офицер, пограничник — остальные мальчишки выпрямили спины, угрюмые взгляды потеплели.
— Зашибись! — подытоживает «ирокез». — Тогда собираем хавчик и уносим задницы отсюда!
— Куда? — живо интересуются Борис.
— В бункер! — гордо отвечает носитель смокинга.
* * *
Жилищем под названием «бункер» оказался обыкновенный подвал, спрятавшийся в развалинах пятиэтажки. Здание рухнуло, но коробка подъезда сохранилась. Уцелел даже козырёк над дверями. Посреди куч мусора и гор битых кирпичей странно и дико торчит сложенный из бетонных плит домик с железной дверью, но без задней стены. Вместо неё устремился в небо лестничный пролёт, будто трап для посадки в самолёт. На перилах трепещутся гирлянды туалетной бумаги, какие-то ленточки, цветные тряпки. На краю висит стул, Бог знает как зацепившийся спинкой за торчащую железяку.
— Просто образец современного искусства какой-то! — говорит Алексей, подходя к дверям.
— Крутой авангард, — соглашается Ксения.
— Городской андеграунд! — возражает Борис.
— Искусствоведы хреновы, тьфу на нас три раза! — смеется Алексей.
Груженый по самое «никуда» УАЗик с хриплым тарахтением переваливает через кучу битого кирпича и утыкается грязным носом в косо торчащую из земли плиту. Мотор с облегчённым выдохом затихает, лязгают двери, пацаны бодро выбираются из салона. Разгрузкой и укладкой продуктов мальчишки не заморачивались: ящики с консервами просто бросали на лестницу. Банки с радостным стуком катились по ступеням, весело блестя боками. Пакеты с хлебом прыгали, словно мячи, пластиковые бутыли с лимонадом и кока-колой кувыркались следом. Мальчишки шагали следом трое в ряд, как солдаты каратели из фильма «Броненосец Потёмкин», только не стреляли, а пинали банки и бутылки, наводя таким образом порядок на лестнице.
— Как рационально! — восхитился старик, шагая следом.
В подвале относительно чисто, сухо и даже — в какой-то степени! — уютно. Пацаны натащили разномастной мебели из близлежащих домов, на полах красуются цветастые ковры, стены завешены гобеленам. Дико смотрелись репродукции картин — преимущественно эротических — небрежно прикрученные проволокой к водопроводным трубам, тянущимся вдоль потолка. По соседству висят копии картин Шагала, криво повешенные на канализационные отводы. Посреди «бункера» красовалась никелированными боками и блестящим пластиком компьютерная аудиосистема аж с восемью колонками.
— Моцарта слушаем? — с иронией спрашивает Алексей, кивая на музыкальный центр.
— Не-а, — машет рукой ирокез. — Metallica, Linkin Park — это музон! Врубаем на всю, заливаем пиво.
— С раками? — с надеждой вопрошает Борис.
— Нет, из кружек, — пожимает плечами ирокез и подозрительно смотрит на старика. — Ладно, пошли хавать, жрать хочется.
Полированный стол из морёного дуба расставил кривые лапы в дальнем углу подвала. На столешнице безвкусно блестят яркими этикетками консервные банки, пакеты быстрорастворимой вермишели, вакуумные упаковки копчёной колбасы, мяса и сыра. В центре высится строй пивных бутылок, вокруг крепостная стена алюминиевых банок, сбоку пыжится горшок, доверху наполненный отварными креветками. Рядом горка одноразовых тарелок. Вместо стульев пацаны использовали барные табуреты на высоких ножках-прутиках. Алексей взял кусок мяса, отхлебнул пива из банки, прихватил чёрный хлеб в пластиковом пакете. Девушка положила на тарелку копчёной колбасы, немного сыра, взяла бутылку минеральной воды. Борис взобрался на стул, восхищённый взгляд бежит по «роскошному» столу, спотыкаясь на каждом блюде.
— Это я понимаю! — крякнул он и вытянул обе руки.
Тотчас перед ним появилась тарелка креветок, полдюжины пивных бутылок и курица-гриль со стаканом злющего кетчупа чили. «Ирокез» кивнул, «джентльмен» одобрительно хмыкнул, «генерал» поощрительно улыбнулся. Подвал наполняется запахами пива, копчёного мяса и вонью химических приправ, которые производители обильно пичкают любую еду. Ксения брезгливо крутит носиком:
— У вас вентиляция есть?
— Не-а! Забилась пылью от взрывов, — пробубнил «ирокез» с набитым ртом.
Алексей дожевывает мясо, взгляд пробегает по столу. Есть не хотелось, пластмассовая еда типа быстрорастворимой вермишели аппетита не возбуждала, пиво не любил, а простой воды не было. Алексей направляется к двери, по пути прихватив ружьё. Встретив вопросительный взгляд «генерала», поясняет:
— Воздухом подышать хочу.
Железная дверь бесшумно отворяется, стылый воздух умирающего дня врывается в лёгкие. Тусклое, словно огонёк керосиновой лампы, солнце медленно погружается за линию горизонта, будто тонет в болоте. С востока надвигается свинцовая мгла, мутный туман ползёт по земле, копится в низинах. Волга стынет в неподвижности, вода похожа на смолу. Бугристая, будто покрытая коростой земля уныла и пустынна, как поверхность Луны. Остатки домов отбрасывают длинные, резкие тени. Будто черные стрелы на карте, они указывают на крепостные стены. Кремль, ещё вчера бывший символом города и страны — в столице такой же! — теперь похож на дворец сатаны, обитель дьявола и его приспешников. Из-за взрывов на стенах образовались трещины, в некоторых местах кладка обрушилась, обнажились внутренние помещения, верхняя часть стены ощерилась неровными клыками сколов. Алексей оглянулся. С высоты правого берега видно, что левобережная часть города уничтожена. Не осталось ни одного целого здания, взорван мост через Волгу, железные фермы моста торчат из воды, будто кости скелета доисторического чудовища. За рекой, где расположена малая родина, пылают огни, к тёмному небу тянутся черные столбы дыма. Если взглянуть левее, то видны дымы на берегу водохранилища — «зелёные» уничтожают Городец.