— Да вот, цветы ей возит. После работы.
— А она не дает?
— Только в шахматах.
— А хэппи-энд там был?
— Я еще не досмотрела, — пожимаю плечами. Он тянется и целует меня в губы. Коротко, быстро, но сразу с языком — не отбиться. — Как прошла смена? — спрашиваю, задыхаясь. Он выглядит уставшим чуть меньше обычного.
— Прекрасно, только скучно. Зато пришло решение: невиновен я. Тодоров убедил ту женщину со мной встретиться по-хорошему. Мы поговорили, я извинился за то, что не придумал ничего лучше. Даже обнялись в итоге, и она меня чмокнула в губы. Типа в щеку, но промахнулась.
— Ого!
— Да, это было странно, но явно лучше тюрьмы.
— Леш, ты думаешь, можно было придумать что-то в той ситуации?
— Не знаю, на разборах никто не предложил другого пути, кроме полностью абсурдных. Но что-то обязательно есть. По крайней мере, я пока каждый день прокручиваю в голове, может быть, однажды дойду. Или забуду. Одно из двух.
— Ясно. Поедем куда-нибудь?
— Я, наверное, спать, прости, Ёжик. Завтра утром нужно свозить беременную жену товарища в больницу, составишь компанию?
— Да, конечно.
— Слава Богу. Одному мне не слишком комфортно заниматься такими вещами.
— Почему?
— Скоро узнаешь.
Глава 23
Ровно в восемь его «Крузер» тормозит у моего подъезда, прошло меньше двенадцати часов с нашей прошлой встречи. Губы все еще припухшие от торопливых горячих поцелуев. Одного взгляда на черную машину, а потом на его лицо хватает для того, чтобы вспыхнуть. Мои глаза округляются, я не представляю, как раньше жила без всего этого. Сердце сейчас выпрыгнет из груди, хочется прикрыть его руками.
Словно и не расставались. И не спала я одна на своем диване. Будто только что покинула его объятия и обернулась, сомневаясь — может, вернуться?
Вчера мы все же немного покатались по району, нашли укромный тупик, в котором задержались на целый час. Он целовал меня сверху до пояса, а еще пальцы, как в прошлый раз. Он почти довел меня, но потом позвонила мама, чтобы спросить какую-то ерунду, заодно напомнила, что Леша не спал больше суток.
— Привет, — говорит он, поравнявшись со мной. — Прыгай! — кивок в сторону пассажирского сиденья.
Я быстро огибаю капот, занимаю место рядом, и мы выезжаем. Дорога более-менее свободная для утра среды, играет музыка, пригревает солнышко. Я в белой футболке с коротким рукавом и джинсах, он во всем черном, только глаза серые, в свете дня кажутся бледнее, чем на самом деле. Некоторое время мы молчим, а потом я не выдерживаю и кладу руку ему на ногу. Наверное, это слишком. Хочу убрать ее, но Леша не дает — накрывает своей ладонью. Бросает на меня беглый взгляд и коротко кивает:
— Ты можешь трогать меня, когда хочешь.
— Мне нравится это делать. И ты сам — очень.
— А ты мне. Я тебя хочу. Сильно.
— Ох, — пытаюсь успокоиться и нормализовать дыхание. — Я тебя тоже.
— Надо остыть. Сделаем дела, потом продолжим с этого момента, Рита. Я слегка на взводе со вчерашнего вечера.
И не только ты. Восемь утра, день только начинается. Рядом с ним просыпаешься быстрее, чем от крепкого кофе. Двойной эспрессо — Алексей Марченко, принимать в неограниченных количествах без угрозы для здоровья. Побочный эффект — вызывает привыкание задолго до первого использования.
— А какая помощь требуется жене твоего друга? — возвращаю разговор в более спокойное русло.
— Нужно скатать ее в больницу — так получилось, что больше некому. Ну а я должник Демина, тут без вариантов.
— Вы с ним хорошие друзья?
— Еще какие! Он мне ломал нос, приговаривая, что если меня примут, ноги его в отряде не будет.
— Приятный молодой человек.
— А теперь я вожу по делам его жену и детей. Жизнь переменчива. К слову о плохих стартах.
Вопрос, почему жена друга не может съездить сама, например, на такси, что там за принцесса такая особенная, отпадает сам собой, когда девушка выходит из подъезда. Высокая, красивая, с копной длинный каштановых волос. Животика практически не видно, но зато у нее на руках совсем маленькая дочка. Даже годика нет!
— Ты же сказал, она беременная, — упрекаю Леху.
— Да, они решили штамповать конвейером, — улыбается он, выходя из машины, я следом.
— Леша, привет! — суетится девушка. — Спасибо тебе огромное, мне так неудобно тебя отвлекать! — они бегло обнимаются.
— Ерунда, обращайся.
— Ты приехал даже раньше, чем я просила, поэтому не спешим. Возьмешь кресло в мерсе? — отключает брелком сигнализацию у рядом стоящего «Мерседеса», потом поворачивает голову в мою сторону.
— Привет! — говорю я и приветливо машу рукой серьезной малышке. Та хмурится в ответ.
— Ты, наверное, Ника. Как я рада познакомиться наконец-то! Леха так долго тебя скрывал!
— Это Маргарита, — поправляет ее Алексей, шепотом добавляет: — другая девушка, — и продолжает громче: — Рита, знакомься, это Яна.
— Ой, прошу прощения, — смущается Яна и протягивает мне руку, которую я быстро пожимаю. Она немного краснеет и выглядит при этом милой. — Леша, спасибо, что предупредил заранее.
— Ничего страшного, если честно, я совсем недавно отбила его у Ники. Она на днях только съехала.
— Да? — Яна мгновение мешкает. — И правильно! Вижу, кое-кто был совсем не против, чтобы его «отбили».
Леха уже установил кресло на заднем сиденье, Яна пристегивает Алису, сама занимает место рядом, и мы выезжаем. Некоторое время обсуждаем маршрут, Яна рассказывает, где лучше срезать, чтобы быстрее прибыть на место. У женской консультации прощается:
— Алиса спит, сейчас как раз ее время, я приду через час. Еще раз огромное спасибо, ребята! Скорее всего, она не проснется, но если вдруг, то в сумке есть соска, вода и игрушки. Если будет плакать, звоните мне, я на первом этаже, мне выйти — одна секунда.
Алиса действительно спит больше часа. Мы оба не очень понимаем, что делать, если ребенок проснется раньше, поэтому при появлении Яны вздыхаем с облегчением.
— Все в порядке? — спрашиваю я у девушки.
— Да, мой врач перестраховывается, положила прокапать витамины, — отмахивается. — Я сильно похудела, только-только начала возвращать вес. А мне так неудобно! Рома возит, когда у него выходные, свекровь сейчас у дочери на севере, а мой папа на этой неделе слишком занят. Можно было, конечно, пропустить пару дней, но Рома даже слышать не хочет. Для него, если врач выписала — значит, надо делать. Весь мир обязан перекроить планы, напрячься, но Ромино задание выполнить!
— Понятно. Наверное, тебе и правда непросто с ребенком и в положении.
— Смотря с чем сравнивать. Не хотите позавтракать где-нибудь? А то мне невыносимо скучно! Заодно расскажете, как вы познакомились.
Мы прекрасно проводим время в кафе, заказываем по второму завтраку, потом десерты, Алиса спокойно сидит по очереди у всех на руках, играет погремушкой. Леша шутит, как такое может быть: девочка на вид, а глаза — как у Романа. Будто скопировали. Болтает в основном Яна, редко кому-то удается вставить слово, но учитывая, что мы мало знакомы, а Леха в принципе не особо разговорчив, — общительность Деминой только всем на руку.
К тому времени как мы возвращаемся в машину, складывается ощущение, что я знаю ее давным-давно. И поэтому после ее робкой просьбы: «Леш, можешь подождать снаружи? Надо покормить Алису», и его поспешного ухода, я решаю задать волнующий меня вопрос. Яна обаятельная и с первой минуты располагающая к себе девушка, но…
— Ян, мне все равно немного непонятно… — делаю паузу.
— Что такое, Рит? Говори, не стесняйся.
— Мы хоть и знакомы с Лешей с детства, но даже я не могу отрицать, что он довольно жесткий и сложный человек. Он ведь… — не знаю, в курсе ли она, может, я рискую выдать лишнее и не стоит?
— Он снайпер, я знаю. Рома говорит: легальный убийца на службе у государства. Я догадываюсь, чего именно ты опасаешься. Как я могу доверить ребенка постороннему мужчине, тем более такой профессии? Если бы, конечно, моя мама со мной разговаривала, я бы попросила ее. Две мои самые лучшие подруги живут за тысячи километров! Мы чатимся каждый день, но через чат за моей дочкой они не присмотрят. А выбирая между незнакомой няней на пару часов, соседкой, приятельницей или Роминым другом — я выберу последнего. Он, конечно, сюсю-мусю не разведет, но если ему доверить чью-то жизнь, он ее сбережет любой ценой. Уж поверь, надежнее Ромкиных собровцев — няни не найти, тем более с Лехой они постоянно выручают друг друга. А если что не так — Рома его живьем закопает, и тот об этом знает, — Яна кивает на Марченко, который болтает с кем-то по телефону, прохаживаясь в нескольких метрах от машины.
— Я так и думала, Яна.
— Давай обменяемся телефонами, если у тебя появится вопрос или просто станет скучно — пиши. Развлекательную программу не обещаю, но мы можем погулять где-нибудь и выпить кофе. Я столько баек про них знаю! Только сначала нужно уточнить у Ромы, что можно рассказывать, а что — пусть Леха расскажет тебе сам.
Глава 24
На стрельбище Леха чувствует себя уверенно, с азартом рассказывает про винтовку, потом показывает, как ее держать, как целиться.
Если не думать о том, что на работе он берет в прицел живых людей, то в данный момент, ловко обращаясь со смертоносным оружием, да так, словно оно — его продолжение — мой снайпер выглядит ужасно сексуальным. Чтобы мне не было скучно, он постоянно разбавляет речь иронией и забавными подколками.
— Угадай, какой атрибут любимый у снайпера, Рита, — в очередной раз ставя мне задачку посложнее. Мой взгляд моментально опускается на оружие. — Ну ладно, кроме СВДэхи. Ты, кстати, однажды уже догадалась случайно.
— Эм, ты завел меня в тупик.
Он достает свой талисман — армейский потертый жетон из-под майки, демонстрирует мне.
— Жетон. Ага. Я спросила, выкопал ли ты его?
— Верно. Саперная лопатка — главная вещь в экипировке снайпера. Не в черте города, разумеется, тут она нафиг не нужна. А на природе… легкая, компактная, всегда с собой. Ты тогда попала в цель и с пол-оборота завела меня, — подмигивает. — Первый серьезный приказ — лопатой копать, ага. Соорудить себе укрытие. Умение хорошо и быстро копать — намного важнее рукопашного боя, потому что если тебя нашли — это труба, хоть ты мастер спорта по боксу, хоть олимпийский чемпион по бегу. ЗвИзда рулю. Но не волнуйся, сегодня рыть землю мы не будем.
— Ты поэтому заваливался на отборочных в отряд?
— В отряд? А. Ну да, на диверсию обычно идешь даже без пистолета, ибо смысл? Но в СОБРе, конечно, специфика другая, поэтому морды бить научили.
Я рассматриваю и аккуратно поглаживаю винтовку: черную, холодную. Он стоит сзади и обнимает меня, периодически целует, куда может дотянуться. Параллельно рассказывает:
— Итак, идеальный снайпер… — продолжает он мысль.
— То есть — ты.
— Все живые — идеальные. Не перебивай. В первую очередь он — отличный физик и математик, — показывает на себя большими пальцами. — Динамика, перспектива выстрела, расчет физических параметров — все это быстро и в уме.
— Вау.
— Плюс творческая личность. Дизайнер местности, — делает многозначительную паузу, чем изрядно смешит меня. Дождавшись широченной улыбки, продолжает: — мастерски владеющий способами маскировки. Опять же, курсы мейкапа — хоть что-то общее у нас, — он шлепает меня по заднице, я ойкаю, начинаю ругаться, он тянется к рюкзаку и достает оттуда четыре баночки, раскладывает на столе, откручивает крышки. Зачерпывает пальцами специальной черной краски и рисует полосы на своем лице. Мы стоим в поле рядом с выкупленным местом для стрельбы, рядом столик, где-то вдалеке бахают выстрелы. — О! О! Глазки загорелись, что-то знакомое увидела, Рита?
— А как же! Я столько на себя всего перемазала за эти годы. Но вот это что-то новенькое, — подношу к лицу баночку и скептически принюхиваюсь. Ничем не пахнет.
— Обменяемся боевым опытом, — подмигивает, а мне снова смешно.
Он берет краску и чертит полосы теперь на моем лице: ведет под глазами, потом по лбу и подбородку. Я решаю поучаствовать, мараю свои руки и дорисовываю его маскировку. Не удерживаюсь и черчу звездочку над левой бровью. Когда мы идем к машине, на нас серьезные дядьки с важными физиономиями сворачивают головы.
В таком же виде едем в машине, периодически переглядываемся.
— Рита-Рита, — говорит он мне, рассматривая мейк в зеркале, — если бы меня нашли с такой маскировкой, подохли бы от хохота, — качает головой. — Ну какие, блть, узорчики?!
— Тебя никто никогда не найдет. Ты быстро копаешь.
— Даже слишком.
Мы играем с пальцами друг друга, то поглаживая и лаская, то сжимая или царапая. Напряжение нарастает. Несмотря на все шутки, которыми он разбавляет информацию о своем деле, я понимаю, что он специалист высокого класса, легко представить его в работе. Серьезного, собранного, не тратящего ни секунды времени на бесполезные разговоры. Мне все больше хочется стать частью его жизни, частью всего этого. А еще мне не нужно спрашивать, это и так понятно — своих бывших подруг он по стрельбищам не возил, в шахматы с ними не играл. Без контекста подобные свидания вряд ли вызовут зависть у моих столичных подруг, но важно здесь вот что — он воспринимает меня всерьез.
Леша привозит меня домой около девяти, тормозит у подъезда, поворачивает голову в мою сторону, складывает руки на груди и с ухмылкой произносит:
— У меня крепко стоит на раскраску хаки, расскажешь кому-то — капец тебе, Ёжик, — вновь хватается за руль и жмет на газ, врубает заднюю скорость и паркуется в тени деревьев. Я отстегиваю ремень, он делает то же самое и кидается на меня. Мы целуемся, сразу глубоко, влажно, жадно облизывая языки друг друга, едва ли не сразу переходя к делу. Он трахает мой рот своим, он уже не может сдерживаться. Прелюдия — это не только нежные ласки. Иногда она грубая и короткая. Она — прежде всего — это то, что возбуждает обоих. В нашем случае прелюдия началась в восемь ноль-ноль со взглядов и касаний, многообещающих подколок и отчаянного желания заниматься чем угодно, лишь бы вместе. Возбуждение копилось все эти дни без выхода, он хотел, чтобы я привыкла к нему.
Я не просто привыкла, теперь я погибаю без него.
Я так сильно хочу этого человека, что сама форсирую. А он обнимает, пальцами скользит по коже, вытаскивает края заправленной в джинсы майки, я мечтаю закинуть на него ноги и прижаться всем телом. Его очень много, он повсюду, но это хорошо, безопасно. Густой запах его кожи, как знак — что можно расслабиться, что будет хорошо и правильно.
Поцелуи продолжаются. Жадные губы скользят по коже, по моему горлу и шее. Он касается зубами, он бы меня съел. Пусть он меня съест, пусть прямо сейчас.
Я не могу не застонать в голос. Сладко, тягуче. Он поспешно задирает мою футболку и утыкается лицом в грудь, проводит много раз по ложбинке языком и целует. Снова и снова. Стягивает лямочку бюстгальтера, оголяя и тут же захватывает напряженный сосок ртом, втягивает в себя и чуть прикусывает зубами. Сам стонет при этом. Низко, хрипло. Меня в жар бросает от этого звука, от того, что испытываю. Как будто грелка внизу живота, между ног, внутри меня. Там все ждет, пылает, готовится к вторжению. Его вторжению.
Удовольствие острое, желание больше не греет, оно обжигает. Пронзительное, тысячи особых точек, и каждую он облизывает, посасывает. Касание зубов и снова ласка.
Я вцепляюсь в его затылок направляя к себе. Если бы мне было семнадцать, мы бы занимались этим часто и долго. Мелькает мысль: как это глупо! Мучаю взрослого мужика. Но она тут же тонет в животной похоти.
— Еще, — шепчу, дыша все чаще и чаще. Он закрывает меня собой, но машина-то спереди не тонированная. Как стыдно, нельзя, конечно же. — Не здесь же, — молю, сильнее к себе прижимая, сама себе противоречу. — Надо остановиться. Поехали куда-нибудь.
— Я не могу, — его ладони обхватывают мою грудь, так нежно и сильно одновременно, он снова целует шею.
Я хочу, чтобы он разделся, стянул свою футболку, мне надо видеть его тело, которое можно трогать, когда мне захочется. Я жадно вдыхаю его запах, мне мало.
— Леша, Лешенька, — шепчу, поднимая его лицо к себе и опуская футболку до талии, — он тут же снова впивается в губы. Его рука скользит ниже, настойчиво и ощутимо поглаживает низ живота, потом лобок. Кровь и без того кипит, несется по жилам, бахает в висках, питая чувствительную область между ног. Но ему мало, он ускоряет ее ход. Я давно не понимаю, что происходит, контролировать что-либо в такой ситуации — выше человеческих сил.
Торопливо расстегивает пуговицы на моих джинсах. Он опускает спинку сиденья и снова нависает.