Обрученная с вороном 1
1. СОН-ВОСПОМИНАНИЕ
— Натаниэль! Натаниэль!
Девочка бежала, не глядя под ноги. Что ей камни да кочки, когда там, в конце тропинки, в дымке рассветного марева неподвижно застыла знакомая фигура? Платье из дорогих тканей в пол — такие носила только знать Четырех Кланов. Длинные черные волосы шелком покоятся на спине. Вот под порывом шаловливого летнего ветра они волной поднимаются в воздух, открывая спину и два больших, обшитых золотой каймой, разреза на уровне лопаток.
Равена знала, для чего нужны эти прорези на спине, и это знание заставило ее улыбнуться на бегу. Она хотела увидеть. Больше всего на свете она любила смотреть на них — на два крыла с черным, как ночь, оперением. Не существовало для нее ничего волшебнее в этом мире.
Услышав ее крик, Натаниэль обернулся. Его прекрасное лицо озарила улыбка.
— Равена!
Когда она подбежала, он подхватил ее на руки и закружил. И девочка смеялась — она хохотала от переполняющей ее радости, и вторили ее смеху звенящие на ветру летние колокольчики.
— Покажи! — попросила она, глядя на Натаниэля горящими от нетерпения глазами. — Ну покажи, ну покажи!!!
Черные глаза улыбнулись девочке.
— Что ж смотри, раз тебе не терпится.
Миг — и прямо перед глазами Равены раскинулись с оглушающим звуком огромные вороньи крылья. Они заслонили собой сад, хотя Равене в этот миг показалось, что они заслонили собой весь мир. Глядя в чистую и яркую черноту оперения, она тонула в ней. Если бы у нее спросили, какой цвет она любит больше всего, Равена не задумываясь ответила бы — цвет крыльев Натаниэля. Не было ничего красивее этой незамутненной и пронзительной черноты.
Опустив девочку на землю и спрятав крылья, Натаниэль с нежной улыбкой протянул ей руку. Равена вложила в его тонкую изящную ладонь с длинными пальцами, свою маленькую ручку. Взгляд девочки остановился на одинаковых золотых колечках — у нее и у него. На выпуклой поверхности было выгравировано символами из древней письменности несколько слов. Единственное, что отличало кольца — это размер.
— Натаниэль, — деловито спросила Равена, — а почему у нас с тобой одинаковые колечки?
Он тихо рассмеялся.
— Ты ведь уже спрашивала, — сказал он со взрослым лукавством во взгляде. — Тебе так нравится слушать мой ответ?
Девочка хитренько захихикала. Натаниэль видел ее маленькое сердце насквозь — когда он снова и снова рассказывал ей об их будущем, она была счастлива. Так счастлива, словно все счастье в этом мире принадлежало ей.
— Эти кольца означают, что мы обручены, — держа ее ладошку в своей руке, сказал он. — Когда ты подрастешь, ты станешь моей женой.
— Нет, скажи, как ты раньше говорил, — состроив огорченную гримаску, попросила Равена. — По-другому.
Нежная улыбка коснулась губ Натаниэля.
— Эти кольца означают, что ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе. Навсегда.
— Значит, ты мой? — жадно спросила девочка, сжав маленькими пальчиками его ладонь.
Равена не знала никого красивее Натаниэля. Она могла бы, наверное, глазеть на него целыми днями — и ей бы ничуточки не надоело. Он был самым необыкновенным существом в ее жизни. Поэтому ей хотелось снова и снова слышать, что он принадлежит ей. Навсегда ее — и ничей больше.
— Помнишь, что означают эти надписи на кольцах? — спросил Натаниэль и, не дожидаясь ее ответа, сказал: — С древнего языка они переводятся, как «Два крыла одной птицы». Наша судьба — это птица. Я — одно крыло. Ты — второе. Поэтому лететь нам суждено — вместе…
* * *
Открыв глаза, Равена приподнялась на локтях — в окно бил солнечный свет. Свесив ноги с постели, она встала. Прошла к окну и выглянула в сад. Отсюда хорошо было видно ту самую тропинку, которая только что снилась ей. Только Натаниэля на этой тропинке не было.
Сколько лет прошло? Сколько лет уже она видит этот сон? Семь? Восемь? Знает только, что была тогда совсем еще ребенком. Сколько же было Натаниэлю? Наверное, как ей сейчас. Она не видела его с того времени.
Равена посмотрела на кольцо, которое по-прежнему было надето на ее палец. Оно росло вместе с ней, и его нельзя было снять. Зачарованное обручальное кольцо Клана Воронов. Это означало, что она все еще обручена, все еще невеста Натаниэля. Вот только своего жениха она не видела уже много лет — с тех пор, как была ребенком.
Узнает ли она его, если увидит? В своем сне Равена всегда ясно видела лицо Натаниэля, но когда просыпалась — помнила только смутный облик пропавшего суженого. Явь стирала его черты, оставляя в памяти лишь слабую тень. Но все же… Крылья Натаниэля она узнала бы сразу. Их завораживающую красоту и мощь забыть невозможно.
Если бы только раз — всего разочек — она могла увидеть их снова… Равена была бы счастлива. Как тогда — в детстве.
От размышлений ее отвлек стук в дверь ее спальни.
— Эй, засоня! — донесся с той стороны двери знакомый голос Амира. — Хватит спать! Если сейчас же не встанешь, я съем твою порцию мяса!
Равена сделала большие глаза и побежала переодеваться, на ходу громко огрызаясь в надежде, что Амир еще не ушел и стоит за дверью:
— Только попробуй, подлец! Я тебе все штаны до колен укорочу! Так и будешь ходить — у нас все равно нет денег на новые! И пусть над тобой все соседи смеются!
Их семья принадлежала к разорившемуся дворянству, поэтому мясо у них на столе появлялось редко. Земли давно были проданы, всего-то и осталось в полном владении, что этот дом. Который ко всему прочему был в довольно запущенном состоянии — ведь почти всех слуг пришлось распустить еще несколько лет назад. Из мужчин в доме остались только отец и Амир — брат Равены. Брат, впрочем, не родной — приемный сын ее родителей. Но за шесть лет, что они прожили бок о бок, Равена привыкла относиться к нему, как к родному. Этот подлец, конечно, с завидной регулярности доводил ее до белого каления своими выходками, но, с другой стороны, Амир всегда заботился о ней, как о сестре. Защищал, если кто-то из соседских ребят хотел ее обидеть.
А такое случалось: среди их соседей была так называемая новая знать, разбогатевшие на торговле семьи, купившие себе титул за деньги. Они жили на землях, которые раньше принадлежали родителям Равены, и к обедневшей дворянской семье относились весьма паршиво — насмешки были лишь малой толикой того, что Равене и ее родителям пришлось вынести.
Амир всегда помогал отцу и матери поддерживать этот дом — насколько хватало их общих усилий. Дом был большой, но это единственное, от чего родители Равены не могли отказаться. Как и Равена. Для нее дом был единственным, что связывало ее с Натаниэлем. Он хранил воспоминания о нем. И наверное, где-то в глубине души, Равена все еще надеялась, что однажды Натаниэль вернется сюда за ней.
Переодевшись, Равена вышла из комнаты — Амира в коридоре уже не было. Подобрав юбки, она спускалась по лестнице и мысленно ругала брата последними словами, как будто надеялась, что ее ругательства его остановят, и он не выполнит свою угрозу съесть ее порцию мяса.
* * *
Мясо оказалось на месте. Подумать только — полная тарелка мяса! Равена уплетала его за обе щеки, отгоняя от себя мысли о том, что ради этой божественной телятины ее родители продали в этот раз. Амир сидел напротив Равены и раздражающе ухмылялся. Да-да, она в курсе, что девушка из приличной семьи не должна набрасываться на еду — есть надо медленно и аккуратно. Но в конце концов она в первую очередь голодная девушка, которая мяса не видела уже целых два месяца. Поэтому плевать на приличия! Тем более что никто, кроме родителей и Амира, ее сейчас не видит. Даже та прислуга, которая еще осталась в доме — одна горничная и кухарка — сейчас уплетали свои порции мяса на кухне, соответственно им не было никакого дела до того, прилично себя ведет за столом хозяйская дочка или нет.
Когда ее тарелка опустела, Равена наконец обратила внимание, с каким неодобрением смотрит на нее матушка — мясо у нее на тарелке было съедено лишь наполовину.
«Какая трата времени», — с сожалением подумала Равена.
Кому нужны эти манеры, когда красоваться ими все равно не перед кем? Впрочем, не только она оказалась такой шустрой — Амир справился с едой еще раньше нее, и в итоге они оба сидели перед пустыми тарелками, но не выходили из-за стола, потому что родители еще продолжали трапезу.
— Тебе не кажется, дорогой, — обратилась к супругу хозяйка дома, — что кому-то не терпится нас покинуть?
— Я вижу как минимум двоих таких, дорогая, — флегматично ответил отец, так же неторопливо продолжая свой завтрак.
— Наши дети совсем не ценят возможность спокойно позавтракать в уютном семейном кругу, дорогой, — продолжала рассуждать матушка. — Что же нам с ними делать?
Отец закончил тщательно пережевывать очередной кусочек телятины под соусом, сделал глоток вина, и только после этого ответил:
— Отпустить их, дорогая?
— Пожалуй, ты прав, дорогой, — согласилась матушка и, мгновенно изменив интонацию, недовольно велела: — Ох, идите уже! Сил нет смотреть, как вы ерзаете от нетерпения.
Равена и Амир вскочили из-за стола. Амир воскликнул, изображая вежливого сына: «Спасибо, матушка!». Равена подскочила к матери и чмокнула ее в щеку. После чего они оба со смехом вылетели из столовой.
— К реке? — спросил Амир Равену, когда они выбежали из дома.
— К реке! — подхватила весело Равена.
Весна в этом году наконец вошла в полную силу. Она щедро дарила людям теплые солнечные дни. Она бурлила в крови семнадцатилетней Равены и восемнадцатилетнего Амира.
2. О ВЕЛИКИХ КЛАНАХ
— Этим миром правят Четыре Великих Клана: Клан Воронов, Клан Лисов, Клан Единорогов и Клан Драконов. Драконы — единственный клан, недружелюбный к людям. И не только к людям, но и к остальным трем кланам. Они живут в горах, подальше от всех. Редко простому люду удается встретить дракона, да и лучше не встречать. Люди-драконы жестоки, не знают жалости к слабым. Для дракона ценны только жизни их соплеменников. Когда-то давно они истребляли людей просто ради забавы, но остальные кланы сплотились против драконов и смогли приструнить их. Драконы, под угрозой уничтожения своего клана, были вынуждены заключить соглашение с другими кланами, дав клятву, что не будут истреблять людей. Но поговаривают, что драконы до сих пор не смягчились, они по-прежнему безжалостны и кровожадны, поэтому простым смертным лучше держаться от них подальше.
— А другие кланы? Они добрые?
— Добрые? Трудно сказать. По крайней мере, они не жестоки, хоть и ставят себя выше людей. Говорят, что самый слабый клан — Единороги. Самый хитрый и богатый — Лисы. Самый таинственный и многочисленный — Вороны. Именно благодаря своей многочисленности Вороны имеют наибольшую власть среди всех.
— А еще поговаривают, — перебил Равену Амир, — что власти Четырех Кланов скоро придет конец, потому что в последние годы они теряют свою силу. И в конце концов, либо все они вымрут, как легендарный исчезнувший Пятый Клан, либо власть возьмет в свои руки один клан — тот, который окажется самым сильным. И тогда людям придется совсем туго, потому что, если победителю не будет нужды считаться с кланами-соперниками, то уж конечно не нужно будет считаться и с людьми, ведь люди слабы.
Несколько пар детских глаз посмотрело на него с любопытством и испугом одновременно, после чего все взгляды малышей вновь вернулись к Равене, мол, это правда или неправда?
Детвора из бедных семей часто собиралась в теплую погоду у реки — у бедняков было не так много развлечений. Они любили слушать рассказы Равены, а она любила собирать их возле себя, и наблюдать, как эти крохи внимают каждому ее слову.
— Впервые такое слышу, — хмуро заявила она Амиру. — Ты откуда взял этот слух?
— Да так, — отмахнулся с широкой улыбкой тот, откидываясь на траву. Положив руки под голову и засунув в рот стебелек, добавил: — На базаре всякие слухи ходят — там ведь бывают торговцы со всех концов света. Если походить между людей, можно разговорить одного, другого — этот народ с охотой расскажет все, что по пути приходилось слышать.
Равена хмыкнула.
— Чушь рассказывают. Четыре Клана были всегда. С чего бы им теперь силу терять?
— Так ведь легенда о Пятом Клане тоже не выдумка, — возразил Амир. — Он существовал на самом деле. И вымер на самом деле.
Маленькая замухрышка Лини, дочка трубочиста, подергала его за штанину.
— А какой он был, этот Пятый Клан? Расскажи! Ну расскажи!
Детвора рядом заканючила в унисон — им всем было интересно.
— Ну ладно, — сказал Амир, и в зеленых глазах его заиграли лукавые всполохи — рад был, что отобрал у Равены внимание детворы; Равена за это одарила его недовольным взглядом. — Значит, Пятый Клан… Легенда утверждает, что это был Клан Сапфиров. Люди этого клана владели удивительной силой — магией возрождения. Одного их прикосновения хватало, чтобы возродить к жизни погибающее растение или мелкое животное. Они могли вдохнуть жизнь даже в умирающего человека или дракона на его последнем вздохе, но в таком случае отдавали много своей жизненной силы и укорачивали собственную жизнь. Говорят, когда-то Четыре Великих Клана уже находились в шаге от вымирания — они слабели, теряли свои силы и свою власть. Но тогда их спасли женщины из Клана Сапфиров.
— Как? Как?! — заголосили дети.
— Женщина Клана Сапфиров должна была отдать главе другого клана свое сердце и… — Амир многозначительно кашлянул и добавил: — кое-что еще. Таким образом, через главу весь клан получал возрождающую силу Клана Сапфиров.
— А почему они вымерли? — спросил малыш Яни, попутно ковыряясь в носу.
— Клан Сапфиров? — переспросил Амир и, не дожидаясь ответа, сказал: — Ну, кто знает? Считается, что они слишком щедро раздаривали свою магию возрождения, и в конце концов это истощило их клан. Все, что они имели, все свои силы, они отдавали другим. И в итоге от них самих ничего не осталось.
— Жа-а-алко их, — протянула сочувственно маленькая Лини.
— Ну вообще-то, — сказал вдруг Амир, — некоторые считают, что Клан Сапфиров не исчез бесследно. Вроде как, иногда возрождающая магия Сапфиров пробуждается в их потомках, которые давно растворились среди простых людей. Кто его знает, может, так и есть.
— А почему их называли Сапфирами? — спросила другая девочка. — Сапфиры — это же такие красивые синие камешки? Я на тете одной видела такие в сережках, а папа сказал, что это дорогие камешки, их только богатые носят.
Амир зевнул.
«Быстро, однако, малыши его утомили расспросами», — подумала Равена не без превосходства.
— А это потому что по легенде, — сказал Амир, — каждый раз, когда кто-то из Клана Сапфиров отдавал свою силу для воскрешения, использованная магия принимала форму тех самых синих камешков — сапфиров.
— Получается, — задумчиво возведя глаза к голубому небу, рассуждала вслух Равена, — ходили люди-сапфиры по земле, возрождали к жизни умирающих, оборачивали вспять увядание и… одновременно рассыпали вокруг себя драгоценные камни?
— Вот-вот, — поддержал с неодобрением Амир, — мало того, что отдавали свои силы на воскрешение кого попало, так еще и на создание драгоценных камней магию тратили. Бестолковый был клан, ей-богу! Вот только, — добавил он вдруг, устремив мечтательный взгляд к голубому небу, — говорят, что женщины Клана Сапфиров были удивительно хороши собой: темноволосые, белокожие и синеглазые. Встретить бы такую…
— Тебя только это и интересует? — Равена покосилась на него с осуждением.
Амир в ответ только ухмыльнулся.
— На нашу Равену похоже, — сказал Яни, по-прежнему продолжая ковыряться в носу.
— Ну-у-у, — протянул Амир. — Волосы-то у нее темные, да и кожа светлая. А вот глаза… Цвет голубиных крыльев? — Пытался дать определение Амир. — Цвет грязных голубиных крыльев? Цвет крыльев сизого голубя, искупавшегося в грязной луже?
Детвора хохотала, понимая, что Амир потешается над Равеной, сама же Равена буравила брата теми самыми глазами цвета грязных голубиных крыльев, и едва сдерживалась, чтобы не пнуть его за наглость. Глаза у нее и впрямь были не самого красивого оттенка. По правде сказать, довольно некрасивого — темно-серые, как размытая после дождя земля на дорогах. Но Амиру уж точно не стоило над ними смеяться! В конце концов, внешность дается людям при рождении — с этим уж ничего не поделаешь.