– За его величество! – хором отозвались сидящие и дружно осушили кубки. Энандер выглядел удивлённым, но не раздосадованным. Ананка отлично скрывала своё раздражение.
Бриони засчитала себе победу на обоих фронтах.
Отослав камеристок, принцесса достала записку и изучила – уже в пятый или шестой раз с тех пор, как получила её прошлой ночью. «Приходите во Флюгерный дворик через час после захода солнца в камнедень».
Она обнаружила свиток, когда вернулась к себе: тот лежал на письменном столе, по-простому перевязанный верёвочкой, безо всяких восковых печатей. Почерк оказался незнакомым, но Бриони догадывалась, кто мог оставить ей послание. И всё же, чтобы на всякий случай обезопасить себя, принцесса прошла к сундуку и приподняла мальчишечью одежду, которую носила во время путешествия с труппой Мейквелла. Она отдавала её почистить, а затем уложила в сундук – кто знает, когда эти вещи могут ей вновь понадобиться. После событий прошлого года даже этот, возможно, величайший во всём Эйоне, дворец казался ей жалким и ненадёжным пристанищем.
Под грубыми одёжками лежал свёрток с ножами работы йисти.
Бриони задрала свои длинные юбки, с трудом, пыхтя и задыхаясь, нагнулась вперёд, преодолевая сопротивление корсажа на пластинах из китовьего уса, и только собралась привязать меньший из ножей к бедру, как сообразила, какую творит глупость.
«И что, мне попросить врага обождать, пока я буду кататься по земле, копаясь в нижних юбках в поисках кинжала? Как там говорил Шасо? „Осмотри свою одежду… и найди место, куда можно спрятать ножи так, чтобы выхватывать без труда“. Что бы он стал думать о своей ученице, если б увидел, как она, побагровев от напряжения, тянется к ноге?»
Она бросила это бесполезное занятие и разогнулась. Накинула плащ, и только успела спрятать меньшее из лезвий в рукав, как в дверь её комнаты кто-то постучал. Бриони подождала немного, но затем вспомнила, что отослала камеристок, а Фейвал отправился собирать сплетни в трапезную для слуг, так что сейчас она здесь одна, и спросила:
– Кто там?
– Всего лишь я, принцесса.
Бриони открыла дверь, но не посторонилась, чтобы впустить подругу.
– Сохрани тебя боги, Ивви. Думаю, я сегодня не спущусь к ужину.
Ивгения оглядела её наряд.
– Собралась куда-то, белый мишка?
Так подруга прозвала её в шутку – она любила играть, будто бы принцесса приехала с далёкого заснеженного севера.
– Нет-нет, просто замёрзла, – врать той, кого она считала другом, было трудно, но девушка не могла заставить себя довериться никому из придворных, даже милой и добросердечной Ивгении и’Дорсос. – Я слегка нездорова, дорогая – меня сегодня что-то чуточку знобит. Передай королю и леди Ананке мои наилучшие пожелания.
Когда Ивгения ушла, Бриони отыскала туфли и сунула в них ноги. Погода на этой неделе стояла замечательно ясная, что делало перспективу ожидания на свежем воздухе куда более приятной. И всё-таки пока девушка тихонько спускалась по коридору, она успела покрыться гусиной кожей.
Флюгерный дворик был назван так по громадному флюгеру, выполненному в виде крылатого коня Перина. Он был укреплён на шпиле находившейся с одной стороны дворика высокой башни, видимой через пол-Тессиса, из-за чего её часто использовали в качестве ориентира, указывая дорогу в пределах города. За самой высокой из стен, окружавших дворик, лежала Фонарная аллея, старинная широкая улица, по которой Бродхолл получил прозвание Дворца-на-Аллее; до девушки доносилось мычание волов, скрип и громыхание тележных колёс и крики уличных торговцев. На мгновение Бриони захотелось узнать, как это – выйти из дворца на ту широкую улицу и просто идти по ней, куда бы она ни вела, туда, где не будет ни льстивого лицемерия, ни семейного долга, в жизнь, где нет места ни монстрам, ни фаэри, ни предателям, ни отравителям.
Если б только она могла…
– Приветствую вас, леди, – услышала Бриони глубокий голос прямо над ухом.
Второй слог едва прозвучал, а принцесса уже вихрем развернулась и приставила кинжал к горлу говорившего.
– Полагаю, вы мне не рады, – заключил Давет дан-Фаар, чей голос лезвие, упирающееся в глотку, заставило звучать лишь чуть сдавленнее. – Не знаю, в чём я виноват, принцесса Бриони, но буду счастлив принести вам свои извинения сию же секунду, лишь только вы уберёте свой чудный ножичек от моей трахеи.
– Развлекаетесь? – девушка опустила нож и отступила на шаг. Она успела позабыть запах его кожи и мягкий рокочущий голос, и ей не понравилось то, какие чувства они у неё вызвали. – Прокрадываетесь в мои покои, чтобы оставить записку? Вы, мужчины, вечно ведёте себя как дети, когда дело доходит до подобного – играете в войну и шпионов, даже когда в том нет никакой нужды.
– Играем? – он приподнял бровь. – Случившееся с вами и вашей семьёй доказывает, что это всё не просто игры. На кону жизни.
– И кто же в этом виноват? Опять-таки мужчины! – она спрятала кинжал обратно в рукав. – Что, если вас здесь застанут, мастер дан-Фаар?
– Вам правду? Ничего такого, что нельзя было бы исправить. Но я предпочёл бы не тратить силы на восстановление, если можно избежать разрушений.
– Тогда пойдёмте вон туда, к скамейке под яблоней. Её почти не видно от колоннады.
Она провела его к скамье, аккуратно собрала юбки на одну сторону, чтобы сесть, и похлопала по деревянному сиденью на порядочном расстоянии от себя.
– Вот, присядьте. Расскажите, что случилось с вами с тех пор, как я видела вас в последний раз. В таверне нам так и не удалось побеседовать.
– Ах да, – хмыкнул её собеседник. – «Притворщица». И её мелкий грязный хозяинишка. То был неприятный вечерок – они почти схватили меня.
– О, перестаньте, – Бриони покачала головой, – говорю вам, эти игры меня утомили. Вы действительно ждёте, что я поверю, будто вам удалось сбежать совершенно самостоятельно?
Её слова, кажется, страшно удивили мужчину.
– О чём вы, принцесса?
– Ну право же, мастер дан-Фаар. Что там вы тогда сказали капитану? «Клянусь Зосимом Саламандросом, вы ловите не того!» Думали, я не догадаюсь, что клятва именем самого Ловкача – это пароль? А потом тот фарс с якобы побегом, которого никто не видел – удобно, правда? После того, как я провела несколько месяцев бок о бок с актёрской труппой, думаете, я не распознаю трюки и подыгрывание? Капитан стражи отпустил вас.
Края губ Давета растянулись в улыбке, едва видимой в свете факелов.
– Я… у меня нет слов, – вымолвил он наконец.
– Я даже могу предположить, с кем вы об этом сговорились, – добавила девушка. – С лордом Джино, начальником королевской разведки – случайно не с ним ли? Нет, можете не отвечать. Есть только один существенный вопрос, мастер дан-Фаар – о том, что в действительности связывает вас с сианским королевским двором. Тайный посланник Лудиса Дракавы Иеросольского? Или двойной агент, на деле работающий на короля Энандера, но притворяющийся верным слугой Дракавы?
– Я впечатлён, леди, – проговорил Давет. – Вижу, вы размышляли об этом, и обдумали всё тщательно… но, боюсь, вы ещё не та мастерица интриги, каковой себя мните.
– О, – с наступлением ночи воздух становился все холоднее, и принцесса спрятала кисти рук в рукава. – И что же я упустила?
– Вы самонадеянно полагаете, будто я вам друг, а не враг.
В следующее мгновение Давет стиснул её запястья поверх рукавов, крепко удерживая их оба одной рукой. В другой руке у него появился нож, длиннее и тоньше, чем у Бриони, и мужчина приставил лезвие к щеке девушки.
– Ты, ублюдок! Ты… ты предатель! Я доверяла тебе!
– Точно, моя леди. Вы доверяли мне… но почему? Потому что я восхищался вами? Потому, что мои ноги в шерстяных чулках уж очень хороши? А ведь я служил похитителю вашего отца, когда мы встретились – зыбкая почва для дружбы.
– А я отнеслась к тебе хорошо, чего никто больше не сделал! – Бриони старалась потихоньку перенести вес так, чтобы удобно было посильнее пнуть Давета в ногу, в надежде, что от боли он ослабит хватку, и это позволит ей вырваться и вытащить собственный нож.
Она бы с радостью ударила его повыше – Шасо подробно рассказал ей, куда лучше бить в рукопашной схватке, – но, увы, ни положение тела, ни ворох юбок не позволяли ей это проделать.
– Что ровным счётом ничего не значит, леди. И сейчас я пытаюсь сие до вас донести, – мужчина склонился к ней, так что узкое лезвие ножа оказалось так же близко к его лицу, как и к её. – Вы ошибаетесь, считая людей высоконравственными созданиями, как будто каждый должен соизмерить зло и добро, причинённые ему, и действовать в соответствии с этой мерой, будто он – неподкупный судья, выносящий приговор.
Бриони изо всех сил постаралась не выказывать напряжения:
– О, я, уж будьте уверены, знаю, что люди подкупны… и подкуплены…
И внезапно пнула его, надеясь застать врасплох. Но всё вышло наоборот: Давет, продолжая удерживать запястья девушки, подцепил её ногу своей и выбил из-под Бриони опору, ударив по второй ноге. Она соскользнула со скамьи и упала бы, но Давет поддёрнул её вверх, так что принцесса болталась между рукой шпиона и сиденьем, как оленья туша, подвешенная перед хижиной охотника.
Стыд и ярость в ней почти превозмогли страх.
– Пустите меня!
– Как пожелаете, леди, – посланник разжал пальцы и принцесса рухнула на землю рядом с ним – и моментально вскочила, уже с зажатым в руке ножом.
– Вы! Да как вы смеете?! Как…
– Как смею что? – выражение его лица было равнодушно, почти жестоко, что, пожалуй, было даже хорошо – если бы посланник улыбнулся, принцесса бы попыталась убить его. – Показать вам, какая вы дурочка? Вы умная девушка, Бриони Эддон, но тем не менее всего лишь девушка. Даже девица, в чём я не сомневаюсь. Вы понимаете, как рисковали собственной безопасностью и судьбой своей семьи, придя сюда вот так?
Клинок йисти задрожал в её руке.
– Вы… вы не намереваетесь причинить мне вред?
– Клянусь Великою Матерью, принцесса, вы полагаете, я так глуп, что напал бы на белокожую северную девушку в северном замке, в пределах слышимости сотни или более вооружённых стражей, даже не зажав ей рта? – мужчина покачал головой. – Скажите мне, что я не так уж неверно оценил ваш ум, или вы – мой.
– Вы приставили нож мне к горлу!
– Если бы я действительно хотел напасть на вас, я бы вас разоружил, – Давет сделал выпад, так же стремительно, как когда-то это проделывал Шасо, а то и быстрее, и своим кинжалом выбил оружие из её рук. Крутясь, клинок улетел в темноту и бесшумно исчез в укрытой тенью траве садика.
– Пойдите, разыщите его. Я подожду. Кажется, это оружие не из тех, с каким расстаются без сожаления.
Вернувшись, принцесса вновь спрятала кинжал йисти в рукаве.
– Если бы не это мерзкое платье, я вытащила бы оба ножа, и один из них уже торчал бы у вас в голени, по меньшей мере.
Давет широко, но невесело улыбнулся.
– В таком случае, давайте оба возрадуемся, что вы этого не сделали, поскольку я чувствую, что всё прошло бы совсем не так удачно и гладко, как вы полагаете.
– Но зачем вы набросились на меня? – Бриони вновь присела, на сей раз более осторожно, но Давет не сделал ни единого движения в её сторону. – Вы меня напугали.
– Замечательно, моя леди. Вот первые слова, что я рад слышать, из всего, произнесённого вами в нашу сегодняшнюю встречу. Я хотел, чтобы вы испугались. Вы в страшной опасности, понимаете вы это?
Девушка уставилась на собеседника, опять пытаясь припомнить как можно лучше преподанные ей уроки – теперь не боя, а актёрской игры. Нельзя было позволить слезам покатиться из глаз. Это было бы уж слишком… по-девчачьи.
– Да, мастер дан-Фаар, я осознаю опасность вполне, и особенно она стала очевидна, когда три дня назад кто-то попытался меня отравить. Но благодарю за напоминание.
– Ваш сарказм совершенно неуместен, принцесса. Вы должны благодарить меня за то, что я честен с вами в то время, когда другие не могут того или не хотят, – мужчина мягко положил руку на её предплечье. – По правде говоря, я желал бы для себя иной роли. Если бы мне только досталось играть человека более честного и доброго…
На сей раз он не предвидел удара. Принцесса оказалась так быстра, что кончик её клинка пронзил мясистую часть его кисти прежде, чем туанец успел отдёрнуть руку. Мужчина поднялся – от злости лицо его помрачнело – и сорвал перчатку, чтобы осмотреть рану. Впрочем, подумала Бриони, не так уж он и зол.
– Ты, мелкая…! Зачем ты это сделала?
– Вы сами посоветовали мне не доверять никому, мастер дан-Фаар, – она тяжело дышала, сердце колотилось в груди. – Вы твердите мне о том, какой вы добрый, какой заботливый, как печётесь о моих интересах, как никто другой. Что ж, отлично. Тогда начните, пожалуйста, с ответа на этот вопрос: кто вы? Враг, по непонятной причине проявивший ко мне благоволение? Или друг? Станете ли вы мне названым братом или поклонником? Всю свою жизнь я провела под пристальными взглядами – и мне не настолько льстит ваше внимание, чтобы потерять контроль над собой и забыть, кто я есть и какова моя цель, или о том, что вы, похоже, хотите получить всё и сразу, – Бриони посмотрела на собеседника в упор. – Итак, сударь, кем вы будете для меня?
Какое-то время Давет просто разглядывал её поверх руки, посасывая то место, куда пришёлся укол.
– Не могу вам ответить, принцесса. В действительности, я больше не уверен, что знаю, кто эта девушка передо мной. Время в изгнании очень вас изменило.
– Ну, думаю, в этом нет ничего удивительного, правда? – Бриони снова спрятала кинжал в рукав. – Если вы захотите вновь поговорить со мной – возможно, снабдить меня действительно полезными мне сведениями – о моём отце, к примеру, – вы знаете, где меня найти.
– Подождите, – Давет поднял руку, развернув ладонь к девушке, будто признавая поражение. – Довольно, Бриони.
– Принцесса Бриони, мастер дан-Фаар. Мы не слишком близко знакомы, да и дружбу свою вы ещё не доказали.
Он отступил.
– Вы жестоки, леди. Разве я не предупредил вас тогда, в Южном Пределе, что кое-кто при дворе замыслил недоброе против вас?
– Бросьте. Без конкретных имён что мне в том было пользы? Для кого из правителей во всём мире сие утверждение неверно? Вы не причинили мне никакого зла, посланник, но, насколько я могу видеть, ничем и не услужили, кроме оказания чести пребывать в вашем обществе, – Бриони теперь чувствовала себя достаточно свободно, чтобы послать собеседнику полуулыбку. – Дар, ценности не лишённый, но вряд ли служащий доказательством незыблемой верности.
– Вы стали железной леди, принцесса, – Давет покачал головой.
– Я оставалась жива, несмотря на то, что многие желали мне обратного. А теперь расскажите о моём отце или давайте попрощаемся и оставим эту холодную ночь за порогом.
– Рассказать я могу немного. Когда я покинул Иеросоль и отправился сюда, он всё ещё находился в плену у Лудиса Дракавы. С тех пор до меня доходили всё те же слухи, что и до вас – что Лудис бежал, что вашего отца передали автарку, что Иеросоль вот-вот падёт…
– Что? Передали… автарку? Я ничего подобного не слышала… О, милостивая Зория, скажите, что это неправда! Это же безумие!
– Но… вы непременно должны были об этом слышать. Весь Тессис судачит о том, что Лудис обменял его на свою свободу. Но не пугайтесь слишком, моя леди – это всего только слухи. Доподлинно ничего не известно…
– Клянусь кровью Братьев! – зло прошипела она. – Ни один из этих треклятых сианцев не обмолвился мне об этом ни словом!
Принцесса протянула руку, сорвала с ветки над головой цветок и покрутила его в пальцах. «Не плакать!» – напомнила она себе, раздавила цветок в кулаке и позволила лепесткам упасть на землю.
– Расскажите мне обо всём, что слышали, – слёзы высохли, даже не выступив на глазах. В её груди сжался холодный, твёрдый комок – будто сердце внезапно сковал лёд.
– Как я уже сказал, леди, это только сплетни, по большей части путаные, и…
– Не нужно успокаивать меня, дан-Фаар. Я больше не ребёнок. Просто… поставьте меня в известность, – она выдохнула. Ночь окутала их, и ледяная тьма в её груди встрепенулась, приветствуя сестру. – Может, я и потеряла трон моей семьи, но даю слово, я верну его, и враги наши понесут наказание за свои деяния. Да, я клянусь в этом головами самих богов!