— Да ну что ты? Ха-ха! Оставь, воспринимай как шутку. Кстати, у меня послезавтра премьера в театре оперетты. Приходи, я тебе пригласительный билет дам. Или два билета, как скажешь.
— Хорошо…
— Хорошо билет или два билета? — хитро спросила Жанна.
— Ну, я даже не знаю, просто…
— Ха-ха-ха, хорошо, дам два билета, а там разберешься.
Тем временем танец закончился.
— Пойдем, я тебя представлю сильным мира сего, — предложила Жанна.
— Ой, что-то даже не знаю. А зачем?..
— Да просто так. Может, тебе понравится. Я уже с ними не могу. Выставляют меня как деревянную куклу.
— То есть?
— Да, не бери в голову. Пойдем, билеты заодно вручу.
Жанна подвела Максима к столику сильных мира сего.
— Разрешите представить, господа, Максим, новый член нашего общества. Гость! Самый настоящий.
— Очень рады видеть новые лица! — воскликнул Юнссон. — С прибытием. Это надо отметить.
Максиму предоставили место и вручили рюмку.
— Как первое впечатление? — поинтересовался Ким Сан Шик.
— Впечатляет, — ответил Максим.
— Похоже на ваш мир? — спросила госпожа Крейг.
— Есть что-то.
— Ну вот, сразу все набросились на человека. — Жанна встала на защиту Максима.
Она открыто выражала участие в Максиме и принялась за ним ухаживать, предлагая всё, что было на столе. Максим вежливо отказывался, улыбаясь. «Они не плохо смотрятся, — подумал Наирян и заметил, как у Шнайдера захрустела челюсть. — А шустрая она, звезда сцены. Подсолила продюсеру, поставила Шнайдера на место и, возможно, подкатила этому мальчику ненужных проблем. Сдается мне, из этого что-то родится. Тут и редактор — желтый оттенок вечера обеспечен. Жалко этого Максима, а может, и саму Роллан. Шнайдер вряд ли всё так оставит».
— А скажите, Максим, — шутя начал Крейг, — за кого вы будете голосовать на выборах?
— Ха-ха-ха, — сорвался Юнссон, — слушайте, Крейг, я чуть не подавился из-за вас!
— Нет, ну действительно, интересно, каких политических позиций придерживается молодой человек.
— Знаете, я стараюсь не придерживаться никаких конкретных позиций, держась в стороне от политики. — Максим заметил, что рюмка, выпитая им только что, произвела свое расслабляющее действие и моментально, добавившись к предыдущим, начала развязывать его язык, из чего он сделал вывод, что нужно как можно скорее отсюда убираться.
— Это что же, ваша гражданская позиция? — спросил Юнссон.
— Я считаю, что не имеет значения окрас политических движений, важно, каково от их деятельности государству, то есть Городу и его народу.
— Браво, молодой человек! — воскликнул Крейг, — мысль не нова, но здрава. Хотя, хочу вам заметить, это всего лишь слова. Тем не менее, приходится выбирать окрас, чтобы увидеть каково оно. Рано или поздно вы станете членом Города и пойдете на выборы. Придется определяться.
— Обещаю вам в ближайшее время во всем разобраться и выбрать надлежащую позицию. — Максим решил закончить разговор и уйти, его начало мотать. — А сейчас разрешите мне вас покинуть, меня ждут. — Он встал и начал прощаться.
— Желаю вам скорее со всем разобраться и принять верное решение! Рады были знакомству, — весело заключил Юнссон. Он единственный, кто произвел на Максима относительно положительное впечатление.
Максим раскланялся и направился к своему столику, как его окликнула Жанна, она подошла к нему.
— Куда же ты так сразу? Про билеты забыл. — Она вынула из захваченной сумочки два билета и улыбнулась. — Там на нас внимательно смотрят?.. А, чёрт с ними. Ты же здесь пока?
— Пока? Ну да, а… в смысле…
— Город не покидаешь ведь?
— Да я как-то не собирался…
— Ну, хорошо, жду на премьере. — Жанна быстро развернулась и пошла к своим сильным мира.
«Что сейчас было? Ничего не понял, — с трудом подумал Максим, — чувствую, я хорошо набрался. Нужно подышать свежим воздухом».
— Ну, Максим, ты просто герой. Танец с самой Роллан! Надо выпить! — Восторженно встречал Максима Фогель.
— Да остановитесь вы когда-нибудь? — начала Лориан.
— Ну что ты! — Фогель разлил и подал рюмку Максиму. Они выпили. Максим, не садясь за стол, объявил, что ему срочно нужно подышать свежим воздухом и тут же удалился.
На улице уже стемнело. Максим побродил вдоль отеля и сел на лавку. Вдруг его охватило какое-то непонятное беспокойство, ему почудилось, что на него кто-то смотрит. Он огляделся по сторонам. Никого не было. Он закрыл глаза и начал глубоко дышать, пытаясь таким образом привести себя в чувства. Голова кружилась.
— Опасность, — раздался рядом хриплый шёпот. Максим вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стояла цыганка, та, которую он видел из окна гостиницы. Он вскочил. Цыганка пристально смотрела на него и он, как в предыдущий раз, не смог отвести от неё взгляда. Цыганка продолжала:
— Опасность грозит тебе, юноша. Рядом ходит. Берегись. Не каждому дано узнать судьбу, но и не каждому её можно предсказать. Мне не нужно смотреть в твою ладонь, в глазах твоих вижу страх. Убьешь ли его? Заблудился ты. Отыщешь ли? Тайна гнетёт. Разгадаешь ли? Раскрой силу. Найди её. Не упади. Упадёшь, будешь ползать или встанешь? Холод в тебе и пламя. Спрятано глубоко. Зло великое. Как поступишь? Берегись.
Цыганка развернулась и пошла прочь. Максим очнулся и крикнул ей вслед:
— Эй, бабуля! Не понял ни хрена! Что за…
Цыганка скрылась из вида. Максим вошел в отель и, решив не возвращаться на банкет, поднялся в свой номер.
«Да ну их всех к чёрту! Отличный вечер… вообще. Жанна. Стоп. Маргарита. И что дальше? — думал он, раздеваясь и укладываясь в постель. — Эх, на подвиги тянет! Что я разделся-то? Опасность, опасность. Моя информационная база переполнилась. Как же так с Маргаритой получилось глупо? Вернее, не получилось. Жанна. Обалдеть, взял и так запросто танцевал с самой звездой. И всё же, Маргарита. Что бы такого сделать? Ой, перебрал я, перебрал. Завтра башня раскалываться будет. Спать, спать. Или ещё взять и… О, театр в воскресенье… как бы так?.. Маргарита… Рита…»
Часть II. Глава 10
Каждый номер отеля был оборудован почтовым ящиком, представляющим собой пластиковый лоток, сообщающийся с коридором посредством простейшего механизма, установленного в полости, вырезанной в стене. Пропускной способности, обеспечиваемой механизмом, было достаточно для того, чтобы почтовый ящик без труда мог принимать солидную еженедельную газету или журнал. Корреспонденция собиралась на стойке регистрации, откуда её забирали коридорные и доставляли адресату. Оказавшись в компактном пластиковом ящичке, висящим на стене коридора возле входа в номер, она попадала внутрь номера, непосредственно в лоток.
Конверт, лежащий в лотке, Маргарита обнаружила уже, когда выходила из номера. В конверт был вложен листок, содержащий короткий, написанный от руки текст: «Пишет Вам Ваш поклонник. Именно поклонник, потому как по-другому назвать себя не могу. С сего дня я приклоняюсь перед Вами. Как только я Вас увидел, я был сражён Вашим блеском. На протяжении всего вечера я не мог оторвать от вас глаз, но подойти так и не решился. Несмотря ни на что, я считаю необходимым хотя бы в такой скромной форме выразить Вам свое восхищение. Надеюсь, нам удастся с Вами познакомиться ближе. Спасибо Вам за то, что Вы есть. Спокойной Вам ночи. 27 июля, 2012 год».
«А он оригинал, — подумала Рита. — Исчез с бала и всё оставшееся время сочинял эти строчки. Стоп. А может, это совсем не он? Рассказать Сандре? А что здесь такого? Никого же этим я не оскорблю? Письмо тем более не подписано. Забавно». Безусловно, Маргарита была польщена и заинтригована. Несмотря на то, что с большей долей вероятности авторство письма она отдавала Максиму, могло статься так, что он тут был не при чём. «Почерк, во всяком случае, сличить можно. А если в лоб ему вопрос задать и посмотреть, как он смутится. Или же он для этого и написал? Ладно, придумаем что-нибудь». Она вышла из номера и направилась в кафе.
Максима разбудил стук в дверь. Плохо соображая, ощущая во рту Сахару, а в голове ледовое побоище, он с трудом поднялся с кровати, накинул халат и направился к двери.
— Доброе утро. — На пороге стоял молодой мужчина в полицейской форме. — Я участковый, позволите?
Полицейский вошел внутрь, огляделся и продолжил:
— Вижу, вы вчера славно погуляли. Отметили прибытие?
— Есть немного, — нехотя ответил Максим. — Я что-то натворил?
— Нет, ну что вы. Обычная процедура. Вам нужно явиться в местное отделение полиции, к начальнику отделения. Отделение Центрального округа, вот адрес. Нам необходимо получить ваши данные.
— Какие ещё данные?
— Да вы не переживайте. Ваше имя, возраст, профессия, и так далее. Вас же нужно как-то зарегистрировать. Сегодня в 14.00.
— Так сегодня же суббота! Подождите, а этими делами ведает начальник отделения округа?
— На первоначальном этапе так. Не беспокойтесь, тестировать, исследовать вас никто не будет, простое собеседование. Вот вам повестка. Обязательно будьте.
— А то что, за мной пришлют конвой?
— Надеемся на ваше сотрудничество, — пропустив мимо ушей замечание Максима, сказал участковый. — Это в первую очередь нужно вам.
— А я один? Со мной ещё девушка прибыла.
— У меня повестка только для вас и лично в руки. Кстати, распишитесь.
Максим расписался. Участковый пожелал удачи и вышел.
— Ё-мое, десять часов ещё, или уже! — Максим лихорадочно вытащил из холодильника бутылку минеральной воды и выпил её залпом. После снова улегся в постель.
Отделение находилось буквально в двух шагах от отеля. Ровно в 14.00 Максима вызвали в кабинет начальника отделения.
«Буденный, — первое, что пришло в голову Максиму, когда он его увидел, — вероятно, такие усища придают солидности его должности».
— Меня зовут Гунько Остап Михайлович, я начальник отделения полиции Центрального административного округа Департамента полиции города, — отрапортовал начальник. — Хоть и редкие такие процедуры, ненавижу этим заниматься. Но таков порядок. Приступим. Имя, возраст?
— Максим, двадцать семь будет скоро, — вяло ответил Максим.
— Во-первых, отвечай четче. Во-вторых, тебя просто Максимом зовут? — жестко отреагировал Гунько.
«Ну, я попал. Чувствую, он меня расстреляет, если что не так», — подумал Максим.
— Никак нет, гражданин начальник! — резво ответил Максим и тут же пожалел об этом.
— Что за балаган? Не хамить! Давай сразу определимся, нянчиться я с тобой не намерен, это первое. И второе, заруби себе на носу, ты мне уже не нравишься. Делай выводы. Попробуй ещё раз.
— Волков Максим Сергеевич. Двадцать семь лет. Будет осенью…
— Так. Я спрашивал, сколько тебе будет?
— Ну, вы просто спросили…
— Если я спрашиваю, сколько лет, это означает «сколько лет», а не «сколько лет будет».
— Двадцать шесть, — отчеканил Максим.
— Дата рождения?
— Двадцать пятое ноября, тысяча…
— Хватит. Меня не интересует год, хоть пять тысяч. Мне все равно, какой год у вас, у нас тут 2012.
— То есть, я без даты рождения остался?
— Тебе какая разница? Мне нужно знать, сколько тебе лет и всё. Так. Не хочу с тобой тратить время. Держи анкету. Заполнишь. Остальное буду спрашивать. Пять минут тебе.
Анкета была очень простая. Никакой конкретики. Место учебы, образование, профессия, названия рабочей деятельности и всё. Через пять минут Максим вручил заполненную анкету начальнику. Тот пробежался по ней глазами и начал зачитывать.
— Так. Образование среднее. Школа №… Вот очень мне нужно знать какой номер у твоей школы! Ладно, так. Образование высшее. Московский авиационный институт, факультет прикладной математики и физики, квалификация инженер-математик, так. Ну, авиация у нас только в теории, а вот звучит красиво, инженер, да ещё и математик. Так, что тут у нас с работой? Ничего себе послужной список! Оператор ПК, менеджер по продажам, менеджер по работе с клиентами, региональный менеджер, менеджер по логистике, менеджер по рекламе, менеджер по развитию бизнеса. Так, угу, менеджер. А профессия-то, какая?
— Ну, вот, инженер.
— Инженеры у вас занимаются развитием бизнеса?
— Нет, ну, просто, вот так получилось…
— Короче говоря, профессии нет.
— Почему, я же вот написал сколько.
— Эти вот все менеджеры — это чушь собачья. А что это ты так много перебрал, это всё на каком-то одном предприятии?
— Нет, где как.
— Ага, то есть успеха ты не имел на этом поприще.
— Нет, ну почему?
— Да потому что. Одним словом, торгаш-неудачник.
— Здрасьте, приехали.
— Сколько тебе было лет, когда ты институт закончил?
— Двадцать три.
— Три года ты менял все эти так называемые работы и что?
— Ну, по-разному.
— А сколько лет ты учился в этом авиационном институте?
— Шесть лет.
— Учился шесть лет, получил диплом инженера и пошел менеджерить. Зачем ты учился?
— Как зачем? Высшее образование чтоб было.
— Ну, есть высшее образование, что толку? А зачем ты учился на инженера? Чтобы идти торговать?
— Я не торговал…
— Да ладно мне рассказывать, а то я не знаю, что там, где есть слово менеджер, воняет спекуляцией и только, работать не хочется, вот и идут срубить денег там, где, кажется, это проще. Конечно, проще продавать что-то, а не производить это что-то. Ты крутишь продуктами, произведенными другими, ты торгаш и есть. Я одно не пойму, для чего нужно было тратить шесть лет на изучение того, чем потом не придется заниматься, это у вас, в вашем Городе, мире, так принято?
— В мире не знаю, в городе нашем так получается.
— Что значит, так получается? Куда смотрит Город? Неужели, будучи, вот этим самым инженером-математиком, нельзя себя обеспечить и работать на благо Города?
— Мой уровень полученных знаний не был настолько велик, чтобы я мог себя этим обеспечить.
— Что же ты не достиг должного уровня? У вас там у всех невеликий уровень?
— У кого-то уровень нужный.
— Вот! И что же, эти кто-то могут себя обеспечить и работать для Города?
— Могут обеспечить себя, но почему-то, только в том случае если будут работать на другой Город.
— То есть как?
— Я думаю вам не понять, это наше местное.
— А чего ты хотел получить, кроме диплома, если потратил целых шесть лет.
— Не знаю. — Максим устал отвечать на вопросы.
— Интересно. А чего ты хочешь?
— Не знаю.
— Надо полагать, к нам ты попал, потому что у себя ты просто-напросто не нужен.
— Всё может быть.
— Всё может быть? И ты так легко на это реагируешь? В твои годы я уже давно знал, чего хочу, и шёл к этому, у меня была профессия, работа, семья. Я твердо стоял на ногах и был нужен обществу, так же как оно было нужно мне. А что есть у тебя? Ничего. А нужно тебе общество? Не знаешь. А обществу ты нужен? На хрен ты ему не нужен! Ты лишний член общества! И… ты мне не нравишься.
— Мне расплакаться?
— Не удивлюсь, если это единственное, что ты можешь. Так ладно, был ты судим или нет, все равно не скажешь.
— Почему? Скажу. Не был.
— Вот видишь, и судимости даже нет, ни черта у тебя нет. Не знаю, что ты будешь делать, как собираешься жить. У меня все. Свободен.
— «Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — или пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно».
— Курить будешь? — спросил Брат Максима, который, выйдя из отделения, ощутил похмельную слабость и присел у фонтана, расположенного на полпути между полицией и отелем.
— Ой, не могу. Теперь ты меня пилить будешь? Мне тут кто-нибудь что-нибудь доброе скажет?
— А с чего бы это? Отношение к тебе не может меняться в зависимости от территориального положения. Все замыкается на тебе самом.
— Ну, а что ж делать, если «в начале поприща мы вянем без борьбы»? Так уж исторически сложилось.