Почему-то именно руки Силана оберегала больше всего, снова дернулась, когда он дотронулся.
А потом Рейз вышел на Арену, и все посторонние мысли отступили. Остался только Лиам напротив, шум толпы и поединок, который надо было выиграть.
Лиам усмехнулся, широко и безумно, и перетек в стойку — он двигался грамотно, красиво. С легкостью, которую Рейз раньше встречал только в очень опытных бойцах.
— Я знаю, о чем ты думаешь, папаша. Что я щенок и проиграю. Ты так в себе уверен, — он покачал острием клинка вперед-назад. — Я срежу с тебя эту уверенность вместе с кожей.
Рейз не ответил, напал, прощупывая почву. Он действительно не собирался поддаваться.
Лиам с легкостью парировал, увернулся, контратаковал.
Его удар прошелся вскользь по руке под доспехом — обжег болью. Не сильной, но неприятной.
Рейз ушел назад, отбил чужое лезвие.
Лиам фыркнул, отступил на пару шагов назад и нахмурился:
— А врали, что эта штука делает больно. Везде обман, папаша.
А потом он ринулся в атаку, и времени ответить у Рейза не осталось.
Лиам был быстр, невероятно, неправдоподобно быстр, и он был не просто хорошо обучен. Он нападал и защищался так же естественно, как дышал.
Он не был физически сильным — пока не был, и выносливости у него вряд ли было много, но он был… хорош. Больше, чем просто хорош.
Великолепен.
Быстрее Рейза, изворотливее. По нему никак не получалось попасть, изловить его.
Лиам просчитывал поединок, загонял Рейза в ловушку, легко читал его атаки и финты.
Атаковал и заставлял отступать.
И доставал — клинок оставлял длинные, раздражающие порезы. Один за другим, как будто сопляк и правда собирался срезать с Рейза кожу.
И только после этой мысли пришло вдруг понимание — с самого начала щенок делал то, что задумал, и не собирался останавливаться.
Вдруг он отскочил на пару шагов назад, и почему-то Рейз не последовал за ним.
Лиам усмехнулся и подмигнул:
— Дошло наконец, папаша? Я просто играюсь. Мне нравится ломать таких, как ты.
Следующий его удар порезал глубже, прочертил по руке огненную полосу, Рейз едва успел увернуться, отдернуться, иначе остался бы без пары пальцев.
Он отскочил на несколько шагов назад, увеличивая дистанцию и судорожно выискивая в защите Лиама бреши. Их не было.
Значит, их нужно было создать. Хотя бы один-единственный шанс для себя — атаковать и победить. Рейз был физически сильнее, выносливее. Это тоже чего-то стоило.
Лиам последовал за ним, атаковал снова. Как же все-таки он был быстр.
Если бы не отточенный за годы поединков инстинкт, который подсказывал, направлял, Рейз давно истекал бы на Арене кровью. Он и так истекал — пока ничего серьезного, просто глубокие порезы, которые в горячке поединка почти не ощущались.
Ничто не имело значения. Только единственная цель — победить, но ее никак не получалось достичь.
Широкая, безумная улыбка Лиама маячила перед глазами, дразнила и бесила до красной пелены, но поддаваться было нельзя. Выиграть можно было только за счет холодного расчета.
Всего один шанс, когда Лиам устанет и ошибется.
Но он не ошибался, и он все-таки подловил Рейза первым. Лезвие вошло в плечо — не в грудь, хоть этого получилось избежать — глубоко, на треть длины, и боль прострелила насквозь. До кончиков пальцев. Кажется, Рейз закричал, и рука повисла плетью.
Меч выпал из ослабевших пальцев.
Лиам сбил Рейза на колени, ударил кулаком по лицу.
Потом снова. И снова.
Он не останавливался, и мир рассыпался под его ударами на осколки, фрагменты: на боль, на кулак, летящий в лицо, на крики зрителей, и почему-то на мертвенно-бледное лицо Силаны.
Все вокруг выцветало, становилось неважным, и Рейз цеплялся за боль, как за спасение. Не все. Еще не все.
Он должен был победить.
Должен был.
Любой ценой.
Победить.
Собрать последние крупицы сил, создать и использовать шанс. Ну же.
Шевелись!
Пальцы здоровой руки бессмысленно скребли по песку Арены. И вспоминался сопляк Зейн, один из последних, с кем Рейз сражался в Одиночной Лиге.
Кровь заливала лицо, мешала видеть, но Рейзу и не нужно было видеть. Он чувствовал Лиама, чувствовал каждое его движение.
Жаль, что выиграть красиво не получилось бы. И что щенок оказался таким сильным.
Рейз ждал свой шанс и дождался — пальцы зачерпнули горсть песка, швырнули вверх и вперед, когда Лиам наклонился ближе. И пацан оступился. Всего на мгновение, которое пролетело стрелой.
Единственный путь к победе.
Рейз ударил — рванул пацана на себя, впечатался лбом в переносицу. Лиам вскрикнул, высоко и пронзительно, взмахнул рукой, и Рейз выбил меч, отшвырнул подальше.
Все, сука. Теперь не уйдешь.
Он подмял пацана под себя и врезал от души, вложил остатки сил в последний удар, чтобы вырубить. Получилось. Грязно, некрасиво, но получилось.
На несколько мгновений Зал замер, а потом взорвался криками. Шум трибун накатил как океанская волна, личное море Рейза. И на секунду в той волне все растворилось — даже визгливая, пробивающая навылет боль.
«Еще не все», — сказал себе Рейз. — «Не смей падать. Сука, не смей. Поднимайся, поднимайся, Ирбисов сын. Ты должен встать и показать им, что еще жив. Вставай!»
Он поднялся, мир пошатнулся и выровнялся.
Лиам остался лежать.
Рейз глубоко втянул раскаленный воздух Арены и вскинул вверх руку.
***
Почему-то лучше всего отпечатался в сознании момент, когда лезвие прошило плечо Рейза.
Она потянулась за пламенем внутри себя — по привычке, как всегда делала на войне. И внутри себя не нашла ничего. Только крохотные искры и пепел.
Едва тлеющие угли. Следом за тем ощущением накатили слабость и тошнота — верные спутники истощения.
Она ничем не могла помочь Рейзу, сидела как бесполезная кукла, пока Лиам издевался над ним. Деньги, мамин дом, все, что Силана хотела от мирной жизни в тот момент не имело значения.
Хотелось только закричать, чтобы мастер остановил поединок.
А потом Рейз победил. Так быстро, что Силана едва успела понять, как он это сделал, и поднялся на ноги. Внутри нее кто-то спокойный, равнодушный отмечал, сколько Рейз потерял крови. Сколько еще мог продержаться в сознании. Но поединок закончился, и на Арену уже спешили медики в светло-зеленых мантиях учеников чародейской Академии.
Силана сделала глубокий вдох и выдохнула снова.
По крайней мере, рана Рейза была не смертельна. Любое кровотворное зелье могло справиться с кровопотерей. Здесь его наверняка было в достатке, не так, как на войне, когда приходилось давать солдатам треть дозы, чтобы сохранить остальное.
Мастер Арены объявил Силану и Рейза победителями, и она запоздало сообразила, что нужно встать. Неуклюже поклонилась.
Илана тоже поднялась с трона, сделала ответный поклон — грациозный, царственный, и пошла к Силане.
Серые шелковые юбки шелестели по залитому кровью песку. Илана не боялась испортить красивую вещь. И не боялась за своего гладиатора. Она улыбалась.
— Благодарю за поединок.
— Что с вашим… что с Лиамом? — зачем-то спросила у нее Силана.
— Он выживет. Это станет для него полезным уроком. Надеюсь, научит его относиться к другим гладиаторам всерьез.
От ее слов Силана почувствовала, как холодок прошелся вдоль позвоночника. Лиам был страшным противником — несмотря на молодость, но Илане этого было мало. Она хотела сделать из него монстра.
— Вы хотите выставлять его на поединки и дальше?
— Он сын Торна. Арена у него в крови, — потом Илана перевела взгляд на залитый кровью песок и поморщилась. — Впрочем, иногда он увлекается. Мне жаль, что так получилось с вашим гладиатором. Если хотите, я оплачу жреческое исцеление.
Это было щедрым предложением, невероятно щедрым. Особенно теперь, когда Силана не могла исцелить Рейза сама.
— Зачем вам это?
— Просто жест доброй воли. Вы явно устали, к тому же я знаю об ограничениях, которые Храм накладывает на алых жриц. И у меня свои мотивы. Как только Лиам очнется, он тут же потребует повторного поединка. Думаю, с Ареной мы повременим, но тренировочный бой был бы полезен им обоим.
Силана едва подавила желание передернуться:
— Я не…
— Не рубите сгоряча, — спокойно прервала ее Илана. — Примите мою помощь, отдохните. Подумайте. Жрица будет у вас завтра с утра. Остальное мы обсудим и решим позже.
Силана поклонилась, низко, на жреческий манер:
— Это очень щедрый подарок. Я приму его с благодарностью.
Наверное, если бы речь шла о ее собственной ране, она отказалась бы. Предпочла бы терпеть боль и ждать, пока восстановится достаточно, чтобы исцелиться самостоятельно. Но речь шла о Рейзе. И платить его болью за собственную гордость и собственные принципы Силана не имела права.
— Вот и отлично. Кстати, во время тренировок обратите внимание на парирование перед контратакой. Ваш Рейз немного недоворачивает запястье. И займитесь стойкой. Ее следует доработать.
***
Силана хотела посидеть с Рейзом, пока действовало кроветворное зелье, но медик прогнал ее к Распорядителю — хозяйке полагалось забрать деньги за поединок и расплатиться за помощь медика.
Когда распорядитель назвал ей сумму выигрыша, Силана подумала, что ослышалась. Этого хватало, чтобы оплатить месячный налог за дом, и еще осталось бы на то, чтобы купить летающего ската — раненого или больного, иногда таких отдавали по-дешевке, потому что иначе оставалось их только убивать.
Через несколько дней она могла бы исцелить ската пламенем. Да и ели они не так много, одного можно было бы прокормить без труда, зато не пришлось бы больше ходить пешком или тратиться на чародейские экипажи. Силана смогла бы даже найти какую-нибудь несложную работу, чтобы хватало хотя бы на еду.
Она думала об этом, и тут же накатил стыд. Силана ничего не сделала ради этих денег, их выиграл Рейз и заплатил за них кровью. Он мучился от боли, пока она планировала, как потратит выигрыш.
Она вернулась к медику с распиской об оплате, и тот, скучая, перечислил, как ухаживать за раной — на Арене не было постоянного госпиталя и комнат для раненых. Гладиаторов отправляли либо домой, либо в городскую больницу.
Рейз спал под действием чародейских эликсиров, и его лицо казалось обманчиво спокойным.
— Жить будет. Если повезет и нормально все срастется, даже выйдет на Арену со временем, — сказал в конце концов медик.
— Завтра его исцелит жрица, — тихо ответила Силана.
— Тогда тем более повезло. Вы на него, я смотрю, денег не жалеете.
Силана отвела взгляд и снова посмотрела на Рейза.
К ним подошел Грей, отозвал ее в сторону для разговора, и Силана снова отметила про себя, как он изменился за эти годы. Стал жестче и строже и все время казался усталым. Вымотанным. Больше не улыбался.
— Мелезе придется остаться еще на несколько часов, я ей пока не нужен, могу отвезти вас домой. Все равно ты одна его не дотащишь.
Силана не стала отказываться.
Чародейский экипаж госпожи Мелезы был быстрым и ехал очень плавно, кочки почти не ощущались. Рейз спал, и в полумраке кареты его лицо казалось восковым, неестественно бледным.
Силана прижимала к себе сумку с зельями, которые дал ей в дорогу медик, и надеялась, что Рейз проспит до утра и ему не придется мучиться от боли.
Грей молчал, глядя в окно, и глубокие тени в опущенных уголках губ делали его намного старше.
Хотелось заговорить с ним, но никак не находились правильные слова.
В конце концов он вздохнул и заговорил первым:
— Не самое у вас удачное начало в Парной Лиге. Сначала Посвящение, которое многим наступило на хвост, потом ничья, теперь вот ранение.
— Вы думаете, мне стоит уйти с Арены?
— Ничего я не думаю. Если бы все бежали с Арены при первых же трудностях, в Парной Лиге давно бы никого не осталось. Просто говорю, что начало неудачное.
А у вас? — хотела спросить Силана.
Что случилось с вами?
И снова промолчала.
— Говори, — разрешил вдруг он. — Я же вижу, тебе хочется. Можешь не стесняться.
Он усмехнулся и добавил:
— Ты больше не моя ученица, побить тебя за наглость я все равно не смогу.
— Что произошло с вами и госпожой Мелезой? — спросила Силана. — Она никогда не была такой раньше. Она… никогда не обращалась с вами так.
Грей усмехнулся и посмотрел в окно:
— Я сам напросился, да?
— Вы можете не отвечать, если не хотите. Я не должна была спрашивать.
— Ничего, глупо теперь отмалчиваться, — он выдохнул, устало потер лицо руками. — Я ее предал.
***
После ухода Грея Силана пошла в ванную, умылась и аккуратно расплела волосы. Заколки, которые дала ей госпожа Мелеза были очень дорогими, и было страшно потерять хоть одну. Силана завернула их в небольшое белое полотенце и отнесла в свою комнату, аккуратно положила возле окна.
Рейз спал у себя, и Силана чутко прислушивалась: не проснулся ли он? Нужна ли ему помощь?
Он не стонал во сне, и из звуков вокруг были только бесконечное завывание ветра за окном и поскрипывание старого дома.
Силана чувствовала себя уставшей, больше всего хотела повалиться на свою кровать из ящиков и просто уснуть, но нужно было постирать одежду Рейза и платье госпожи Мелезы — на него попали кровь и песок, нагреть воды, приготовить поесть, помолиться Майенн.
Силана не была голодна, но после истощения пламени еда помогла бы восстановиться быстрее.
Собственная беспомощность заставляла вздрагивать от каждого шороха. Война научила Силану, что за слабость всегда приходится платить, и никак не получалось расстаться с этой правдой в новой, мирной жизни.
Продуктов в доме оставалось совсем немного — зря Силана все-таки не сходила в лавку до визита к Джанне — и пришлось делать кашу с ягодами: каша получилась пресной, но съедобной, и после нее стало лучше, силы вернулись.
Силана постирала и развесила у камина вещи Рейза и платье госпожи Мелезы, аккуратно разгладила складки и вернулась в комнату, к алтарю.
Пришлось взять уголек из камина, чтобы разжечь алтарную свечу.
В комнате было холодно, крохотный огонек выхватывал ветки рябины на окне, и выл за окном ветер, но молитва текла внутри вместе с кровью, и все проблемы дня отступали, отходили на задний план.
Столько всего случилось — крохотных, важных только для Силаны и для людей рядом с ней вещей, за стеной жила и дышала Грозовая Дева Силл Арне, и алтарь был островком мира, покоя.
Славься, Госпожа моя в Пламени. Я благодарю тебя за этот час и этот миг. За этот прожитый день, за эту наступившую ночь. Славься.
Она почти не говорила в тот раз, и молитва лилась бессловесно и искренне. Благодарность за право и возможность спасти Джанну от болезни, радость, что Рейз не умер в поединке и что уже с утра снова стал бы здоров. Облегчение от мысли, что появились деньги заплатить налог на дом за месяц и жить в нем мирно и спокойно.
И покой, истинный, счастливый покой, которым дышал мир — под суматохой ежедневных дел, под всеми горестями и радостью, та удивительная сила, из огня и света которой рождалось все сущее. Она текла в Силану и сквозь Силану, и потухшие угли внутри снова разгорались, вспыхивали вверх искрами, тянулись к небу язычками пламени — пока крохотными, но живыми.
Танцевали и пели бесконечный Танец Майенн.
Силана молилась до самого утра.
***
Жрица пришла к ней рано, через час после того, как рассвело. Должно быть, Илана послала за ней на рассвете, как только открылся Храм.
Ее звали Аврора, и она получила посвящение на несколько лет раньше Силаны. Они знали друг друга — не очень близко, но были знакомы.
Было неловко стоять перед ней на пороге и ждать вопроса: Силана, что произошло? Почему ты не исцелишь своего гладиатора сама?
К счастью, Аврора ничего не спросила. И говорила прохладно и кратко:
— Здравствуй, Силана. Проведи меня к больному.
Ее шаги поскрипывали на лестнице за спиной и заставляли невольно задерживать дыхание, ожидая удара.
Аврора никак не комментировала ее дом или жизнь и вела себя как и полагалось жрице во время визита исцеления. Как с посторонним человеком.