— О, я бы с интересом на это посмотрел, — Вейн рассмеялся.
— Хватит! — окрик Делии заставил их обоих притихнуть.
И молчание, наполнившее комнату было напряженным, отравленным. Жгло каждым вдохом и выдохом.
Оглядываясь назад, Силана почти удивлялась, что Вейн не ударил по больному сразу, что приберег слова об исцелении, как берегут хорошие карты в игре.
Силане нечего было сказать. И Рейз молчал, только судорожно сжимал пальцами рукоять гладиаторского меча. Боролся с желанием ударить.
Делия встала:
— Я ухожу. Мне незачем это слушать. Скажите Эвансу, что я свяжусь с ним позже, если он решит передать дело в суд.
Потом она развернулась и пошла прочь — медленно, будто тяжело больная.
Силана смотрела ей в спину и понимала, что не должна идти следом. Что не имеет права говорить с Делией, пытаться объясниться или просить прощения.
Рейз перехватил ее взгляд, убрал руку от оружия и сказал:
— Иди.
Она разрывалась между желанием идти и остаться. И не видела правильного выбора.
— Иди, — повторил он. — Вам нужно поговорить, я понимаю… Иначе ты совсем себя изведешь.
— Но вы… — она начала и замолчала.
— Ничего, как-нибудь сдержусь и постараюсь никого не убивать. Дождусь твоего возвращения.
Она почувствовала комок в горле и кивнула, испытывая безотчетную, всепоглощающую благодарность за то, что он понял то, чего не понимала она сама.
***
Делию Силана нагнала на ступенях. Та стояла, опершись на перила, как Каро совсем недавно и смотрела вперед. В прозрачных льдистых глазах отражалось пасмурное, холодное небо Силл Арне.
— Я почему-то знала, что ты за мной пойдешь, — сказала Делия. Ее манеры, ее маска улыбчивой аристократки, которая казалась Силане такой естественной, облетели будто шелуха. Делия выглядела усталой. Очень-очень усталой.
— Я пришла попросить у вас прощения, — сказала ей Силана. — Я знаю, что это ничего не изменит. Что не имею права…
Она не надеялась на прощение, не верила, что заслуживает его.
И просила не поэтому.
— Конечно, не изменит. Но Майю убила не ты. Ее убили мы с Каро. Наша вражда. Глупо теперь искать других виноватых, — сказала Делия и продолжила. Спокойно, равнодушно, будто приговор зачитывала:
— Я тебя ненавижу. С тех пор, как ты появилась на Арене, все ломается. Идет трещинами, и все, чем я дорожила исчезает.
Силана молчала, чувствовала, как больно делали эти слова и принимала боль, потому что заслуживала ее.
И выслушать Делию, дать ей выплеснуть ненависть казалось правильным.
— Ты наплевала на традиции, в которые я верю. Ты встала на колени перед своим гладиатором, а потом вышла за него замуж и сделала его равным нам. Я презираю тебя за это, — а потом Делия повернулась и сказала вдруг. — Но я понимаю, почему ты не спасла Майю. Ты выбрала человека, который тебе дорог. Я поступила бы так же.
Делия сглотнула, и в глазах у нее заблестели слезы:
— Я поступила бы так же, если бы могла… исцелять. Если бы делала выбор.
Силана видела ее бессилие, то бессилие, которое так хорошо знала — беспомощное понимание, что выбор сделан, и что он был неправильный, но уже ничего нельзя исправить.
Они были очень разными — она и Делия, они верили в разные вещи, но горевали одинаково.
Силана шагнула к ней, ожидая удара, ожидая ненависти, но не в состоянии остановиться.
— Мне жаль, — сказала она. — Мне так жаль, что она умерла. Так жаль, что пришлось делать выбор.
Делия замерла — несгибаемая, прекрасная Делия, бескомпромиссная хозяйка — а потом запрокинула голову к небу, и тонкие дорожки ее слез в тусклом пасмурном свете казались посеребренными.
— Да, мне тоже. Тоже жаль.
***
Оставшись с Вейном наедине, Рейз на всякий случай снял перевязь с мечом и отложил в сторону, хотя все внутри кричало, что оставаться без оружия рядом с этой гнидой опасно.
— Очень демонстративно, — Вейн фыркнул. — Вы с женой сильно любите драматические моменты.
— Вы сами нам подкидываете поводов для драмы, — сквозь зубы процедил Рейз, надеясь на то, что Каро выйдет из кабинета как можно скорее.
Или что Силана вернется целой и невредимой.
Это был глупый страх — что с ней что-то случится, все-таки она выжила на войне, могла о себе позаботиться.
Да и не стала бы Делия ничего делать. Она была из тех, кто сражался чужими руками.
И только тонкий, беспокойный, отравленный внутренний голосок нашептывал, что горе меняет людей. Заставляет делать глупости и кидаться на тех, кто вовсе ни в чем не виноват.
Рейз давил сомнения в зародыше и убеждал самого себя — так было нужно. Не Делии, на Делию ему было плевать.
Но так было нужно Силане — поговорить, объяснить.
Рейз это видел и даже понимал.
— Боитесь. — с каким-то сытым удовлетворением сказал ему Вейн. — Причем не за себя боитесь, а за хозяйку. Это хорошо. Видимо, милая Силана и правда отлично раздвигает ноги, раз так крепко вас окрутила.
Уже за один этот тон, за то, как пренебрежительно Вейн говорил о Силане, Рейз с удовольствием отрезал бы от него пару кусков. Даже представил это в красках.
И сдержался только потому, что иначе Вейн бы победил. И потому что меч Рейз вовремя отложил в сторону.
— Знаете, раньше, когда вы велись на провокации, с вами было намного веселее, — добавил Вейн, а потом поднялся одним плавным, ленивым движением:
— Вы такой наглый, такой самодовольный. Такими бывают только гладиаторы — сильные и тупые. Даже у солдат больше здравого смысла. Все потому, что вы так уверены в собственной безопасности, — Вейн покачал головой, будто искренне сокрушался, а потом перестал улыбаться. — Но знаете, если я избавлюсь от вас сейчас, это ведь тоже будет мне на руку.
Он протянул в сторону Рейза ладонь, буднично и походя, и внутренности скрутило болью.
Рейз задохнулся, не в состоянии даже закричать, а невидимая сила швырнула его на колени.
Он потянулся к оружию, инстинктивно, беспомощно, руки скользили по рукояти не в состоянии ее ухватить.
Вейн обошел его полукругом, легко подтолкнул носком сапога:
— Не удивляйтесь, это просто немного магии. Знаете, таких как вы всегда приятно ломать. Я так люблю этот сладкий момент, когда вы понимаете, что умрете, и что все ваше геройство и все ваше мастерство не имеет никакого значения. Потрясающие ощущения.
Он взял меч Рейза, достал из ножен и повертел перед глазами:
— Отличное лезвие. Вы хорошо за ним следите.
Он врет, — Рейз цеплялся за эту мысль. — Врет, он не может меня убить.
Если бы мог, давно бы это сделал.
Невидимая рука перемалывала внутренности в труху.
— Знаете, в чем прелесть моей магии? Ее почти невозможно отследить, — Вейн рассмеялся. Смех прошелся по спине мурашками.
Нельзя было поддаваться страху. Нельзя, это были просто игры — Каро сидел за дверью, Силана была совсем рядом.
Они находились в здании Дознавателей.
Рейз не мог дышать. Что-то рвалось внутри.
И какая-то его часть была уверена — после такого не выживают.
А потом — он даже не успел осознать, когда, так быстро это произошло — все стало как прежде.
— Какого Ирбиса здесь происходит? — раздался над головой голос Каро.
Рейз осознал, что сидит в кресле совершенно невредимый. Только сердце колотилось как бешенное и пот тек по спине ручьем.
Рейз ни разу не слышал ни о чем подобном — ни об одном заклинании, которое могло бы так действовать.
— Ничего, — Вейн рассмеялся, прокрутил меч Рейза в руке и протянул рукоятью вперед. — Просто взял клинок посмотреть.
***
Делия уехала, а Силана еще долго смотрела вслед чародейскому экипажу. Нужно было вернуться обратно, с Рейзу и Каро, к Вейну, но никак не удавалось заставить себя уйти.
Слова Вейна — вульгарные, отвратительные — вертелись в голове и никак не удавалось их забыть.
«Ваша игрушка».
«Так любите его член».
Они выворачивали, обесценивали то, что Силана чувствовала к Рейзу. То, что он для нее значил.
Они не были правдой, но Силана все равно оттягивала возвращение.
В конце концов, Рейз пришел к ней сам, он и Каро — вышли на ступени, замерли по бокам от Силаны. И она вдруг вспомнила старую легенду о двух духах, которые нашептывают людям. Один шепчет о жизни, другой о смерти.
— Вы выбрали не лучшее время подумать на улице, — спокойно сказал ей Каро. — Не стоило оставлять вашего мужа наедине с Вейном.
— Где он? — тихо спросила Силана, хотя на самом деле ей не хотелось знать. Рейз молча передвинулся ближе, притянул ее к себе.
Показалось, что он бледнее обычного, и руки у него дрожали.
— Разговаривает с Эвансом, — коротко отозвался Каро. — Судя по тому, что я услышал, Делия действительно приняла вину за поступки Ларса на себя. Она признала, что хотела меня убить, и поэтому Эванс отказывается принимать мои обвинения.
— Зачем Делия это сделала? Зачем взяла вину на себя?
Хотя в глубине души Силана и так знала ответ.
— Потому что это правда, — спокойно отозвался Каро. — Она хотела меня убить, отдала приказ Ларсу. И это ничем ей не грозило. По правилам Арены она могла так поступить. У нас все же был официальный поединок. Эванс не станет доводить это до суда. Я не могу остановить Вейна, а значит вечером он будет на Арене, вам придется сражаться.
Силана почему-то знала, что так будет. Чувствовала.
— Я понимаю. Если я проведу это время в молитве, то к вечеру смогу полностью исцелить Рейза.
Она так надеялась, что после войны ей больше никогда не придется молиться ради пламени, ради того, чтобы его хватило исцелять. Майенн заслуживала лучшего.
И все же принимала Силану, как принимала любое свое творение, не важно, какой огонь человек нес внутри — исцеляющий свет или пожирающий все на своем пути пожар.
Госпожа моя в пламени, прости мне сомнения и страхи. Прости за то, как я трачу твой дар. Проведи меня по струне, сквозь копоть и мрак. В левой моей ладони пламя, в правой моей ладони пламя. Под ногами моими сеть струн. Страшная и благословенная паутина твоих перекрестков.
— Я справлюсь, — Рейз сжал ладонь на ее плече, постарался ободряюще улыбнуться. Он всегда старался ее подбодрить.
И Силана отчаянно хотела быть сильнее, быть здоровой и цельной. Женщиной, которая была бы его достойна, которая смогла бы принимать его заботу и его помощь.
— Вам не нужно справляться в одиночку, — тихо сказала она. — Вы не один.
— Это я уже давно пытаюсь объяснить тебе, — он кривовато усмехнулся, вымученно и открыто. — Жаль, что пока так и не вышло.
— Может, хватит уже? — сухо и раздраженно спросил Каро. — Выяснить отношения и решить, кто кого больше поддерживает, вы сможете и потом. Сейчас у нас иная проблема. Вейн применил на вашем гладиаторе заклинание. И последствия вполне возможно, дадут о себе знать во время боя.
Силана почувствовала, как вдоль позвоночника прошелся холодок страха.
— Что это было за заклинание?
Глава 25
***
Последствий заклинания Рейз на себе не ощущал. Боль прошла, как и не было, и именно это пугало больше всего.
Когда Вейн применил свою магию, казалось, что внутренности превратились в ошметки.
И как бы Рейз ни пытался убедить себя, что это ерунда. Дешевый трюк этого больного урода, не мог избавиться от противного, липкого страха. Какого-то… жалкого.
На Арене Рейз привык к опасности, отдавал себе отчет, что делает и чем рискует.
В магии он не разбирался совсем, и какая-то мелочная суеверная часть внутри все цеплялась за мысль: а вдруг это только кажется, что все хорошо.
Он не был чародеем, не мог защититься от заклинания или даже осознать вред.
Когда Силана услышала о магии Вейна — Рейз рассказал ей как мог точно, что чувствовал, как ощущалось заклятье — она помрачнела, заставила его снять плащ и рубашку. Он еще попытался возразить, что потерпит до дома, холодно же на улице, но Силана даже слушать не стала. Сказала тихо и твердо:
— Я не дам вам замерзнуть.
Она призвала пламя, и оно окутало Рейза теплом, потекло по коже алым потоком. Рейз чуть не дернулся прочь просто по привычке — все же это было пламя — но оно не причиняло вреда.
— Я не чувствую никаких повреждений, — сказала Силана, выдохнула, убирая пламя. — Одевайтесь.
Она говорила в точности как медик на Арене, спокойно и сухо.
Рейз быстро натянул рубаху и плащ обратно, попробовал пошутить:
— Ну что, доктор, я буду жить?
— Будете, — вместо Силаны ответил Каро. — Но плохо и недолго, если не научитесь осторожности. Вам не стоило оставаться с Вейном наедине.
— Я не знал, что он нападет на меня у дознавателей.
Он и сам понимал: Каро и Силана тоже этого не ожидали, иначе никогда не оставили бы его одного.
— По тому, как вы описали заклинание, — тихо, задумчиво сказала Силана, когда Каро отвел их вместительному экипажу с гербом государственного агента на двери, — это похоже на действие глифов боли и страха.
— Только без глифов, — добавил Каро.
Рейз плохо понимал разницу, знал только, что глифы были начертанными чародейскими знаками, в которые маги вкладывали силу.
У Лиама была пара клинков с глифами, а доспех Рейза от некоторых из них защищал.
Силана пояснила в ответ на вопросительный взгляд:
— Глифы часто используются для контроля над силами, которые слишком разрушительны или опасны для чародея, если контролировать их напрямую. Знак служит чем-то вроде проводника между чародеем и силой.
— Глифы боли и страха используются не только из-за этого, — вмешался Каро. — Дело не просто в том, что боль и страх разрушительны.
Силана кивнула:
— Да. Чтобы использовать силы страха и боли напрямую, с ними нужно установить контакт. Нужно окружить себя страхом и болью, стать частью их и сделать их частью себя.
Как пламя Силаны было частью ее?
Рейз вспомнил давние слова Вейна о том, что исцеление жриц было тоже разновидностью магии.
— Да, не стала спорить Силана. — Как мое пламя.
— Я все еще не понимаю, — признал Рейз.
— Вопрос в количествах страха и боли, — подсказал Каро. — Чтобы маг получил контроль над этими силами, его собственных эмоций недостаточно. Нужны другие люди. Как вы сами понимаете, Академия запрещает практики, которые требуют издевательства над другими людьми.
Вот только не Вейну, Рейз ни мгновения не сомневался, что ублюдок считал себя выше любых законов.
— Так он что, ворует людей на улицах и пытает ради своей магии? И вы не пытались его за это прижать?
Каро пренебрежительно фыркнул:
— Я, как вы выразились, с удовольствием его бы прижал, если бы у меня были доказательства. Но я не знаю, как и где Вейн изучал магию, у меня нет возможности узнать какую. И более того, раз эти сферы магии не изучены Академией, никто не знает толком правил, как отслеживать подобные заклинания.
Что-то Рейз явно недопонимал в том, как Академия вела дела:
— Но ведь глифы-то используются. И боли, и страха. Раз они есть, должны быть и специалисты по ним.
Силана передернулась:
— Оружие с глифами разрешается использовать только на войне. То, что глифы наносят на оружие гладиаторов… это…
— В первую очередь, это незаконно, — прямо сказал Каро, когда она замолчала. — Но Парная Лига состоит из очень влиятельных людей, и потому там на глифы закрывают глаза.
— А вам и наплевать? — ехидно поинтересовался Рейз. — Вы же государственный агент.
— Я государственный агент и защищаю интересы государства. А не закон, — равнодушно отозвался Каро. — Не путайте, есть огромная разница.
Да, Рейз без труда мог представить себе какая, и вовсе не рвался узнать подробности.
— В любом случае, глифы это редкость, — сказала Силана. — И они — часть Старого Знания. Их создание и нанесение — это технологии, которые создавались еще до появления Академии. Глифы боли и страха используются, как инструмент войны, потому что на войне используется все, что даст хотя бы крохотное преимущество. Но суть глифов, глубинные принципы их работы никто не знает.