В книге бывший маляр с не самой простой биографией получался этаким борцом за народное счастье. За основу попаданец взял Святые из Бундока. Неплохой фильм о не самых законопослушных гражданах, которым надоел беспредел и они взялись бороться за Правду не самыми светлыми методами. Зато со светлыми результатами.
В мастерской шла работа над созданием телефона. Двигала попаданцем не столько жажда денег или славы, сколько раздражение на быт девятнадцатого века. Отсутствие хотя бы телефона делало жизнь ещё более неторопливой. Все эти посыльные, мальчики гонцы, необходимость списываться с кем-то за несколько дней для банального визита, прямо-таки выбешивали Алекса.
Прототип телефона уже имелся[8], но именно прототип, по сути бесполезный. Попаданец вспомнил школьный курс физики и обрывочные сведения из интернета, соединил их с полученными в девятнадцатом веке инженерными знаниями и… получилось! Дело осталось за малым — сделать нормальную телефонную станцию.
* * *
В Клуб Фокадан прибыл в самом хорошем расположении духа.
— Через три часа, — кинул он кучеру, — можешь пока в трактире посидеть, только без водки.
— Благодарствую, барин, — прогудел приземистый Фока, премного довольный службой.
— Барин…
— Чего тебе? — Начал разворачиваться к подростку Фокадан. С наступлением осени дети и подростки часто подходили к нему на улицах, прося поспособствовать принятию в ФЗУ. Явление привычное, как осенняя грязь… поэтому рывок подростка Алекс банальнейшим образом прозевал и острая боль в груди стала наказаньем за беспечность.
Падая, успел увидеть немолодое лицо человека, которого принял за подростка, и нешуточную ненависть на нём. Добивающий удар ножом попаданец блокировал предплечьем, сильно порезав руку.
Но даже теряющий сознание, Алекс остался бойцом. Удар ладонью смял трахею наёмного убийцы, а потом сильные пальцы сомкнулись, вырвав кадык. Проваливаясь в темноту, попаданец успел только подумать:
— Рано… не успел…
[1] Христианская секта с иудейским оттенком — обрезание, празднование субботы и т. д. Единообразия нет — в разных общинах сектанты могут склоняться как ближе к христианству, так и быть мало отличимыми от иудаизма.
[2] Южного Кавказа.
[3] Начальник полиции в крупном городе.
[4] На Масленицу кулачные бои на Руси считались традицией, и принять участие в них было незазорно даже именитым купцам или дворянам (исключение — офицеры, у тех битые морды считались позором).
[5] Атлетов, профессиональных спортсменов, тренеров.
[6] Ради спасения души, с благотворительными целями.
[7] Должность человека, который является ответственным за хранение, получение, списание и выдачу специализированной одежды и всевозможного белья, называется кастелян или кастелянша.
[8] В 1861 году немецкий физик Иоганн Филипп Рейс изобрёл устройство, способное передавать человеческую речь на расстояние. Прибор небезынтересный, но обладал массой недостатков, так что заинтересовал разве что любителей науки. Изобретением же современного телефона считается Александр Белл, запатентовавший его в 1876 году. Впрочем, 11 июня 2002 года Конгресс США в резолюции № 269 признал право изобретения телефона за Антонио Меуччи.
Глава 19
— Пить, — еле слышно прохрипел Алекс, едва очнувшись от забытья. Горло пересохло так, что казалось, там появились трещины.
— Соколик! — Взвизгнул незнакомый женский голос. Децибелы[1] больно ударили по ушам, попаданец снова провалился в забытье. Выплывал оттуда медленно, урывками. Напряжённое лицо Конноли сменилось заплаканной Кэйтлин, потом возникла немолодая женщина, умело поившая его из ложечки подслащённой водой.
Сознание генерировало кошмары, причудливо мешая существующую вокруг него действительность с воспоминаниями будущего и телевизионными передачами. Какие-то гигантские тараканы в рясах, охотящиеся за его мозгами, крысы с пейсами, пожирающие кишки, юные будёновцы со старческими лицами лидера КПРФ, потрясающие ваучерами.
Отбивали Фокадана то оставшаяся в иной реальности мать, то покойная жена, то дочка. Причём последняя отбивала отца у разнообразных монстров почему-то учебными принадлежностями.
Когда кошмары стали хотя бы отчасти контролируемые и Алекс сам начал отбиваться от горячечных галлюцинаций, даже в бреду понял — выздоравливает!
В один из дней попаданец проснулся слабый, но вполне осознающий реальность. На этот раз отправлять его в забытье Соколиком никто не спешил, так что несколько минут спустя Алекс проморгался и разбудил задремавшую сиделку.
— Пить, — та сразу же проснулась и виновато захлопотала, — и горшок.
Стесняться немощи Фокадан не стал, чай не впервые в таком состоянии, дело естественное. Попив, опорожнив мочевой пузырь и съев жиденький супчик, уверенно спросил карандаш и тетрадь.
— Сны хочу записать, — пояснил он влетевшему в комнату Роберту, — пока помню.
Может быть… да что там, наверняка бред! Но не исключено, что на основе снов можно будет написать что-то в стиле Стивена Кинга[2]. Если пойдёт, разумеется.
Полчаса спустя Алекс оторвался от записей и коротко приказал терпеливо ждущему адъютанту:
— Рассказывай.
— Много всего случилось, — Конноли дёрнул ус, — долгий рассказ.
— Вкратце пока, календарно.
— Коротко… ранение неглубоким оказалось, ты успел всё-таки среагировать. Зато лезвие какой-то экзотической гадостью намазано, медики божатся, что азиатского происхождения. Тебе даже рёбра не пробили, и то скрутило, а попади в кровь этой отравы побольше, так и всё, отвоевался бы генерал Фокадан.
— Отвоевался бы, — задумчиво согласился герой, — значит, отрава, да ещё и экзотическая? Всё намекает на друзей из Англии, да?
— Намекает, — Роб снова дёрнул за ус, — только вот сами ли англичане или кто сработал под них, неизвестно пока. Политическую конъюктуру[3] смотреть нужно, это к Келли. Могли и сами англы демонстративно сработать, тем паче, у них нет жёсткого единоначалия. Собрались лорды в каком-то клубе и решили, что твоё демонстративное устранение выгодно им и Британии. Официальные же власти только руками будут разводить.
— Не будем гадать. С тем же успехом это могли быть французы, желающие одновременно отомстить и поднять ирландцев на священную борьбу.
— Или русские, — продолжил логический ряд Конноли, — не нравится мне их император, шизофреническая политика у человека. Так… провалялся ты всего неделю. Кстати, как себя чувствуешь? За врачом уже послали, он как раз отошёл некстати.
— Нормально. Слабый только, как после лихорадки, но ничего не болит.
Разговор прервал врач, весьма бесцеремонно влетевший в палату и начавший осмотр.
— Недурственно, генерал, — подытожил бородатый целитель, — думалось мне, всё куда хуже будет. Яд ваш организм переборол, нужно будет только посмотреть, не будет ли осложнений на печень, почки или сердце. Несколько дней полежите спокойно, я буду вас навещать и потихонечку проверим мои опасения.
— Хорошо, Иван Порфирьевич, — согласился консул, доверявший медику. Несмотря на скептическое отношение к врачам девятнадцатого века, с их порой шарлатанскими и опасными методами (одна ртуть для лечения чего стоит!), имелись и проблески. Нечастые, к сожалению… но русская медицинская школа со скепсисом относилась хотя бы к порошку из мумий, уже немало.
Дождавшись ухода врача, Фокадан больше часа общался с дочкой, успокоив ребёнка тем, что в ближайшие пятьдесят лет умирать не планирует точно. Затем потянулась делегация из обслуги, решившая высказать хозяину свою радость от столь явного выздоровления оного. Наконец, в комнате остались только ближники.
— Рассказывайте, — негромко сказал Алекс, поудобней строив голову на подушке, — что там по этому убийце, по расследованию, собственные измышления.
— Я начну, — сказал Роберт, хрустя пальцами, — итак — яд… Кто и зачем, гадать можно долго, версий много. Скажу даже — слишком много. Полное впечатление, что нарочно оставили следы, ведущие в разные стороны. Англичане, французы, немцы, русские наконец — в пользу каждой из версий есть свои доводы.
— Потому мы остановились на очевидном, — подхватил Келли, — на покровителях. Ниточки тянутся к Великим Князьям, так-то… Не факт, что они сами, скорее кто-то из окружения оных, но настораживает, согласитесь? Тем более, что не знать хотя бы настроений своей свиты они не могут, пусть и усиленно делают вид.
— Копать в этом направлении мы не можем, — скривился Конноли, — разве что косвенно, но это совсем не то. Бранн работает по низам, через хитровских. Перспективы есть, но не близкие — сам понимаешь, народ специфический, человек со стороны своим в этой среде стать может только годы спустя.
— Тяжело, — кивнул телохранитель, — но перспективно. Как и в Нью-Йорке, связи дна общества с его верхушкой очевидны. Я бы даже сказал, не слишком-то и маскируются — некоторые хитровские деятели из числа скупщиков краденого и наводчиков, вхожи в самые верха. Полиция о сём знает, но поделать ничего не может.
— В России две напасти: внизу власть тьмы, а наверху тьма власти[4], — процитировал попаданец понимающе, — запретные удовольствия высокородным господам поставляют, да прочие услуги сомнительного характера.
— Всё так, — подтвердил Бранн, — я бы даже шантаж не отметал. Но о том отдельно. По хитровской верхушке предложение есть, довольно-таки сомнительно, между нами. Вычислить десяток-другой, подготовить ловушки, взять, да допросить жёстко. Самое сложное будет отвести от себя подозрения, замараться можем крепко.
— Я за, — решительно сказал Келли, — нормальное расследование провести нам не дадут, а доверять компетенции здешней полиции и жандармерии нет причин. Тянуть время тоже не стоит, а ну как следующий ход противники сделают? Взяв и допросив хитровцев, сможем хотя бы понять, в каком направлении нам дальше действовать.
— Пошуметь нужно, — вклинился в разговор Конан, — что уставились-то!? Кто поверит, что мы без ответа ранение командира оставили? Да ни в жисть! Либо слизняками посчитают, от чего проблемы возникнут, либо поймут, что затаились мы.
— Верно, — согласился Алекс, — такое не в нашем характере. Потому… Бранн, Конан, на вас шухер в Хитровке. Слух пустите, что ищем заказчиков, деньги пообещай. Да так, чтоб все уверены были — мы считаем заказчиками кого-то из хитровской верхушки. Авось и передерутся, конкурентов сдаваючи, всё полегче нам будет, когда по жёсткому работать начнём. Нужно такую кашу заварить, чтоб случись пропажи, так на своих же и подумали бы — на передел власти, к примеру.
— Роб, Риан — вы по верхам работаете. Начнёте с градоначальника и слухов, что пора большую облаву здесь провести. Идею эту многие в Москве поддержат, но как обычно — замнут в верхах или в фарс превратят, как это не единожды случалось. Ну что такое рота солдат по здешним условиям? Так, ворон пугать…
— Нормально, — кивнул довольно Конноли, — с двух сторон слухи убедительней будут смотреться. Хитровские из опаски настоящей облавы хоть чуть-чуть, да дёрнутся — чай, не каждый день консулов подрезают. Верхи тоже равнодушными не останутся.
— На это и надеюсь. Так… сам же я потихонечку проговорюсь, что под подозрением у меня англичане. Дескать, через Хитровку они и действовали — яд этот и прочее. Посмотрим на реакцию.
* * *
— Тыщу рублей? Большие деньги, — ровным голосом сказал Ждан Большой, отмахиваясь от клуба табачного дыма, прилетевшего от соседнего столика, — не боишься, что обманем?
— Я-то? — Бранн хохотнул, смерив собеседника смешливым взглядом, и продолжил с мягким ирландским акцентом, — я вашу Каторгу[5] с Конаном вдвоём вырежу к чертям. Что такое охотник за головами, знаешь, болезный? Это когда один или два человека прибывают в незнакомый город, заходят в любой притон и берут нужного им человечка живым или мёртвым. Если местная шпана сопротивляется, тем хуже для шпаны. Пять лет так работал, потом воевал, техасским рейнджером служил, в ИРА состою.
Бранн откровенно нарывается на конфликт, заранее выбрав Ждана, успевшего стать занозой для большинства хитровских авторитетов. Слишком резвый Иван, слишком резкий — не по нутру такой старожилам. Общался с живым трупом кельт так, чтобы со стороны это выглядело вежливым.
Глаза гиганта полыхнули огнём, но внешне он спокоен. А вот ходившие под его рукой громилы не обладали такой выдержкой.
— Да я тебе! — Взревел приземистый бандит лет за тридцать, с явно татарскими чертами лица, выхватывая нож, — ты как…
Посетители трактира, и без того с любопытством следившие за необычными посетителями, перестали таить любопытство.
Конан, не вставая, подшиб ногой табуретку, толкнув её в сторону вскочившего татарина. Запнувшись, тот сделал пару торопливых шагов в сторону кельтов, размахивая руками в попытке найти равновесие. Перехватив руку с ножом, Конан отвёл её в сторону, и с силой рванул за отворот грязного сюртука, впечатав бандита лицом в ребро стола.
— Готов! — Донёсся издали восторженный возглас, — мертвяк!
Татарин сполз под стол, оставив на нём кровавые разводы. Лицо убитого… а в этом больше нет никаких сомнений, представляло собой кровавую маску из лоскутов кожи и лицевых костей.
— Неужто проглотит такое Ждан? — Нарочито громко спросил тщедушный бандит, жадно наблюдая за происходящим. Семеро бандитов Ждана встали с соседних столиков, вытаскивая ножи, кистени и кастеты. Встал и сам Ждан, нарочито неторопливо, то ли пугая чужинцев, то ли давая подчинённым возможность проявить себя на глазах вожака.
— Эйрин го бра[6]! — Восторженно заорал Конан, врезаясь в Ждана. Тесак, зажатый в руке излишне демонстративно, не помог бандиту, Конан уверенно отвёл его в сторону, тут же боднув головой в лицо. Затем, обхватив могучими руками голову заваливающегося назад противника, кельт с силой опустил её вниз, навстречу колену.
Не обращая больше внимания на безжизненно обмякшее тело главаря, Конан носком подбитого металлом сапога сломал колено патлатому расстриге, уворачиваясь от кистеня. Противник взвыл беззвучно, задохнувшись от болевого шока и показывая скверные зубы. Кельт привычно добил противника кулаком в висок и тут же упал.
Массивная, неказистая табуретка свалила ирландского богатыря, ударив в спину и разлетевшись на куски. Перекатившись, Конан зацепил рукой опускавшийся ему на голову сапог с рваной подмёткой и рванул, одновременно выворачивая ступню до характерного хруста.
— Трое! — Азартно заорал он, вскакивая без видимых повреждений. Сюртук повис на спине лохмотьями, показав металлическую кирасу, — отстаёшь, Бранн!
— Ничуть, — весело отозвался напарник, увернувшись от ножа и прочертив кончиком своего клинка кровавую полосу по горлу противника. Перехватив клинок, бывший рейнджер метнул его в рванувшего на выход последнего члена банды Ждана, — четверо.
— Нечестно! — Обиделся Конона, — я ж кулаками!
— Честно, — с ленцой отозвался Бранн, — у тебя и кулаки больше моих размером, я ж на то не жалуюсь?
Оглядев место битвы, рейнджер вздохнул и помахал рукой кабатчику.
— Этих убрать. У вас есть вменяемые люди, с которыми можно говорить нормально?
— Есть, — к ирландцам шагнул немолодой человек среднего телосложения, с болезненным лицом скопца[7], — и информация есть…
* * *
— Пошумели, командир, — доложил Бранн утром, — как и хотели, показали психопатов, которым человека зарезать — в радость. Информацию нам слили и разумеется — бредовую, даже не слишком правдоподобную. Доклад уже написал о том, так что времени отнимать не буду, сам прочтёшь позже.
— Ничего, — хмыкнул Фокадан, — ложная информация тоже хорошо. Поглядим хотя бы, в какую сторону направить нас хотят.
[1] Единица измерения, служащая (в том числе) для обозначения уровня громкости.
[2] Известный писатель, мастер триллеров, ужасов, мистики и драмы.
[3] Парадигма, отражающая стечение обстоятельств, множество событий, наступающих в какой-либо области человеческой деятельности (на какой-либо территории) и характеризующих ее в определенный период времени