— Переодевайся. Я отвернусь.
За спиной послышалось шуршание одежды.
— Валерия, как нам лучше поступить? Поесть, или все же будет лучше сначала с ночлегом определиться?
Второй вариант более предпочтителен. Ужин пройдет куда спокойнее, когда точно знаешь: проблема с жильем решена.
— Как скажешь, Дима, — безучастно ответила она. — Надеюсь только, ты не потребуешь с меня платы за все?
— Давай я сразу тебе объясню. Ты мне нравишься, причем очень. И я совсем не прочь оказаться с тобой в одной постели. Сказать честно, даже мечтаю об этом. Ноя не могу вот так, сразу: мы же практически с тобой незнакомы. Вначале нам необходимо узнать друг друга поближе. Да, и не пытайся за ужином меня подпоить.
Я практически слово в слово повторил то, что услышал когда-то от одной девушки. Разве что про мечту добавил от себя. Сзади послышался смешок. И это была, наверное, ее первая улыбка за сегодняшний день.
— Можешь поворачиваться.
Лера все еще улыбалась. С улыбкой она и сказала.
— Договорились, Дима. Знаешь, ты ведь почти мои мысли озвучил. Не то чтобы совсем, но довольно близко. За одним исключением: мечтаю я только о том, чтобы поскорей вернуться домой.
Вот с этим будут проблемы. И они у всех.
— Вернешься, — пришлось твердо пообещать то, во что сам не верил. — А пока пошли, обеспечим себе ночлег.
На удивление, в небольшом холле по вывеске — гостиницы, а по сути — ночлежки, оказались и стойка, и портье. Симпатичная ухоженная женщина, даже с макияжем. На ней и нечто вроде униформы имелось — белая блузка с черной юбкой.
— Что угодно господам? — с улыбкой поинтересовалась она.
— Отдельную комнату. Есть свободные?
— Полно, — и улыбнулась снова. — Целых две. Вам какую из них? Ту, что побольше, и с двуспальной кроватью, или поменьше, но с двумя обычными?
Жаль, что не свободна единственная. Та, что с двухспалкой.
— С двумя обычными.
Тогда ко мне и пришла мысль. Вместо того чтобы тащиться в местную харчевню, во всех отношениях будет благоразумней принести еду в комнату. И для Леры, и для себя.
— На какой срок?
— На трое суток.
Не много и не мало. И отдохнуть хватит, и определиться сразу со всем.
— Да хоть на всю оставшуюся жизнь, лишь бы пикселей хватило.
— Кстати, что там по оплате?
— Пиксель — день. Исходя из арифметики, с вас — три.
Получив деньги, она все с той же улыбкой, протянула ключ. Судя по его величине, замок должен внушать уважение. И добавила уже в спину.
— Желаете помыться — у нас тут и баня есть.
Баня потерпит до утра. Ужин и сон — вот и все, что сегодня нужно. Остальное может подождать.
Звук шагов нескольких человек, а вслед за ним и голос одного из них, догнал нас с Лерой, когда мы подходили к ведущей на второй этаж лестнице.
— Я же говорил, что здесь они оба, — и куда громче. — Эй, а ну-ка стоять!
Глава 15
Еще оборачиваясь, я уже срывал с плеча ружье. Миг, и его ствол смотрел в ту сторону, откуда и раздался приказ. Нет, не ошибся: там оказался тот самый усатый любитель кувыркаться в постели. С ним еще парочка, непременно его приятелей: в таких делах прохожих с улицы не зовут. Все трое застыли как изваяния. Оно и понятно: любое движение может быть принято мной за агрессию. Причем совершенно неважно, какое именно: шаг в сторону, назад, вперед, резкое движение руками. В узком коридоре картечь из ружья двенадцатого калибра найдет всех троих, пусть и в разной степени. Поправить затем недолго: ружье — полуавтомат, и мне не потребуется делать лишних движений, знай себе, работай указательным пальцем.
— Лера, наверх! Быстро!
Возможно, весь сыр-бор случился именно из-за нее, хотя далеко и не факт. Вполне допустимо — они заявились сюда по мою душу. Например, тот громила, которому наступил на ногу, все-таки меня признал. Но присутствие девушки за спиной станет лишним в любом случае. Вдруг мне придется кинуться вверх по лестнице, и девушка окажется помехой. Или они начнут стрелять, я отпрыгну в сторону, и на линии огня окажется она
— Дядя, охолонь! — вытянул вперед раскрытые ладони тот, который стоял рядом с усатым.
В клетчатой рубашке, джинсах, и узконосых туфлях, ему только ковбойской шляпы и не хватало. Вместо нее на головеу него козырьком назад, сидела бейсболка.
Третий из них, с ног до головы весь в «цифре» — даже кепи такое же, шагнул в сторону, прячась за его спиной. Вряд ли из трусости — из трезвого расчета. Так он сможет незаметно для меня достать оружие, чтобы неожиданно им воспользоваться. Недаром же он только правую руку с плечом прикрыл.
Быстрый топот ног за спиной сказал о том, что девушка мой приказ выполнила.
«Бедняжка! — подумал я. — Ей и так сегодня досталось, а в довершении всего еще и убить могут».
— Ствол опусти! Нам поговорить просто.
— Ну так говорите, — предложил я, одновременно делая шаг вбок. Под защиту стойки, которая теперь прикрывала почти по грудь.
Девушки — портье за ней уже не было: едва только все началось, она шустро юркнула в расположенную сразу за ее спиной дверь.
— Энет, так у нас с тобой разговора не получится!
Усатый молчал по-прежнему, разговор вел все тот же крепыш в клетчатой рубахе, а задний из них наверняка уже приготовил пистолет. Именно пистолет, потому что приклад карабина Симонова торчал у него из-за плеча, а сразу два длинноствола, тем более в поселке, носят с собой только персонажи компьютерных игр.
— По-человечески тебя прошу: опусти ружье, и давай пообщаемся. Слово: все будет тихо — мирно, — продолжал настаивать тот.
Ситуация! — лихорадочно размышлял я, совершенно не представляя, как поступить дальше. Доверять этим людям, причин не было никаких. Чего бы это ни касалось — самого меня или Валерии. Но и прослыть параноиком совсем не хотелось. Не хватало еще, чтобы в Станице стали указывать пальцем: вон он идет, психопат! На каждое слово ствол вскидывает!
— Я подумаю над вашим предложением, а пока говорите, чего хотели, — поразмыслив, все же пришел к выводу: ничего менять в сложившейся ситуации не стоит — слишком требовательным был их окрик, когда они вошли.
— Так, что за шум, а драки нет? — раздался веселый голос. Из той двери, в которой исчезла портье, показался ни кто иной, как тот самый продавец, который и приобрел у меня жадр.
— Яков, уйми своего постояльца! — тут же обратился к нему крепыш. — Нервный он какой-то, того и гляди пальнет. Поговорить с ним хотели, а он сразу за волыну, и едва палить не начал.
Яков посмотрел на меня.
— Точно пальнешь?
— Полностью магазин выпущу, все восемь патронов, — кивнул я. — Чтобы уж наверняка. Но мозги со стен отмыть помогу, слово!
Судя по тону Якова, он шутил, чтобы разрядить обстановку. Мои слова прозвучали примерно также.
— Ну, если поможешь, тогда совсем другое дело! — и заговорил уже серьезным тоном. — Так, я не знаю, что между вами произошло, и, должен заметить, знать не хочу. Но одно обещаю точно: пальбу здесь устроите, пострадают все, выживших не будет.
После его слов, мне только и оставалось, что опустить оружие.
— Вот и ладушки, — тут же отреагировал Яков. — Теперь вот еще что: до утра ваш разговор потерпит?
— Да хоть до Нового года, — мне пришлось пожать плечами.
— Бобруйск? — он обратился к тому, кто все время со мной разговаривал.
— Можно и до утра, — неохотно сказал тот.
— Тогда разбежались, — слова Якова прозвучали как приказ. — Да, Бобруйск, вот еще что… Если дело касается той девицы, знай: тут я полностью на его стороне, — и он указал на меня пальцем.
Человек по кличке Бобруйск покривился, но промолчал. Когда он, и оба его спутника покинули ночлежку, Яков спросил:
— И что, ты бы и впрямь начал стрелять?
— Даже не задумываясь, — твердо ответил я. — Малейшего повода хватило бы.
Сколько их, валяясь в луже собственной крови с развороченным животом, проклинали себя за ту нерешительность, которую проявили в нужный момент? Не желаю их участи. На Земле говорят; пусть лучше двенадцать судят, чем четверо несут. Ну а здесь, где нет никаких законов, и подавно.
— Это из-за меня все? — Валерия встретила меня вопросом.
— Не уверен, — ответил я, ворочая ключом в замке. Тот поддавался с трудом, с каким — то натужным скрипом.
Явно замок сделан на месте, руками только набирающего опыт кузнеца. Из металла, который на Земле мог быть чем угодно. И попавшего сюда таким же неведомым путем, как и все остальное.
Комната действительно оказалась мала. Две кровати — тоже работы местного плотника, между ними тумбочка без дверец, длинная полка на стене — вот и все ее убранство. Окошко было застеклено. Кусочками, скрепленными между собой вероятно, смолой. Но матрацы на удивление новыми. Простыни тоже не подкачали — без всяких отметин штопок, и признаков ветхости. И серо — синие с красными полосками байковые одеяла. Словом, вполне прилично для местных реалий. Где можно отдохнуть в относительной безопасности. Не станут же эти люди ради меня брать ночлежку штурмом? Особенно после слов Якова. Который, несомненно, обладает в Станице достаточным авторитетом.
— Приляг пока, отдохни.
— А ты куда?
— Схожу, что-нибудь поесть куплю. Выпить хочешь?
— Нет! — энергично замотала головой Валерия.
— Ну и зря. Жадр тебе подержать бы, но нет у меня заполненных. Только выпивка и остается.
— Обойдусь.
— Как знаешь. Я тебя снаружи запру.
— Чтобы не сбежала?
— Чтобы не украли. Заснешь ведь, пока ходить буду. А двери такие, что только тараном.
Я оказался прав: вернувшись, застал девушку спящей. Посмотрел на нее, хмурившую брови даже во сне, вяло пожевал ломтик жареного мяса, завернутый в тонкую лепешку из местного злака, похожего вкусом то ли на просо, то ли на ячмень и завалился спать сам.
— Дима, тебе кошмары снились?
Да. Все та же промоина. Но зачем ей об этом знать?
— С чего взяла?
— Ты метался в постели. И еще стонал.
Пришлось признаться.
— Снились. Ты сказала: «Дима, спасибо тебе за все и до свиданья, дальше я уж как-нибудь сама». И ушла вдаль в обнимку с тем самым усатым.
Лера рассмеялась.
— Так уж сразу и в обнимку?
— Ага. Еще и целовались все время.
Валерия улыбнулась еще разок, затем посерьезнела.
— Что будем делать? Наверное, он со своими дружками не отстанет.
— Разберемся как-нибудь, — ясно, что в ночлежке под защитой Якова не отсидеться. Вчера, когда ходил за продуктами, видел в харчевне и усатого, и Бобруйска. Они сделали вид, что меня не замечают. Ну и мне оставалось сделать то же самое. — Давай лучше позавтракаем.
— Давай, — На мой взгляд, с излишним энтузиазмом, откликнулась она. Наверное, чтобы хоть немного абстрагироваться от всего того, что на нее свалилось.
Некоторое время мы ели молча. Затем Лера спросила.
— Дима, если уж угораздило сюда попасть, расскажи мне об этом мире.
Всё, Валерия прошла все пять фаз принятия неизбежного. Первые три из них — отрицание, гнев и торг, увидеть мне не довелось. Когда мы встретились, она находилась в фазе депрессии. Сейчас наступила пора пятой и заключительной — принятия. Лера смирилась с тем, что ей придется здесь существовать, и теперь ей нужно решить — как именно.
— Расскажу, Валерия, обязательно расскажу, — кто бы мне обо всем поведал на второй мой день пребывания здесь! Скольких ошибок удалось бы избежать! — Если что-то не будет понятно, сразу же задавай вопросы. И пусть любой из них не покажется тебе глупым. Поверь мне — это очень важно. Иначе когда-нибудь любая мелочь может стать роковой. Готова? Ну тогда слушай.
То количество вопросов, которое обрушила на меня Лера, в любой другой ситуации могло бы ввергнуть меня в какую-нибудь из первых четырех перечисленных фаз. Но не сейчас, когда ее близость волновала настолько, что зачастую заставляла сбиваться с мысли. Ладно бы, изголодался по женским ласкам во время своего вынужденного одиночества. Так нет же, если вспомнить недавнюю ночь с Жанной, которая вела себя так, как будто последняя встреча с мужчиной случилась у нее несколько лет назад.
— Дима, и последний вопрос…
Последних вопросов набралось уже больше десятка, но я только кивнул: задавай. Старательно отводя взгляд от ворота ее халатика, который распахнулся довольно сильно, но она пока этого не замечала.
— Вот ты говоришь, что жадры могу заполнить только эмоционалы.
Я кивнул: говорю.
— А эмоционалом может стать любой?
— Нет. Стать можно музыкантом, спортсменом, и так далее. Если есть талант, то великим. В случае с эмоционалами что-то другое. Как сказал единственный мне известный Федор Отшельник — это либо есть, либо никогда уже не будет. Да, Валерия, вот еще что. Никогда, и не при каких обстоятельствах, не говори, из-за чего сюда попала.
— Почему?
— Здесь так не принято. Такое, знаешь ли правило, которое мне сказали еще в самом начале моего пребывания здесь.
— А другие правила есть?
— Несомненно. Например, жить сегодняшним днем, потому что следующего может и не быть. Ну и всякие там: никому не верь, и никого не бойся. Что-то у нас разговор затянулся, пошли, пообедаем? А по дороге еще в лавку завернем, кое-что прикупить нужно. Переодевайся, я за дверью подожду.
Из вежливости, и еще из-за того что вдвоем здесь не протолкнуться, настолько комнатенка невелика.
За прилавком на этот раз стоял не Яков, другой продавец. Мелкий и невзрачный, он чем-то походил на Гришу Сноудена. Или на болезненно похудевшего Гудрона. Только этот был белобрысый, а у тех волосы темные. Вернее, продавцов оказалось два, и второй была женщина. К ней-то я Валерию и направил, вложив в ладонь несколько пикселей. Подозревая, что у Леры под халатом белья нет вообще. По крайней мере, верхняя его часть отсутствует точно. Выдернула девушку какая-то неведомая сила прямо из дома. Может, она как раз своего парня ждала. Или даже он успел прийти. Эта мысль почему-то вызвала у меня укол ревности. Наверное, на лице отразилось, потому что продавец с сочувствием спросил.
— Зубы болят?
В очередной раз убедив, что артист из меня бесталанный: никак не удается держать лицо невозмутимым.
— Нет.
И улыбнулся. Нет, не продавцу. Вспомнив Славу Профа. Вернее, его слова о том, что наш мозг обрабатывает цены теми же своими участками, что и болезненные ощущения, а сейчас предстояли немалые траты. Продавец улыбнулся ответно, и я поспешно придал лицу деловитое выражение.
— Патронов бы мне.
Тот вздохнул.
— В последнее время с ними не очень. Привозят мало, запрашивают дорого. Ну и нам, в свою очередь, свой интерес нужно иметь. Так что выбор небогат, и цены соответствующие.
«Сейчас моему мозгу точно будет больно», — но улыбаться благоразумно не стал.
Меж тем словоохотливый продавец разговорился не на шутку.
— Слышал я, на Вокзале производство дымного пороха наладили, и лепят патроны уже из него. Правда, пока только ружейные — винтовочные или другие кустарным способом изготавливать, сам понимаешь, те еще проблемы. Но обещают со временем и их. А пока есть только то, что имеется. С оружием куда проще — практически на выбор.
— На наган найдется хотя бы десяток? — без всякой надежды поинтересовался я. Услышав в ответ:
— Примерно столько и есть.
— Все заберу, — как любил говаривать Гриша Сноуден, наган для меня — оружие последнего шанса. А для него много и не требуется. С теми пятью, что уже есть, на два полных барабана. — Еще бы ружейных, двенадцатого калибра. Нормальные найдутся?
Пока есть возможность — не хотелось бы собой мушкетера с его мушкетом и облаком дыма изображать.
— Сколько надо?
— Хотя бы с полсотни.
— Отыщем, — не задумываясь, кивнул мой собеседник. — Есть и больше, если что.
— Пока и этого хватит.
Мне бы только до Вокзала добраться. А там, глядишь, они и вовсе станут без надобности. Если внутри его периметра занятие себе найду. Плотником, например, уж больно мне с деревом дело иметь понравилось. Дерево здесь — основной материал для чего угодно, так что без работы не останусь.