— Герцогиня Штерфилд, поздравляю вас, — обратился ко мне человек из торговой палаты Тарадраса, и поцеловав мою руку поклонился.
Во время наклона, его глаза так и буравили мое тело, вгрызаясь с жадностью и голодом в мое декольте подобно дикому животному. К счастью, ему хватило самообладания быстро выпрямиться и одарив сальной улыбкой отойти к моему мужу, но мой презрительный взгляд никуда не делся. Как и чувство того, что на меня вылили ведро помоев. По телу бегут мурашки отвращения, а ноги подкашиваются от желания упасть ничком и забиться в самый дальний и темный угол. Подальше от этих лицемерных взглядов и высокомерного трепа о собственном богатстве и взглядов полного отвращения так и говорящих мне: «Простолюдинке здесь не место».
— Я слышала, что эта новая подстилка герцога, даже не девственница, — раздался тихий голос женщины за спиной.
— Надо же? И сам король дал добро на эту помолвку? Может быть она ведьма, околдовавшая герцога? — вторила ей другая аристократка, стоящая рядом, и попивающая вино из серебряного кубка.
Празднество проходило в банкетном зале дворца короля. Огромные столы ломились от еды, а богатые вельможи и их слуги чинно шествовали между ними изящно выхватывая самые дорогие деликатесы при этом воротя носы от еды чуть дешевле считая что это ударяет по их достоинству и авторитету. Будто бы съешь ты кусок хлеба чтобы закусить после соленой икры, твой авторитет упадет ниже всех подземных миров. Бредни какие.
Но стоит отдать должное, дворец был прекрасен. Высокие потолки и анфилады дверных проемов, изысканные картины и статуи предыдущих королей из черного мрамора, поддерживающие своды крыши. А на потолке красовалась карта всего королевства, показывающая все в реальном времени, творение одного из великих архимагов что сейчас стоял в сторонке вместе со своими коллегами и неодобрительно поглядывал на всех гостей, изредка качая седой головой. Но вся композиция зала говорила лишь об одном, короли всех поколений продолжают поддерживать королевство Тарадрас и защищать его от напастей следя за каждым. От такого рот сам собой раскрывается от удивления и масштабности, из-за чего мне приходится ловить на себе насмешливые взгляды людей, привыкших к местным красотам.
— Никогда не любил эти черные статуи, они всегда нагоняют на меня страх того, что я могу облажаться, — раздался за моей спиной спокойный и сильный голос.
Я резко повернулась на каблуках, из-за чего мои длинные белые волосы поднялись в воздух и прядями, свисающими до самой поясницы, ударили мужчину по лицу.
— Ваше величество! — закричали слуги, когда король от удивления согнулся и начал тереть свои глаза.
Я остолбенела не зная, что делать, за спиной явно слышались твердый шаг и громыхание стали стражников, направляющихся в нашу сторону.
— Не нужно, она не специально! — подняв руку сказал король, разом заставив всех угомониться и замолчать.
Я должна извиниться за подобное, иначе могу опозорить герцога в глазах его лучшего друга и покровителя.
— Король Александер, я приношу вам глубочайшие извинения, — в знак раскаяния я поклонилась, от чего взгляду короля открылся вид на мою грудь, сжатую корсетом.
— Ха-ха, что Роланд, что его жена никогда не любят, когда к ним подходят сзади, — рассмеялся мужчина, подойдя ко мне, и вторя ему вся толпа захихикала, противно и лицемерно, от чего мое лицо перекосило, — Я просто заметил как жена моего лучшего друга стоит здесь в одиночестве, пока он сам общается с богатыми вельможами.
Сказав это, он показал рукой на широкую спину Роланда Штерфилда и людей что сразу поспешили поклониться королю, как только заметили его внимание к себе.
Александр был лучшим королем которого только могла знать столица и королевство в целом. Под его правлением началась освободительная война захваченных земель другими королевствами, формирование пограничных отрядов, защищающих отдаленные границы от набегов и разорений соседними государствами, а также именно при нем началось рабство и голод в деревнях. Да он был лучшим, но только для тех, кто присутствовал здесь, а как знает каждый именно они и есть королевство Тарадрас, ни люди живущие в столице, ни селяне сеющие поля и отдающие все свои запасы на зиму на нужды пограничных отрядов, нет, только знать и аристократы. Казалось бы, за что его любят? За харизму, за легкий тон разговора и веселый характер способный расслабить и расположить к себе кого угодно, за внешность от которой текут все молодые дворянские дочери а их отцы и матери все думают как бы подложить свою дочурку в его кровать.
Не сказать, что я и сама не думала о нем, все-таки увидев впервые друга своего будущего мужа в то время, когда я только прибыла в столицу — мне он понравился. Высокий рост, крепкое телосложение, но не слишком широкое, озорной взгляд и сильные руки, чистые словно небо голубые глаза, светлые волосы и дружелюбная улыбка, а по словам личных горничных короля — он и снизу ничем не обделен, а даже наоборот, благословлён всеми богами разом. Они вместе с герцогом Роландом создавали неповторимый дуэт что вызывали бурные визги у девушек, оказавшихся рядом. Потому как Роланд был ничем не хуже внешне, только все равно казался проще со своими карими глазами, хмурым выражение лица и короткими черными волосами, подстриженными для того, чтобы не мешали носить шлем во время сражений.
— Ваше величество что-то хотел от меня? — спросила я, желая узнать почему король решил подойти ко мне, когда множество взглядов было направлено в мою сторону, что несомненно повредило его репутации.
— Нора, не стоит быть такой формальной со мной на празднествах, Роланд мой лучший друг, а ты его красивая жена в которой он души не чает, — улыбнувшись ответил король, подойдя ко мне и приобняв за плечи стал вести в сторону выхода из банкетного зала.
Души не чает? Роланд? Никогда бы не поверила в этом, даже не знай я своего мужа так хорошо, как сейчас.
— Куда мы идем? — постаравшись показаться взволнованной, а не обеспокоенной, спросила я.
— Хочу показать тебе мое любимое место в саду, вечером при свете луны оно приобретает неповторимый вид и атмосферу.
Его глаза сверкали, а рука медленно сползала с моего плеча на спину и ниже. Сантиметр за сантиметром, шаг за шагом что мы шли по темному коридору дворца. Эхо наших шагов разлеталось так далеко, что казалось опережало нас и уже находилось в саду ожидая, когда же мы придем. Понимая, что мне не отвязаться от короля не оскорбив его, я постаралась мысленно отстраниться от всего этого, так как делала всегда.
Так же как я делала это когда жила в деревне…
Далекая деревня, которая граничила с соседним королевством и являлась перевалочным пунктом для большинства торговцев. У нас была таверна с гостиницей, а также лавка кузнеца что мог быстро и не дорого выковать новые подковы, а также хорошие конюхи что могли их поменять, а также привести лошадей в порядок или продать новых. Но мой отец был плотником. Он уходил рано утром и возвращался вечером пропахший вином и духами девушек из местного борделя, кидал пару монет на обеденный стол в гостиной и заваливался спать в свою комнату. Все это было его рутинным ежедневным ритуалом, с того самого дня как разбойники убили мою мать. Это произошло четыре года назад, мне было двенадцать. Тогда разбойники напали на нашу деревню и схватили всех жителей прося у местного аристократа выкуп за наши головы. Но ничего он не получил, отряд солдат напал на деревню ночью вырезав всех бандитов, а также большинство мужчин и женщин. Как оказалось в темноте молодые и неопытные солдаты которых направили сюда сразу после обучения в страхе перепутали тех, кого надо спасать с теми, кого нужно рубить. И так моя мать умерла от того, что ее порубил на куски какой-то сын виконта.
Эта сцена до сих пор стоит перед моими глазами даже спустя шесть лет. То, как мы бежим среди горящих домов, как мама тянет руку вперед прося кого-то остановиться. Блеск и свист острого лезвия украшенного золотом меча, и ее отрубленная рука падает на землю. Из-за угла дома выходит перепуганный и бледный от страха парень, его урки дрожат, а глаза расширены от паники. Он не соображал, что делать, и на мольбы матери сохранить нам жизнь замахнулся мечом на меня. Мать, поборов свой страх и боль, защитила меня. Закрыла собственным телом, при этом она смотрела мне в глаза и старалась улыбаться пока кровь стекала с ее пробитой головы на лицо и капала с уголков губ. Я тогда потеряла счет времени, все звуки в мире умерли для меня, оставив лишь «чавк-чавк-чавк», ведь именно с таким звуком лезвие проникает в незащищенное ничем тело человека. Он рубил ее несколько минут, пока не превратил в кровавое месиво всю спину ни в чем не повинной женщины, точнее нет, она была виновата лишь в том, что оказалась не в том месте ни в то время. Но даже понимая, что мою мать убивают на моих глазах, единственное о чем я мечтала так это не умереть и выжить.
Двенадцатилетняя девочка пролежала остаток дня и всю ночь под телом мертвой женщины. Моя одежда была пропитана ее кровью и выделениями вышедшими, как только тело полностью расслабилось. Единственное что я видела перед собой это ее бледное лишенное жизни лицо, стеклянный мертвый взгляд и застывшую улыбку что стала напоминать уродливую гримасу. Нашли меня утром с собаками, отец плакал, обещая отомстить и радуясь, что спаслась хотя бы дочь. Но как же это фальшиво звучало, потому как за несколько дней до этого он избивал мать только за то, что она помешала ему трахать какую-то девушку на их собственной кровати. Лицемерие — оно всегда преследовало меня, окружало и заражало все до чего могло дотянуться.
После смерти матери отец начал пить и пропадать в борделях, к моим шестнадцати годам он привел какую-то девушку домой. Она была молода и красива, с большой грудью и изгибами тела столь плавными что мое тело глядя на нее начало гореть от приятной истомы.
— Ты такая красивая девочка! — воскликнула она тогда, как только вышла из спальни отца сопровождаемая громким пьяным храпом.
Я не понимала этого, потому как в деревне меня в большинстве все сторонились. Они всегда считали, что моя мать была ведьмой и мои волосы — это проклятье, которое убьет их всех рано или поздно, и то нашествие разбойников было одним из этих бедствий.
— Это…
Я тогда хотела ей возразить, сказать, что я не красивая и тут нечего издеваться. Но не смогла, потому что она обняла меня так крепко и ласково, что я расплакалась. Давно это было. Ребенок, забывший чувство нежности от людей, наверное, это самое ужасное в нашем мире. Но эти объятия несли не только нежность…
— Твое тело такое красивое, — прошептала она мне в ухо, — Такая спелая грудь, которая вырастет и будет очень большой и упругой, а твоя милая попка уже сейчас ловит на себе голодные взгляды.
Ее руки исследовали мое тело, не сказать, что мне было противно от ее прикосновений, но новое ощущение поразило меня. Мне стало тяжелее дышать, все тело начало покалывать особенно это чувствовалось между ног. Такое происходит со мной впервые и мне это нравится.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила я, потому как новые ощущения хоть и были приятными, но в тоже время слегка пугали.
— Тебе нужно научиться пользоваться столь красивым телом, подаренным богами, иначе твоя жизнь так и не изменится, — сказала она это продолжая сжимать мою грудь и прижимая меня к столу.
В тот момент в ее взгляде отразилось беспокойство и некое чувство заботы, которое заставило меня поверить ее словам. Тогда я не до конца поняла, что она имела ввиду, но вскоре осознала…
Я впервые переспала с женщиной старше меня. И что удивительно все это произошло на обеденном столе пока мой отец спал в соседней комнате, и произошло это с той, кто только что вылезла из-под него. Кто-то бы в отвращении отвернулся или кричал о том, что такое поведение непростительно, но именно в этот момент я чувствовала себя как никогда лучше. Напряжение всех этих четырех лет ушли в один миг, оставляя в моей голове лишь приятное ощущение мягких губ Хелены на моих бедрах, а так же ее горячее дыхание на моей промежности. Мое тело накрыла волна экстаза, идущая вдоль всей спины до самых кончиков пальцев, с губ сорвался громкий сладострастный сон, а тело затряслось от приятных конвульсий при этом мои ноги сами собой вытянулись. Довольная улыбка не сходила с моего лица, а я чувствовала себя на седьмом небе от счастья и удовольствия. Правда очень уставшей.
Хелена поцеловала меня в губы, и прошептала:
— Ты мне нравишься девочка.
Затем единственное что я помню, как она подняла меня на руки и словно маленькую принцессу отнесла на мою кровать. Где я уснула ни о чем не переживая крепким сном, впервые за четыре года.
Утром я с ужасом вскочила от громких женских криков. В комнату выбив деревянную дверь ворвались несколько мужчин, одетых в кожаную броню и порванные кольчуги. Как оказалось это были бандиты, грабившие деревню, а их одежда — это все остатки что им удавалось награбить и снять со стражников или найти в домах жителей.
— Смотри-ка какая красотуля уже нас в постельке дожидается, — сказал один из них расстёгивая пояс на своих штанах, — Постой на стреме…
Не успел он договорить как появилась рука, схватившая его за промежность и крепко сжав, а затем женский сильный и властный голос наполнил комнату.
— Ты ублюдок на мою подругу решил свой член вялый наложить? — спросила Хелена, сжав пальцы и впиваясь ногтями в нежную мужскую плоть.
Тот заскулил, а его товарищ отошел на пару шагов назад не желая вмешиваться и как бы всем видом говоря, что это не он придумал. Я же закрылась одеялом, в страхе смотря на них.
— Если бы ты не была шлюхой нашего вожака…аргх! — зарычал он от боли.
— Если бы не была шлюхой, то что?! Договаривай давай! — закричала она на него, сжав так сильно что сквозь ее пальцы с острыми ногтями потекла кровь.
Но тот уже ничего не отвечал, продолжая стонать от боли, и при этом не пытаясь вырваться, что казалось очень странным. Взрослый и сильный мужчина, который легко мог бы оттолкнуть девушку от себя или зарубить ее, ничего не делает.
— Чертова ведьма, отпусти меня! Мне больно! — застонал он, а затем начал жалобно просить, утратив всю свою гордость, — Прошу отпусти, я никому ничего не скажу…
— Нора, запомни, мир полон лживых лицемерных ублюдков, как бы этот человек не умолял меня отпустить его, стоит мне это сделать как он ударит меня исподтишка, — посмотрев на меня сказала Хелена, а затем обратилась ко второму парню что медленно двигался ко мне, — Да-да, я и про тебя не забыла Мелкий, тронешь ее хоть пальцем и твой член полетит в собачью миску следующим…
— Прости, Хелена, — испуганно закричал парень, хватая меня за плечи и приставляя кинжал к горлу — Но мы все знаем что ты меня не вып…
Его голова слетела быстрее чем последние слова с уст. Я не могла даже кричать, потому как один вид этой картины, а точнее удивленное выражение лица, застывшее на лице парня, чья голова катилась по полу, напомнило мне о прошлом.
— Сука, что ты наделала?! — Тот, кого держали за промежность попытался выхватить свое оружие, но девушка мягко провела ногтем по его шее, оставляя едва различимую царапину.
— Прости, Нора, — Хелена извинилась перед мной, подойдя и обнимая мое трясущееся тело.
Почему-то мне было наплевать в тот момент что она была одной из разбойников, да и поняла я это немного позже. Для меня в то утро существовала только эта комната и двое обезглавленных мужчин которые хотели меня изнасиловать, а также огромная благодарность девушке, спасшей меня.
— Что вообще происходит? — спросила я, дрожащим голосом.
— Тебе лучше увидеть это самой, — сказала она, тихо смотря мне в глаза, а затем коротко поцеловала в губы тем самым придав мне немного сил и успокоив, — И помни, что твоя жизнь зависит только от тебя. Люди будут кричать тебе что ты предательница, проклинать тебя и ненавидеть, но знай, что будь они на твоем месте то поступили бы точно также перед лицом смерти.
Она была права.
Потому как стоило мне выйти, я увидела всех деревенских жителей, стоящих на коленях. Мимо них ходили бандиты, помахивая мечами, а где-то за домами слышались женские стоны. Бордель горел. Окна и двери были заблокированы наспех прибитыми досками и мебелью, тем самым не оставляя тем, кто был внутри выхода наружу, даря им участь сгореть заживо в муках.
— Хелена, скажи мне почему я должен простить тебе смерть моих двух воинов? — задал вопрос широкоплечий мужчина в кожаной броне, его длинные каштановые волосы были собраны в хвост на затылке.
— Они хотели изнасиловать мою подругу, — девушка подскочила к нему и обняла, прижимаясь своей полной грудью к его руке, и смотря взглядом полным желания и обожания.
Он скептически осмотрел меня, из-за чего заставил съежиться еще сильнее. Я стояла в ночной рубашке посреди деревни, ловя на себе взгляды деревенских жителей. Ранний утренний ветерок гулял по округе колыхая ставни окон, алый рассвет поднимался из-за деревьев редкого леса, растущего на востоке деревни. Дома горели ярким пламенем, поднимающимся в самое небо поднимая черный дым так высоко что, казалось, мимо пролетающие птицы разносят его по округе.