— Как можно бояться и наказывать такую прелестницу.
Я принялась щекотать, и нацеловывать дочь, а та закатывалась веселым легким смехом. Набаловавшись. Мы легли рядом, и я спросила главное:
— Как ты жила без меня, солнышко.
— Хорошо. Света и баба Тома очень хорошие. Заботились обо мне, учили всему. Баловали. Хотя тепла как от тебя сейчас, конечно, не было, теперь понимаю, но все равно я по ним скучаю. Очень.
— Прости. Я не хотела убивать Свету, это случайность.
— Я знаю, и она знает. И не сердится. Я ее вижу каждый день, она сама ко мне приходит, волнуется. Только бабу, Тому жалко, она тонкий мир не чувствует и Свету не видит. Оттого плачет постоянно. А теперь еще и я пропала.
— Нечего! Найдем разлом на нашей стороне, будешь ее навещать. — Вставил Боря.
— Ты разрешишь? — дочь с надеждой посмотрела на меня.
— Конечно. — Чувство вины перед пожилой одинокой теперь по моей вине женщиной, просто разъедало душу.
— А можно я пойду на урок вязания к тете Ире, а потом с Олей поиграю?
— Вы уже успели подружиться? — Удавилась я.
— Конечно, ты же три дня спала. Сплю я тоже в комнате у Оли. С ней весело.
— Я очень рада, что ты нашла себе подругу.
Поцеловав меня, дочь убежала прочь.
— Почему я спала так долго? — Спросила я Бориса. Вязавшего себе носки из чьей—то черной шерсти.
Вселение души в тело, отнимает много сил, а ты еще после обращения слаба.
— Как мы здесь оказались?
— Мы просто ушли пока Дима был занят спасением своей дочери.
— Зачем он меня ранил?
— Побоялся, что жена, чего лишнего взболтнет, наверное. Хотя из случившегося и так уже понятно, что белые и рыжие дружат. Тебя, что—то беспокоит?
Борис, уловив мое беспокойство, отложил вязание и посмотрел мне в глаза.
— А мне вот интересно Боренька, где ж твой гениальный план? Почему действовать пришлось ребенку, пока ты стеснительно, с ноги на ногу переминался а?
Глава 41, часть 2.
— Я тянул время, потому, что отдавал ментальный приказ его дочери, войти в залу, если ты думаешь, что это очень просто сделать, так чтобы не заметил сам Демитрий, ты ошибаешься. А дальше, твоя Мира, спутала мне все карты. Я не ожидал от нее такого, и подумать не мог, что она окажется, быстрее меня.
— То есть, ты также хотел использовать ребенка?
На территории Демитрия, это единственный рычаг давления на него. Никто нас оттуда, живыми выпускать не собирался. И в подвале, конечно, была засада. Если бы не дар Миры, конец бы нам.
— Что за дар? — напряглась я.
— Воспламеняющая взглядом, Стивена Кинга, смотрела? Как раз про твою дочь. Ее потоки энергии в минуты, страха и отчаяния, настолько велики, что способны обращаться в огонь. Вообще, у каждого оборотня, есть какой—то свой уникальный дар, у нее вот такой вот. Я, поисковик, если мне дать веешь человека, я почувствую его на расстояние до тысячи, километров, а теперь и дальше, с помощью ментального зрения.
— Интересно, какой дар будет у меня?
— Обостриться один из твоих природных, не удивлюсь, если отошедшие души, на каждом шагу видеть будешь, без усилий и ритуалов вызова.
— Сомнительная радость. — Поежилась я, вспоминая пронизывающий могильный холод, который окутывает меня всякий раз, как я общаюсь с отошедшими в навь душами.
— За все приходиться платить. Пользы в этом тоже немало.
— Мира, знала о своем даре, или это было его первое проявление?
— Первым был пьяный ухажер Светланы, который хотел выкинуть девушку в окно, на глазах у Миры, вторым, грабитель, вырвавшим сумку у бабушки и ударивший ее в лицо, на глазах у девочки. И третий вот.
— Бедняжка, должно быть, жутко испугалась.
— Испугалась она больше всего, за тебя. Мы ровно наполовину волки Мариш, у нас с рождения четкое понимание кто свой, а кто чужой. Кто друг, а кто враг. И врагов мы не жалеем. Хотя конечно, для нее данная ситуация, очень волнительна, никакой психологической травмы нет. Не бойся. Мы много разговаривали, твоя девочка очень похожа на своего отца. Но ее сердце, к счастью, унаследовало твою доброту и чуткость, при всем при этом.
— Очень приятно это слышать,
Борис пересел ко мне, и я принялась нежно целовать его милое и такое родное лицо. А он отвечал мне тем же, нежно гладя мою спину.
— Лена с Вадимом вернулись домой да? С ними все хорошо? — Спросила я, пока разум еще не затуманился окончательно, от ласк любимого. Которые становились все жарче.
— Да. Они уже дома. Но нам с тобой расслабляться рано, — серьезно заявил муж. — Демитрий, будет не Демитрий, если не попытается выкрасть нашу Мирославу теперь, слишком яркий и уникальный у твоей дочери дар.
Глава 42
Насладиться друг другом нам не дали. Пришла трутница, и сказала, что нас хочет видеть вожак. Яромир сообщил, что один из оборотней серьезно пострадал на охоте и ему нужна помощь, а еще если мы хотим, то можем перейти впустую теперь берлогу целителя. Она же была и здравницей у них, где лежали больные, требующие постоянного ухода. Мы с радость согласились. На мой вопрос, а как же Люция? Яромир ответил, что она добровольно покинула стаю и даже если и вернется, ее не примут обратно. Если уходишь, то навсегда.
Бежать к больному пришлось почти до границы с рыжими волками. Увидев больного, мы оторопели в бок огромного, бурого медведя, было вогнано целое бревно не иначе. Мишка тяжело дышал и страшно хрипел, из пасти бежала кровь.
— Легкое пробито, — заявил Борис.
— Что же делать?
— Даже если вытащим, он умрет от болевого шока и кровопотери раньше, чем регенерирует!
— Ты погрузи его в сон и следи за тем, чтобы душа не отошла, а я займусь остальным, — деловым тоном приказал Борис, — какое растение у вас здесь, используют для остановки кровотечения? — Спросил Борис, Яромира.
— Живицу. Она растет на южном склоне целыми полями, мы специально сеем, ее цветы это стойкий красный краситель для тканей, а стебли и листья лечебные.
— Отлично! Принеси, мешок, а то и 2, без нее ему не выжить.
Яромир, бывший, в медвежьем облике кивнул и умчался.
— Как же так случилось брат? — спросил бывший с нами Любомир.
— Я шел за медом, — ментально отвечал пострадавший, которого звали Добраном, — мы же всегда ходим через этот лес. Но вдруг услышал какой—то шум, замешкался, смотрю, а мне вбок летит эта штука. Она там острая как копье.
— С каких это пор, рыжие на нас охотятся?? — прорычал Любомир.
— Ульи на их территории? — Спросил Борис.
— Нет, еще на нейтральной. Мед и орех что растут только в этом лесу, нужны всем, поэтому, по завету богов, что изложены в древней книге Укладов, эта территория общая для всех и за блага ее не должно быть никакой брани, и тысячи лет этот кон соблюдался! Боги были к нам милостивы, и всем и всего хватало всегда.
Мне вдруг вспомнилось, что говорила душа Насти во мне.
Не доверяй рыжим! И именно на этих словах Демитрий метнул в меня нож, чтобы прервать контакт. Очевидно, ей было еще, что нам рассказать.
— Может, попытаться снова ее вызвать? — спросила я Бориса мысленно.
— Вряд ли получится. Думаю, Дима, уже сделал все, чтобы не выпустить душу, больше на контакт.
— За нарушение древнего завета, боги теперь разгневаются, и пошлют несчастья, — прохрипел Добран.
— Ни мы его нарушили, не нам и ответ держать, — прорычал Любомир.
Я знала, что оборотень не умрет, но смотреть на его мучения, было невыносимо, и я потихонечку начала погружать его в транс, слегка надавив на его вески и смотря в его глаза, стала шептать заговор, взывая к силе Мары. Пространство с готовностью откликнулось, и я прямо видела голубоватые искрящиеся потоки энергии. Стекающие по моим рукам, а через мои руки, переходящие к Добрану.
Яромир вернулся где—то, через час еще с двумя воинами каждый из них нес по мешку травы. Листы живицы оказались большими как у лопуха просто отлично!
Мы сшили несколько листов упругими стеблями какой—то высокой травы, росшей, повсюду здесь, как уверяли оборотни, она совершенна безвредна. И Борис, замерев с заготовленными компрессами в руках, приказал Яромиру быстро и резко вытянуть бревно.
Получилось, но кровь, брызнула фонтаном. Борис, так быстро, как только мог, начал запихивать траву прямо в рану. А я, набрав полные ладони крови, Добрана, плеснула в выкопанную мной раньше яму, символизирующую гроб. Сделав подношение Маре, пусть возьмет энергию его крови, но оставит душу в покое и позволит поправиться.
Потом, мы вместе с борей, читали заговор, для остановки кровотечения. Дважды сменили компрессы, не переставая питать больного своей энергией и, наконец, рана начала затягиваться! Радости моей не было придела! Сама от себя, не ожидая, я переживала за Добрана, уже как за родного.
Вскоре рана совсем затянулась, медведь задышал ровно и спокойно, ему бы нужно было хорошенько выспаться, чтобы окончательно восстановить силы, но мы были слишком далеко от дома, а учитывая обстоятельства, в которых произошло несчастье, было неизвестно, чего еще ждать от этого места. И оборотня пришлось вывести из наркоза.
— Как ты себя чувствуешь, — спросила я мишку, после того как он открыл глаза.
— Хорошо. Отлично выспался, — ответил он мне ментально.
— На лапы встать можешь?
— С этой штуковиной в боку вряд ли.
— А ее уже давно там нет, не чувствуешь разве? — улыбнулась я.
— И, правда, — констатировал медведь, прислушавшись к себе.
Осторожно перевернувшись, медведь, аккуратно встал на лапы. И с удивлением уставился на бревно, валявшееся в стороне.
— Как ты брат? — заботливо спросил Любомир.
— Голову чуть кружит как после смородиновой настойки, а так нечего.
— Ничего не болит и дышится легко? — спросила я.
— Да, все хорошо.
— Ну, и отлично. Пойдемте домой тогда, — скомандовал Яромир, — С рыжими позже разберемся.
Глава 43
— В вашем мире много рыжих оборотней? — допытывался Яромир за ужином.
— Боюсь, что я один. Никого, кроме себя там рыжих, не знаю, сам я рос в семье черных, мать была простым человеком.
— Почему твой отец ее не обратил?
— У нее было слабое сердце. Она бы не выдержала действие нашего яда, но отец, поддерживал ее здоровье, как мог. И она прожила, сто семьдесят три года, не старея. А потом пропала, жрецы сказали, что утопилась, почувствовав необратимое старение организма, не хотела, чтобы отец наблюдал за ее увяданием.
— Твоя мать, была неверна отцу?
— Публично этот факт не обсуждался, но судя по тому, как он ко мне относился, и по моей масти, все понятно.
Промелькнувшие в глазах Бориса горечь и стыд задели и мое сердце.
— Посмотреть на свою стаю хочешь? — хитро улыбаясь, спросил Яромир.
— Любопытно, — кивнул муж.
После ужина нас сопроводили в отдельную берлогу, наделив приличным запасом одежды и постельного белья. Все остальное осталось от прежних хозяев.
Мы с Борей до ночи провозились с отчисткой помещения от ментальных следов от прежних хозяев. И защитой помещения от непрошенных гостей. Это отняло много сил. Учитывая, что мы и так потратились, на спасение Добрана, отрубились оба, едва коснулись ложа.
Проснулась я оттого, что где—то далеко меня звала мама.
— Мариша, доченька! Принеси мне водички! Мариша, доченька! Ты где?
Голос мамы был тревожным, и мое сердце замерло от ужаса, мама, что прошла через разлом и оказалась в этом мире?
— Мама? мамочка!
забыв про осторожность, я выбежала из берлоги.
Эта планета освещалась сразу тремя спутниками, поэтому было довольно светло. Темно—синей полумрак, нежели темнота.
— Мариша, доченька!
— Иди сюда мам! Не бойся! Все хорошо.
— Помоги мне доченька!
Я пошла на голос матери, все дальше отдаляясь от берлоги и углубляясь в чащу леса. Сердце бухало в груди от страха.
— Мама! мамочка!
Погашенная своими страхами, я не заметила, как со всех сторон подкрадывались серые бесшумные тени. Когда заметила, осталось только задохнуться от ужаса и отчаянья.
Как же так! Бросилась было назад, но словно о бетонную стену головой с размаха ударилась и мир, вспыхнув яркой звездой острой боли, померк в одно мгновение.
Глава 43, часть 2.
БОРИС
Проснулся я оттого, что мое тело, настойчиво требовало женской ласки и страсти. Еще не открывая глаз, я стал шарить руками по постели, в поисках нежного тела любимой. Постель оказалось пустой.
— Чтобы ты там не делала, скорее возвращайся! Не могу больше ждать ни секундочки, — громко заявил я.
Ответом мне была лишь тишина. И в сердце закралась будоражащая тревога. Я подскочил, быстро оделся, и побежал по всем комнатам берлоги. Жены нигде не было. В сердце закрался уже самый настоящий страх. Неужели она, вышла на улицу ночью? Но зачем?
Так, спокойно! Утро здесь уже давно судя по сияющему в вышине местному солнцу. Должно быть, отправилась к Мире, или вызвали к больному, а меня будить просто не захотела.
Я быстрым шагом направился к берлоге вожака. Застал все семейство, включая и Миру, за завтраком.
— Мирочка, мама не приходила? — даже не поздоровавшись, спросил я.
— Нет, не было.
— А, к больному ее вызвать не могли?
— Может, и могли, — кивнул Яромир, пойдем, спросим.
Мы обошли всю общину. Никто рано утром, за знахаркой не приходил. Я бегом бросился домой в надежде почувствовать ее ментальный след. Сел на постель с ее стороны сосредоточился, вздохнул несколько раз поглубже, открывая свое подсознание. И увидел ее. Вот она просыпается, встает с постели, ее что—то тревожит, она зовет маму. И, выходит, на улицу, что—то ее влечет. Она слышит голос матери. И отходит от берлоги все дальше в лес. Я иду по ее пути, я вижу, как вокруг нее сгущаются серые тени, но она их замечает лишь в самый последний момент. Пугается, пытается бежать, но падает как подкошенная. Тени сгущаются над ней и тают вместе с ней же.
— Ее забрали тени, — тихо шепчу я, придя в себя.
— Слуги Демитрия, — подтверждает самое страшное Яромир, — зачем она вышла ночью, я же предупреждал!
— Ее влек голос матери.
— Значит, ваша защита, оказалась слабее их. Не надо было снимать защиту жрица. Вы вчера и так много сил потратили.
— Я найду ее.
Я принялся скидывать одежду для того, чтобы перекинуться в волка.
— Не найдешь, если Демитрий этого не захочет, так и будешь до скончания дней своих по кругу ходить, на одном и том же месте.
— Тогда идем рыжим! Они могут, что—то знать!
— Пойдем. Только поедим, как следует сначала, а ты, ребенка успокой. Спешка, ни к чему хорошему еще не приводила.
— Вы присмотрите за Мирой, пока я ищу Маришу? Конечно, не переживай. Они с Олей, здорово сдружились.
***
— Я знаю, что это он забрал ее, — спокойно сказала девочка, едва мы вернулись. Не волнуйся, он не убьет ее. Он отказался от затеи вернуть душу жены в ее тело. Обиделся. Не оценила она его прощение как он того хотел. Теперь, ему нужна сама мама. Живая и здоровая.
— Уже легче. А как ее найти? Как ей помочь? Ты видишь? Чувствуешь? Можешь почувствовать, где она?
— Она у Демитрия больше ничего не могу сказать, вход в его владения прячется за мороком, который все время, меняет к ним путь. Ты не найдешь, никто не найдет если он, этого не захочет.
— А если поймать кого—то из его прислужников, они смогут указать нам путь?
— Даже если и захотят рассказать, то умрут раньше, чем смогут это сделать. Он все предусмотрел.
— Что же делать? Как помочь маме?!
Такого отчаянья, как сейчас, я не испытывал даже тогда, когда понял, что не могу ходить. Он ее не убьет это хорошо. Но, то, что он с ней может сделать, для волчицы с брачной меткой куда хуже смерти.
— Иди к рыжим, возможно, они помогут, у них свои счеты с белыми.