Мэгг разглядывать дебютантов было скучновато, так что она на время ушла в свои мысли и вздрогнула, когда вдруг оркестр заиграл фанфары. Король встал с трона и раскинул руки. Мэгг охватило странное волнение, птицы на потолке ожили и защебетали, и все гости как один запрокинули головы вверх — и вовремя. Облака, изображённые на плафоне, расступились, и в вышине божественным светом засияло Око Всевышнего. Полилась нежная, светлая музыка, от которой захотелось заплакать, и в неё удивительно стройно вплёлся голос Его Величества.
— Восславим же здесь, собравшись вместе, милость Всевышнего, даровавшего нам благо в уходящем году.
— Слава Всевышнему! — отозвались гости, и Мэгг вместе с ними.
— Восславим короля Эйриха Четвёртого, избранного Всевышним, короля Стении! — проговорил звонко принц Афран.
— Слава королю Эйриху!
— Восславим наследного принца Афрана, дарованного Стении Всевышним! — сказала леди Майла.
— Слава принцу Афрану! — губы Мэгг выговаривали эти слова как будто сами, а её сердце бешено колотилось.
— Восславим силу магии, оберегающую Стению милостью Всевышнего! — произнёс король.
— Слава верховной ведьме!
— Да будет новый год благополучным для Стении и для каждого из моих подданных!
— Ура! — разнеслось по залу, ударилось в потолок, отдалось в каждом сердце.
— Бал в честь наступающего года открывает Его Величество Эйрих Четвёртый, — произнёс распорядитель, — и верховная ведьма Стении, Её Милость леди Майла.
И действительно, король встал, подал руку ведьме и вывел её в середину зала. Раздались первые звуки уже знакомой Мэгг Королевской паваны.
Бал начался.
Глава девятая. Женская красота
В какой момент рядом оказался милорд Эскот? Мэгг не поняла, просто вдруг услышала рядом его голос, обернулась и покраснела от смущения, увидев в его глазах ничем не прикрытый восторг.
— Леди Магарет, — проговорил он, кланяясь.
— Милорд Эскот, — Мэгг сделала реверанс и улыбнулась.
Госпожа Сиан придвинулась поближе, задевая своими юбками платье Мэгг, но ничего не сказала.
— Как вам нравится дворец?
— В отличие от эмирского посла, я никогда не видела ничего великолепнее, — ответила Мэгг, надеясь, что рассказ дуэньи был не её же собственной выдумкой. Судя по тому, как хмыкнул Эскот, не был.
— Золото и магия способны поражать. Возможно, именно поэтому мы и стали чтить ведьм — чтобы они сделали блеск богатства ещё более великолепным.
— К счастью, ведьмы приносят Стении куда больше пользы, — ответила Мэгг и едва не вскрикнула: госпожа Сиан наступила ей на ногу — по её мнению, девушка должна была говорить в основном «да» и «нет». Эскот, впрочем, ничуть не рассердился, напротив — его лицо оживилось, глаза засверкали.
— Рад, что вы так считаете. Не многие юные девушки способны думать о чём-то постороннем, оказавшись в этом дворце.
Мэгг обвела взглядом роскошную обстановку и произнесла, надеясь, что Сиан не убьёт её на месте:
— Сначала все эти чудеса завораживают, но потом я вспоминаю о том, что леди Майла одним желанием останавливает град и возвращает плодородность землям, спасая тысячи крестьян от голода, и понимаю, что это и есть настоящее чудо.
Каблучок дуэньи вонзился в ногу, и Мэгги послушно опустила глаза, ещё раз сделала реверанс и добавила:
— Извините.
— Не извиняйтесь, леди! — воскликнул Эскот даже чуть громче, чем было пристойно в частном разговоре. — Мне чрезвычайно интересно вас слушать.
К счастью для ног Мэгги, павана закончилась, и распорядитель объявил менуэт. Эскот поспешил обратиться к госпоже Сиан с просьбой разрешить подопечной танцевать с ним, и та согласилась. Милорд подал Мэгги руку и повёл в центр.
В прошлый раз они танцевали быструю куранту, и на разговоры времени не было, едва удавалось переводить дух между прыжками и подскоками. Менуэт был совсем другим. Задумчиво-плавный, чуть менее торжественный, чем отзвучавшая павана, он напоминал хороводы остеррийских крестьян и их же песни. В нём не было нужды спешить, ловить такт — его было так же легко танцевать, как дышать. И разговор ему не мешал.
Эскот сделал первый грациозный поклон, снова подал ей руку, выстраиваясь за прочими парами, и произнёс:
— Я видел вас сегодня на балконе, леди. Надеюсь, вам понравились лошади, которых выбрал ваш дядя.
— Которых выбрали вы, милорд, не так ли? — уточнила Мэгг чуть насмешливо, хотя и помнила, что насмешливость не пристала благородной леди.
Кажется, Эскот был рад её замечанию, во всяком случае, ответил:
— Так вы заметили наш маленький спор? Признаюсь, я положил глаз на одну из кобыл в вашей паре, но не мог не уступить. Я бы подарил её вам, если бы не был уверен, что лорд Кэнт проткнёт меня за это фамильным мечом.
— Вам стоит не меньше опасаться вязальных спиц госпожи Сиан.
— «И оставил на страже зверя чёрна, грозна, и даровал ему о восьми глаз», — процитировал Эскот, и Мэгг добавила ему в тон:
— «И четыре глаза не спали днем, а четыре — ночью, и не укрыться от взора его», — впервые в жизни она была рада тому, что Рей заставлял её цитировать Святейшую книгу наизусть.
— Ваши учителя и наставники времени даром не теряли, — непритворно восхитился Эскот. Если бы он знал, что этими учителями был безродный музыкант, вынужденный скрываться от внимания стражей закона!
— Боюсь, я слишком часто ленилась на занятиях, — ответила Мэгг, одновременно следуя правилам хорошего тона и обращаясь к собственным мыслям о том, что, возможно, она и правда недостаточно прилежно слушала Рея и не всегда выполняла его указания, потому что не верила, что когда-нибудь и правда станет леди.
— Если это так, то я боюсь и думать, что было бы, учись вы прилежно. Нашим академикам пришлось бы опасаться за свои места.
— Женскому уму никогда не достанет силы и глубины мужского, — вздохнула Мэгг, хотя и не была с этим полностью согласна. Рей, к примеру, всегда говорил, что иные женщины умнее любого мужчины будут, хоть мужика, хоть вельможи. Да и неприятно было думать, что она от природы глупее даже самых глупых мужчин.
— И поэтому природа одарила женщин красотой, которая даже умнейшего из мужчин лишает разума, — Эскот снова поклонился, как того требовал танец, но посмотрел так пристально, что Мэгги невольно подумала о том, насколько её собственная красота лишила разума его, и покраснела.
После менуэта, увы, Эскот был вынужден откланяться, и дальше танцы приносили куда меньше удовольствия. Лорд Кэнт поздравил её с представлением ко двору и отправил танцевать с каким-то толстым лысым лордом, а когда она вернулась, уже собирался передать в руки худого юноши из дебютантов, как вдруг рядом раздалось:
— Лорд Кэнт! Вы опять желаете спрятать этот цветок?
Мэгг обернулась первой и оторопела — к ним шли рука об руку принц Афран и леди Майла. Ведьма была удивительной. Мэгг не могла бы сказать, насколько она красива, но от неё исходило особое сияние, а каждый её шаг отдавался где-то в душе волшебной музыкой. Она приблизилась, Кэнт начал кланяться, Мэгги поспешила опуститься в реверансе, а ведьма улыбнулась ей и сказала:
— Поздравляю вас, лорд Кэнт.
— С чем, Ваша Милость? — неуверенно переспросил старик.
— С тем, что побеги вашей семьи снова расцветают в Шеане, — леди Майла вздохнула. — Мы все помним о вашей утрате, лорд, и нам отрадно видеть, Что у рода Кэнт есть надежда.
Кэнт помрачнел:
— Я никогда не оправлюсь от гибели детей, Ваша Милость, но я благодарю Всевышнего за то, что он оставил мне Магарет.
— Кажется, она — что-то вроде чуда, — заметил принц Афран, — и сотворила невозможное: примирила два враждующих клана.
Лицо Кэнта словно бы почернело, подбородок закаменел, но ответил он любезно:
— Я слишком стар для ссор, Ваше Высочество, и не хочу уносить их в могилу. Признаюсь, я ненавидел покойного Эскота и был бы рад своей рукой всадить в его сердце кинжал, но Всевышний меня опередил. Мальчик же ни в чём не виновен передо мной и перед моим родом.
Мэгги не понимала, почему старика так разозлили слова принца и леди Майлы, но даже в его ответе она чувствовала едва сдерживаемую ярость.
— В таком случае, — ласково заметила леди Майла, — мы будем счастливы видеть соединение двух старинных ветвей. Счастливого вам года, лорд Кэнт, — потом повернулась к Мэгги и прибавила: — Желаю тебе счастья, дитя.
— Спасибо, Ваша Милость, — едва сумела выдавить из себя Мэгг, не пытаясь даже понять, почему один взгляд на верховную ведьму приносит ей столько счастья.
Принц и леди Майла ушли, а Кэнт прорычал себе под нос:
— Подавись, рыжая кошка!
Мэгги хотела спросить, в чём дело, но Сиан удержала её. Позднее, уже в карете, Мэгг снова вернулась мыслями к этому разговору, вспомнила каждую фразу и каждый жест, но так и не сумела его разгадать.
— Почему лорд Кэнт так разозлился на принца и Её Милость? — спросила она у Сиан. Та поджала губы, как делала всякий раз, стоило Мэгг сказать что-то неподобающее.
— Не вашего это ума дело, дорогая, — сказала она и отвернулась к окну. А потом неожиданно ответила: — Принц известен ненавистью к знатным владыкам вроде нашего лорда. Будь его воля, он сровнял бы с землёй каждую крепость в Стении. Когда-то дочь лорда Кэнта собиралась выйти замуж за милорда Грейвза, и принц едва не разрушил их брак.
— Что он сделал?
Этого явно не подобало знать молодым леди, Мэгг не сомневалась. И действительно, госпожа Сиан сказала:
— Этого не подобает знать молодым леди. Но я вам скажу, чтобы вы были настороже. Покойной леди Орионе в бокал подлили любовного напитка, а потом друг принца увлёк её с собой на балкон, чтобы обесчестить. Если бы это произошло, Грейвз ни за что не взял бы её в жёны. Лорд Кэнт вовремя заметил неладное и вместе с лордом Грейвзом спас бедняжку.
Мэгг охнула и пробормотала:
— Но зачем это было принцу?
Сиан вздохнула:
— Наверное, он не желал счастья дочери своего врага. Наш лорд ведь ни за что не согласился разрушить свои крепости, и принц Афран на него был сильно зол, да и до сих пор злится.
Больше Сиан ничего не сказала, и Мэгг ещё некоторое время размышляла о странных мотивах лордов и принцев, думая, что бы сказал на это Рей. «Не забивай себе голову тем, в чём не можешь разобраться, малышка», — сказал бы он. И добавил бы: «Нам лучше держаться подальше от игр королей». Так она и поступила, выбросив всю эту чепуху из головы. Тем более что у неё было о чём подумать, причём куда более приятное. Милорд Эскот. Тео Эскот — у госпожи Сиан она узнала его полное имя. Сегодня на балу он смотрел на Мэгги так проникновенно, что её бросало в непонятный жар. И его слова о красоте женщин, которая лишает ума мужчин, — действительно ли он говорил о ней?
Эта мысль не оставляла её до самой ночи. В своей комнате, уже отпустив служанок и забравшись в постель, Мэгг в полутьме попыталась рассмотреть свои руки. Они были маленькие и бледные, с чистой кожей — никаких веснушек или пятен. Ногти очень ровной формы были лишь чуть темнее кожи и поблескивали от полировки. Она никогда не думала о себе как о красавице, но взгляды Эскота и что-то ещё неясное, но ощутимое, заставляли её спрашивать себя: «Неужели я действительно красива?»
Руки были красивыми. Знакомыми и в то же время незнакомыми. Мэгг смотрела на них сейчас как будто со стороны и удивлялась — неужели они принадлежат ей?
Правой рукой она провела от кончиков пальцев вверх, до плеча, по левой, и хихикнула вслух: было щекотно.
Вдали загудел колокол, оповещая о наступлении полуночи, и Мэгг вздрогнула от его низкого рокочущего голоса. Когда он затих, она робко вылезла из постели и подошла к большому стеклянному зеркалу, установленному в углу её спальни. В ночном полумраке оно отобразило не девушку, а призрака — из-за плотных штор пробивался бледно-голубой лунный свет, в котором самой себе Мэгг показалась ненастоящей. Она подошла к зеркалу так близко, что почти коснулась носом его глади, и уставилась в глаза самой себе.
Глаза были большие, широко распахнутые, с очень широкими зрачками. Мэгги хихикнула, и зеркальный двойник беззвучно хихикнул вместе с ней. Девушка дотронулась до своих волос, заплетённых на ночь в длинную, до пояса, косу. Коса была толстой, в руку толщиной, и шелковистой на ощупь. Надо лбом волосы вились смешными кудряшками. Мэгг распрямила один из завитков, но тот снова свернулся в колечко. Она опустила глаза чуть ниже — через ночную сорочку едва заметно угадывались очертания её тела — грудь, живот, бедра. Неужели однажды её муж (воображение нарисовало на его месте Эскота) когда-нибудь увидит её такой, в одной сорочке, с заплетёнными волосами? От этой мысли на спине выступили капельки пота, щёки запылали, и Мэгг опрометью кинулась обратно в постель, накрылась одеялом, зажмурилась и громко рассмеялась, а потом, обхватив подушку руками, заснула.
Наутро вспоминать о том, как она рассматривала себя в зеркало, было немного стыдно, но долго размышлять об этом не пришлось: сразу после завтрака в спальне (лорд Кэнт был занят) Мэгг отвели в малый зал, и с ней два часа занимался учитель танцев. Как пояснила госпожа Сиан, в этом сезоне в столицу привезли несколько новых танцев, и рано или поздно они обязательно прозвучат.
Учитель был высокий, узкий, похожий на стеклянный сосуд, только гибкий и вертлявый. Он изъяснялся на странной смеси стенийского и какого-то незнакомого языка, но показывал движения быстро и точно. Мэгг за час заучила основные па и фигуры, а к концу второго легко шагала вместе с маэстро Зэнном по залу под одобрительные восклицания Сиан.
После обеда Мэгг снова дали немного свободного времени, которое она провела в библиотеке с поучительной историей безымянной девицы, не поверившей посланнику Всевышнего и закончившей очень плохо. Правда, ей показалось, что стоящая на полке выше книга о приключениях моряка Робина в дальних странах была бы увлекательней, но госпожа Сиан решительно запретила к ней прикасаться.
После отдыха снова нужно было собираться на бал: с началом сезона не стоило пропускать ни одного светского события.
Глава десятая. Своими руками
Кто-то мог бы назвать жизнь Мэгг однообразной, но это было упоительное однообразие. Каждый её день походил на предыдущий, то есть был таким же приятным, лёгким и увлекательным. И каждый вечер она встречалась с милордом Эскотом, который, не выходя за рамки пристойности, всё яснее показывал ей своё расположение, всё приветливее общался со стариком Кэнтом и всё легче вытанцовывал сложные фигуры модных танцев.
— Не сомневаюсь, — часто повторяла Сиан, — ещё до Большой осенней охоты он попросит вашей руки, а если не успеет до неё, так непременно сделает это по возвращении.
Мэгг отмахивалась от этих слов, но внутри у неё все замирало, и сладко-болезненно начинало стучать сердце. В глазах Эскота она видела признания, которые не сходили пока с его губ.
Жизнь в столице, сытная здоровая пища и неустанное внимание служанок сделали её из просто хорошенькой девушки настоящей красавицей, а то, как мало она осознавала свою красоту, придавало ей особое очарование. Вдали от неё нет-нет да и вспыхивали ссоры между молодыми лордами или старшими сыновьями, не поделившими право танцевать с леди Магарет Кэнт следующий танец.
И так же вдали, незаметно для её глаз, эти ссоры утихали, стоило милорду Эскоту показаться в бальной зале. Он не заявлял ещё своих прав, но общество даровало ему их заочно. И, пожалуй, даже самые строгие матроны не упрекнули бы Мэгги, решись она станцевать с Эскотом лишний танец помимо допустимых двух за вечер. Их называли «Южной парой», лорды хмыкали в усы, рассуждая о том, как повезёт их сыну унаследовать почти весь юг Стении, самые плодородные земли страны. «От Эсков на границе с Лиррией остались одни воспоминания. Пожелай Эскот женить своего кузена на одной из девиц Эск, и они преподнесут ему свой клочок земли на блюдце, — говорили знатоки и прибавляли: — И тогда мы посмотрим на единый юг и поглядим, как рыжая сука попытается ставить Эскоту свои условия».