— Потому что деревня начала беднеть. Денег от продажи товара торговцам не хватает на покупку всего нужного, при этом каждый раз большую часть всего урожая приходится отдавать герцогу что сейчас ведет войну и ему нужно обеспечивать войско провизией. Некоторые семьи даже начали отводить своих детей в лес, самых младших, тех, которые ничего не могут сделать по хозяйству. Ночами можно услышать плач и мольбы о помощи, они зовут своих матерей, которые притворяются будто бы спят и не замечают этого, а на утро они даже не грустят о содеянном. Я видела в их глазах лишь облегчение, им стало легче жить, ведь теперь еды всем хватит, а детей еще можно родить когда все закончится, — ее голос задрожал, а из глаз полились слезы, — Когда мне было лет шесть, меня также отвели в лес. Привязала к дереву и заткнули рот кляпом чтобы не кричала громко, но мне удалось вырваться. Потеряв сознание от страха, я очнулась, когда услышала, как кабан точит свои рога об кору дерева и тем самым рвет веревку. Мне повезло, ведь я тогда считала, что меня украли из семьи и родители ждут меня. Но видел бы ты Роберт их удивленные лица, когда я вернулась. Голодная, грязная, но я бы счастлива вернуться домой. Побежала к маме думая, что она слезы льет… Но услышала лишь радостный смех. Они громко радовались, обсуждая как сейчас им станет легче жить. В тот момент любящие родители исчезли из моей жизни, и на их место встали они. Мать со мной не разговаривала и лишь била, отец все время приказывал и продавал каждому кто готов заплатить. При этом они винили меня в том, что это я виновата в их несчастьях.
— Ты их ненавидишь?
— Да, но в тоже время люблю всем сердцем! Они же мои родители! — она заплакала, опустившись на колени.
Видимо это первый раз, когда она смогла выговорится кому-то о том, что тяжелым бременем висело на ее душе. Единственное что я могу сделать это лишь побыть с ней рядом. Хотя странно для меня, реинкарнатора желающего стать злом этого мира жалеть девчонку. Но и я не бесчувственный, хотя и могу быть хладнокровным, но она по идее теперь принадлежит мне. И возможно схожесть с Лилиан заставляет меня мягче относиться к ней…
Моя ладонь легла на ее плечи, и она начала понемногу успокаиваться, шмыгая носом. От части я понимал поступок жителей деревни, потому как во многих мирах бедные крестьяне первым делом избавлялись от бесполезных ртов, потребляющих еду и не дающих ничего взамен. Жестоко, но именно так они выживали в суровые времена войн и засух. А потом рожали еще и еще, в надежде что следующий од будет плодороден и богат на урожай. Но в этой деревне… По рассказам Киры я понимаю, что люди привыкли делать подобное. Они без зазрения совести отводят детей в лес, а потом живут, дальше не чувствуя ничего по этому поводу. Они привыкли к этому.
— Сколько длится война герцога?
— Она шла еще до моего рождения, с перерывами, но никогда не заканчивалась окончательно.
Вот и весь ответ. За такой большой срок каждый человек привыкнет творить зло и будет чувствовать вполне нормально.
Блин, мне этот мир поработить надо, а не разбираться в его проблемах и помогать бедным. Помощь Кире пока что идет параллельно с моими планами, потому и помогаю ей. Хотя я всего лишь дал ей силы для того, чтобы она смогла решить свои проблемы, именно этим мы и займёмся, в ее деревне.
— Пора навестить твою деревню, — сказал я ей, и девушка удивленно посмотрела на меня.
Но затем ее заплаканное лицо исказила кровожадная улыбка.
— С радостью, мой господин.
В этот момент мне показалось, что я подарил этому миру кровожадную маниакальную личность в лице красивой рыжеволосой девушки. Хотя это можно считать маленьким шагом на пути моего злодейства.
Удар 5
Добро или зло? Что общего между ними? Даже не знаю почему я задался подобным вопросом в первые за всю свою жизнь. Казалось бы, всегда перед моими глазами была явная цель, спасти мир, в который меня отправили от зла. И я четко видел свой путь, так как меня учили этому в академии ОКР. Обучаться всему что может дать этот мир, разбогатеть, стать авантюристом или богатым лордом, найти верных компаньонов и возглавить армию перед финальным сражением. И так было всегда, это работало. А сейчас я понимаю, что подобный подход можно применить и к моей сегодняшней ситуации. Мне нужно стать злом для этого мира, но что есть зло? Ведь если есть общий вариант действий для обоих путей, то получается общего у них очень много, и для совершения своей мести мне просто нужно следовать тем же шагам что я совершал в прошлом. Обучиться, поднять свою мощь, окопаться в замке и пойти захватывать мир подчиняя и грабя его себе. Но разве это зло? В более развитых мирах такое называют освободительной войной, которое несет благо для них и беды для тех, на кого нападают. Получается мне нужно стать абсолютным злом что угрожает всему живому в этом мире? Полностью истреблять все разумные расы, населяющие этот мир? А может просто стать угрозой для остальных королевств? Тогда будут ли меня считать злом ОКР? Нет, не будут. Как бы я не пытался найти идеальное решение что позволит мне сохранить самого себя; ничего не получалось. Когда в порыве гнева и преисполненный болью я твердо решил, что буду мстить, положу столько жизней сколько понадобится, принесу такие жертвы что эфир умоется криками погубленных душ. Но все это лишь слова…
Ведь сейчас я стою напротив парнишки лет двенадцати, он держит в своих руках охотничий нож, направленный острым концом в мою сторону. Его карие глаза пылают гневом, с уголка разодранной губы стекает капелька крови, а рассеченная от удара бровь кровоточила так сильно что залила ему половину лица. Ужасен тот мир, где детям приходится доводить себя до такого состояния ради того, чтобы защитить собственную мать… Которая, кстати, его бросила, в панике убежав в другую сторону чтоб спасти себе жизнь. Оно и понятно, в этой деревне привыкли бросать своих детей на смерть по разным причинам, и я уверен, что не всегда бедность толкала их на это. Но сейчас я всему виной…
— Твоя мать бросила тебя, — сказал я, глядя в глаза парнишки.
Тот быстро бросил взгляд через плечо, а затем повернулся ко мне.
— И хорошо, значит моя мама будет жить! — оскалив зубы закричал он, и попытался ударить меня ножом наотмашь.
Такой удар я отклонил, играючи даже не сдвинувшись с места, при этом ладонью оттолкнул парнишку в сторону потому как закрыв во время удара глаза он чуть не упал на сломанное копье, торчащее из земли.
— Ты видимо не понял меня, она предала тебя…
Тяжело объяснить ребенку что его собственная мать бросила его, что она с легкостью позволила бы оставить его в лесу на верную гибель от диких животных. Но разве он поверит мне? Человеку, который напал на деревню, вырезал большую часть мужского населения, и чьи демоны разрушают здания и разрывают на части остальных людей? Нет, если бы он мне поверил я бы убил его прямо здесь, на этом месте. Потому как понял бы, что он готов из своего страха совершить все что угодно, поверить во все что ему скажут. Но он не такой, стоит на своем, упирается и пытается выжить. Почему-то мне хочется позволить ему жить, оставить жизнь хоть кому-то. Хочу, чтобы он ненавидел меня всем своим маленьким сердцем, и мучался от этих воспоминаний каждый раз, когда закрывает глаза. Потому как я хочу, чтобы он понял мою боль. Потому как больше некому. Кира не подходит на эту роль, она сейчас получает удовольствие от того, что оторвала член собственному отцу выкинула свиньям на съедение в ближайший хлев, при этом вспоминая все те моменты, когда он насиловал ее со своими друзьями.
— Я тебя убью! — крикнул мальчишка, пытаясь скрыть свой страх за подобными громкими фразами присущим всем героям сказок.
Он сделал выпад, и я отклонил его оружие в сторону левой рукой, при этом в правой материализовался молот чье навершие раскалилось от огромной температуры алого пламени. Я решил подарить этому парню решимость, дать ему то, чего нет у многих людей способных изменить мир. Я дам ему мотивацию и напоминание.
— Никогда не забывай об этом дне, — сказал я, зайдя к нему за спину и ударив в сгиб коленей заставив его упасть на землю.
По моему движению пальцами, демон прыгнул с крыши здания на его мать и раздавил ее всем своим весом. И в этот момент, когда парень хотел закричать, я прижал раскаленный молот к его лбу, слыша, как шипит прижигаемая кожа. Крик боли наполнил мои уши, заставляя душу свернуться от боли, которую я испытывал в этот самый момент. Ведь во мне гибло все хорошее что было до этого, я собственными руками отрезал себе путь к свету. Но также, сделал так чтобы боль от потери матери смешалась с болью от раскаленного молота, который я прижал к лицу мальчишки. И теперь, когда он будет смотреться в зеркало или дотронется до шрама, он всегда будет помнить этот день. А дальше я надеюсь у него хватит сил пойти дальше этим путем.
Почему я решил, что именно он заслуживает этого, когда как множество детей сейчас с криками сбегают от опасности или умирают под обломками рушащихся зданий? Потому что он единственный кому хватило храбрости встать и бросить мне вызов, постараться защитить то, что ему дорого. Потому я и решился сделать это, и я надеюсь он не подведет. А сейчас…
— Эй! Ты! — я указал пальцем на демона что раздавил мать мальчика, — отнеси его до ближайшего города, и не смей даже вредить ему, морда!
Приказал я, и демон послушно кивнул мне хотя это, наверное, было лишь для того, чтобы я понял, что мой приказ услышан и будет исполнен. Огромные серые руки, покрытые черным хитином и наростами, бережно взяли парня, потерявшего сознание от боли, и побежал из деревни.
— Вы решили сохранить ему жизнь? — спросила Кира, подходя ко мне вся перемазанная кровью.
— Да, решил, — ответил я, провожая взглядом огромную серую спину, быстро несущуюся все дальше и дальше, — Ты знаешь его имя?
— Николас, — ответила девушка, а затем вновь спросила, — но почему именно он?
— Меня напомнил, — ответил я коротко, поудобнее перехватив молот.
И правда. Я только после ее вопроса понял, что мальчик был очень похож на того паренька, который пытался защитить свою мать на улицах города, принадлежащего Горнилу. Сколько сотен лет назад это было? Как меня тогда звали и как я выглядел? Но самое главное, что эти воспоминания понемногу вливаются в меня, будто бы я лишился чего-то что мешало им вернуться в мою память. Интересно какую стену мне удалось удалить внутри себя, что старые воспоминания моей самой первой жизни буйным потоком устремились к моему разуму?
Потому как я помню шершавую рукоять ножа в своих маленьких потных ладонях. Трясущиеся пальцы крепко сцеплены между собой, а грязные ногти впиваются в нежную кожу. Вокруг лишь шум пассажирских шаттлов и сияние неоновых вывесок. Голограммы голых женщин танцуют в воздухе рекламируя новые виды наркотиков или предлагая интимные услуги. Мне холодно, мой живот крутит от голода уже второй день. За моей спиной тихо постанывает женщина, умирающая в припадке наркотического трипа, а перед мной стоит кто-то… Неясная расплывчатая фигура что-то говорит мне, но я не слышу. Ее слова лишь шум для меня, который игнорируется мозгом. Но я чувствую, что это что-то важное. Что-то что я должен помнить, как и тот парень, которому я прижег лицо. Но фигура этого не сделала, не оставила мне напоминания. Ошибка.
Из ступора собственного омута потерянных воспоминаний меня выбил крик Киры:
— Роберт!
Стоило мне повернуть голову, как мои глаза ловят абсолютно белый след запаха, устремляющегося ко мне на огромной скорости. Мое тело действует, рефлекторно чувствуя опасность на уровне волчьих инстинктов. Спина изгибается назад, а мышцы ног напрягаются, создавая центр тяжести позволяющий устоять в этой склизкой грязи, тем самым позволяя выгнуть спину еще сильнее, уводя голову ниже тем самым спасая себя от удара огромной секиры, просвистевшей над мной. Я был всего в нескольких секундах от того, чтобы лишиться головы. Если бы не огромный опыт прошлых жизней я бы уже кричал от страха и просился бы к мамочке. Но нет, я лишь перекатываюсь по земле, пачкая в грязи дорогую одежду, пытаясь разорвать дистанцию с этим рыцарем.
Мне на помощь хотела подоспеть Кира, но двое рыцарей помоложе огородили ее щитами от меня и навязали свой бой. Девушка прыгала со стороны в сторону, пыталась отражать удары и даже наносить их в ответ, но ничего не получалось. Ее враги действовали слаженно и все удары острых черных когтей принимали на щиты, в ответ даря лишь сильные и колющие удары острых клинков, блестящих в отсветах пламени. Казалось им не в первой драться с кем-то обладающим немалой силой и скоростью, при этом действуя слаженно они не роптали. Их взгляды горели решительностью, которой позавидует каждый. А я же понял, что мы попали на довольно сильных врагов, и сделали это очень рано. Потому как мой единственный оставшийся демон, был отгорожен остальными рыцарями и едва успевал подставлять прочные хитиновые наросты под их удары.
— Не думал, что некромант сможет увернуться от моих ударов, — удивленно и в тоже время с легкой ноткой уважения произнес рыцарь, снимая с себя начищенный до блеска шлем.
Его короткие черные волосы подобно дикой траве устремлялись вверх, а голубые глаза сверкали в последних отсветах закатного солнца. Волевое лицо с правильными чертами, светлая кожа и шрам, который тянулся от левого виска к правой щеке через нос. Да еще такой аккуратный, будто бы на заказ сделан. Такого рыцаря любая принцесса будет ждать до старости в своей башне не желая променять на кого-либо другого. Он держится уверенно, спина ровная, а сильные руки играючи держат двуручную секиру позволяя размахивать ей словно топориком лесоруба.
Но он назвал меня некромантом… Вот ублюдок.
— Я не некромант, — ответил я, вытирая грязь с лица и сплёвывая ее остатки.
Мой взгляд прошелся по тому, что творится вокруг. Кира зажата и не может мне помочь, демону было еще хуже. Он получил множество ранений, но упорно пытался пробиться ко мне, ведь его хозяину угрожала опасность. Похвальная верность, но увы он лишь разменная фигура в этом всем, и я с радостью пожертвую им, если нужно будет спастись мне и Кире. Уже думаю о том, как спасти эту наглую девушку, которая с каждым порезом лишь еще больше злится и становится угрожающе безумной.
— На моей памяти только некроманты управляют ужасными тварями, которые уничтожают людей и их дома, — сказал, как отрезал рыцарь, становясь в боевую стойку, даже не обернувшись посмотреть как справляются его люди. Видимо те шесть рыцарей с которыми он приехал, его личный отряд за который он не думает переживать, ибо уверен в их победе.
Это мы еще посмотрим.
Молот в моей руке вновь материализовался, что заставило рыцаря нахмурится и посильнее сжать рукоять своей секиры.
Я сорвался с места так быстро, как только мог, поднимая в воздух брызги грязи. Молот описал горизонтальную дугу разогревая воздух своим пламенем, моей целью была его незащищенная голова, и он понял это. Звон, конусовидный наконечник моего артефакта врезается с секирой, сильная вибрация отдает мне в руку, но благодаря силе, полученной после трансформации, я почти не чувствую от нее вреда. Но это еще не все. Не давая врагу опомниться и сделать ответный удар, мое тело уходит вниз подобно закручиваемой пружине с помощью инерции придавая еще больше скорости молоту, летящему в колено рыцаря.
У меня есть скорость, полученная от волка, а он закован в латный доспех и машет двуручной секирой. Я должен…
Удар прерывает все мои мысли, отправляя в полет. Ощущения были самыми ужасными, в этот момент мне показалось что мой мозг превратился в кашу внутри черепа и сейчас вытечет через уши. Спина с хрустом врезается в каменную стену центральной ратуши деревни, оставляя в ней трещины и заставляя падать черепицу с крыши на мою бедную голову.
— Занятно, — сказал рыцарь, осматривая свой кулак.
С его ладони стекала кровь в том месте, где зияла дыра в латной перчатке, как раз там, где до этого был безымянный палец, который я вырвал своими клыками.