Я отказалась присутствовать на праздновании четвёртого июля в Белом доме, и не пошла на свидание вслепую, назначенное моей матерью. Это первый раз, когда я осмеливаюсь бросить им хоть малейший вызов. Я знаю, что это жалко в двадцать шесть лет, но я всегда была добросовестной и послушной дочерью, делая всё возможное, чтобы поддержать блестящую карьеру моего отца.
Отец позвонил, чтобы прочитать мне лекцию о верности семье — и моей стране.
— Не прийти на празднование четвёртого июля было для нас пощёчиной — для меня лично. Как может страна быть единой, если мы не едины? Ты же знаешь, что мне ещё многое предстоит сделать, то, что поможет людям. Вот почему мне нужно, чтобы ты поддерживала на все сто процентов.
— На все сто процентов, — эхом отозвалась я. Интересно, всегда ли мой отец казался таким самодовольным, и всегда ли его стремление к власти было таким очевидным? Неужели я просто скучала по этому все эти годы?
Но я не стала ему перечить. Я не сказала ему того, что хотела, что не всегда могу поставить его предвыборную кампанию — его президентство — на первое место. Что я хочу жить своей собственной жизнью.
Вместо этого я играла роль послушной дочери.
Дочери, которая слишком боится раскачать лодку и противостоять своим родителям.
Мать позвонила мне и сказала, что ей нужно, чтобы я была предана этой кампании. Однако вместо того, чтобы попытаться заставить меня подчиниться, она пошла прямо ва-банк.
— Мы позаботимся о том, чтобы Совет директоров проголосовал за твоё отстранение с должности в нашем фонде.
Их фонд. Вот как она это называла, и я впервые поняла, что она права. Это фонд моей семьи, а не мой. Я могла бы пролить кровь, пот и слёзы, но фонд принадлежит им. Насколько это печально? Я убедила себя, что взрослая, делаю что-то важное, но я до сих пор просто ребёнок, слепо подчиняющийся приказам.
И всё же я не сказала ей, чтобы она пошла куда подальше, как мне следовало бы. Я струсила. Вместо этого я просто ответила ей, что не собираюсь встречаться с тем ухажёром, которого она выбрала, и она может найти другой способ публично искупить мою вину.
Вот и весь бунт, который я смогла поднять.
Потом я пошла к Ною и Эйдену. Я выбросила из головы всю эту внешнюю чушь и пошла к тем единственным людям, с которыми, как мне кажется, я могу быть самой собой.
Когда я не работаю, то практически каждую свободную минуту провожу с Ноем и Эйденом. Вместо этого мы прячемся в одном из наших домов, болтаемся там, читаем газеты (я обнаружила, что Ной любит газеты так же сильно, как и я, но на своём планшете) или смотрим фильмы (Эйден втайне любит романтические комедии).
И мы разговариваем. Мы говорим о несущественных вещах и наших любимых, я медленно рассказываю больше о своих родителях и о том, как трудно было расти в глазах общественности. Мы говорим о музыке, наших любимых телешоу, фильмах и книгах, и я узнаю, что Ной каждое воскресное утро разгадывает кроссворд в газете, а Эйден увлекается моделями самолётов и автомобилей.
Мы говорим обо всех мелочах, но эти мелочи очень важны. Это сумма тех мелочей, которые заполняют пробелы о ком-то, помогающие вам узнать, кто они такие, откуда они пришли и куда идут.
И я поймала себя на том, что хочу знать все эти вещи о Ное и Эйдене.
Когда я стучу в их дверь сегодня вечером, Эйден смотрит на меня так, как будто он что-то скрывает, и он более чем доволен собой.
— Что ты задумал? Ты выглядишь очень… самодовольно.
— Боже, ты не умеешь хранить секреты, — кричит Ной, входя в гостиную.
— Я ничего не испортил.
— Если ты собираешься подарить мне ещё одну секс-игрушку, я дам тебе пощёчину.
— О, это было бы очень извращённо. Может быть, мне это понравится, — усмехается Эйден.
Ной свирепо смотрит на Эйдена.
— Мы подумали… ты часто бываешь здесь, и мы были у тебя дома, но мы хотели бы пригласить тебя куда-нибудь…
— Как на свидание, — перебивает Эйден.
— Я не могу, — тихо говорю я. Паника подступает к моему горлу. — Вы же знаете, что я не могу никуда пойти, чтобы меня не увидели…
— Мы это знаем, — отвечает Ной. — Но мы всё равно хотели, ну не знаю, сделать что-то особенное.
— Мы хотели пригласить тебя на свидание, — произносит Эйден. — Но здесь же.
— Ввиду того, что наши романтические жесты до сих пор были связаны с секс-игрушками. — Ной бросает на Эйдена злобный взгляд.
— С секс-игрушками и надувными куклами, — добавляю я.
Чего я не добавляю, так это того, что мне нравится, что они не пытались завоевать меня ужином, цветами, шофёром и всем тем, что делают парни, которые хотят встречаться с кем-то вроде меня — вечером в симфоническом оркестре, билетами в оперу, частными полётами на вертолёте.
Чего я не добавляю, так это того, что мне нравится, что, поскольку мы не можем выходить на публику — мы вынуждены тратить время на нормальные вещи; что я узнала их за пределами средств массовой информации, общественного восприятия и всего этого дерьма.
— Но это не супер-романтика или что-то в этом роде. Я имею в виду, что это же мы с Ноем, так что не жди многого.
Я смеюсь.
— Ты фактически продвигаешь это бизнес-свидание.
— Просто пойдём с нами, — просит Ной, раздражённо вздыхая. — Мы, очевидно, отстой в этом деле.
— Ты действительно так думаешь. Это заставляет меня задуматься, как вы вообще с кем-то встречались.
— А я и не встречался, — машинально отвечает Эйден.
— Это то, что мы делаем? — спрашивает Ной.
Я останавливаюсь как вкопанная.
— Ну, не знаю. Так ли это…
Встречаться. До сих пор ничего не было определённого, во всяком случае, вне постели.
— Я хочу встречаться, — быстро говорит Эйден.
— Мы же сказали тебе, что ты наша. — Ной хмурится.
— Вы сказали это, когда мы были в постели, — начинаю я, и моё лицо заливается краской.
— И в душе тоже, — замечает Эйден.
— Мы хотим встречаться с тобой, — говорит Ной, нахмурив брови. — Когда я сказал, что ты наша, я имел в виду именно это. Ты наша.
— Так, значит… вы мои бойфренды, — нерешительно говорю. Я слушаю, как это слово слетает с моего языка. Бойфренды. Во множественном числе.
— Повтори ещё раз, — приказывает Эйден.
— Бойфренды.
Эйден притягивает меня к себе и крепко целует, мои губы пульсируют, когда он отстраняется.
— Повтори ещё раз, — приказывает Ной.
— Бойфренды, — шепчу я.
Ной приближает свои губы к моим, его язык немедленно находит мой. Потом он останавливается и смотрит на меня.
— Чертовски верно, — произносит он. Прежде чем я успеваю возразить, он наклоняется и поднимает меня, перекидывая через плечо и хватая за ягодицу, пока идёт к заднему дворику.
Когда мы выходим на улицу, он опускает меня лицом к себе. Мои руки тянутся к его груди, скользят вниз по животу, и моё дыхание учащается.
— Закрой глаза и повернись.
Я делаю то, что он говорит, моё сердце бьётся быстрее. Его руки лежат на моих плечах, его ладони согревают мою кожу, и тепло его дыхания обдаёт мою шею. Но он не прижимается ко мне губами так, как мне хотелось бы.
— А теперь открой глаза.
Я подношу руку ко рту, когда вижу, что они сделали во дворе.
— Это… я не знаю, что сказать. Что всё это?
Посреди двора стоит шатёр, но это не просто шатёр. Он выглядит так, как будто его изъяли из отеля в Марокко, весь развивающийся с насыщенными цветными тканями и тёплым светом фонарей. Шатёр открыт спереди, и заполнен большими узорчатыми подушками и драпированными тканями, а также ещё большим количеством фонарей. Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.
— Мы просто хотели взять тебя в поход, — говорит Ной.
— Это определённо не без удобств, — мягко говорю я. Никто ещё не делал для меня ничего подобного.
— Ну, мы знаем, что ты принцесса и не можешь спать на твёрдой земле, — шутит Эйден.
— Это действительно… мило. — Я не могу подобрать для этого других слов. Сейчас я всё равно ничего не могу сформулировать, потому что моё сердце слишком переполнено.
Ной стоит передо мной, беря мои руки в свои.
— Дело не только… мы не хотели, чтобы ты думала, что мы просто…
— Мы не хотели, чтобы ты думала, что являешься просто какой-то девчонкой, — говорит Эйден, подходя ко мне сзади. Его руки тянутся вниз к моей талии, и его дыхание обдувает мою шею, заставляя все волоски на шее встать дыбом.
— Я не знаю, что сказать, — шепчу в ответ. Но мне не нужно ничего говорить, потому что губы Ноя опускаются на мои, делая слова теперь бессмысленными. Губы Эйдена на моей шее, и он целует дорожку вниз по плечу, его рука скользит по моей талии вперёд и притягивает меня ближе к себе. Когда я чувствую его твёрдость на своей ягодице, меня охватывает возбуждение.
Они раздевают меня, работая в унисон с тем, что становится отработанным навыком, ритмом, который мы все вместе налаживаем. Ной просунул руку под мои ноги и понёс меня в палатку. Положив на кучу подушек и опустившись на колени рядом со мной, он осмотрел меня.
— Ты такая чертовски красивая.
Ной и Эйден чертовски красивые. Они как греческие статуи, совершенные и твёрдые, и… они оба мои.
Мои бойфренды.
Мои бойфренды целующие каждый дюйм моего тела. Мои бойфренды, медленно двигающиеся по обе стороны от меня, которые дразнят меня, пока я не начинаю извиваться под ними. Кажется, что прошла целая вечность, пока они не добрались до нижней части моего тела, и каждый положил руку мне на бедро, чтобы раздвинуть их.
— Посмотри на эту киску, — рычит Ной. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь настолько чертовски великолепное?
— И такое чертовски мокрое. — Эйден осторожно касается кончиком пальца между моих ног, и я борюсь с каждым импульсом выгнуть бёдра вверх и заставить его скользнуть пальцами внутрь меня. Я так опустошена, так нуждаюсь и хочу. — Ты ведь такая мокрая для нас, правда, сладкая?
— Да. — Я шепчу это слово, но на самом деле умоляю. Мне нужно, чтобы они были внутри меня. Мне нужно, чтобы они оба были внутри меня.
— Засунь в неё свои пальцы, — тихо говорит Ной. Эйден немедленно подчиняется, наполняя меня своими толстыми пальцами, но этого недостаточно. Это не то, чего я действительно хочу. Но он медленно трахает меня пальцами, пока Ной опускает свой рот к моему клитору. Двое мужчин не торопятся, подталкивая меня ближе и дразня, но не давая мне переступить через край.
Палатка наполняется звуком пальцев Эйдена, скользящих в мою влагу, и стонами Ноя, когда он ласкает языком мой клитор.
А потом он наполняется моими всхлипами.
Когда я начинаю терять контроль, толкаясь в лицо Ноя и пытаясь погрузить пальцы Эйдена глубже в себя, я начинаю умолять:
— Сильнее. О Боже, вот так.
Но Ной отстраняется.
— Ты хочешь кончить, милая?
— Да. О Боже, пожалуйста. — Моя киска пульсирует вокруг пальцев Эйдена, но затем он скользит ими между моих ног, очевидно пытаясь свести меня с ума.
— Ты кончишь, — рычит Ной. — Но это будет на моём члене.
Я хочу большего, чем просто его член. Я хочу их обоих, и внезапно я в этом уверена.
Когда Ной тянется за презервативом, я качаю головой.
— Я на таблетках. И я чиста.
Эйден громко стонет.
— Ты говоришь то, о чём я думаю?
Я делаю глубокий вдох. Просить их трахнуть меня без защиты — это не просто просить их трахнуть меня без презерватива, и все мы это знаем. Речь идёт об интимной близости. Всё дело в моей храбрости. Дело в том, что между нами нет никакого барьера.
— Я говорю, что хочу, чтобы ты был без защиты. Я… никогда раньше так не делала. Но я хочу почувствовать тебя внутри себя.
— Чёрт возьми, — рычит Ной, положив руку на свой член. — Я тоже чист.
— Я тоже, — говорит Эйден, поглаживая свою длину. — И к твоему сведению, я тоже никогда так не делал — без презерватива, я имею в виду.
— Значит, это впервые для всех нас, — произносит Ной.
Я поднимаюсь на колени, беру в руки оба члена и чувствую их твёрдость. Поглаживание их, посылает новый прилив тепла через меня.
— Я готова, — шепчу я. — На всё.
— На всё?
— На всё.
Эйден стонет, отталкивая мою руку от своего члена.
— Ты не можешь говорить мне это и продолжать делать то, что делаешь своей рукой, сладкая, или я кончу на твоё хорошенькое личико, а я не хочу этого делать. Я хочу сохранить всю свою сперму для тебя.
Его грязные слова делают меня мокрой.
Ной скользит ладонью вниз по моей спине к ягодице, крепко сжимая её в своей руке.
— Итак, кто из нас впервые войдёт в твою киску, а кто возьмёт твою девственную задницу?
Боже. То, как они разговаривают, не фильтруя слова, мне от этого чертовски жарко.
Между ними пробегает взгляд, и за долю секунды они сами решают этот вопрос. Ной тянет меня вниз на себя, и я направляю его член внутрь себя одним быстрым движением, издавая долгий стон от ощущения полноты. Он берёт моё лицо в свои руки, и я прижимаюсь губами к его губам, теряясь в его поцелуе. Я не знаю, как долго сижу так, насаженная на его член и целуя его, но мне кажется, что прошла целая вечность, пока я не почувствовала руки Эйдена на своей спине. Его ладони пробегают вниз по моему телу, пока не достигают моих бёдер. Он раздвигает мои ягодицы, его палец прижимается к моей дырочке, пока я медленно качаюсь на Ное.
Когда я наклоняюсь вперёд, Ной берёт мою грудь в рот, отвлекая меня от шока от холодной смазки на моей заднице.
— Ты готова принять меня, сладкая? Ты готова к тому, чтобы мы оба наполнили тебя одновременно?
Боже.
— Да.
Эйден начинает проникать внутрь меня медленно, осторожно, нежно, и когда я вздрагиваю от первого шока боли, а затем ожога — он замирает внутри меня, Ной шепчет:
— Посмотри на меня, милая. — Мои глаза остаются на нём, когда Эйден полностью входит в меня.
— С тобой всё в порядке, сладкая? — тихо спрашивает Эйден, его руки скользят по моим рукам. Его голос хриплый и серьёзный, напряжённый от возбуждения.
В порядке ли я?
Мы все просто находимся здесь, не двигаясь, пока моё тело приспосабливается к ним обоим. Они кажутся слишком большими и правильными, как будто моё тело находится в шоке, но они также идеально подходят.
Это самая интимная вещь, которую я когда-либо чувствовала, находясь с ними вот так, полностью обнажённой и незащищённой.
— Да, — простонала я. — Это… это ощущается потрясающе. — Мои руки на груди Ноя. Я начинаю раскачиваться на нём, двигаясь на его члене так, что кончик прижимается к действительно чувствительной части внутри меня, когда Эйден нежно начинает проникать своим членом в мою задницу.
— Хорошо ли это — чувствовать нас обоих внутри себя, наполняющих тебя? — хочет знать Эйден.
— Мм-м-м-м-м. — Это всё, что я могу сказать, потому что это потрясающе — иметь их обоих внутри себя. Вскоре вся боль начинает исчезать, затмеваемая удовольствием, которое более интенсивно, чем всё, что я когда-либо чувствовала раньше.
— Твоя киска такая чертовски горячая, влажная и тугая, — рычит Ной. — Расскажи, каково это — трахать её тугую маленькую девственную задницу.
Эти слова заставляют меня стонать.
— Она такая чертовски тёплая и тугая, — стонет Эйден. Он обхватывает рукой мои волосы, дёргая их, когда делает выпад.
— Да, — шепчу я. Это всё, что я могу сказать.
Они вечность внутри меня. По крайней мере, так мне кажется. Я хочу остаться такой навсегда с ними.
Их разговор становится всё более грязным, чем ближе они подходят к кульминации, и я только поощряю их своими стонами, начиная терять контроль.
— Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мы кончили в тебя, сладкая. Скажи мне, как сильно ты хочешь почувствовать сперму Ноя в этой сладкой маленькой киске. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я кончил в твою задницу, когда он наполнит тебя.
Яйца Эйдена шлёпают по моей заднице, когда он трахает меня сильнее.
— О Боже, — выдыхаю я, теряя контроль над собой и опускаясь Ноя всё сильнее и сильнее по мере приближения оргазма. Я не могу думать ни о чём другом, кроме того, чтобы они кончили в меня. — Я… О Боже… я хочу почувствовать, как ты кончаешь.