— Не надо… — я осторожно высвободилась. — Меня все устраивает, как есть.
— Маш… — задушевно сказал Артур. — Всем ведь хочется в новый год какого-то тепла, утешения. Даже тебе, какой бы сильной ты не притворялась.
И он снова склонился ко мне. Я представила, как сейчас половина офиса изнывает, подглядывая в щелочки жалюзи и стало противно.
— Нет, — сделала шаг в сторону. — Думаете, вы один такой… утешитель? Прямо на похоронах началось, еще гроб не успели засыпать. Как же я, такая молодая, и без мужчины? Я нормально, серьезно.
— Ну и зря ты, — ничуть не смутился гендир. — Встретили бы новый год вместе. Надо ведь как-то выбираться из этой ямы. А со мной тебе будет хорошо, и на его место я претендовать не буду.
— Спасибо за вашу заботу! — отчеканила я и вернулась в офис за свой компьютер.
Хоть в чем-то помог — плакать больше не хотелось, злость на Артура заслонила собой жгучую обиду.
Он сам вернулся спустя еще одну выкуренную сигарету, сразу прошел в свой кабинет и закрыл дверь.
Проходящая мимо Нина остановилась, протянула мне распечатанный листок:
— Новое расписание дежурств для техподдержки в новогодние праздники. Взяли третьим временного человека из агентства, но надо его подстраховать.
Я взяла листок и рассеянно изучила его, не видя букв.
— Ну и зря отказалась, — понизив голос, сказала Нина. — Тебе знаешь, сколько баб позавидовало бы? Хотя бы для здоровья надо. Женский организм вянет без мужчины.
— Спасибо за совет, я сама разберусь.
— Ты такая злая, Маш. Неудивительно, что у тебя никого нет! — и она зацокала на свое место.
Я раздраженно скомкала листок, едва удержавшись, чтобы не запустить ей его в спину.
У меня есть.
Был.
Но есть.
Глава 5 Динь-динь
Больше всего меня злило то, что они все правы. Я действительно собиралась встречать Новый год на кладбище. С Денисом.
Это был мой секрет, теперь насмешливо растреньканный, разнесенный в качестве анекдота по курилкам. То, что мертвый муж для меня важнее живых коллег, и что праздники я встречаю с ним. Тем более, Новый Год.
Он всегда был для нас особенным праздником. С тех пор, как в восемнадцать я встретила Дениса, я встречала Новый Год только с ним.
У нас были свои традиции: наряжать елку в последнее воскресенье года, печь имбирное печенье, писать на нем глазурью что-нибудь смешное и вешать на елку, покупать ящик мандаринов, нет, даже два! Прятать под елку ворох подарочков, и чтобы каждый был завернут в красивую бумагу, целоваться под бой курантов и любить друг друга на ворохе мишуры прямо под елкой.
С утра с визгом бежать распаковывать подарки, а потом драться за «прошлогодний» оливье, селедку под шубой и слегка заветренные крошечные бутербродики с икрой. Почему-то вчерашними они были вкуснее всего.
С Денисом мы познакомились в середине декабря, сразу начали встречаться, но перед Новым Годом перед нами остро встал вопрос — как будем встречать? Вместе или по отдельности? У нас обоих были свои компании и свои планы, построенные еще осенью, задолго до того, как один голубоглазый и рыжий парень шел мимо девушки в шапке с ушками и не мог отвести взгляда, и впаялся с размаху в фонарный столб. Так мы и познакомились.
Две недели свиданий — маловато для такого серьезного решения, как совместный Новый Год. У Дениса еще шишка от того столба не сошла, а я еще не догадывалась, насколько сильно изменится моя жизнь со следующего года.
Нам обоим хотелось провести праздник вместе, но никто не решался спросить другого о его планах или предложить свои. Ведь у такого шикарного парня/роскошной девушки уж точно есть приглашение на все лучшие вечеринки города. А я кто? Может быть, меня бросят уже в январе, посмотрев трезвыми глазами, без мерцающих золотых огоньков.
Мы решились одновременно.
Я осталась у него на ночь в субботу — уже в третий раз.
Он жил отдельно, а у меня дома были родители, которые на удивление лояльно отнеслись к тому, что я стала пропадать с мужчиной. Мама потом сказала, что я так говорила о Денисе после первого свидания, что они с папой оба, не сговариваясь, вспомнили свою встречу. И тайком друг от друга решили помогать нам во всем.
— Динь… — начала тогда я с бешено колотящимся сердцем. Собиралась спросить как бы невзначай, между делом, а если он ответит, что меня в его планах нет, быстро перевести тему.
— Динь-Динь, — передразнил он меня как обычно. — Кстати, какие планы на Новый год?
Потом он признался, что сам в этот момент покрылся горячим потом и судорожно думал, как перевести тему, если я отвечу, что его в моих планах нет.
— Не знаю… — задумчиво ответила я, паникуя и мечась между вариантом «Хочу с тобой!» и женской гордостью, требующей казаться невероятно популярной и занятой. — Есть варианты, но пока еще не решила. А у тебя?
— То же самое, — улыбнулся тогда Денис, первым поняв, что мы в одной лодке. — Но у меня есть предложение, которое перекроет все твои варианты.
И на следующее утро мы поехали за елкой и игрушками. Денис жил на съемной квартире меньше года и не обзавелся пока даже второй кастрюлей, не то что всей этой новогодней ерундой. Для него это тоже было волнующим началом взрослой жизни. Жить без родителей в общаге — еще не то, еще детство. Встречать Новый Год с девушкой, только вдвоем — это много значит.
Заодно купили смесь для выпечки, нагуглили рецептов, перепачкались глазурью, пока выводили на имбирном сердечке очень серьезное слово «Печенька» и ржали над ним как идиоты.
В новогоднюю ночь мы лежали под наряженной елкой, глядя как мерцают сквозь ветви разноцветные огоньки на ней, и Денис сказал:
— Знаешь, наверное, это пока слишком рано, но я все равно скажу. Я бы хотел встречать каждый новый год только с тобой. До конца моей жизни.
— Я тоже… — с замиранием сердца сказала я, не понимая, это просто романтичная болтовня или…
Это было «или».
Он взял мою правую руку, обернул безымянный палец золотистой ленточкой мишуры и без улыбки посмотрел в глаза.
Мы поженились в январе и следующие три года слушали бой курантов вдвоем под нашей елкой.
До конца его жизни.
И следующие три — тоже вдвоем, даже после его смерти.
Глава 6 Всего лишь сон
Весь первый месяц после его смерти я провела на кладбище, у могилы.
Родители Дениса приехали только на похороны и со мной почти не разговаривали, перенеся обиду за скоропалительную и тайную нашу свадьбу с сына на меня. Он теперь был далеко от обид и боли, на него сердиться было нельзя, и виновной стала я.
За все: и за свадьбу, на которую Денис не пригласил никого из родственников, и за его смерть, и за то, что последняя надежда — что я окажусь беременна — рассеялась через неделю после похорон.
Больше их тут ничего не держало. Я была им чужой.
Впрочем, мне было все равно. Я так и не увидела Диньку последний раз — хоронили в закрытом гробу, опознав по документам и родинкам.
«Чертовы китайские шлемы» только и сказал следователь по нашему делу, докурив и выбросив бычок в грязный декабрьский снег.
Кажется, он посчитал эту фразу чем-то вроде соболезнования. Никто не был виноват — ни Динька. ни водитель грузовика — только погода, гололед и чертовы китайские шлемы.
И еще я.
Должен же кто-то быть виноват.
Надо было запретить ему этот чертов мотоцикл! Надо было не пускать зимой на трассу! Надо было самой разобраться в шлемах, в защите, во всем — и заставить его купить только самое надежное.
Надо было тем утром снова затащить его в постель, хотя бы на пять минут быстрого жадного секса — и он опоздал бы на свидание со смертью.
В институте я не появлялась еще полгода. Вошли в положение, разрешили сдать хвосты летом. Мне было все равно. Скоро был Новый Год, и я не представляла, как буду встречать его одна.
Сторож давно устал гонять меня от могилы вечерами — показал разогнутые прутья в заборе и с чистой совестью запирал ворота в урочный час. Говорил: «Заодно и присмотришь за нашим добром, а я хоть выпью раз в жизни как человек».
— Динь, я не знаю, смогу ли я без тебя. И не уверена, что хочу, — шептала я, гладила холодный мрамор памятника, лежа на скамейке у могилы. Моего рыжего голубоглазого Дениса кто-то упрятал в черно-белое фото, при взгляде на которое сразу было ясно. что он мертв, даже не надо звать экстрасенсов. — Как ты себе представляешь мой новый год без наших печенек, мандаринов. поцелуев и вчерашних салатов? Мне что — одной наряжать елку? Ту, что мы с тобой в прошлый раз…. вдвоем?
Я так долго плакала в ту ночь, что не знала,смогу ли остановиться. Идти домой, туда, где уже никогда не будет его, по улицам, украшенным гирляндами и елками, наполненными счастливыми людьми, которым есть к кому возвращаться, было слишком невыносимо.
Зачем? Какой смысл?
Но маленькая свечка взятая из церкви еще на отпевании, уже догорела, и я снова, как весь этот месяц, встала только на одной силе воли и упрямстве.
И пошла домой.
И сварила пельмени, и даже поела.
Бессмысленные действия.
А ночью Денис пришел ко мне в первый раз.
Сел рядом на кровать, большой и теплый, как всегда, положил тяжелую руку мне на бедро и сказал:
— Какая ты дура, Машка, знал бы — не женился. Что значит — не хочу? Мы такие классные елочные шары в прошлый раз купили, а? И ты не будешь их вешать? Ты разоришь торговцев мандаринами? Не купишь у них наши традиционные два ящика, и их деточкам будет нечего есть! И салаты чтобы сделала, поняла?
— Без тебя? — глотая слезы, понимая что это всего лишь сон, но надеясь удержаться в нем подольше, спросила я. — Не хочу без тебя!
— И не надо, — сказал Денис и подтянул меня к себе поближе. Он как обычно пах чем-то теплым, уютным, как домашний пушистый кот,которого разворошишь спросонья и уткнешься ему в шерстяной бок. Разве во сне чувствуешь запахи? — Я приду к тебе ночью, ты только ляг спать под елочку, там где мы всегда… — он ухмыльнулся — теплая ладонь скользнула под одеяло и легла мне на живот. — Только по-честному чтобы — с мандаринами и печеньем. И елкой.
Я замерла, не веря реальности его прикосновений. Такой живой сон! Вот бы он продолжился еще хотя бы немного, пока ладонь ползет вниз…
Но за окном прогрохотал грузовик, и я проснулась с бьющимся сердцем — и в самый интересный момент.
Конечно, я не верила в чудеса. И в привидений тоже. Если бы они существовали, хоть бы раз показались мне во время моих бдений на кладбище. Но сон — это ведь не чудеса? Это просто сон…
Вряд ли Денис из моего сна выполнит свое обещание и продолжит то, что начал этой ночью. Но если есть хотя бы половинка шанса, если я смогу увидеть его хотя бы раз, я никогда не прощу себе,если не попробую!
Глава 7 Новогоднее чудо
Сторож кладбища, привыкший за месяц к моему присутствию, удовлетворился бутылкой водки и запеченной курицей, которую я приготовила по нашему с Денисом рецепту, но одна все равно не съела бы. Он не стал мне мешать, когда я притащила на кладбище живую елку, воткнула ее в сугроб рядом с памятником и стала наряжать разноцветными полупрозрачными шариками, которые мы с Денисом купили в прошлом году уже на излете зимних каникул и предвкушали тогда, как будем вешать их вдвоем.
Имбирные печеньки получились только с третьего раза, зато идеальные — плоские, хрусткие, но сочные, с невероятно новогодним запахом специй. Я разрисовала их сердечками и признаниями в любви к моему мужу. Если он может видеть меня оттуда, где он сейчас, то пусть видит и печеньки.
Принесла и салаты в разнокалиберных мисках и большую синюю вазу, наполненную пронзительно оранжевыми мандаринами. Яркое новогоднее счастье так нелепо смотрелось на черно-белом снегу среди крестов и памятников, что я чуть не потеряла веру. Разревелась: от того, что мы больше никогда не будем вместе, не будем чистить эти мандарины наперегонки, кормить друг друга с рук брызжущими соком дольками.
Но потом все равно вытерла мокрые глаза рукавом свитера, улыбнулась и продолжила. Зажгла свечи, открыла шампанское и под бой курантов из динамика телефона чокнулась с динькиным бокалом, стоящим на краю мраморной плиты.
Прошептала:
— С новым годом, любимый…
И оставила очищенный мандарин на снегу. Для Диньки.
Времени я на кладбище провела немного: допила шампанское, отволокла наряженную елку к сторожке и побежала домой — к нашей пластиковой елочке, с воскресенья по традиции украшенной мишурой и печеньем на ниточках. Переоделась в специально купленную для этой ночи короткую шелковую ночнушку и устроилась, свернувшись калачиком в ворохе мишуры, глядя наполненными влагой глазами на расплывающиеся огоньки над головой. Думала, что от нервного предвкушения заснуть не получится, даже приготовила таблетку снотворного, которой со мной поделились сердобольные подружки на похоронах. Но она не понадобилась — мерцающие огоньки почти сразу расплылись в глазах, и я провалилась в мир грез.
Он пришел — как живой, как всегда. Тепло рук, тяжесть тела — его. Ласки — нежные, будоражащие, привычные и всегда новые — его. Примятая подушка, скомканные простыни, его запах — такой родной, такой реальный. Я думала, больше никогда уже не вдохну этот терпкий и свежий аромат, присущий только ему одному. Я ведь спрятала все его ношеные футболки в герметичные пакеты, чтобы запах не выветрился, чтобы даже через год я могла надеть их и почувствовать,что он рядом. Это оказалось лишним.
Он пришел и принес свой запах с собой.
Я разрыдалась после первого же поцелуя. Так соскучилась по их вкусу — невыносимо.
И продолжала плакать, пока меня ласкали его руки — чуть шершавые, нетерпеливые, будто он весь этот месяц тоже скучал. Выгибалась под ним — наполненная, пронзительно, до боли, счастливая.
Все было как настоящее. Утешающе реальное.
Как раньше.
Не заметила, когда перестала плакать. Металась в забытьи, проваливаясь в тягучее жаркое удовольствие раз за разом, скрещивая ноги на его пояснице, обвивая руками шею, забывая, что это всего лишь сон — и уплывая внутри него в сон еще более глубокий.
Проснулась утром в сбитых влажных простынях, со сладкой дрожью в теле. Опустошенная, счастливая.
Улыбающаяся впервые с того телефонного звонка.
Это было самым лучшим подарком на Новый Год.
Не только эта ночь — но и другие тоже.
Денис навещал меня нечасто — иногда лишь раз в месяц. Но всегда был рядом, если мне было плохо, кто-то обижал или я начинала скучать сильнее обычного. Приходил во сне — смешной, рыжий, улыбчивый. Обнимал своими огромными лапами, целовал в живот, любил до сладких судорог, гладил по голове и сцеловывал слезы.
Говорил:
— Ничего, малыш, скоро найдешь себе кого-нибудь и забудешь меня.
— Никогда! — выдыхала я в его горячее плечо с россыпью веснушек. — Никогда не забуду. Никогда не смогу быть с кем-то другим!
Перед следующим Новым Годом он снился чаще обычного. Держал меня на руках, когда я засыпала на несколько нервных часов после подготовки поминок, после рабочих дедлайнов — и снова любил под разноцветными огоньками елочной гирлянды, когда я возвращалась с кладбища, встретив там новый год с ним.
Никогда я никого не найду.
Зачем кого-то искать, если у меня есть мой Динька?
Так что мне было, с кем встречать Новый Год, было, чем заняться долгой ночью с тридцать первого на первое. У меня была самая веская причина не дежурить в новогоднюю ночь. Поважнее клубов, внуков и Таиланда.