— Это ты мне сейчас специально говоришь, чтобы я успокоилась? — спросила его с вызовом, словно было в чём Андрея упрекнуть.
— А ты успокоилась? — достаточно терпимо спросил Андрей, хоть и было видно что его задел мой вопрос.
Да про то, что была семья не сказал, но там трагедия и про такое не так просто, про крышу…переживал, из-за моего возможного отказа, да много чего через одно место у нас с ним, но в нелюбви Бычка упрекнуть нельзя. Одна эта эпопея с курами и гусем чего стоила. Не любил бы, не построил бы курятник, гуся бы не принял в доме и уж тем более не стал бы за ним убирать. Можно, конечно, списать на то, что он волнуется за ребёнка, с его прошлым вполне нормальное явление, но это было не так. Я это чувствовала.
— Нет! Всё ещё хочу сделать вмятину на твоём внедорожнике, там у тебя топорик был для рубки мяса, им я и разберусь с твоей крышей! — сама не понимала, почему так злюсь из-за какой-то крыши, вот тут было желание прикрыться шалящими гормонами.
И Андрей не понимал меня, чем тут же и поделился, прижимая к себе так крепко, что стало нестерпимо душно, но вырваться я не могла, да и не хотела уже в итоге.
— Я думал, что ты из-за Жени… — тут он запнулся, но вскоре продолжил; — Меня видеть не захочешь, но ты даже скандала не закатила, хотя могла, имела полное право вытянуть из меня все жилы. Но ты превзошла все мои ожидания. Ещё ты жутко безрассудная, твои эти куры, гусь, от леденцов и остального до сих пор в себя прихожу, а ещё ты вытяжку не включаешь, и воешь ужасно. — я бы его век слушала, так он всё это говорил с чувством, но тут перебила.
Задело.
— Я отлично пою! — возмутилась и стукнула бы его, но было нечем.
Мои руки были скованы крепкими объятиями Андрея.
— Ты не слышишь, как ты поёшь. У тебя в ушах наушники. Это, я когда впервые услышал, думал с тобой что-то случилось и ты от боли завываешь. — он невозмутимо стоял на своём.
— В караоке я пою без наушников и получаю минимум семьдесят баллов! Минимум! — эх!
Жаль, что у Андрея нет караоке. Я б ему спела.
— Он врёт! И вообще, дай договорить! — рявкнул Бычок, но так не по злому, а добродушно.
— Говори. — пискнула я и принялась слушать, кажется, полноценное признание в любви.
— Так вот. Поёшь ты отвратительно, но воешь умопомрачительно. — ни я, ни Андрей не выдержали и рассмеялись.
— Ты как Сирена, околдовала меня своим воем. Люблю тебя малыш. — отсмеявшись, признался Бычок.
— Я тебя тоже люблю милый, только Сирены не околдовывали. Они усыпляли путников, а потом раздирали их тела на части и сжирали. — прошептала я, абсолютно неуместно, но Андрей лишь нежно поцеловал в губы.
Это было по-настоящему, обдуманно и честно. И от этой честности мне тоже захотелось быть с Андреем откровенной. Я недолго молчала, прервав поцелуй, признать свою вину перед ним было невероятно сложно.
— Раз уж у нас сегодня день откровений, я хочу тебе тоже кое в чём признаться. В общем, я всё вспомнила про ту ночь, когда я забеременела. Я это специально. — недоговорила и получилось как-то неправильно.
— Забеременела специально?! — Андрей отпустил меня из своих объятий, но всё равно остался рядом, смотрел на меня только с укором.
— Да нет! Я недоговорила! Поцеловала тебя и соблазнила специально. Ты меня оскорблял постоянно, какая я дура тупая и ничего не соображаю, что, кроме как, шмоток и гулянок в моей голове ничего нет. Ты тогда сказал, что я избалованная эгоистка и думаю только о себе, но это не так. Мне тогда стало очень обидно, я плохо соображала. — начала себя оправдывать, так стало стыдно, я заткнулась и призналась в том, о чём говорить не собиралась. — Я соблазнила тебя только для того, чтоб ты влюбился в меня. Вот такая я сука! — моё признание получилось очень эмоциональным, и под конец я расплакалась.
— Малыш ну ты чего ревёшь-то? Какая ещё сука? Что ты говоришь такое? — Андрей притянул меня к себе, утирая мои слёзы. — Я же влюбился, всё, как ты хотела. — думая, что успокаивает меня, произнёс он.
— Я хотела тебя бросить! Чтоб ты сох по мне как забытый лимон на блюдце! — всхлипнула, и снова совсем неожиданно заявила, — Я хочу лимон. — и вновь разревелась, отлично зная, что лимонов у нас в холодильнике нет.
Андрей почему-то смеялся. Несмотря на моё откровенное признание в мерзком поступке, не отстранился от меня, наоборот, только крепче обнял, начал укачивать, потом неожиданно запел. Колыбельная, должно быть, он пел её своей дочери, будет петь и нашему ребёнку. Я ловила каждое слово тоже хотела запомнить песню, а Андрей пел её много раз, и я не заметила даже как заснула.
Проспала я совсем недолго, а проснулась от стука и едва распахнув глаза, унюхала стойкий аромат лимона. Потянулась оглядываясь, на тумбе стояло блюдце с тонко нарезанными дольками лимона. Андрей озаботился и сахаром, но посыпать лимончик им не стал. Последнее он сделал абсолютно не зря, лимон я хотела в чистом виде, без всякого подсластителя.
Но стук никак не давал мне возможности насладиться сочным цитрусом. Любопытство заставило быстро собраться, и я вышла на улицу вместе с лимонными дольками на блюдце. Андрея нашла недалеко от курятника, рядом, он активно ставил гусятник.
Я хотела понаблюдать за Андреем. Мне нравилось смотреть, как он работает, но Бычок меня быстро рассекретил, словно у него на спине есть глаза. Хотя я подошла бесшумно, под стук молотка.
— Тепло оделась? — спросил меня строго и заботливо, но не оборачиваясь даже, делая какие-то явно важные замеры, судя по его мудрёному личику.
— Тепло, как ты меня заметил? — я расстроенно подошла ближе.
А расстроилась, потому как подумала, что в дом загонит, хотя он меня не прогонял, такой серьёзный, весь в деле.
— Тебя сдал лимон. В разведку ты точно не годишься. — всё так же серьёзно ответил, без тени улыбки, но по-доброму.
— Кто-то из наших звонил? — с охотой жуя лимон прям со шкуркой, спросила нехотя, я на свой телефон даже не смотрела, было боязно.
— Оборвали телефон. И отец твой звонил, и мама, и даже сестра. Я всем сказал, что в дом воры залезли, вроде, отстали.
— Воры, ну ты даёшь, надо было сказать, что мне плохо стало. А то воры…Хорошо, что папа сюда толпу правоохранительных органов не согнал. — пробубнила я, недовольная тем, как Андрей нас прикрыл.
Воры, конечно, причина веская для отъезда с собственной помолвки, но это ж надо сочинять теперь подробности для расспросов родителей и сестёр как минимум.
— Нет. Вот о здоровье врать не стоит малыш. — очень мягко, успокаивающим тоном, проникновенно взглянув на меня, ответил Андрей.
Я, проглотила последнюю дольку лимона не разжевав, и тут же поторопилась сменить тему, поняв, что мы сейчас касаемся снова той боли, которую Андрею пришлось пережить.
— А мы с тобой, когда поженимся, мы в медовый месяц куда-то поедем? — хотелось действительно уехать ото всех подальше.
Даже предстоящая свадьба не особо радовала, это ж куча народа, показуха. А после сегодняшних новостей я бы тихо расписалась в узком семейном кругу, только отец этого не позволит.
— С нашим везением обязательно что-то случится. У самолёта крыло отвалится или поезд с рельсов сойдёт. Да и у нас хозяйство, максимум могу это вывезти тебя на природу. — широко улыбаясь, Андрей с молотком в руке, обвёл округу.
Далеко везти меня не надо, природа тут как тут, высокие многолетние сосны и даже белки имеются.
— Вот именно, зачем нам куда-то ехать? Давай соврём всем, что летим в Египет или на Мальдивы, а сами останемся дома. — дождалась пока Андрей радостно закивает, я так и поняла, что он никуда не хочет, — Будем делать ремонт. Купим стол, перекрасим стены…шторки поменяем, плитку… — диктовала свой список медленно и с трудом сдерживая смех, наблюдая при этом, как вытягивается лицо моего Бычка.
— Ремонт?! — возмутился он жалобно.
— Да. — уверенно ответила ему, всё ещё держа себя.
— Вместо медового месяца? — он совсем серьёзно скуксился.
Видимо наш с ним медовый месяц он уже расписал в уме и там явно нет места шпателю и банкам с красками.
— Угу. — ответить чётко не смогла, подавилась смехом, представляя в красках наш «Медовый ремонт», а заодно и с цветом стен определилась.
Жёлтенькие будут, как лимон!
— Давай лучше Свету попросим или Лену, присмотреть за птицей, а сами на море? — Андрей отложил молоток в сторону и подошёл ко мне, я как раз уже весь лимон съела, так и повисла на его шее с блюдцем в руке.
— Нет, нет. Ремонт милый. Ремонт.
Ох! Чую, фееричный выйдет ремонт!
Глава 11
Андрей с радостью бы никуда не поехал, но от одного слова ремонт, у него неприятно скрутило нутро. Из его воспоминаний о ремонте с Лилей нельзя было выудить ничего хорошего, кроме как, самого завершения этого ремонта. Сплошные скандалы и недовольства тогда чуть не довели их до развода. Так рисковать во второй раз, наступая на те же грабли, Андрей не хотел, хотя и понимал, что ремонта не избежать, он даже необходим, детскую-то делать в любом случае придётся. Только судя по настрою Виктории, одной детской они не ограничатся и ремонт угрожает стать масштабным.
— Хорошо, ремонт, так ремонт. — с удовольствием прижимая Вику к себе, с неудовольствием согласился Андрей, и добавил, — А кормить сегодня в этом доме будут? — спросил, потому что и есть хотелось, и подумать, как так себя вести во время ремонта, чтоб Вика не психовала лишний раз.
Потому что с Лилей и так и сяк выходило плохо. Если она его спрашивала насчёт цвета плитки или варианта полового покрытия, и он высказывал свои предпочтения у них начинался скандал на почве кардинально расхожих мнений, если он полностью полагался на мнение жены, та закатывала истерику, обвиняя Андрея в том, что ему всё равно. Но в любом случае всё делалось так, как хотела Лиля, только перед этим всегда минус пучок нервов у Андрея.
— Да, пошла готовить. — радостная Вика, подпрыгнув, чмокнула Андрея в губы и быстро ушла в дом, заглянув перед этим ненадолго в курятник.
Яиц, конечно, она там не обнаружила, но курочки чувствовали себя прекрасно, а оттого и настроение у Вики было приподнятым.
Пока Андрей возился на улице с постройкой гусиного домика, Виктория на кухне готовила куриную лапшу для позднего обеда или раннего ужина. Подсчитав в уме дни, которые провела с Бычком испугалась. Вместе с сегодняшним днём выходила почти неделя. Ещё неделю назад они то и дело цепляли друг друга, обижали, а сегодня Вика с уверенностью призналась ему в любви, да и он ей тоже. Это натолкнуло на мысли, что чувства зрели давно, но они оба не могли себе в этом признаться. Прикрывались антипатией, боясь сделать первый шаг и быть отвергнутыми. И страшно то было, потому что этого всего могло сейчас не быть. Изначально их связал общий ребёнок, если бы не случайная беременность, так бы и не узнали друг друга, а продолжали взаимные оскорбления. От этого понимания у Вики даже слёзы навернулись, она загрызла их сладкой морковкой, которую почистила для супа и ей пришлось чистить ещё одну.
Вернувшись в дом, Андрей застал Вику в гостиной, она его не замечала, накрывала журнальный столик к ужину под бубнящий телевизор. Опять в его футболке, снова что-то вкусное на тарелках, слюни потекли на всё сразу, но кое-что покоя не давало.
Не было у Андрея возможности расслабиться и получать удовольствие, он ждал вопросов, ждал разговора. И не мог понять, что хуже. Или он расскажет всё сейчас, но Вика будет нервничать, или он будет молчать, уходить от ответов, но молчание также означало нервное напряжение. Вопросы будут витать в воздухе, ожидая ответов. Всё же лучше сейчас и забыть, оставить это всё в прошлом.
— Как вкусно пахнет! — обнаружил себя и поймал радостную Викину улыбку.
Вкусно пахнёт на весь дом, вытяжку-то опять не включила. — улыбаясь Викуше в ответ, про себя подумал Андрей.
Его это даже уже забавляло. Было в этом что-то уютное, домашнее, напоминающее детство, когда в домах не у всех телефоны то были, не то, что вытяжки над плитой.
Поужинав, он помог Вике убрать столик, и они сели обратно, смотреть уже новости. Когда выпуск закончился, Андрей тяжело выдохнул и с мыслью «перед смертью не надышишься» решился начать тяжёлый разговор. Хорошо, что они негласно его отложили до вечера, это сгладило острые углы.
— Поговорим? — он на всякий случай спросил Вику, особо не теша себя надеждами, что та не захочет этого касаться.
— А ты готов? — подняв с его плеча белокурую голову, спросила Виктория.
Она сама бы ни за что не начала этот разговор. Ей хотелось, она готова была всё узнать, разделить вместе с Андреем его боль, но не думала, что он именно сейчас об этом заговорит.
— Нам же всё равно придётся? — опять вопросом на вопрос.
Это обоим напоминало игру в пинг-понг, обоим было страшно, но надо было вырвать это, как больной зуб, главное, что они это понимали и никто не прятал голову в песок.
— Я могу разреветься. — без угроз предупредила Вика, и немного изменила своё положение таким образом, чтоб смотреть на Андрея, но при этом быть рядом.
— Я тоже. — без капли юмора предупредил Андрей, и замолчал, понятия не имея, с чего начать.
Оба замолчали. Тишину нарушила Виктория, посчитав, что Андрею так будет легче начать.
— Расскажи о ней. Какая она была, чем Женечка любила заниматься? — её голос дрогнул, почти сорвался, она закашлялась в попытке избавиться от стойкого спазма в горле, напоминающего ком.
— Она любила есть мороженое на палочке вилкой, прыгать по лужам, рисовать на обоях и ненавидела платья. — Андрей вспоминал проделки дочери и невольно улыбнулся, — Она была очень активной девочкой, ей всё было интересно, и Женя терпеть не могла, когда ограничивали её свободу. В автомобильном кресле всегда кричала с самого первого дня как её забрал с роддома, всегда, кроме того дня, когда увозил в больницу. — как только он приблизился к больной теме, улыбка ушла, брови сошлись в одну линию, а в глазах блеснули слёзы, Вика и вовсе уже беззвучно рыдала. — У неё появилась сыпь и температура, мы с Лилей понятия не имели с чем столкнулись. Ребёнок угасал буквально на глазах, и мы приняли меры, сразу же приняли! Только врачи ничего сделать не смогли. Сутки. Всего сутки. — Андрей сжал челюсти, слеза покатилась по щеке, он старался сдержать эмоции.
На самом деле ему сейчас хотелось встать и уйти, побыть одному, он так привык переживать всё один, что перекраивать себя на переживания плечом к плечу было сложно. Но он уже наступал на эти грабли, отдалившись в своё время от Лили так, что даже трагедия не смогла заставить их соприкоснуться плечами.
Вика дёрнулась, очень быстро смахнув слёзы, словно так Андрей не заметит, как она плачет. Заметил сразу же.
— Ты всё вспомнила, тот вечер корпоратива? — спросил он, желая рассказать Вике, как всё началось, и что вовсе не её беременность стала началом прочной цепочки связавшей их судьбы в одну.
— Да. А что? — шмыгнув, спросила Вика, нос у неё не дышал с того момента, как она начала давиться слезами.
— Всё началось с Жениной заколки.
— С какой заколки? — Вика вроде бы всё вспомнила, но связи никакой не видела.
— С мишкой. Ты рылась в бардачке, отыскала Женину заколку. Если бы не эта заколка, я тогда просто увёз тебя домой, и всё! Понимаешь? — Андрей притянул Вику к себе, более того, затащил её усадив на коленки, ему теперь хотелось ещё ближе, чем плечом к плечу.
— Ты повёз меня в тот бар, из-за этой заколки? — уткнувшись в его шею, спросила Вика.
Ему было щекотно, а оттого смешно, но Андрей держался. Тема не для смеха вовсе, не напиться бы снова.
— Именно. А Лиля, она сразу почти замуж вышла, детей родила, а я всё продал и сюда уехал. Сразу к твоему отцу устроился, весь в работу ушёл. Ты там Владу сказала, что я тебя волновать не хотел, знаешь, это неправда, я просто не хотел говорить. Словно и не было ничего, понятия не имею, как он пронюхал. А с именем…Сглупил, но я тебе точно говорю, я бы передумал, честно. — совсем по-детски признался Андрей.