У нас оставалось мало времени, поэтому мы поехали сразу к ресторану.
— Как приедем, разойдемся, будь недалеко от меня.
— Окей, а что мне делать?
— Веселись, пока я тебя не позову.
— Хорошо.
— И да, не называй меня королевой при муже, он не выдержит, — мягко улыбнулась.
— Ваш муж вас любит, — улыбнулся.
— Артем, на «ты», — поморщилась.
— Он тебя любит, — исправился.
— Думаешь?
— Это видно, — пожал плечами.
Подъехав к ресторану, мы некоторое время застряли у входа. Если с моим пропуском проблем не возникло, то Артема в списке не было.
— Вы хотите, чтобы я позвонила отцу и у вас были проблемы?! — не выдержав занудства, рявкнула.
— Проходите, — сказал один из охраны.
— Это было грозно, — усмехнулся Артем.
— Расходимся.
Дождавшись, пока Артем уйдет подальше, глубоко вздохнула, приподняла голову и медленно, от бедра, пошла к мужу.
Я несла себя, как королева, гордо и величественно.
А внутри все сжималось от мысли, что раньше я играла для всех влюбленную дурочку, а они знали правду. Все знали.
Выставляли меня дурой.
Ещё один едва заметный вздох и чарующая улыбка на губах.
Возле отрешенного мужа стояли две девушки и пытались расшевелить. Он их словно не замечал, держал в одной руке бокал шампанского и смотрел в одну точку. Под глазами темные круги, вид слегка помятый.
— Глеб, может, вы все же уделите нам свое внимание? — прокрякала одна из них.
— Мой муж будет уделять внимание только мне, — отрезала, — не так ли, милый?
Глеб, словно очнувшись ото сна, вскинул голову и осмотрел меня с ног до головы. Хотел сделать шаг навстречу, но мой взгляд его остановил.
— Ты прекрасна, — в его голосе отчетливо слышался трепет.
— Не оставите нас наедине? — осмотрела девушек.
— Конечно, — улыбка сквозь зубы, и мы одни.
Глаква 22
София
— Выглядишь дерьмово, — произношу, забирая у Глебушки бокал.
— Не мог уснуть всю ночь, — произносит муж, наблюдая, как я делаю глоток.
— Я тоже не смогла, — смотрю ему в глаза.
— Можно, я тебя обниму? — умоляющий тон режет по сердцу ножом.
Мне больно отказывать, но все же отрицательно качаю головой.
Успеваю увидеть боль в глазах, прежде чем он отворачивается.
— Зачем ты пришла? — спрашивает, сумев взять себя в руки.
У него почти вышла привычная усмешка, когда он повернулся ко мне.
— Потому что мы семья, — проговариваю и тону в потемневшей зелени, — а семья не бросает друг друга на корм пираньям.
— Пираньи тоже твоя семья, — замечает отстраненно, словно его заворожили мои слова.
— Ошибаешься. В этом ресторане только ты моя семья. И даже если мне сейчас больно быть рядом, я не брошу тебя одного, Глеб.
Мы смотрим друг другу в глаза на протяжении нескольких минут, молча кричим о чувствах, о том, как больно.
Он просит простить, а я отвечаю, что не могу.
Он сдается и прекращает зрительный диалог.
— Поздравим и можем уйти.
— У меня есть пара дел, ты же не против, если задержимся?
— Я могу спросить, каких дел?
— Можешь, но я не отвечу, только попрошу об одном. Не удивляйся ничему, подыграй, хорошо?
Взгляд Глеба меняется, становится пронзительным, цепким.
— Только без глупостей, Плюша. Я рассчитывал, что мы вместе придумаем, как выкрутиться.
— Как жаль, что я на это не рассчитывала, — мило улыбнулась.
— Что ты задумала, женщина?
— Ничего, — ресницами хлоп-хлоп.
Глеб грязно выругался.
— Какой невоспитанный, — морщу нос.
— Софа, — Глеб делает шаг вперед и прижимает к себе, шепча на ухо, — давай все обговорим, я не враг тебе, я только хочу, чтобы ты не навредила себе.
— Отпусти, — напускное безразличие в голосе. — Мне неприятно, что ты нарушаешь мои границы.
— Соф, — тихо проговаривает, но отходит.
Пульс участился, тело ноет, голова кружится. А все его запах, запах моего мужчины. Его сильные руки на моей талии, дыхание, ласкающее шею. Надо успокоиться, пока я не превратилась из обиженной женщины в лужицу.
Такая возможность появилась, стоило нашим отцам вместе с женами подойти к нам.
Злость отрезвляет. Ненависть приводит в тонус.
На автомате улыбаюсь, отвечаю на приветствие, обнимаю отца, мать, тестя и сучку свекровь.
— Папочка, тебе больше тридцати не дашь, — произношу, когда мужчины шутят про возраст.
Глебу не просто. Я вижу, как он едва сдерживает отвращение. И как его отец косится на него, тоже вижу.
— Ты мне льстишь, дочка, — посмотрите на него, какие мы ласковые.
— Надеюсь, наш подарок вам понравится, — Глеб протягивает коробку в подарочной упаковке.
— Ваше присутствие для меня уже самый лучший подарок, — продолжает лицемерить.
А наш подарок перекочевал к официанту с фразой: «Брось куда-нибудь».
Козел.
— У нас ещё есть один подарок, — улыбаюсь. — Думаю, тебе он понравится ещё больше.
— Дорогая, и что же это? — спрашивает мать.
Как бездарно играешь, мама!
— Мы с Глебом ждем ребенка! — чуть ли не прыгаю, хлопнув в ладоши.
— Правда? — лица отцов одинаково начинают светиться.
Если бы не знала причину, подумала, что они действительно счастливы нянчить внука.
— Глеб, поздравляю! — свекровь целует мужа в щеки.
Глебушка же не отводит от меня задумчивого взгляда.
— Это так неожиданно, — произносит мама.
Вот кого точно не прельщает стать бабушкой. Так и хочется рассмеяться над испуганным выражением её лица.
— Глупости! — восклицает отец, крепко обнимая меня.
Его объятия омерзительны, блевать хочется.
— Папа, мы могли бы поговорить наедине? — шепчу, чтобы услышал только он.
— Вы не против, если я украду свою дочь? — папа улыбается и уводит меня подальше.
Краем глаза замечаю, что Артем движется за нами, умница, мальчик. Отправляю ему заготовленное сообщение так, чтобы отец не видел.
Теперь можно быть спокойной и насладиться спектаклем.
— О чем ты хотела поговорить? — спросил, когда мы зашли в служебное помещение, где находился кабинет управляющего.
Интересно, где сам управляющий?
— Даже не знаю, как тебе об этом рассказать, — делаю вид, что переживаю.
— Доченька, мне ты можешь рассказать все, — отец сжимает мою руку, и я поднимаю к нему лицо.
— Даже мои опасения? — шепчу.
Сама наивность, сама простота.
— Всё, — твердо повторяет отец.
И я начинаю быстро говорить, размахивая руками и ходя из стороны в сторону.
— Папа, только вчера я узнала, что стану мамой, и не смогла уснуть. В мою голову лезли страшные мысли. Ребенок — это моя ответственность, я должна рассчитывать не только на мужа. Понимаешь? Ведь вдруг Глеб меня разлюбит или с ним что-нибудь случится? Как я прокормлю ребенка? А если с тобой что-нибудь случится и Глеб с отцом оставят меня на улице, забрав себе все мое наследство? Я не знаю, папочка. Я чувствую, что должна повзрослеть. Я должна разбираться в твоем бизнесе, стать тебе поддержкой и опорой, даже несмотря на то, что я женщина. Ведь мы семья, только тебе я могу доверять полностью. Только ты сможешь научить меня не опасаться удара в спину.
Посмотрела на отца, он был ошарашен.
— Откуда такие мысли? — спрашивает озабоченно.
— Не знаю. Тревожность. Может, предчувствие. Или гормоны бушуют, — пожала плечами, состроив расстроенную мордашку.
Отцу не сразу удается взять себя в руки.
— Ты молодец, что рассказала мне о своих переживаниях. Но, согласись, что сейчас неудобно обо всем говорить. Почему бы тебе не приехать завтра домой? Мы сядем, обсудим, ты поделишься мыслями, возможно, ты что-то подозрительное слышала или видела.
— Конечно, приеду. Я так соскучилась по дому, — о, да, соскучилась по золотой клетке.
— Хорошо, я пришлю водителя, чтобы лишний раз не беспокоить Глеба. Думаю, не стоит вообще ему об этом говорить.
— Хорошо, я тоже об этом думала. Папа, ты лучший, — набросилась на него с объятьями. — Извини, что была такой дурой. Нужно было всегда тебя слушаться, ведь ты мудрый, а я вечно спорила. Теперь, когда я скоро стану мамой, понимаю это.
— Девочка моя, все приходит с возрастом, — сумничал отец.
Когда мы выходили, отец сиял, как начищенный самовар. Артем незаметно показал палец вверх, что означало, нам никто не пытался помещать. Что ж, пока все идет по плану.
Когда мы подошли к остальным, отец покосился на свекра.
Даже если мое глупое представление не даст мне шанс попасть в компанию, то точно в головушке папули зародились подозрения, теперь их нужно только подкрепить. Свекор, впрочем, не сильно и скрывает, что хочет получить полную власть, хоть и прикрывается общим ребенком и Глебом. Так же и отец. Каждый из них хочет отхапать себе больше. Больше денег, больше власти. Поэтому у них нет мира, поэтому постоянные стычки и убытки. По крайней мере, так говорил Глеб.
Кстати, где мой муж и свекровь?
Осматриваюсь и замечаю их в другом конце ресторана.
— Что-то мне нехорошо, пойду найду мужа, — выдыхаю.
Не слышу возражения, быстрым шагом направляюсь спасать Глебушку из рук кровососущего существа.
— Ты не уделяешь мне время, — слышу обвинительный тон, подходя ближе. — Я твоя мать, ты не должен меня игнорировать!
— Глеб! — врезаюсь в него, отстраняя свекровь.
— София, — его взгляд бегает по моему лицу, что-то выискивая.
— Любимый, мне плохо, — шепчу, и моя голова прислоняется к груди.
Его сердце бьётся часто-часто.
— Мы уходим, — говорит матери.
— Но, Глеб, — в её голосе слышатся истеричные нотки.
— Голова кружится, — лепечу, слегка обмякая в его объятиях.
Глеб сразу же подхватывает меня на руки и направляется к выходу.
Сквозь ресницы наблюдаю, как исказилось лицо свекрови. Какая красота.
Кто умничка? Правильно, Софиюшка.
Сделала, что задумала, так ещё и на ручках покаталась. Какая прелесть и как вовремя, ноги уже отваливаются от каблуков.
Возле выхода из ресторана нас догоняет Артем, он делает вид, что не знает меня, быстро проговаривая в сторону.
— Я все сделал, она клюнула.
— Умничка, — шепчу с закрытыми глазами, — можешь уезжать.
— Да, Босс.
— Это что за… — начинает злиться Глебушка.
— Не останавливаемся, выходим, — командую.
Муж злится, его мышцы каменеют, руки сжимают сильнее, чем нужно.
— Глеб, — прошу.
Желваки ходят ходуном, зубы скрипят, но он забирает наши вещи и выходит из ресторана. Возле машины ставит на ноги, а сам обходит и садится.
— Даже дверь не открыл, — недовольно замечаю, забираясь в салон.
Тоже мне, обиделся.
— Что это, мать его, за представление?! — рявкает, ударив по рулю.
Его глаза излучают бешенство. Давно я таким Глебушку не видела.
— Отвечай! — продолжает требовать.
У меня два варианта: нагрубить ему и разругаться окончательно или проигнорировать, что так же приведет к скандалу.
Закусываю губу, смотрю на мужа. Бесит.
— Язык проглотила, Леонова? — язвит.
Ну все, сейчас я все выскажу!
Но вместо грубых слов, целую.
В поцелуе чувствуется ярость, злость, страсть — жгучий коктейль. Одна рука Глебушки сжимает волосы, другая шею. Он словно заставляет меня ощутить свою власть надо мной. Ощутить, что я женщина, хрупкая и слабая, в руках сильного мужчины. Это вызывает трепет и дурманящее желание подчиниться. Снова и снова.
Прижимаюсь к нему сильнее, с жадностью беру все то, что он мне дает. С губ срывается стон чистейшего удовольствия. И Глебушка дуреет, теряет голову. Его напор смывает реальность, как волна смывает надпись на песке. Есть только губы, болезненные укусы и язык, так нежно поглаживающий нёбо.
Все портит оповещение о входящем сообщении.
Осознанность с боем прорывается через дикое желание быть трахнутой на заднем сиденье. Отстраняюсь, стараясь не смотреть на мужа. Угнетающая тишина прерывается только нашим учащённым дыханием.
— Это не означает, что я тебя простила, — нагло заявляю, складывая руки на груди, чтобы скрыть твердые соски от голодного взгляда.
— О, да, детка, ты тоже не мечтай, что я забыл весь твой спектакль, хотя попытка была хорошая, — усмехается.
Если бы не стояк, можно подумать, что наш поцелуй нисколечко его не завел.
— Всего лишь хорошая? — хмыкнула, ещё раз покосившись на пах.
— А что ты хочешь услышать? Что я хочу нагнуть тебя раком и оттрахать?
— Я ничего не хочу слышать, — фыркнула, сжимая ноги вместе.
Моя бурная фантазия разошлась, одна картина за другой замелькали перед глазами.
— Хорошо, я сделаю вид, что поверил, — сдался Глеб, заводя машину.
Вот и хорошо, вот и отлично.
Но, черт возьми, почему же так обидно?
Надувшись, отвернулась к окну. Сначала молча умирала от возбуждения, а потом отпустило. Усталость взяла вверх, и я отключилась, даже не догадываясь, что следующий день принесет очередной сюрприз.
Глава 23
София
Первые минуты пробуждения были сладкими, тягучими. С закрытыми глазами вытянулась на постели, перекатившись на живот, уткнулась в подушку и замурчала от запаха Глеба на ней.
«Неужели, он спал со мной?» — подумала, приподнимаясь.
Потянувшись, выгнула спину. Приоткрыла глаза.
Настроение с каждой секундой все лучше и лучше, пока не осмотрелась.
Стоп!
Вся нега пропала без следа, а вот задница завопила о неприятностях.
Закутавшись в одеяло, сдула кудри с лица и зашагала на поиски одного очень нехорошего человека.
Глеб нашелся быстро. Да и где ему прятаться в самолете? Сидит спокойно в кресле, книгу читает. Очки ещё напялил, думает, что меня это хоть капельку тронет. Ошибается!
— Любимая проснулась, — протянул, заметив мою персону.
Отложив книгу в сторону, с интересом уставился, уголки губ подрагивали, в глазах отплясывали смешинки.
Убью!
— Ты-ы, — прошипела похуже змеи.
Сделав шаг вперед с намереньем придушить, наступила на одеяло и упала, распластавшись возле кресла Глебушки. Задница в стрингах кверху, голова упирается вниз, губы шепчут проклятия.
— Знаешь, я польщен, но не обязательно падать мне в ноги, — у Глебушки вырвался смешок.
Прорычав от злости, поднялась, бросив на Глебушку убийственный взгляд. Забыв про одеяло, нависаю над мужем, яростно выплевывая каждое слово.
— Если ты мне сейчас все не объяснишь, я выброшу тебя из самолета!
— Дорогая, — протянул, задерживая взгляд на обнаженной груди, — я бы рассказал, но вид твоих сисек отвлекает. Не могла бы ты одеться?
Фыркнув, завернулась в одеяло.
— Говори!
— О, нет, так не пойдет, — усмешка на губах. — Твоя одежда возле кровати, сходи переоденься, а я пока закажу кофе.
— Черта с два! Я требую объяснений сейчас!
— Плюша, думаешь, одеяло спасло ситуацию? Да ты стала ещё горячее: вся растрепанная, злая, так и хочется нагнуть и отшлепать, трахая в тугую киску.
Глеб сделал шаг ко мне, выдыхая последние слова в губы.
— Ты не посмеешь, — упрямо посмотрела в зеленые омуты.
Хотя и от его слов по телу прошлась жаркая волна похоти.
— А ты останься и проверь, посмею ли, — проговорил, сокращая расстояние между нашими губами.
В последний момент, когда я почти ощущала его губы на своих, отвернулась, направляясь обратно.
— Мудак!
Глебушка рассмеялся, вызывая у меня зубной скрежет.
Вернувшись в спальную зону, увидела в кресле рядом с кроватью одежду, на которую сначала не обратила внимания. Белая футболка, джинсы, свежие трусики и даже новая упаковка тампонов лежала рядом.
— Надо же, нет лифчика, какая оплошность, — ядовито заметила.
Конечно же, он забыл про лифчик и совсем не хотел пялиться на мою грудь.
Собрав волосы в хвост, оделась, обулась в белые кроссовки, схватила коричневый пиджак, спрятала глаза за очками, лежавшими в кармане пиджака, и вернулась к наглому, самовлюблённому Глебушке.
Надо отдать должное, что в обычной футболке и джинсах он выглядел ничуть не хуже, чем в костюме. Такой же горячий и притягательный.