Были, правда, первое время у неё проблемы с родственниками, как со стороны мужа, так и, что удивительно, со стороны родителей. Но Налья сумела успешно отбиться от всех попыток обидеть убитую горем вдову, оставила управление графством на верных людей своего умершего мужа, поддержавших её в трудный период, и перебралась жить в свой городской особняк.
— С тобой, дорогая тётушка, я с удовольствием не только позавтракаю, но и пообедаю, и поужинаю.
Он бодро вскочил с кровати и принялся быстро одеваться, не вызвав Шумия.
В его словах про дорогую тётушку, шутка была лишь частичной. Бывший муж Нальи являлся троюродным братом Мавины Карлайтской, его матери.
Несмотря на вековые распри между Вьежем и Гленом, многие аристократические рода обоих герцогств были переплетены семейными узами.
Пока графиня принимала процедуры, одевалась и прихорашивалась, Дебор на специально выделенной площадке в глубине дворцового парка провёл разминку и поупражнялся с парными мечами. К необходимости ежедневно тренироваться и поддерживать форму, с самого детства, он был приучен отцом.
За завтраком, который им накрыла Нальина рабыня в гостиной его апартаментов, графиня выглядела чопорной и неприступной, и только смех в глазах и ироничные складки, иногда появлявшиеся в уголках её губ, напоминали о бурной ночи.
— Может, тебе лучше переехать в мой особняк? — Налья изящно наколола на вилку небольшой кусочек рыбы, — Негоже тебе, при живой-то тётке, селиться в гостевых комнатах. Переезжай.
— А что скажут при дворе?
— Мне всё равно. К тому же, с формальной стороны, это даже достойно похвалы.
Когда на вчерашнем балу, они были представлены друг другу и выяснили, что являются родственниками, это стало предметом их шутливого разговора, очень быстро перешедшего к взаимному согласию провести ночь вместе.
Графиня Дебору сразу же понравилась. Да и он ей, это сразу было видно. К тому же, Налья, несмотря на свои успехи при герцогском дворе, как понял Дебор, по-сути, была очень одинока. Её огромное богатство вызывало зависть аристократов, а молодость, красота и ветренное поведение — ревность замужних аристократок и опасение соперничества со стороны тех из них, кто ещё только подыскивал себе подходящую партию.
— Не обижайся, но нет, — покачал головой виконт, — Через неделю приедет мой друг Анер Гленский и, может быть, в его свите будут и мои родители. И Олна, сестра. Она тоже рвётся поприсутствовать на церемонии сватовства. Как-то неправильно будет, если кто-то из семьи первого советника герцогини Гленской будет размещаться вне дворца. Могут усмотреть урон чести вашего герцога.
Графиня некоторое время обдумывала слова Дебора и, согласившись с его аргументом, кивнула.
— У меня плохие предчувствия, мой дорогой племянник, — она внимательно и серьёзно посмотрела на него, — Тебе ничего не кажется странным?
Теперь уже пришла пора задуматься и Дебору.
Во Вьеж, считай, в логово своего исконного врага, сейчас съезжался весь цвет гленской аристократии и богатых простолюдинов, удостоенных чести присутствовать на церемонии сватовства. И пусть все они прибывают с многочисленной и хорошо вооружённой охраной, реши герцог Вьежский одним ударом с ними расправиться, их тут просто задавят числом.
Опасения подобного рода развития событий, при дворе герцогини Еворнии Гленской, конечно же, были. История королевства Датор, как и других стран, знает немало примеров вероломства.
Но все эти опасения были сняты, когда сам герцог Витор Вьежский поручился своим словом, что не будет злоумышлять против своих гостей.
Герцога Витора можно было упрекать за многие не совсем хорошие поступки, и упрекать вполне справедливо. Вот только, никому не придёт в голову сказать, что герцог, хотя бы раз, не сдержал данное им обещание. Его честность в этом вопросе была всем известна.
— Я не пойму, Налья, ты хочешь сказать, что твой герцог может…?
Дебор, не закончив фразы, вопросительно посмотрел на графиню.
— Ай, да ничего я не хочу про герцога говорить, — она отмахнулась от его предположения, — Но, у нас во Вьеже, ведь не один герцог живёт. Ты не заметил, как на вас наши аристократы смотрят? Особенно молодёжь. Того и гляди, по любому, даже самому пустяковому поводу, на дуэль вызовут.
— Вот уж чего не опасаюсь, так это вызовов на дуэль, — самодовольно сказал виконт, — Пару — тройку раз вызовут и перестанут.
В своих силах мечника Дебор не сомневался. Несмотря на свой молодой возраст, он уже слыл опытным и мастерским фехтовальщиком, и желающих бросить ему вызов, при дворе Еворнии Гленской, уже не находилось.
Завершить завтрак спокойно вдвоём им не дал явившийся, необычайно для него рано, баронет Рент Зибер.
Увидев в апартаментах виконта Карлайтского Налью, за которой вчера на балу безуспешно пытался приударить, он не смог сдержать завистливого взгляда.
— Что-то случилось? Ты, я смотрю, уже проснулся, — с иронией приветствовал баронета Дебор.
— А не спится мне тут что-то.
От предложения разделить с ними завтрак Рент отказался, и уселся в стороне на диване, взяв в руки кубок с разбавленным вином, который ему подала рабыня Нальи.
— У меня сегодня дуэль. Вечером, — заявил он, опорожнив кубок, — Я прошу тебя быть моим секундантом. Дуэль, правда, только до первой крови, — показательно раздосадованно добавил он, — Герцог, вчера, узнав об этом — кто-то уже успел ему донести — строжайше, под угрозой казни, запретил бои до смерти.
— С кем, если не секрет? — поинтересовалась графиня.
— С виконтом Сентом Арашем, графиня, — Рент изобразил поклон, не вставая с дивана, — Вы вчера так увлеклись выяснением своих родственных чувств, что совершенно не замечали ничего вокруг. А этот подлец, между тем, вёл себя совершенно вызывающе.
Дебор Карлайтский и баронет Рент Зибер всеми окружающими считались друзьями. В реальности же, и это знали оба, дружеского в их отношениях было совсем мало. Скорее даже присутствовало соперничество. И это соперничество не переходило во вражду только по причине того, что и Дебор, и Рент были друзьями Анера Гленского, который, словно опытный политик, умел примирять их друг с другом.
Оказавшись во Вьеже без Анера, они избегали общения между собой. Но тут случай был особый — во дворце герцога Вьежского Ренту просто больше не к кому было обратиться.
Баронету было уже двадцать четыре года, и он любил, по любому поводу, поучать восемнадцатилетнего Дебора.
— В старые добрые времена, мечи скрещивали не только участники дуэли, но и их секунданты. Ты знаешь об этом? — разглагольствовал он, — А знаешь, кто будет секундантом у виконта Араша? — спросил Рент у Дебора.
— Откуда же мне знать? — усмехнулся тот.
— Наверняка, младший виконт Нигас Вьежский, — фыркнула графиня, — Этот придурок не останется в стороне, при дуэли своего дружка.
Дебор и Рент переглянулись.
— Не очень-то уважительно ты отзываешься о сыне своего сюзерена, — заметил Рент.
— Ерунда, — отмахнулась та, — Как только познакомитесь с ним поближе, будете относиться к нему также. Алира Вьежская, наша славная герцогиня и мать этого ублюдка, и троица его дружков — вот и все, кто считает по другому. Кстати, он наверняка начнёт петушиться. Дебор, я тебе не советую обращать внимания на его подначки. Если ты его ранишь, то поставишь своего сюзерена в сложную ситуацию, — она отложила столовые приборы и встала, — Ну, мне пора.
Гленцы тоже встали и учтивыми поклонами проводили графиню. Дебор, в тайне, лелеял надежду, что Налья его перед уходом поцелует, это здорово бы позлило Рента, но графиня ему только подмигнула.
— Пойдём, раз уж ты отказался от охоты, выразим наше почтение виконтессе Урании, — сказал баронет Зибер, — Нам её сегодня надо будет сопровождать.
Обязанности дружков жениха накануне сватовства были не сильно утомительными — они должны были находиться в свите невесты, при её выходах на официальные мероприятия.
— А что там у Урании намечается? — уточнил Дебор, — Куда она собралась?
— Не она, а весь двор. Сегодня будет казнь ченских пиратов. Обещают интересное зрелище.
— Пираты будут казнить пиратов? — иронично усмехнулся виконт, — Ладно. Подожди тогда немного. Раз уж такое дело, я оденусь нарядней.
Урания Вьежская, по мнению Дебора, была не очень умна и не очень красива, но она ему нравилась. С Рентом они нашли её в дворцовом парке, где она расположилась в увитой виноградом беседке, в окружении полутора десятков придворных дам и кавалеров.
— А вот и наши дорогие гости пожаловали, — приветствовала она их, — А мы, как раз, обсуждали вашу, ненужную сейчас, ссору с виконтом Сентом Арашем.
Поскольку, смотрела Урания при этих словах на него, Дебору пришлось пояснить.
— Мой друг не хотел этой дуэли, но не в привычках гленских мужчин уклоняться от боя, если нам его навязывают.
Его слова вызвали явное недовольство среди свиты Урании, во всяком случае, среди её мужской половины. Их сочли наглыми. Но Дебор постарался не обращать на вьежских аристократов никакого внимания, сосредоточив его на одной только виконтессе Вьежской.
Вести пустую светскую болтовню, когда большинство окружающих смотрит на тебя со злостью, не сильно-то этого и скрывая, было сложно. Но гленцы с этим справлялись вполне успешно. В этом им сильно помогала будущая супруга их будущего сюзерена, которая засыпала их вопросами о жизни гленского двора, о правящей герцогине Еворнии, о нарядах гленских дам и прочих, таких важных для неё вещах.
К концу беседы, когда всем уже надо было выдвигаться на площадь Справедливости, где для обитателей дворца приготовили трибуны, а для герцога и его семьи — ложи, появился, в сопровождении одного только охранника — рослого воина с нашивками десятника, наследник герцогства старший виконт Даман Вьежский, молодой двадцатипятилетний мужчина, известный своей силой воин и маг.
— Смотрю, дорогая сестрица, ты не даёшь скучать нашим гостям? — на губах его была улыбка, но глаза смотрели на гленцев высокомерно и презрительно.
Глава 7
Вернувшись в дом, она застала там гостя.
— Прыгай! Боишься? Смотри! — мальчишка-раб спрыгнул с дровянного сарая и, перекувыркнувшись, встал на ноги, — Ничего страшного и нет.
Гнеш, в сомнении, постоял на крыше ещё немного и тоже прыгнул. Правда, он кувыркаться не стал, а быстро перебирая ногами пробежал с десяток шагов.
— Это что тут за цирк с акробатами? — из Скрыта Вика вышла в том же закутке, где и вошла в него, и к дому подошла уже открыто, — Батут дать?
Мальчишка-раб дёрнулся, было, удрать, но быстро сообразив, что узнан, забежал за спину Гнеша.
— Нелла, Касия хозяйка прислала, он ещё одну смену белья принёс, — Гнеш начал выгораживать своего нового приятеля, который явно был инициатором попрыгушек, — Не говори, пожалуйста, его хозяйке. А? Мы больше не будем.
— А если бы ноги сломали? Или головы? — немного построжилась она, хотя не видела в подобных забавах ничего предосудительного — сама в детстве с мальчишками с гаражей в кучу песка прыгала. А ведь тогда под рукой не было магии исцеления, — Видимо, головы вам совсем не нужны.
Ещё немного поругав мальчиков, Вика, наконец, сменила гнев на милость и отпустила Касия к Ламарии.
— Не забудь передать ей от нас спасибо, — напутствовала она его, — А с тобой у меня отдельный разговор будет, — Вика многообещающе посмотрела на Гнеша.
Ругать Неллиного брата было бы несправедливо. Это Вика поняла, когда прошла по двору и по дому. Гнеш навёл почти идеальный порядок и там, и там.
— Я бы и есть готовил, если бы меня кто-нибудь научил, — он виновато смотрел на сестру, думая, что та всё ещё на него сердится.
— Научу, — пообещала Вика, — И не только готовить. Появились тут у меня кое-какие способности, когда магия пробудилась. Да. Буду с тобой щедро делиться. Только, смотри, не плачь потом.
Она критически посмотрела на Гнеша и пришла к выводу, что из него можно будет сделать настоящего универсального солдата, не чета Дольфу Лундгрену. После Той Беседы, она не просто знает приёмы лучших школ единоборств и боевых искусств, не просто умеет их применять, но и знает, как этому эффективно в наикратчайшие сроки обучать.
И пусть тело Гнеша, в отличие от тела Неллы, которое само перестроилось под полученные навыки и умения, требуется тренировать обычным образом, но она сможет это сделать.
— Я не плакса, — обиделся брат, но тут же заинтересовался, — А чему учить будешь?
— А то я не видела ни разу, как ты ревёшь, — Вика обняла и прижала к себе мальчишку, — Ничего. Бывает. А учить я тебя буду всему, что тебе может пригодиться. В здоровом теле — здоровый дух. Не слышал ещё? Скоро поймёшь. Да и читать-писать надо бы тебя научить. Ты не проголодался?
Вопрос можно было бы и не задавать. В этого тощего паренька — казалось бы, кожа и кости — могло влезть много. Впрочем, это и понятно. И Гнешу, и Нелле часто приходилось жить впроголодь, особенно, в середине зимы, когда на целый месяц останавливалась навигация, и моряки, основные клиенты шлюх «Пустого причала», начинали экономить свои деньги. Из памяти Неллы, Вика поняла, что брат с сестрой, иногда, жили, как верблюды, накапливая, разве что не в горбах, жирок, пока была такая возможность.
В этом средневековом мире, как, пожалуй, и в мире Земного средневековья, еда и одежда стоили довольно дорого относительно всего остального, прежде всего, относительно стоимости труда. Пожалуй, половина людей здесь работала только, чтобы питаться. А многие не могли себе найти еды вообще. Поэтому, часто, даже рабы жили лучше, чем многие свободные. О первых, хотя бы, заботились их хозяева.
— Поедим всухомятку, — готовить на скорую руку Вике не хотелось. Хлеба она опять забыла купить по дороге, так что пришлось довольствоваться нарезкой из бараньего окорока и сыра, — Ты, вроде бы, хотел прогуляться?
Энтузиазм, с которым Гнеш встретил предложение выйти в город, не помешал ему удвоить усилия по поглощению еды.
Вика с сомнением посмотрела на их запасы еды, затем, на этого тощего троглодита, и решила, что продуктовые запасы им надо будет увеличивать в огромных размерах.
К тому же, она твёрдо решила обзавестись помощниками. Самой заниматься домашними делами ей не сильно хотелось, а эксплуатировать детский труд, в лице Гнеша, каждый раз было бы неправильно. Да и, раз уж она решила обзавестись универсальным солдатом-асассином, то у Гнеша будет, куда потратить время и энергию.
— Иди, одень на себя другую рубашку, — выпроводила она брата, чтобы приступить к приятному делу — пересчёту добычи.
Необходимости извлекать что-то из Пространственного Кармана, чтобы просто провести ревизию, не было. Интерфейс заклинания работал, словно интерактивная доска, увеличивая перед взором любой находящийся в нём предмет, стоило только пожелать. Но Вике хотелось и подержать монеты в руках. К тому же, Нелле, за всю её короткую и бедовую жизнь, не то, что подержать, а даже видеть золотых монет ни разу не доводилось.
Едва Гнеш убежал в свою комнатку, как Вика извлекла и рассмотрела две золотые монеты — одна, размером с ноготь большого пальца и толщиной в пару миллиметров, была номиналом в двадцать лир, и монета, раза в три побольше, была номиналом в пятьдесят лир. На реверсе монет был в профиль изображён какой-то серьёзный дядька, по всей видимости, сам герцог Витор Вьежский. А, может, это был король Датора? Память Неллы и тут мало что могла подсказать. Видеть кого-то из этих важных особ Нелле не доводилось ни в живую, ни в изображениях, ни в скульптурах. Были, правда памятники первому герцогу Вьежскому, стоявшие на Дворцовой, Старой, Припортовой, Южной и Торговой площадях, но на этих памятниках лица у первого герцога все были разные. Наверное, их устанавливали уже через многие годы, после смерти основателя герцогства, в разные времена, когда были разные представления о том, как лучше всего должно выглядеть величие и мудрость. И не факт ещё, что нынешний герцог похож на своего далёкого предка.