Единственный, кто не считал меня шизонутым — мой старший брат. Он понимал меня. Возможно, он тоже видел проекцию материи, но мы никогда об этом не говорили. Мой брат верил мне и в тоже время испытывал сожаление. Будто он ещё тогда знал, что что-то случится…
Они пришли ко мне через несколько дней после наступления совершеннолетия. Я до сих пор не знаю, кто такие эти они. Они и они. Они платили деньги за рецепты. Очень большие деньги. Они приносили ингредиенты и фотографию. Мне оставалось лишь считать проекцию материи и приготовить препарат для погружения по уникальному рецепту. Такой рецепт всегда вспыхивал у меня в голове, будто по щелчку пальцев. Раз! И я знаю всё, что нужно в него добавить. Эта способность в корне изменила мою жизнь. Так продолжалось два года, пока мне не принесли фотографию брата…
… … …
Проспал я до самого утра. Сказывалось сотрясение и другие травмы. Телу нужен был покой и отдых. Проснувшись, я увидел, что ничего не изменилось. Пацаны по-прежнему лежали на койках и занимались своими делами. Кто-то лениво общался, некоторые читали, кто-то играл в портативную приставку. Каждый из них был отмечен фингалом, шишкой или шрамом на лице. Спортивный уголок по-прежнему пустовал.
Судя по всему, Шустрик был моим другом, другом Сайлока. Он лежал на кровати и листал комиксы. А когда я проснулся, отбросил глянцевые картинки в сторону и склонился надо мной:
— Ну что?! Вспомнил?!
— Не особо, — я протёр глаза и сел на кровати.
По сравнению со вчерашним оркестром, что лупил в черепной коробке в барабаны, стало лучше. Хотя голова по-прежнему кружилась. Подташнивало. Обычно раны вначале заживления становятся особенно болезненными. Я ожидал, что не смогу открыть глаза и шевелиться из-за множественных гематом на теле. Но нет. За ночь что-то подлатало меня изнутри. Материя? Не уверен, но, кажется, она способно на такое.
Материя — она, словно секретный ключ в ДНК. Наращивая и перестраивая её связи, можно добиться различных изменений, как физических, так и психологических. Мне никто этого не объяснял, но я чувствовал. Так же, как я, не задумываясь, управлял частями тела. Так же ощущал сгусток внутри и знал о его возможностях. О некоторых точно. Может, глядя, как загибается тело носителя, материя сама помогла ему восстановиться? Не отрицаю. Если материя — это чужеродная масса в моём теле, то она заинтересована в моей сохранности не меньше меня. Наверное.
— Не вспомнил?! — Шустрик потрогал козырёк кепки. — Сайлок, бро. Ты меня пугаешь!
— Да я и сам, знаешь ли… Может, расскажешь мне что-нибудь? Я слышал, что память лучше восстанавливается, если подкормить её воспоминаниями.
— Что рассказать?!
— Ну, начни с малого. Где мы? Что здесь делаем?
— Серьёзно? — глупо улыбаясь, Шустрик посмотрел на парней. Те были заняты своими делами.
— Нет так нет, — я пожал плечами. — Тогда я ещё посплю.
— Стой-стой! — пацана знатно доконало одиночество. Он готов был почувствовать себя придурком, рассказывая о банальных вещах, нежели возвращаться к журналу, прочитанному вдоль и поперёк десять раз. — Ну ладно. Слушай и напрягай мозги, чтобы они побыстрее разработали! Не хватало мне тут ещё твоим доктором заделаться!
Место, в котором я оказался, называли аквариумом. Называлось оно так, потому что в нём, якобы, из мелких рыбёшек должны были взрастить крупных хищников. На деле же всё было совсем по-другому. Итак, аквариум. Почти все мальчики пришли в аквариум по своей воле. Уж не знаю, что такого страшного творилось на улицах города, но они выбрали жизнь взаперти и избиения в обмен на крышу над головой. Тем не менее, плюсы в аквариуме однозначно были. Кровать, душ, чистое белье, трёхразовое питание и бонусы за хорошее выступление на ринге.
Именно выступление, а не поединок. Поединок предполагал, что оба участника могли стать победителями. А мальки из аквариума лишены такой возможности. Их задача — продержаться как можно больше раундов, пока их избивает тренированный здоровяк.
— И сколько раундов нужно продержаться?
— Ты прикалываешься, Сайлок?! — Шустрик взялся за козырёк кепки и склонил голову. — Ты не выглядишь слишком добалнутым, чтобы не помнить таких простых вещей!
— Так, что там с раундами? — тащил я информацию понимая, что разговорившегося Шустрика, уже не остановить.
Формула была простой. Чем больше продержишься — тем больше получишь. Продержался один раунд — получи свежий выпуск комиксов или новую видеоигру на приставку. Продержался два раунда — получи дополнительный десерт. Три — улучшенное меню и сладкую газировку, четыре — сеанс в домашнем кинотеатре с попкорном, пять — сауну и джакузи, шесть — портативную приставку. Подростки еженедельно отхватывали знатных люлей, но оставались подростками, довольствуясь малым.
— Что на счёт ребят? Кто главный!
— Медный, — Шустрик кивнул на кровать возле двери.
У него было две тумбочки. Обе были завалены комиксами, газировкой, сладостями и девайсами. Пацан с серьгой в ухе лежал на кровати и смотрел что-то в планшете. Четверо других сидели на соседней кровати, будто воробьи на жёрдочке, и смотрели на лидера.
— Он у нас лучший, — продолжил Шустрик. — Меньше трёх раундов никогда не стоит, а бывает — пять или даже шесть. Видишь сколько у него добра?
— Почему он не поделится?
— Такие правила, — Шустрик пожал плечами. — Каждый может пользоваться только честно заработанным. Если тренер увидит, что мы друг другу ништяки передаём — накажет. Хотя Медный тот ещё жмотяра! Видишь, как остальные кружатся возле него? Хотят быть ближе к сильному…
— Зачем?
— Всякое тут бывает, — Шустрик проглотил слюну и почесал шею. — Всякое…
— А почему никто не тренируется?
— Иногда тренируемся. Но толку от этого? Вон тебе как голову отбили, хотя ты любил на турнике повисеть.
Вот значит откуда крепкие руки. Бицепсов и мышц нету, но хватка сильная. Спасибо и на этом. Картинка с пацанами понемногу складывалась. Ништяками, как их обозвал Шустрик, делиться нельзя. Так тренер поддерживал конкуренцию и мотивацию. Зачем выкладываться на ринге, если можно попросить у друга. Нет, так не сработает. Хочешь лучше жить и вкуснее кушать — старайся!
— Ну а занятия с тренером часто?
— Ха! — Шустрик ударил себя по козырьку. — С тренером?! С этим пьяницей?! Успокойся! Он только для вида куртку тренерскую носит. Мы тут сами по себе. Хочешь занимайся — хочешь лежи комиксы читай. В Болотной лиге всё не так серьёзно.
Ещё и лиги какие-то. Про это я, пожалуй, спрашивать не стану. И так голова закипала. Утолив желание выговориться, Шустрик на время отстал. Достал из тумбочки бутылку лимонной воды и две кружки. Одну протянул мне, из второй с наслаждением отпил сам. Напиток оказался вкусным. Впрочем, учитывая, как сильно я хотел пить, и вода из лужи показалась бы — ничего.
Смочив горло, я снова прилёг. Мозг потихоньку включался. До конца я ещё не понимал, насколько серьёзно встрял в этой Болотной лиге. А может и вовсе… Может оно даже на руку. Теме не менее, сейчас меня больше интересовали другие дела. Самое главное, что я по запарке не спросил у брата — как мне вернуться. Понятно, что сейчас это не безопасно. Но рано или поздно они успокоятся. Успокоятся же? Да, если не достанут здесь…
Было бы здорово связаться с братом, но, как это сделать, я понятия не имел. И возможно ли это вообще? С ответом на этот вопрос подскажет только кто-то с большим количеством материи. По-другому никак. Материя — единственное связующее звено между двумя мирам. Она словно нить, которая соединяет два куска ткани. Частицы разных кусков никогда не вступают в связь друг с другом, а нить просачивается через естество обеих. Но где же найти человека с большим количеством материи? Судя во всему, как и в моём мире, материя — редкость. По крайней мере я ни видел её ни в одном из мальчиков. Только у толстяка Дубля было немного. Чуть больше, чем у меня.
Дубль. Вот о чём стоит подумать. Попытав ещё немного Шустрика, я узнал, что Дубль — один из совладельцев Болотной лиги. Иногда он ставит крупные суммы на верняки. Сайлок должен был выстоять один раунд. Дубль поставил на этот поединок десять тысяч кредитов, и с крошечным коэффициентом рассчитывал поднять лишнюю тысячу. Он знал цену кредитам и редко рисковал. Но кто ж знал, что я ворвусь в тело этого пацана в тот самый миг? Думается, именно из-за этого Сайлок не устоял.
Процесс погружения — это не лёгкая прогулочка. Меня корёжило так, что я чуть умом не тронулся. Что ж происходило с пацаном, которого я выгонял из тела? Кстати, а что с ним случилось? Он ведь не мог бесследно исчезнуть? Рецепт предполагал замещение, а не уничтожение. Ладно, сейчас не об этом. Дубль повесил на меня десять тысяч кредитов. Что это значит?
— Мы здесь по своей воле, — сказал Шустрик. — Ты — тоже. Мы можем уйти, когда захотим. Но если уйдём, то больше никогда не сможем вернуться. Поэтому сидим. Тут еда и крыша над головой. Можно более или менее безопасно досидеть до восемнадцати и тогда уже уйти. Нас иногда штрафуют. Штрафы мы отрабатываем на ринге. Ставим сами на себя кредиты и стараемся продержаться до нужного раунда. Однажды меня оштрафовали на сотню кредитов. Я отрабатывал её четыре месяца. Пока не отработал уйти не можешь.
Четыре месяца на сотню кредитов. Тогда десять тысяч кредитов — это четыреста месяцев? Что получается? Я застрял тут лет на тридцать? Нет, я, конечно, не против укрыться на время, но не на тридцать, мать его, лет!
К вечеру я стал чувствовать себя ещё лучше. Помогла еда. На завтрак, обед и ужин нас водили строем в соседнее помещение с лавками и длинным столом. Аппетит разыгрался — мама не горюй! Что овсяная каша с маслом, что суп и макароны, что рыба с крупой. Залетало вовнутрь, будто меня каждый раз выводили из леса, а не из соседней комнаты. За ужином я улучил момент и заглянул в себя. Догадки подтвердились. Аппетит был в первую очередь связан с восстановлением. Я закидывал в желудок еду, на что материя активно откликалась. Новые связи не выстраивались, но уплотнялись существующие. Причём материя преобразовывала еду чуть ли не в чистую энергию. Будет ли чем в туалет-то сходить?
За день к тренажёрам никто так и не подошёл. Почему пацаны сутками валяются на кроватях? Самого же меня, будто магнитом, тащило на спортивную площадку. Ёпт, чего там только не было! Тренажёры, штанги, турники и груши. Уж лучше проводить время с пользой, чем впустую отлёживать бока.
Подошёл к турнику и запрыгнул на перекладину. Хрустнул позвоночник, кольнуло в голове. Напрягся и подтянулся. Один, два, три… Восемь чистых подтягиваний за один подход — неплохо. Да что там неплохо — хорошо! Запрыгнул ещё раз и выжал пятёрку. В третий подход сил хватило только на четыре, да и то в последний раз едва коснулся перекладины подбородком. Догнаться решил отжиманием.
В том мире моё тело было куда крепче и слаженнее. Из-за постоянной работы с материей я страдал морально. Брат посоветовал тренажёрный зал. Как только нагрузил мышцы, стало легче в голове. За два года, что я работал на тех людей, тренировки стали не просто обыденностью, а почти зависимостью. Не хлопни я сорок отжиманий сражу же после приготовления рецепта — в голове будет туман. А лучше к отжиманиям прибавить пробежку и сотню сгибаний. Тогда порядок. Привычка оказалась не только полезной, но и приятной. Мало-помалу тело облепили мышцы. Магазинные пакеты и прочая бытовая ноша ощущалась всё меньше.
Забрасывать привычку я не собирался. Во-первых, материя в новом мире намного более выраженная, а значит и работа с ней потребует дополнительных ресурсов. Во-вторых, где ещё наращивать на костях мышцы, если не в болотной лиге избиения подростков, участником которой я стал?
Тренировка прошла плохо, если ты не порвал мышечные ткани. Новые соединения увеличат объём и силу. Отжимался я до тех пор, пока не рухнул. Трясущиеся руки расползлись в стороны, отбитый подбородок отозвался болью. Впрочем, и то, и другое казалось сущими пустяками на фоне возникшей связи. Я заглянул внутрь и увидел новое соединение между красной и синей линиями:
Вторичная характеристика физическое развитие повышена до — 1.
Общий объём материи увеличен до — 0,02 относительных единиц.
Странно. Это были даже не слова, но читал я их, будто текст. Думается, причиной всему — прямая связь материи с телом, а значит и мозгом. Она выстраивала связи и развивалась, а мне сообщала об этом в привычном для меня виде. Кажется, точно также я готовил рецепты в прошлом мире. Зачастую я не знал названия трав, кислот, спиртов и реагентов. Знала материя и подсказывала что делать. Подсвечивала, будто в компьютерной игре для детишек. Красное — плохо, зелёное — хорошо, жёлтое — мешай, синее — убавляй.
Я обрадовался, узнав, что могу увеличивать общий объём материи простым физическими упражнениями. Воодушевлённый кинулся на беговую дорожку, но сдулся минут через пять, так и не дождавшись заветного ощущения внутри. Силы иссякли. Но ничего страшного. Чего-чего, а упорства мне не занимать. Ежедневные тренировки помогут накопить материю, а там посмотрим, на что она способна. Вон как Дубль ловко перепрыгивал через канаты! С его-то весом!
— Кстати, — спросил я у Шустрика, завалившись на кровать. — Что за имя такое странное — Дубль?
— Это не имя. Его зовут Боб. Раньше все называли его Большой Боб, но со временем начали сокращать. Большой Б, Два Б, Дубль Б. В конце остался просто Дубль.
— Ясно.
Переводя дыхание, я вспомнил про наш разговор накануне. Речь шла о каком-то уговоре между мной и Шустриком. Он ещё показывал мне какую-то траву:
— Слушай, Шустрик, — я приподнялся на локте, но тут же рухнул обратно. — Ты говорил про уговор вчера. Так что там…
Щёлкнул замок. Парни повыскакивали с кроватей и побежали к двери. Лежащими остались только мы с Медным. Он — потому, что был слишком крут, чтобы вести себя как остальные, я — потому что сил хватило только чтобы сесть. Откуда такое изнеможение? Я задал себе вопрос и тут же получил ответ. Увеличение общего уровня материи вело за собой создание новых связей, а на это в свою очередь требовались все доступные ресурсы организма. Вот почему, я скопытился на беговой дорожке, не пробежав и пяти минут.
В зал вошёл Тренер и принёс лист бумаги. Расчерченная от руки табличка с тремя столбиками. Отталкивая громоздящихся на пути мальчишек, он подошёл к стене и прикрепил бумажку на информационную доску. Да, такая была. Пробковая доска размером метр на метр. На ней не было ничего, кроме листика. Предыдущий листик валялся на полу.
— Ну что, есть Томогавк?! — выкрикнул кто-то из парней.
— Есть или нет?! — подключился ещё один.
— Чёрт, да! — вскрикнул третий. — Кто с ним?! Кто?! Дайте посмотреть!
Распихав пацанов, Тренер высвободился и пошёл к двери. Почему он так странно на меня посмотрел?
— Сайлок! Это Сайлок!
Моё имя? Десяток голов повернулись и уставились на меня. Что-то не так. Что случилось?! Почему они так странно смотрят? Они жалеют меня? Почему лыбится Медный?
— Что? — спросил я у Шустрика, когда тот вернулся к кровати. — Чего они таращатся?!
— В графике сражений в конце недели ты стоишь с Томагавком.
— И чего?
— Томагавк один из сильнейших бойцов Серебряной лиги, — Шустрик снял кепку и потрепал волосы. — Он убивает болотников…
— Не понял!
— Псих, — нервно хихикнул Шустрик. — Мочит изо всех сил. Восьмерых пацанов убил на ринге. Изверг!
— Во дела!
— Те, кого ставят с Томагавком, отказываются от сражения. Уж лучше отработать штраф и посидеть недельку на хлебе и воде, чем умереть.
— А так можно?
— Да.
— Тогда я тоже откажусь!
— Ты не можешь!
— Это почему?!
— Ты должен десять тысяч Дублю…
Глава 3. День первый
Какого это — в восемнадцать стать богачом? Круто. Мне ли не знать? В семнадцать я жил в маленькой комнатушке с родителями, ездил на велосипеде, откладывал деньги, чтобы купить видеоигру и бил по маминому бюджету постоянными походами к психологу, стоимостью десять баксов. Через год — в восемнадцать — я жил в собственной пятикомнатной квартире, ездил на иномарке последней модели, откладывал деньги, чтобы купить элитный дом в самом престижном районе города, и легко мог отблагодарить маму за все её труды. Её зарплату за десять лет я получал за один сеанс. Обычно их было два в месяц.