— Уф! Слава Богу! И не подписывайте ни за что в жизни! Так нас хотя бы через пять лет домой отпустят, а подпишете — дороги назад нет. Разве что выбранный собранием дюков муж выгонит, предварительно, конечно, отобрав у вас ребёнка.
Я ахнула, а Бро двумя руками схватилась за свой пока ещё плоский живот.
— Что значит, отобрать ребёнка? Моего собственного?
— Ну, ты же его не одна делать будешь, — подала голос молчавшая до сего момента Моделька Владка. — А местные мужики в этом плане народ серьёзный, спермой направо и налево не раскидываются. Разве что взаймы могут дать… Чтоб забрать потом с процентами.
— Суки, — просипела я, и Бро посмотрела на меня с материнской благодарностью и безграничной гордостью в очах. — А мне сказали, что это типа разрешения на работу.
Ох, права была Брошка! Права! Надо было не бросаться громкими словами, а хватать договор, чтоб изучить в спокойной обстановке… Но увы, после боя кулаками на машут.
— И на работу тоже, — неожиданно согласилась Чеся. — Им тут, видишь ли, мало использовать нас вместо предохранительного клапана, чтобы их психованный клапан не рвануло. Им ещё надо, чтоб клапан сам себе на ремонт и техобслуживание заработал. Короче так, девочки. Вас ведь завтра на знакомство с Камнем поведут? Хотите на свободе остаться? Тогда слушайте, что нужно делать.
— Им тут, видишь ли, мало использовать нас вместо предохранительного клапана, чтобы их психованный Камень не рвануло. Им ещё надо, чтоб клапан сам себе на ремонт и техобслуживание заработал. Короче так, девочки. Вас ведь завтра на знакомство с Камнем поведут? Хотите на свободе остаться? Тогда слушайте, что нужно делать.
Я подалась вперёд, чтобы не пропустить ни слова, а Чеся для пущей трагичности понизила голос и прошептала:
— Я понимаю, ситуация тяжёлая, новый мир, новые реалии, но…
— Господи! Чеслава Валерьевна! — взмолился Мир. — Ну откуда в вас эта страсть к мыльноперности? Можно же гораздо проще! Девчонки, вы просто скажите, что вы волонтёрами сюда прибыли. И вас отпустят с миром творить добро на благо Атлантиды.
И не успели мы с Бро обрадоваться, как Власта добила:
— Бесплатно.
— А?
— Волонтёрам зарплата не положена, но зато и подписывать вам ничего не нужно будет.
Бро с тоскою посмотрела на свою цензуру. Я озабоченно потёрла лоб.
— Вы же с Земли? По обстановке вижу, что с Земли. На Славную, если верить Хроникам, в девяти случаях из десяти именно оттуда клапаны приходят. — Мир всматривался в наши лица и досадливо покусывал нижнюю губу. Переживал. — Вы только не пугайтесь. Останетесь здесь, в своей квартире — вместе со всем справляться будем. Земляне своих не бросают.
Я шумно выдохнула и взволнованно посмотрела на Брошку. Что она скажет? Я, конечно, взрослая, самостоятельная и всё такое, но когда страшно и больно, всё равно же к маме бегу, даже если эта мама почти подружка и фактически сестра.
— Один вопрос, — после минутного замешательства проговорила Бро. — Вы все тут добровольно, или как мы со Сливкой?
Они дружно фыркнули, а потом женская половина наших гостей (точнее будет сказать, три четверти) посмотрела на Мира, и тот мучительно заалел ушами.
— Да какое добровольно… — пробормотал он смущённо. — Провели нас, как лохов последних. Чеслава Валерьевна, я расскажу, можно?
— А то ж нельзя, — хмыкнула Чеся, которая тут, судя по всему, была главной. — Ты ж у нас один-единственный и неповторимый на всю историю Атлантиды. Кому ж рассказывать, если не тебе.
— Мы же с Владкой в театральном учились, пока нас сюда не перекинуло, — смущённо улыбнувшись, сообщил Мир, а я вдруг вспомнила, что я ж хозяйка — экономная — и щёлкнула кнопкой на электрическом чайнике, метнула на стол кружки и едва початую коробку с пакетиками чая из шиповника (Бро как-то раз попробовала, ещё до того, как на персиковый перешла, потом аж до обеда блевала, так что этого добра для гостей было не жалко). — Ну, само собой, в свободное время на капустники подписывались, Деда Мороза со Снегурочкой там в детском саду сыграть. На корпоративе вот тоже. А в том году, как назло, ну вообще никаких приработков, у меня даже на билет до дома не хватало… И тут Владка примчалась ко мне с вырезкой из газеты, мол срочно нужны девушки модельной внешности для участия в программе «Розыгрыш». И примечание, главное, такое, мол, не интим. И шесть восклицательных знаков. Спасибо, Слава.
Улыбнулся с благодарностью, когда я налила ему кипятку в кружку. Нет, всё же иногда страшно приятно быть гостеприимной хозяйкой.
— Чёрт, горячий! — Подул на пальцы. — А сахару нет?.. Ага, спасибо. Ну, короче прибежала ко мне Владка такая вся… Глаза горят, волосы назад. Говорит, пойдём, Мирка, вместе, а то я одна боюсь. Там, мол, конечно, написано, что без интима, а мне всё равно как-то страшновастенько…
— Ну а что? — встряла в рассказ Моделька Владка. — Я девушка видная, красивая даже! — Тут не поспоришь, Владислава была чудо до чего хороша, я бы даже в неё влюбилась бы, пожалуй, если б не поклялась себе, что больше никаких любовей. — Знаете, сколько раз я на козлов напарывалась? Пальцев не хватит пересчитать. А Мир не такой. Он, во-первых, мне товарищ. Во-вторых, он честный. А в-третьих, не смотрите, что тощий. Силищи в нём знаете сколько?
— И к тому же я всё детство и юность занимался дзюдо, — скромно согласился со всеми комплиментами Славомир. — К тому же такой шанс, розыгрыш в розыгрыше, да мы с Владкой о таком даже не мечтали! И денег заработать и, наконец-то, свой профессионализм показать! Мы перед встречей с заказчиком сутки у меня дома сидели, грим и костюм придумывали. Я однокласснику звякнул, он на ПМ (прикладная математика) учился, чтобы он мне фальшивый студенческий нарисовал, на имя Мирославы Раневской.
— А на самом деле ты Славомир Раневский? — зачем-то уточнила я. Какое мне, спрашивается, дело?.. Но парень так здорово рассказывал, что невозможно было не увлечься историей.
— Ёлкин я, — снова заалев ушами, признался Мир. — А Раневская — это вроде как для образа. Обожаю её с детства… Ну, в общем, Юрик прислал мне документ. Ржал, как идиот, конечно. Оборотнем в пагонах зачем-то обзывал и спрашивал надолго ли я перекинулся на вражескую сторону… Программист, что с него взять?.. Но я отвлёкся. В общем, придумали мы с Владкой мне образ, студенческий сделали, а потом по объявлению позвонили. Ответила нам женщина. Аглая Ксенаки.
Я вздрогнула, услышав знакомое имя, и осторожно глянула на Бро. Та сидела с самым невозмутимым лицом. Ага, поняла я, значит, пока мы свои карты не торопимся раскрывать.
— Сказала, что по случаю святок их канал устраивает специальный выпуск программы «Розыгрыш», в котором кроме нас двоих примут участие ещё три женщины. Причём подсадными должны были быть только мы. Велено нам было явиться по определённому адресу, строго в полночь. А из инструкций только одна: предстоят нам гадания на суженого… Отлично, приехали мы с Владкой в нужное время в нужное место. Вошли в квартиру — тот ещё бомжатник! — а в коридоре нас с наскока к стене прижала агрессивная такая тётка, на ведьму похожа.
— На вампиршу, — подала голос Владка.
«Она!» — поняла я и, кажется, даже рот приоткрыла, чтобы ни одного слова не пропустить.
— Договор нам под нос сунула — данные-то мы ей свои ещё по телефону назвали. Ну мы и подписали, не читая. А что там читать? Я таких договоров за год две дюжины подписываю, перед каждым корпоротивом. Налоговой нынче все бояться… Но речь не об этом. Провели нас в комнату, окна плотными шторами занавешены, всюду свечи, а на полу пятиконечная звезда. И вот Аглая эта велит нам встать на свободные места — на трёх других уже стояли те, кого мы разыгрывать собирались.
— Ага, — Владка меланхолично зевнула. — Двух из них мы имеем честь видеть за этим столом.
Я недоверчиво глянула на Чесю, та пожала плечами.
— Тоже по объявлению пришла, — призналась она. — Что-то типа «Госпожа Аглая ведьма в седьмом поколении, снимет безбрачную порчу. Стопроцентный результат. Интим не предлагать».
Дался ей этот интим…
— А дальше что? — нетерпеливо спросила я.
— Ну, а что дальше? — заскучал Мирка. — Аглая эта зашептала что-то, ослепительно вспыхнули свечи, а когда я снова смог видеть, оказалось, что я не на своеобразном шабаше, а в собственной квартире, только за окном не зимний сквер имени Симона Боливара, а море с пальмами и Атлантида… Ну и землетрясение, конечно, Камень же не Аглая, он сразу просёк, что я не баба. Ну, что не женщина то есть… Вот только назад вернуться уже нельзя. Договор-то мы подписали, хоть и не по своей воле. Вот. Теперь живём тут.
— И если бы не Мирка, — подвела итог Чеся, — мы бы так и не узнали, что, оказывается, есть возможность не подписывать никакое доп. соглашение.
Я беспомощно посмотрела на потемневшую лицом Бро. Божечки, сколько же вылилось на неё за этот бесконечный день! Тут и полностью свободному, не обременённому никакими обязательствами человеку в пору в гроб от волнений ложиться, а у неё ведь близнецы. И токсикоз… Но она у меня же кремень, держится!
Но от гостей надо исправляться, как любил говорить мой любимый сказочник — народ — утро вечера мудренее.
Скормив гостям полтора чайника кипятку и штук десять чайных пакетиков, мы помахали им ручкой, а потом Брошка немножко подумала и предложила:
— Надо амбарный замок на чердачную дверь наколдовать. А то эти волонтёры нагрянут с ревизией и сожрут все наши запасы.
Я укоризненно посмотрела на сестру.
— Что? — она развела руками. — У меня ни работы, ни денежно-жировой прослойки, зато трое детей и та ещё головная боль от этого переселения… Бережёного Бог бережёт.
Я вздохнула, и на означенном выше месте появился огромный, кривой, как моя жизнь, навесной замок. И вот после этого мы, наконец, отправились спать.
Обе крутились на родном диване, обе молчали, обе не могли заснуть, думая о случившемся. Наконец, Бро не выдержала и свистящим шёпотом спросила:
— Сливка, а ты поняла, почему из-за Мирки этого смазливого у них тут землетрясение случилось?
Я задумалась, подперев кулаком щёку.
— Думаешь, из-за него?
— Ну, а как? Помнишь, что он сказал? Мол, за окном пальмы, бла-бла-бла и землетрясение… Не, не так. Он сказал: «Ну и землетрясение, конечно». Как что-то само собой разумеющееся. А вот мы с тобой этим утром никакой такой хер… ничего подобного не заметили.
— Не заметили, — согласилась я. — Интересно, почему?
— Вот и мне интересно-о. Сил нет. Ладно, Сливка, давай спать. А то утром припрётся этот хуратор, не хочу предстать перед ним в плохой форме.
Внутренности мои обожгло и скрутило от совершенно необоснованной ревности, да так сильно, что даже во рту вкус жёлчи появился.
— Это почему, хотелось бы знать? — просипела я, ненавидя себя и за тон этот, и за вопрос, и за те странные чувства, что заставили меня его задать.
Бро зевнула.
— А ты как хотела? Я Бронислава Криштофовна Потёмкина или где? Какой-то буй моржовый мою малышку плакать заставил, а я его всё ещё до нервного срыва не довела. Поверь мне, Сливка, он поплатится за каждую твою слезинку. Это я тебе как мать обещаю.
— Я люблю тебя, Бро, — вконец растрогавшись, прошептала я.
— И я тебя, мелочь. Всё. Спим. Иди сюда.
Она обняла меня, как в детстве, уложив мою голову себе на предплечье, потёрлась носом о мою макушку (плевать, что мне пришлось сползти так, что ноги свисали с дивана), и я моментально провалилась в тёплый, ласковый сон.
И проспала бы, наверное, вечность, если бы не рёв будильника Брошкиного будильника.
— А на работу не хожу, — орал он сиплым голосом Шнура. — Радио не слушаю. Что мне Боженька послал, выпью и покушаю.
Меня снесло с кровати с такой скоростью, с какой не сносило даже тогда, когда Бро меня из чайника ледяной водой поливала.
— Ай-ай-ай-ай! — хвастался солист группы «Ленинград», пока я искала, куда Брошка спрятала свой будильник. — Я распиздяй!
Была у моей сестры привычка засунуть мобильник куда подальше, чтобы пока встанешь, да отключишь будильник, точно проснёшься.
— Ай-ай-ай-ай! Я распиздяй!
— Бро! Да вставай же! — ругалась я. — Мы с твоими будильниками в долговую яму загремим!
— Спокойствие, только спокойствие, дело-то житейское, — сев на постели, Брошка почесала глаз и сладко зевнула. — На посторонний мат, стало быть, сигнализация не ведётся… — Шнур пошёл на второй куплет, а Бро запустила руку под подушку, чтобы отключить телефон. — И знаешь, Сливка, я пока ещё не знаю, как, но точно использую это внезапно данное мне в руки оружие. Что там этот злюк насчёт сроков нёс? От года до пяти лет? Ну-ну… Они нам ещё сами заплатят, чтоба мы раньше времени домой умотали.
А ещё минут пятнадцать спустя, когда мы закончили со всеми утренними процедурами и спорили насчёт того, как лучше к Камню на свидание облачится, попроще или повычурнее, Брошка вдруг осеклась на полуслове и, прижав пальцы к губам, прошептала:
— Сливка…
— Что? — схватилась за сердце я.
— Блевать не хочу, вот совсем. — Она облизнула губы и задумчиво погладила живот. — Наоборот даже. Жрать охота так, что аж в глазах темнеет. Бургер хочу. С солёным огурцом и взбитыми сливками.
На этом споры закончились. Я выхватила из шкафа первую попавшуюся майку и, пока Бро ворчала из-за того, что любимые джинсы больше не застёгиваются, помчалась на кухню — метать на стол огурцы, последнюю банку со сливками, да бургер в микроволновку засовывать.
Элар постучал в дверь как раз в тот момент, когда Бро, жадно прищурившись, следила за тем, как я давлюсь последним глотком чёрного кофе: по негласному соглашению вчерашняя чашка ароматного наркотика стала кое для кого последней во время этой беременности, а вот мне нужно было успокоить нервы перед тяжёлой встречей. Правда, говорить сестре о том, что я не перед Камнем трясусь, а перед куратором, я не стала.
Ибо стыдно.
Из дома мы вышли красивыми и сытыми. Бро насвистывала мелодию нашего сегодняшнего будильника, я старательно не смотрела в сторону Элара.
— Рад приветствовать вас, желанные девы, на благостный землях города Славоя, — огорошил нас куратор, ка только мы шагнули за порог. — Позвольте быть вашим смиренным провожатым до места встречи с Камнем, сердцем нашего мира.
Я поскребла ногтями скулу, решая, стоит ли воспользоваться последней возможностью и, пока меня ещё не обуздали цензурой, ответить Элару так, чтоба, как говорится, Брошке не пришлось за меня краснеть. Однако, взвесив все «за» и «против», решила этого не делать.
Не знаю, Просто вдруг прониклась. Запахнула прихваченный в последний момент кардиган и благосклонно кивнула.
— Вези меня, олень, в свою страну оленью, — радостно позволила Бро, и я глянула на хуратора с ненавистью. Как пить дать, вонючка опять свои феромоны родовые в ход пустил!!
Ненавижу!
— С огромным удовольствием и всеми возможными почестями, — спокойно ответил Элар. — Изволите сами идти? Здесь недалеко. Или мне организовать летательный аппарат для вашей транспортировки?
Один: один.
— Изволим сами, — изволила ответить Бро. — Раз уж тут недалеко.
Мы прошлись по брусчатке мимо фонтана в форме головы дракона, встроенного в стену дома, кивнули легионерам, охраняющим вход на Славную улицу сразу за чёрными кованными воротами, спустились немного вниз, миновав ещё один фонтанчик, а потом всё время вверх. С одной стороны акведук, из-за которого ничего не видно, с другой — внутренняя крепостная стена — вплоть до широкой площади с чумным столбом посередине (оказывается, и в Атлантиде была чума!). А потом я увидела ХРАМ и поняла, что если где-то и может хранится сердце богини, то только в этом восхитительном месте.
Он был огромен. Белоснежные колонны своей монументальностью надёжно подпирали небо — неудивительно, что я почувствовала себя настолько надёжно защищённой, как чувствовала себя ишь в одном месте — в Брошкиных объятиях.
Он был прекрасен. Сложные барельефы хотелось рассматривать бесконечно.