Андрей Андреевич Уткин
Игры в повелителей тигров
Если бы взрослые поменьше играли в свои странные игры,
Они прописали б в квартире своей бы не кошку, а тигра.
Но дело всё в том, то что кошку легко по головке ударить,
Если она тебе где-то в квартире твоей, возьмёт и нагадит.
Тигр же даст тебе сдачи своею огромною лапой!
И ты трогать его не моги, а то будешь потом долго плакать.
Пролог
Один раз Кате нечего было делать, и она пыталась кое-что вспомнить. Кто-то ей рассказывал про какой-то клип Джексона, Катя собиралась его поискать в Интернете, но сейчас не могла вспомнить название. Память — это очень странная штука. Память ей напоминает какую-нибудь мелкую и незначительную вещь, которую очень долго ищешь и только в самом конце понимаешь, что та лежит на самом видном месте. То есть, пытаешься вспомнить что-то такое, что вспомнить легче всего, но в результате тебе удастся раскопать в своей памяти только самые трудные и неподдающиеся воспоминаниям моменты. И в результате, самое простое вспомнить фактически невозможно.
«В каком же клипе снимался Майкл Джексон? Он там в леопарда ещё превратился, и у людей от этого лица постоянно менялись…» — Дословно именно такой вопрос был задан Кате.
К сожалению, Катя не могла вспомнить не только названия этого видеоклипа, но и самого главного: кто и когда ей про этот клип рассказывал. Не станешь же покупать все материалы, касающиеся Майкла Джексона! И не будешь среди них отыскивать этот короткий эпизод. Тем более, что сразу, после смерти короля поп-музыки, все его альбомы резко подорожали в цене. Просто, это мелочь, которую, как назло ни в какую не можешь вспомнить.
Первая часть
Первая глава
1
Этим утром, возле школы, ничего интересного не происходило… Был скучный, серый день, обычное утро пасмурного дня. Только одна драка между девятиклассницами нарушала всё великолепие серости и ничегонеделания.
Катя Дроздова пыталась уничтожить Юлю Синицыну, а вокруг их радостно поддерживала толпа, состоявшая в основном из подруг хулиганки Юли. Синицына произнесла что-то нелестное в адрес Дроздовой, но конфликт зародился ещё намного раньше. К Дроздовой приехал двоюродный или троюродный брат из дальнего зарубежья и узнал много поразительных вещей о своей младшей сестрёнке. И то, что она кое-как (на троечки) учится. И то, что из неё там все в классе вьют верёвки… Много чего. Но Дроздова решила ему возразить: «Хочешь, я набью там любой девке рожу?» Так школьницы и подрались. Главное, что Дроздовой нужна была куча свидетелей.
— Ну что? — спрашивала она у своего брата, — убедился? Из меня кто угодно может вить верёвки?
— Нет, конечно, — чесал затылок озадаченный брат, глядя на мобильную камеру, запечатлевшую сцену драки. — Но почему у тебя на лице нет ни одной ссадины? Как это понять? Съёмка драки — монтаж, или вы между собой сговорились? То есть, инсценировали драку.
— Вот ты задрал! — швырнула та мобильник на пол и ушла в свою комнату. — Слишком умный! Слишком много умных слов знаешь!
Она не знала, как дать ему понять, что она нормальная девушка, а не какая-нибудь шваль, которая пьёт и курит и от этого плохо учится. «Может, устроить с ним секс? — ломала Дроздова себе голову. — Кто он мне? Кузен или «двоюродный кузен»? А, когда он станет моим сексуальным рабом, то я буду его шантажировать: если не заткнётся — я всё расскажу родителям. Тогда поедет в свою страну опозоренным, как голая жопа!»
Она уже хотела выйти, но… Что-то странное происходило в комнате её родителей. Кате показалось, что там… кто-то с кем-то сношается. Если допустить, что это её брат, то с кем? Кроме них двоих, в квартире никого больше не было. Не мог же он запустить с улицы какую-нибудь девицу. Он в этом городе никого не знает, он приехал сюда совершенно один… Что же там происходит? Катя несколько раз подбежала к двери, дернула за ручку, но дверь была заделана наглухо, хотя родители Кати ещё не дошли до того, чтобы вставлять в дверь своей комнаты замок и запираться от родной дочери. Да и с какого перепугу они должны были развешивать замки внутри квартиры, где и украсть-то нечего? Больше похоже на то, что с той стороны дверь банально припёрли диваном, но диван родителей был очень громоздким и Катя, поэтому, не слышала никаких особенных звуков (если торопливо передвигать его по полу, то диван-предатель заскрипит и зарычит как зверь, да ещё и раздерёт весь линолеум).
Задолго до того, как в их доме появился брат (родственник) Кати Дроздовой, девочка проделала «подглядывалку» в комнату к своим предкам. Проделала не зная зачем, потому что до этого «гляделкой» никогда не пользовалась. Сделать — сделала, но совести покамест не хватало, чтобы подняться, поставить табуретку, и на что-нибудь там посмотреть. На что? Сексом её родители занимались в темноте и под одеялом, поэтому… увы — Катя обделена самыми великими учителями в своей жизни.
В комнате её родителей барахтались двое голышей. Причём, даже одеялом накрываться не хотели. Это было что-то ужасное, потому что Катя узнала своего кузена, хотя никак не могла разглядеть лица. Но она узнала его по татушкам. Дроздова чуть не свалилась со своей табуретки. Поначалу ей подумалось просто нелепое: то, что её брат кувыркается с каким-то голым парнем, но только потом до неё дошло, что у этого «голого парня» женские татуировки… Тут-то она и разглядела — груди этого «голого неизвестного» и чёрный треугольничек между ног, какой обычно бывает только у девушки.
Увиденное привело Катю в настоящий ужас. Долгое время, пока она слезла с табуретки и сидела, пытаясь отдышаться (перепуганное сердце колотилось как ненормальное), она не могла понять, что это за гадость такая происходит. Ни с того ни с сего, в квартире появилась какая-то девица… И появилась именно в тот момент, как Дроздова решила сделать своего кузена собственным сексуальным рабом. «Он что, перед этим позвонил в проститутскую службу?!» — пыталась Катя хоть как-то себя успокоить. Успеть объяснить своему воспалённому сознанию что-то такое, что расставит всё на свои места и её сердце не будет так бешено колотиться, словно вот-вот выпорхнет из горла и далеко-далеко улетит.
Если её кузен позвонил в службу досуга и так совпало, что Катя заперлась в своей комнате, а в это время у них в квартире появилась проститутка, то это очень многое объясняет. То, почему он никого не знает в этом городе, но уже с ним происходит «цигель-цигель-айлюлю». Но всё равно, это не лезет ни в какие рамки. Даже если эта тёлка действительно проститутка, она не могла так вот просто здесь появиться. Во-первых, она должна позвонить в дверь, во-вторых Катя должна была услышать все эти сюсюканья, обычно предшествующие половому акту. Потому что никто так сразу не начинает. Обычно, на стол ставится шампанское, конфеты, произносятся какие-то комплименты, даже с проститутками. Но не бывает, чтобы вот так, сразу, молча.
Катя хотела ещё раз встать на табуретку, чтобы точно убедиться… Ей хотелось увидеть пустую комнату родителей, из которой доносятся охи-ахи вперемежку со скрипом диванных пружин, тогда бы она поняла, что у неё галлюцинация, и всего того, что она только что увидела через свою «подсекалку», в реальности не происходит. То есть, она бы предпочла помутиться собственным рассудком, чем осознать, что всё то, что она слышит сейчас за стенами, чистая правда.
Но Дроздову неожиданно остановила одна мысль. Дело в том, что все татуировки, которые она видела на «партнёрше» своего кузена, были её собственными тату. «Не может этого быть», — подумала про себя Катя и ещё раз вскочила на табуретку, чтобы посмотреть и убедиться. Если бы она так не подумала, она никогда не решилась бы посмотреть второй раз. У неё духу бы на такое не хватило. Она продолжала бы себя уговаривать: «нет-нет, там нет никого, мой брат сидит на кухне, чаёвничает, а у меня тупо поехала крыша». — Она повторяла бы это до тех пор, пока у них, там, за стеной всё ни закончилось, кузен не выпустил бы проститутку и не пошёл бы в кухню, не стал чаёвничать на самом деле. Тогда бы она наконец решилась выйти, пошла бы на кухню и глупо спросила: «Ты что, так и сидел здесь всё время?» А тот глупо покачал бы в ответ головой: «да, да, всё так, всё так».
Встав на табуретку и прислонив глаз к своей «подзыривалке», она не только посмотрела на татуировки, но и увидела лицо этой девушки. Точнее говоря, после того, что увидела Катя Дроздова, её очень мало интересовали татуировки. Про свои татушки она могла только подумать, но это не значит, что они действительно есть на теле девицы. Нужно ещё раз подняться на табуретку и прислонить к «глазку» свою голову.
В этот раз у них (там, в комнате Катиных предков) всё закончилось и они сидели, торопливо одевались. Дроздова даже заметить не успела то, что «проститутка» одевается в её собственные вещи. Больше всего Катю поразило то, что у неё было идеально похожее лицо. Хотя, такое странное ощущение, словно Дроздова смотрится на себя в зеркало. Она — единородный ребёнок собственных мамы и папы! Откуда же взялась её сестра-близнец? Не получится ли так, что будущим вечером, когда придут с работы родители, они опять подзовут к себе Катю (как в прошлый раз, когда хотели познакомить её с двоюродным братом) и представят данную девушку? «Познакомься, доченька, к нам приехала ещё одна твоя сестра. Вернее, просто сестра, а не «ещё одна». Потому что в прошлый раз — был брат. Но, конечно, троюродный или двоюродный, а не так как сейчас — двойняшка».
Катя опять отправилась летать в облака, а в это время кузен выпроваживал девушку. Он даже ей что-то говорил: «Иди-иди, чтобы тебя не увидели родители. Потом, через месяц-другой, вернёшься, а то у них могут появиться к тебе вопросы». И Катина «сестра-близнец» тоже ему что-то на это отвечала: «А ты что, им всё про меня расскажешь? Про то, какая я сексуально озабоченная? Ах ты, шалун!»
Щелчок входной двери вывел Дроздову из дремотного состояния. Эх, если бы она услышала это сразу! То, как щёлкнул замок перед этим. Перед тем, как впустить эту грязную сладкую девку. Катя бы обратила на это внимание. Она успела бы выйти из своей комнаты и принять все необходимые меры. Но сейчас ещё не всё потеряно: она успеет догнать эту дешёвку и надавать ей по мозгам…
— Эй, — крикнул кузен, глядя, как Катя подбегает к двери. — А я думал, ты уже ушла.
— Что? — непонимаючи уставилась на него та. — Что значит, «ушла»?
— Ну, я не знаю, — пожал тот плечами. — Ведь ты обещала, что родителям всё расскажешь. А я тебе посоветовал: уехать куда-нибудь, на месяц — на два из дома, пока я буду здесь гостить. А что, что-то не так?
Катя не могла продолжить этот диалог. Дело в том, что её неожиданно осенило. Она поняла, в чём кроется секрет этой необычной ситуации, в которой она оказалась. Кто-то из девчонок пытался её подставить! — В этом всё дело. Ведь она ни за что ни про что набила морду одной из самых крутых одноклассниц. А те узнали, что она рисуется перед своим парнем (она ведь что-то объясняла девчонкам, которые снимали всё на мобильник, чтобы они дали ей на время свой сотовый, а завтра утром она им его вернёт), поэтому загримировали какую-то овцу, чтобы была идеально похожа на Дроздову и сейчас эта овца сюда припёрлась. Но догонять её было уже поздно: она может успеть куда-нибудь спрятаться.
— Послушай, — обратилась к нему Катя умоляющим голосом, — это была не я! Меня подставили…
— Что значит, подставили?
— Это была точно не я! — не знала та, что бы такое (эдакое) сказануть, лишь бы этот перец не начал соваться к ней с поцелуями. Как же его убедить, чтобы и он тоже поверил, а не стоял как осёл? Поверил в то, что кто-то из школьных подружек пытается ей отомстить. Чтобы не воспринимал всерьёз всё, что с ним сейчас происходит.
— Ну, как же тебе объяснить?! — ломала голову себе Дроздова. — В общем, считай, что я всё это, что между вами было, подглядела через щёлочку. Теперь дошло?
— Подожди, я не понял… Как это подглядела?.. Ты же сама мне сказала, чтобы я дверь подпёр шваброй! Ну, чтобы случайно не нагрянули родители.
— Я СКАЗАЛА??
— Ну, а кто, я что ли?
— То есть, ты всё ещё не веришь, что это была не я!
— Я вообще не догоняю, что за белиберду ты мне говоришь! Тебя, словно подменили…
— КОРОЧЕ! Ты слышал что-нибудь про театр двойников?
— Ну, да. Ты имеешь в виду, находят идеально похожую на тебя бабёнку, гримируют и… Ну, скажем, подсылают к твоему отцу… Только не обижайся, харэ? Короче, подсылают к твоему, чтобы у тебя семья разрушилась. Это ты имеешь в виду?
— Ну… — промямлила та. — Ну… типа да.
— Допустим, что это дважды да, — тараторил неугомонный книгочей (слишком вумный и слишком начитанный). — Но всё равно это невозможно. Вообще, как ты себе это представляешь? У меня комната закрыта шваброй, ты — всё время сидела у себя в комнате… Откуда ты узнала, что кто-то загримировал твоего двойника? Нет, ну вот просто: покажи мне ту щёлочку, через которую ты подглядывала! Что ты, склонилась к самому полу и подсматривала под дверь?! Ну как? КАК? Это же невозможно. Понимаешь? То, что ты мне рассказываешь, не-воз-мож…
— Я тебе объясню, как, только успокойся и не горлопань. Хорошо?
— Ну, хорошо, я успокоился… И я весь во внимании. Давай — рассказывай! Ты вообще, только не обижайся, но кроме как «тормозить» или раздвигать перед кем-то ножки, ни на что другое больше неспособна. Тебе никогда так не казалось?
Катя собралась с духом и решила открыть ему свою тайну по поводу «подглядывалки», но он всё продолжал и продолжал кудахтать: «К примеру, ты не можешь придумать какое-то оправдание. Взять его из ничего и объяснить, как будто так оно и было. Придумать какую-то отмазку…»
— Ты, кажется, просил меня объяснить, — воскликнула Катя.
— Всё-всё, молчу-молчу…
У неё внезапно потекли слёзы, когда до неё начал доходить смысл сардонического тона этого типа: «ты только ножки можешь перед кем-то раздвигать и всё, больше ты ничего не умеешь».
— А теперь слушай… И не говори, что ничего не слышал… Я вылезла за окно… И прошла по карнизу… Вот как всё было! Или ты хочешь сказать, что вы даже шторки успели задвинуть? Ну, хорошо, успели. Но от кого? От меня?! Это ли не глупо?!
— Ты через окно за нами наблюдала? — потупил он взор. Очевидно, ему стало неловко оттого, что она видела (или могла видеть) его голым. Оттого, что эта скудоумная малолетка, которая только-только (при помощи папиных подзатыльников) перешла в девятый класс, завтра же растреплет что-нибудь своим (таким же безмозглым) болтушкам-подружкам. Ему был омерзителен сам этот внешний вид: сидят между партами сопливые дурёхи и щебечут про свою (бывшую и небывшую) сексуальную жизнь. В основном, разговор сводится к тому, что ссыкухи начинают мериться толщиной и величиной пенисов: «Толще или больше фаллоимитаторов моей старшей сестры?»
— Да на фиг мне за вами наблюдать! — сплюнула Дроздова. — У меня и без этого дел хватает. Я просто пыталась тебе объяснить, что эта девушка — была не я. Сейчас ты хоть мне поверил?
— Сейчас — да, — пробормотал тот с большой неохотой.
Кате тоже кое-чего не хотелось. Например, ей не хотелось показывать свой «глазок» этому… паскудному кобелю. Не хватало ещё, чтобы он напаскудил — рассказал всю эту историю её родителям. Начал с таких слов: «А вы знаете, что ваша дочь за вами шпионит? Она проделала в стене дырочку, но… Вот какая смешная штука из этого получилась! Сейчас я вам расскажу…»
Также Кате не хотелось продолжать смотреть на него. На раздухарившегося, но покрасневшего «витию», который стоит, так и этак пытается заглядывать ей в глаза, но нелепо чешет свой затылок. Она опять вернулась в свою комнату. При этом она мысленно ему произнесла какой-нибудь сардонизм на прощание: «Подойди к окну, болван, выгляни за него и начни квохтать по новой: Но ведь как так? За окном же нету никаких карнизов! Я так и знал! Ты как всегда пытаешься меня облапошить, выставить жалким мастурбирующим мальчиком… Всё это из-за того, что меня комиссовали от прохождения службы в армии…»
Дроздова решила включить телевизор, пощёлкать каналы; может, удастся развеяться. Всё равно, уроки делать бессмысленно: этот чудила так на неё наорал, что она и за сто лет не сумеет теперь сосредоточиться. И рука уже потянулась к пульту, но неожиданно изменила направление и взяла лежавший рядом и покатившийся с полки, чтобы упасть, сотовый телефон. Он как раз в это время звонил. Причём, не просто звонил сам телефон, а звонил некто неизвестный. У Кати не так много было подружек, чтобы она не узнала чей-то номер. Очевидно, кто-то ошибся номером и звонит ей на мобильный (слава богу, что входящие звонки бесплатны). Она даже не успела сообразить, что это может быть телефон не её, а тех подружек, у которых она попросила — показать драку своему старшему брату.