Я молчу, потому что банально не знаю, что говорить, да и не уверена, что должна. Он, судя по всему, в полубредовом состоянии, потому что его движения неосознаны и расслаблены, а взгляд блуждает вроде бы и по мне, вроде бы и нет.
— Вадим, тебе нужно выпить это, — я нащупываю рукой чашку с ложкой, набираю отвара и подношу к его губам, опасаясь пролить хотя бы каплю.
Он послушно выпивает четыре ложки, а я понимаю, что даже не спросила, сколько ему нужно его выпить.
— Подожди, я сейчас, — отставляю чашку и хочу подняться, но Вадим не дает.
— Ты все правильно сделала, Женя, все правильно, — он устало прикрывает глаза. — Надеюсь, в следующий раз, когда я очнусь, ты снова будешь здесь и мне больше не придется пить эту бурду.
Я улыбаюсь его высказываю и ставлю чашку обратно. Становлюсь на колени и сажусь на пятки у его кровати, жду, когда услышу размеренное сопение и выдыхаю, когда Вадим засыпает. Я поднимаю и ложусь спать, решая, что утром можно будет поговорить с бабкой и спросить, можно ли его выводить из вечного сна. Он выглядит вполне здоровым, да и вопросов, касающихся сына, пока не задает. Я уже даже согласилась с тем, что ему не стоит ничего говорить и попытаться уклониться от ответа или сказать, что все нормально, даже если я и не уверена в этом.
Я ворочаюсь на кровати некоторое время и засыпаю только под утро, да и то лишь после того, как перебираю в мыслях все возможные варианты того, что сказать Вадиму. С утра меня будит кукареканье петухов и аромат выпечки. Я редко встаю так рано, потому что привыкла поспать подольше. Даже на работу я часто приходила ближе к десяти, хотя начальник не раз угрожал меня уволить. Я открываю глаза и облизываюсь, потому что в последнее время питалась или быстрозавариваемой едой или заказывала доставку всего вредного домой.
Встаю с кровати и бросаю взгляд на Вадима. Он все еще спит, поэтому я покидаю комнату и иду на запах еды.
— Доброе утро, — здороваюсь с бабкой и улыбаюсь ей безмятежной улыбкой.
— Доброе. Иди умывайся и садись завтракать, — она бросает мне синее полотенце и указывает на дверь сбоку.
Я удивленно приподнимаю брови, но решаю не комментировать, что ожидала увидеть туалет на улице и умывальник на улице, где нужно носик вверх поднимать. Прохожу в ванную и удивленно осматриваюсь: прямо как у меня в квартире. И ванная, и унитах, и небольшой умывальник, большой бойлер для нагрева воды. Я включаю воду и с блаженным выражением лица подставляю руки под горячие струи. Умываюсь, вытираюсь и выхожу на кухню. Сажусь за стол, где уже стоят блинчики с вареньем и чай. Бабка сидит напротив, и я решаюсь поговорить.
— Вадим ночью просыпался, — говорю я, чтобы она знала об этом.
— Я слышала, — баба Таша спокойно пожимает плечами.
— Я дала ему отвар и… может, пора ему просыпаться?
— Пора, — соглашается баба Таша. — Я все ждала, может, чего услышу о нем, найду кого. Страшно это, проснуться и бабку увидеть. И слышать, что она ничего о тебе не знает.
Я согласно киваю и беру со стола блинчик. Когда завтрак заканчивается, мы идем в комнату, чтобы обработать раны Вадима.
— Когда действие отвара закончится? — решаюсь спросить.
— Ближе к вечеру, — говорит она. — Он проснется, и вы сможете поговорить. Но недолго. Минут десять. Он еще слаб.
Я снова соглашаюсь и приступаю к выполнению своих обязанностей. Беру ту же жижу, которой натирала мужчину вчера и легонько провожу по его ранам. Морщусь, будто это мне может быть больно, но упорно продолжаю это делать.
— Эх, Евгения, — говорит баба Таша. — Удивительная ты девушка. Дорог он тебе сильно, раз ты так ухаживаешь.
Я лишь смущенно улыбаюсь и делаю вид, что не понимаю, о чем она. Что говорить? Что я и сама не знаю, кто именно мне Вадим и что я чувствую? Что пришла сюда, не задумываясь?
— Не удивляйся, — продолжает она. — Я многое замечаю. Он скоро придет в себя. Раньше вечера. Будь рядом с ним и жди.
Глава 21
Женя
Вадим действительно приходит в себя после обеда. Открывает глаза и первое время пытается сконцентрироваться на комнате. Я сижу у его кровати и с замиранием сердца жду, когда он что-то скажет, но он молчит, хотя замечает меня. Проходится по мне взглядом, но тут же отводит его в сторону. Прикрывает глаза и хмурится.
— Воды? — я чувствую, как язык прилипает к небу, потому что во рту становится неожиданно сухо.
Вадим прикрывает глаза в знак согласия, и я тянусь за стаканом, который стоит на столе. Пою его из ложки, стараясь не пролить воду, потому что руки тоже дрожат, как у старой бабки, а то и хуже.
Пока Вадим пьет, я придумываю вопросы, которые можно ему задать, но как только я ставлю чашку на стол, все мысли куда-то улетучиваются, и я тупо опускаю взгляд в пол.
— Жень.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздохнуть от нахлынувших эмоций. Вместо этого поднимаю голову и встречаюсь с мужчиной взглядом. Он склоняет голову чуть набок и слегка улыбается. И смотрит своим взглядом, от которого мурашки по коже, так, что я задыхаюсь. Хочу выдавить хотя бы его имя, но не могу. Руки трясутся, по телу пробегает озноб, а к глазам подступает предательская влага.
— Пойду возьму лекарства, — единственное, что приходит мне в голову.
Поднимаюсь и выбегаю из комнаты. Именно выбегаю, потому что сил оставаться с ним в одном помещении попросту нет. На выходе я налетаю на бабу Ташу и испуганно отшатываюсь.
— Ну, ты чего как прокаженная? — сетует она. — Напугала старушку. Пришел в себя твой, али нет?
— Пришел, — говорю я.
Баба Таша понимающе кивает и говорит:
— Пошли, не время бегать от него. Вам поговорить нужно. Ему прийти в себя, а ты, — она укоризненно смотрит, но больше ничего не говорит, только хватает меня под руку и, как под конвоем, заводит в комнату к Вадиму.
— Ну? Как ты? — она подходит к нему ближе. — Сегодня обойдемся без снатворных. Поешь, попробуешь встать. Организм у тебя слабый из-за потери крови, но ты мужик сильный, восстановишься, правда, придется заново всему учиться, — баба Таша берет в руки какую-то настойку и капает на ложку несколько капель. — На, выпей, — протягивает Вадиму и удовлетворенно кивает. — Молодец. Евгения раны твои обработает, я ее научила. Чуть позже поесть можно будет.
— Вас как зовут-то? — слегка охрипшим голосом спрашивает Вадим.
— Баба Таша я, — отвечает женщина. — Местная знахарка. Нашла тебя неподалеку, да к себе приволокла.
— Одни?
— Не одна, — говорит она. — Переложила тебя на одеяло и тянула за собой. А кого просить? Вокруг почти ни души. Есть несколько домов, но тебя же не зря там бросили умирать, так что… решила я, что лучше одной. Вот жив, здоров.
— Спасибо, — Вадим благодарит женщину. — Я буду вам обязан.
Баба Таша делает взмах рукой и выходит из комнаты, а я, как стояла у двери, так и продолжаю стоять. Ноги ватные, будто приросли к полу. Не могу сделать и шага от волнения. В конце концов приказываю своему внутреннему я взять себя в руки и двигаюсь к мужчине.
Подхожу к столу, беру баночку с жижой, опускаюсь на колени, стягиваю одеяло и… блин. Делать это, когда Вадим спал и не смотрел было гораздо проще, чем под его пристальным взглядом. Несмотря на это, я таки делаю то, что должна, наношу тонким слоем мазь на кожу и втираю.
Отвлекаюсь и выполняю то, что нужно, уже более спокойно. Делаю так до тех пор, пока не чувствую на спине горячие ладони. Я даже ухожу с траектории и наношу мазь за пределы раны, но все же беру себя в руки, закручиваю баночку и ставлю ее на стол. Хочу подняться, но Вадим хватает меня за руку и вынуждает сесть рядом с ним.
— Сколько времени прошло?
— Месяц, — спокойно говорю я.
— С тобой… — он делает паузу. — Что-то сделали?
Я мотаю головой и говорю:
— Только доходчиво объяснили, почему я должна молчать. Отвезли домой и все.
Вадим стискивает челюсти и на мгновение прикрывает глаза, после чего задает вопрос, которого я жду со вчерашнего дня. И я до сих пор не знаю, как соврать.
— Что с Сашкой?
— Его тоже отпустили.
Выдаю на одном дыхании и даже не смотрю в его лицо. Я хочу в это верить. Надеюсь, что они отпустили ребенка и не стали с ним ничего делать, потому что если это не так… я даже боюсь представить, что со мной сделает Вадим.
— Ты уверена?
— Да, — мне кажется, что мой рот живет отдельной от меня жизнью, потому что я вру без запинок и говорю так уверенно, что моей речи позавидовал бы любой кандидат в президенты или госдуму. — Сначала отвезли его, а потом меня. Я слышала, как ему говорили то же самое.
Я слышу выдох облегчения и корю себя за ложь, которую должна придумать.
— Мы должны уезжать отсюда, — говорит Вадим. — Нас могут найти.
— Никто никого не ищет, Вадим. Все уверены в твоей гибели. Я приехала сюда только вчера, до этого меня не было. Я даже работу сюда взяла.
— Все равно нужно уходить. Мне возвращаться. Компанию вернуть хочу.
— Вадим… — я кладу руку на его плечо и тут же убираю ее, осознавая, что он лежит без одежды.
— Женя, — мужчина перехватывает мою руку так быстро, что я не успеваю сориентироваться и наклоняюсь слишком низко, упираясь другой рукой в кровать.
Мое лицо оказывается в опасной близости с лицом Вадима. Я чувствую его дыхание с запахом каких-то настоек, но сейчас мне кажется, что это самое прекрасное, что может быть. Я, кажется, действительно влюбилась. По уши втрескалась в мужчину, которого едва знаю.
Я поднимаю взгляд с его губ выше. К глазам. Мы встречаемся взглядами и я цепенею, осознавая, что в его глазах отчетливо читается страсть. Собственно, я не сразу понимаю, что между нами проносится искра. Это доходит ко мне только тогда, когда Вадим хватает меня за затылок и толкает к себе, а после впивается в губы поцелуем.
Глава 22
Вадим
Чувствовать себя бесполезным мешком картошки не очень приятно, но именно так я себя чувствую в первые дни после того, как прихожу в себя. Чтобы, блять, сходить в туалет, и там нужно просить помощи Жени, чтобы дойти. Спасибо и на том, что не приходится просить ее подержать.
Спустя три дня я, конечно, чувствую себя лучше, но самостоятельно получается пока только встать, да и то сразу же приходится садиться, потому что головокружение адское. Вот и сейчас я попытался сделать шаг, но голова тут же закружилась, так что пришлось садиться и успокаиваться. Расслабляться и ждать момента, когда я перестану чувствовать себя беспомощным куском говна.
— Вадим, ты в порядке? — слышу голос Жени и стискиваю зубы до скрипа.
— В порядке, — тихо отвечаю и открываю глаза.
Она стоит передо мной с обмотанным вокруг головы полотенцем, обеспокоенно всматривается в мое лицо и облизывает пухлую нижнюю губу. Такая красивая и невинная, что член в штанах тут же дергается. Я, конечно, пытаюсь держать себя в руках, но вид ее тонкой талии, округлой груди и широких бедер, которыми она покачивает, когда идет к своей кровати, не дают мне покоя.
— Жень, — зову ее, хотя совершенно не знаю зачем. Наш поцелуй пару дней назад ясно дал мне понять, что она не хочет между нами ничего, кроме дружбы. Тогда Женя напряглась, как струна, уперлась мне в грудь и выбежала из комнаты, вернувшись только вечером.
Я пытался разговорить ее, спросить, в чем дело и почему она себя так ведет, но Женя лишь отмахнулась и попросила не перегибать. Я согласился. Зря, блять, согласился, потому что желание откинуться на кровать и посадить ее сверху становится все сильнее.
— Да?
— Дай воды.
Единственное, что я могу попросить без риска быть непонятым и отвергнутым. Женя подходит к столу, наклоняется, чтобы взять стакан с водой, а я чувствую, как все внутри кипит. Я даже забываю, что попытки двигаться обычно не приносят успеха, поэтому быстро вскакиваю с кровати и делаю пару шагов, после чего падаю на колени.
— Вадим, — слышу ошарашенный крик Жени, а затем чувствую ее руки на своих плечах.
Я оседаю на задницу, прислоняюсь спиной к Жениной кровати и пытаюсь сконцентрироваться. Когда это, наконец, у меня получается, я вижу перед глазами два округлых полушария и буквально стискиваю зубы, чтобы держаться.
— Вадим, почему ты так резко встал?
— Захотел проверить, смогу ли дойти до твоей кровати.
Бред, конечно, но не говорить же, что думал я не головой, а тем, что в штанах.
— Давай я помогу тебе подняться, — говорит Женя и пытается встать, но цепляется за ковер и падает сверху.
Падает так, что ее грудь оказывается на одном уровне с моим лицом, а задница на моем члене. Прости меня боженька, я грешен.
Мои руки сами находят ее задницу и тянут на себя. Ее лоно прочно вжимается в мой член, а руки ложатся на плечи.
— Вадим, — я слышу ее прерывистый голос, перевожу взгляд на лицо и вижу в ее взгляде возбуждение.
Да хрена с два я ее отпущу.
Поднимаю голову и тянусь к ней за поцелуем. Впиваюсь в ее губы и провожу руками по ее талии. Она стонет мне в рот, и я чувствую, что готов трахнуть ее прямо здесь и сейчас, но Женя внезапно вырывается. Отсаживается от меня и отворачивается, пряча лицо.
— Что не так, Женя? — спрашиваю.
— Все… нормально.
— Что блять не так? — взрываюсь. — Не нравится с таким вот, да? Так какого хера ты сюда приехала? Зачем теряешь свое время, губишь карьеру и ухаживаешь? Уезжай!
Я злюсь, потому что Женя дорога мне. Потому что все это время, что я приходил в себя, вспоминал только о ней и о сыне. Я хотел ее тогда, хочу и сейчас, а она кажется мне льдышкой.
— Что ты несешь? — говорит она и сверлит меня злым взглядом.
— А что, Женя? Ты настолько добра, что решила помочь мне? Или считаешь себя обязанной. Так не считай, бери ноутбук и вали отсюда, я не хочу жалости.
Я откидываю назад голову и прикрываю глаза. Я уже жалею о сказанных словах, о том, что просто так обижаю ее, но и она должна понять — незачем ей здесь находиться, если все, что она ко мне чувствует — жалость.
— Дурак ты, Кайтанов, — слышу ее рык, а после чувствую, как что-то тяжелое приземляется на мой член. — Придурок, — шипит Женя, расстегивая на мне рубашку. — Идиот, — продолжает она, стаскивая с себя футболку.
— Дурак, — киваю я и расстегиваю ее лифчик, провожу руками по округлым полушариям ее груди и припадаю к одному из соском губами.
Она такая сладкая, манящая, ароматная, а еще ее грудь так эротично вздымается в такт прерывистому дыханию, что я не сдерживаюсь и опрокидываю ее на пол. Головокружение, если и есть, то я его не чувствую. Прижимаюсь к Жене ближе и поднимаюсь на колени, чтобы стащить с нее штаны и трусики. Я справляюсь с ними за несколько минут.
Стаскиваю с себя штаны с боксерами и вхожу в нее одним толчком.
— Блять, — не слишком романтично в этот момент, но мне просто некогда думать о романтике, да и изящные стоны Жени прямое подтверждение тому, что ей нравится.
Глава 23
Женя
Вадим по-хозяйски подминает меня под себя и покрывает жаркими поцелуями, которые не дают сделать вдох. За то время, что я была в разводе, искать отношений не хотелось. Я боялась, что меня снова предадут, да и воспоминания о Вадиме были живы настолько, что я просто не позволяла себе думать о ком-то другом. Собственное, и о нем я думать себе не позволяла.