— Я как раз бьюсь над этой задачей, — пробурчал Крынкин, уставившись честными глазами.
Такой немного придурковатый и преданный взор подчиненных всегда означал только одно — еще даже не приступал, но если вы настаиваете…
— Я во второй половине дня к ним собиралась, — пролепетала начальник юридического отдела.
Агафонов махнул рукой, понимая, что Ксюша-юбочка из плюша далеко от Крынкина не ушла.
— А ты, Юрий Петрович, — рыкнул на Неженцева. — Что с рекламой дома на Московской? Неси баннеры на утверждение.
— Их только завтра дизайнер пришлет, — ухнул будто филин начальник отдела продаж.
— Прекрасно, просто прекрасно, — процедил шеф, теряя терпение, и громко позвал секретаря: — Ольга, зайди!
Лица Агафоновских замов сразу же превратились в посмертные маски.
— Пожалуйста, — Михаил Александрович строго глянул на маленькую, похожую на олененка, женщину, мать троих детей и жену здоровенного амабала Леши, работающего в компании прорабом. — Ольга Владимировна, я вас очень прошу в понедельник с утра сформировать в Документообороте отчет по невыполненным задачам. Красным маркером выделите тех героев, у кого по одному просроченному поручению. Тем урежу премию. У кого два — лишу тринадцатой зарплаты. Три и больше — уволю на хрен, — сурово закончил Агафонов и слишком ласково улыбнулся. — Как говорили наши коллеги в Древнем Египте и Месопотамии, работайте, друзья, солнце еще высоко!
Дана подняла на любовника взгляд, полный негодования, и уже собралась что-то сказать, как на столе зазвонил сотовый.
— Па-а-п, — заныл Егор. — Я тебя жду-у. Мама меня специально домой загнала…
— Через пять минут буду, — поспешно бросил Агафонов и, схватив куртку, ринулся к выходу. — В понедельник планерка, — отрывисто заметил, обернувшись около двери. — В девять утра. Прошу не опаздывать. Будем обсуждать ваши косяки и начислять премии.
— Все твои идеи, Крынкин, — услышал он на бегу бас Неженцева.
— Я только предложил, — пошел на попятный сисадмин.
«Идиоты», — мысленно вздохнул Агафонов и внезапно понял, что с понедельника в офисе начнется шоу «Кукла для босса». Он негодующе фыркнул и решил во что бы то ни стало спутать карты новоявленным свахам.
Всю дорогу от поликлиники и обратно Егор исполнял арию сиротки из оперы «Мать-ехидна, отец-негодяй». Он ныл, что не хочет жить с матерью и ее новым мужем, а желает перебраться к отцу.
— Вот было бы классно, правда, пап? — с надеждой глянул на Агафонова Егор.
— Мама не разрешит, — мотнул головой Михаил вдруг остро ощутив, что жить вместе с сыном — это прекрасная идея. Просто отличная. — Даже заикаться не стоит.
— А чего ей? — насупился сын. — У нее вот-вот еще один сын родится. Пусть он им остается, а я только твой буду.
— Мама тебя любит, — улыбнувшись заметил Агафонов и поспешно добавил: — Я тоже. Нужно научиться, Егор, как-то сосуществовать в наших непростых условиях. Во всяком случае, пока у мамы не родится ребенок, — он постарался подавить вздох, но не получилось, — и пока мы не станем посвящать ее в наши планы.
— Так ты согласен? — радостно подпрыгнул сын. — Папа! Ура!
Егор глянул на отца заговорщицки и пробормотал чуть слышно:
— А когда можно будет? Через три месяца?
«Значит, Нинка на шестом», — хмыкнул про себя Агафонов, а вслух предложил:
— Посмотрим, сынок. Пока загадывать рано. Зато, раз у тебя с ушами все в порядке и уже начались каникулы, мы с тобой можем съездить к бабушке Кате. Погулять по лесу. Погонять на вездеходе…
— Суперидея, пап! — радостно вскрикнул сынок и, как только машина припарковалась около дома, со всех ног бросился к матери, стоявшей около подъезда.
В скромном черном пуховичке она походила на бочонок на тонких ножках.
«Пять грамм мозгов и шестьдесят килограмм стервозности», — мысленно усмехнулся Агафонов. Но вслед за сыном подошел к его матери и доложил:
— Это Егору шею сквозняком протянуло. Натри вечером мазью. А с ушами все в порядке. Их просто надрать некому.
— Ребенком не только мать должна заниматься, — ехидно бросила Нина. — У него еще и отец есть.
— Согласен, — кивнул Михаил. — Собери его вещи, мы завтра к деду Саше поедем.
Нина глянула недоверчиво на бывшего мужа.
«У этой женщины особый талант! Мигом распознает мое вранье и закатит истерику. Детектор лжи, блин!» — про себя поморщился Агафонов.
— А как же… — попыталась она найти повод, чтобы отказать. Но на ходу ничего не могла сообразить. — Ты же вроде не собирался, — пробурчала чуть слышно.
— Так думал, Егорка болен, а с ним все в порядке, — бодро соврал он и приготовился к следующему вопросу.
— На сколько дней? — осведомился личный Агафоновский дознаватель. — Мы собираемся уехать на все праздники. Егор едет с нами.
— Куда? — лениво поинтересовался Михаил, точно зная, что правды ему не скажут.
— У семьи мужа дом за городом, — сообщила довольно Нина. — Вся соберутся на праздник. Это традиция такая.
— Хорошая традиция, — кивнул Агафонов и поинтересовался от нечего делать: — А много народу?
— Не очень, — махнула ладошкой Нина. — Свекор со свекровью, их четверо детей и мы с Егоркой, — улыбнулась бывшая жена. — Если ты пообещаешь до тридцатого вернуться, — спокойно без воплей предупредила она, — то отпущу.
— Конечно, — закивал Агафонов, напоминая себе ишака из «Кавказкой пленницы». — Обязательно вернемся. Может, соберешь сегодня вещи, а я попозже вечером за Егором заеду?
— Завтра утром, — возвестила Нина, вновь почувствовав свою значимость.
— Хорошо, — рыкнул Агафонов, — в восемь утра. Нам еще полдня ехать.
— Но, — попыталась возмутиться она. — Я так рано не встаю…
— У тебя два варианта на выбор, — процедил он, теряя терпение. — Или сегодня вечером, или завтра утром. Решайтесь, мадам! — криво усмехнулся, глядя на бывшую жену и в который раз осознавая, что ничего не чувствует к ней.
— Завтра. Утром, — отрезала Нина. — Приезжай к девяти, Агафонов.
Возвращаться в офис Михаил не стал. Спонтанная поездка к отцу требовала подготовки. Поэтому, поставив машину на станцию техобслуживания, пешком вернулся домой и позвонил бате. Трубку никто не взял.
«Увидит пропущенный, перезвонит», — хмыкнул он про себя и направился в кабинет работать. И только поздно вечером осознал, что отец так и не перезвонил.
«Ерунда какая-то, — скривился он. — Приеду, проведу беседу!»
До праздничного банкета оставалось совсем немного времени. Поэтому вернувшись домой, Ева сразу кинулась накрывать на стол. Девчонки обещали приехать сразу после работы. Она весело носилась по кухне, пританцовывая и напевая себе под нос. Заказала пиццу и роллы. Выставила на стол пузатые бокалы на высоких ножках.
— We Will Rock You! — пропела знаменитый хит Квинов и даже ногой в такт притопнула. — Мы вас сделаем, и весь мир будет у наших ног, — напевала Ева, моя фрукты и выкладывая их на тарелку.
— Это только начало, — заявила она самой себе, пристальным взглядом осматривая стол. — Я смогу состояться в профессии! А иначе и быть не может. Взяли ж меня в этот «АМА-Девелопмент»! АЯ даже Глеба Старшинова обошла, — усмехнулась она и, услышав звонок домофона, пошла открывать дверь подружкам.
— Йеху! — заорали с порога Милка и Яна и полезли целоваться. — Сегодня мы пьем за твою карьеру, мать!
Уже намного позже, когда бокалы опустели, а коробки из-под пиццы сложили в кулек и выставили на балкон, Ева обвела глазами подруг и решительно встала. Вытащила из шкафчика еще бутылочку вина и провозгласила:
— Я хочу выпить за вас, девчонки! За нашу дружбу! — пьяненько всхлипнула она. — Что бы я без вас делала.
Подружки серьезно кивнули, и каждая в душе припомнила те мелкие и не очень неприятности, когда две других бросали все свои дела и мчались на помощь.
— Наша дружба, — пьяно икнула Камилла, — дороже всех денег мира. Только вы оказали поддержку, когда Вадик Рыльский обвинил меня в воровстве. Я думала, что со стыда сгорю, — протянула Милка, схватившись руками за пунцовые щеки.
Ева посмотрела на подружку, поправлявшую белесую прядку, выбившуюся из строгого пучка, и заявила воинственно:
— Да я и не собиралась молчать! До сих пор уверена, что это он у классухи бабки стырил!
— Да больше некому, — авторитетно кивнула Яна. — Если бы у нашей Анны Петровны была голова вместо репы, она бы его поймала с поличным, — зло вскинулась она и постановила непререкаемым тоном: — Ладно, девочки, проехали. А встречу Рыльского, лично плюну в его гадскую харю!
— А я… — начала было Ева и тут же опомнилась. — Мы эту суку засудим, девочки! Вот погодите, как стану я прокурором! — важно заявила она и добавила б еще что-нибудь, но звонок в дверь прервал ее на полуслове.
— Кого-то ждешь? — напряглась Яна и машинально закрутила на пальце тугой рыжий локон.
— Нет, — мотнула головой Ева. — Но ты же знаешь, у меня проходной двор. То тюлень постучит, то олень, — недовольно бросила она и пошла открывать.
— Так, — в квартиру ввалился Никита, младший из братьев, и сразу прошел на кухню. — По какому случаю поляна, девушки? — осведомился строго.
— Меня взяли на работу! — важно известила Ева. — С понедельника выхожу!
— Да ну, — усмехнулся брат. — И кем тебя взяли, Дуська? Старшим помощником младшего дворника или в ассенизационный обоз холерного барака?
— Именно туда и взяли, — фыркнула Ева, мысленно поклявшись, что не станет рассказывать подробности ни братьям, ни отцу с мачехой.
Глава 3
— А что так холодно? — недовольно поморщился брат, усаживаясь к столу. — Вы опять в квартире курили, а потом проветривали? — даже не спросил, а заявил Никита, всем своим видом показывая «знаю я вас».
— Мы не курим, — огрызнулась Ева и громко икнула. — Мы за этот… как его… здоровый образ жизни.
— Мы вообще давно бросили, — заверила Яна Никиту Макарова под возмущенные взгляды подруг.
— Холодно в доме, — поморщился он. — А вы балкон догадались открыть.
— Здоровый воздух… — начала Ева. Но брат, та еще зараза, смерил ее суровым взглядом и потянулся к батарее. — Отопление выключили, Дуська, — хмыкнул он. — Ты в ТСЖ звонила?
— А я и не знала, — промямлила она. — Ночью или завтра дадут, — фыркнула она. — Можно Гусевым позвонить, — пробурчала недовольно. — Вот вечно кто-то из вас явится и весь праздник испортит, — она негодующе посмотрела на брата, уже звонившего своему закадычному другу Витьке, жившему за стенкой в соседнем подъезде.
— Привет, Гусь, — весело возвестил Никита. — Вы про отопление знаете что-нибудь? А то у нас Дуська совсем от рук отбилась… — фыркнул братец и после короткого разговора заявил: — Поздравляю вас, Евдокия Вадимовна, отопления не будет всю неделю. Где-то прорыв на трассе.
— И что же теперь делать? — охнула Ева. — Нужно из кладовки обогреватель достать.
— Нет, — мотнул головой брат. — Если ты сейчас заболеешь, всем праздники испортишь. Поэтому собирайся, систер. Развезем твоих подружек, и домой…
— Я не хочу… — попыталась отказаться Ева. — Ничего я не заболею…
— Я сказал, — рыкнул Никита. — Время пошло. Не успеешь собраться, Дуська, пеняй на себя. Поедешь без косметички… — Брат, скосив глаза на часы, смерил ее суровым взглядом.
— Придурок, — просипела Ева и побежала собирать сумку. Только самое необходимое. Она предпочитала не спорить с этим братом. Бесполезно. Другое дело Илья. Старший и самый добрый на свете брат. Самый любимый! Ева немного ревновала его к жене. Но мягкая Тонечка сразу завоевала ее сердце. К тому же Илья пылинки сдувал с супруги и в нетерпении ждал появления первенца.
«А я стану теткой», — пропела Ева и снова вспомнила про Никиту. С этим братом она никогда не ладила. Может, сказывалась маленькая разница в возрасте — всего два года, а может, и спокойный рассудительный характер Никитоса. Но как бы то ни было, Никита постоянно выдавал ее родителям или самолично пресекал казавшиеся ему глупыми шалости.
Вот и сейчас. Ева прислушалась к доносившемуся из кухни басу.
— Да, папа, — радостно рапортовал Никитос. — Я Евдокию к нам привезу. Тут отопления нет, а наша дуреха еще куда-то на работу устроилась, — пренебрежительно бросил он, как будто эти два события были взаимосвязаны.
Брат замолчал, и затянувшаяся пауза показалась Еве вечной.
«Отец, — скрепя сердце подумала она. — Сейчас приеду к нему в Филипповку, и начнется допрос с пристрастием!»
Она раздраженно покидала в сумку халат, пижаму, еще какие-то вещи. Проверила содержимое косметички и, нацепив на лицо улыбку, вышла на кухню.
— Я готова, — бросила небрежно.
А дорогой почувствовала, как раскалывается голова. От усталости, от нервов, а может, и от температуры. Первой, по пути, Никита решил завезти Камиллу. Благо Милка жила неподалеку. Всего три остановки на автобусе. Но вместо внушительных домов, построенных сразу после войны, здесь располагались маленькие двухэтажные домики, большей частью мостившиеся вокруг бывшего радиаторного завода. Как и любое другое предприятие, в лихие девяностые завод закрыли, и вот только недавно его выкупил какой-то олигарх, восстановивший цеха и наладивший производство дверей. Деревянных, металлопластиковых, стеклянных. Гиблое место оживилось вроде бы. Но дурная слава, окутавшая заводской район в прошедшие десять лет, так никуда не делась.
— Как ты тут живешь, — рыкнул, глянув в зеркало заднего вида Никита. — Я бы помер со страху…
— А куда податься? — пробухтела в ответ Камилла. — Тут мама. Я ее не брошу.
— Ну да, — кивнул Евин брат, он же бесчувственный чурбан, как будто что-то понимая, и тут же громко выругался. Прямо около Милкиного дома, загораживая проезд, стоял огромный мерседес, издалека напоминающий крокодила.
— Твою мать, — прорычал Никита, поспешно выкручивая руль в сторону и заезжая одним боком на тротуар. — Откуда здесь такая тачка взялась? — сокрушенно охнул он. — Чуть не въехал, блин!
И наблюдая, как Милка нехотя покидает заднее сиденье Крузака, повернулся к сестре.
— Что-то ты притихла, Дуська, — хмыкнул он и по-хозяйски приложился здоровенной лапищей ко лбу сестрицы. — Поздравляю, ты вся горишь! — буркнул он, выруливая на проспект, и внимательно глянул в зеркало заднего вида. Встретился взглядом с Яной и подмигнул ей незаметно.
— Сейчас тебя, красавица, — заявил он сестре, — доставлю в Филипповку, а потом отвезу Янку на Первомайскую. — Идет?
— Делай как удобно, — охнула Яна, подмигнув Евиному брату. Тот радостно хмыкнул и покосился на сестру. Заметила или нет? Но Ева, закрыв глаза, попыталась справиться с чугунными шарами, катающимися от затылка к вискам и обратно.
Никто в машине не удосужился посмотреть в сторону Камиллы. Не увидел, как навстречу ей шагнул высокий мужчина в черном кашемировом пальто и, улыбнувшись, довольно бросил:
— Наконец-то я дождался тебя, маленькая.
Милка замешкалась, не зная, как ей поступить. И пока она раздумывала, принц на черном мерседесе достал с заднего сиденья большой букет роз.
— Я соскучился, Милочка, — прошептал он, подходя ближе.
«Я пропала, — внутренне охнула Милка. А внутренний голос кричал: — Беги! Беги!»
Она оглянулась, надеясь на помощь друзей, но Никита Макаров уже выезжал со двора, поморгав на прощанье Милке задними красными фарами.
Еще задолго до выезда на трассу Ева почувствовала, как ее клонит в сон. Тревожный и горячечный, какой бывает только при высокой температуре. Она снова оказалась на собеседовании в строительном холдинге. Люди, сидевшие по другую сторону стола, насмехались над ней. Кривлялись как клоуны и голосом Глеба Старшинова объясняли простую истину. Таким дурам, как Евдокия Макарова, не место в солидной организации. Толстая тетка из отдела кадров попыталась схватить ее за шиворот и выставить вон, а другая, с длинными белыми волосами, хохотала как ненормальная. Все время тыкала в Еву пальцем и причитала:
— Это она, она! Что же мне с этой дурехой делать?