Конечно, все обернулось иначе.
Во-первых, Александрийская академия оказалась вовсе не тем, чем я ее считала. То есть, здесь все много и упорно учились, но я готовилась совсем к другому. Возможно, сказалось неверие окружающих меня с самого детства людей: все наши соседи, мамулины и бабулины подруги, до последнего не верили, что я смогла. Что меня взяли в саму Александрийку. Слишком она известна, слишком хороша для кого — то из нашей глухомани. Конечно, сама я так не считала, но давление окружающих сказалось: подсознательно я готовилась постоянно отставать и с трудом вытягивать учебу. Но в итоге запросто справлялась даже с продвинутыми курсами. Магия, если ее постоянно развивать, может расти и крепнуть, то, что казалось невозможным пять лет назад, легко дается после упорной учебы. Магический потенциал наращивается, словно мышечная масса, закрепляясь внутри, становясь чем-то осязаемым, добавляя мощи.
Так как училась я легко и с большим удовольствием, у меня появилось то, чего никогда не было прежде: свободное время. Я сразу нашла себе подработку в Центре Врачевания, а там неожиданно познакомилась со своим нафантазированным идеалом.
С Кейлором Гриффом.
Конечно, не все в нем походило на мечту, но он находился к ней так близко, что иной раз мне казалось, что именно о Кее я и мечтала. Он был на год старше, один из лучших на своем курсе, очень умный, серьезный и всегда при своем мнении. А еще высокий, с неплохой фигурой, красивым правильным лицом и шикарной улыбкой. Единственный минус, что я в нем нашла — его семья. Слишком обеспеченная, с богатой родословной и понятными амбициями относительно потомства. Я никогда не была наивной дурочкой и понимала, что подобное семейство не позволит Кею связаться со мной надолго, или как минимум создаст кучу проблем. Потому в своих мечтах я представляла парня попроще. Но такими подарками судьбы не разбрасываются, тем более Кей сразу намекнул на свою симпатию, и мы постепенно начали сближаться.
Как и все серьезные люди, мы не торопились. Несмотря на обеспеченность своей семьи, Кей тоже подрабатывал в Центре Врачевания и собирался в будущем лечить людей. Ничего другое его не интересовало, он уверенно шел к своей цели и тоже много учился. И говорил о врачевании так много и растянуто, что я сразу вычеркнула сию специальность как подходящую для меня. После работы мы обычно прогуливались в парке до самой темноты, он провожал меня до корпуса общежития, где я обитала, и отправлялся к себе. Если вдруг мы работали в разные смены, то Кей обязательно заходил ко мне и подробно описывал произошедшее в Центре Врачевания за день, что я отсутствовала, или расспрашивал о моем дне, если вдруг не работал он. В общие выходные мы встречались в библиотеке, несколько раз выходили в город. И во время одного их таких выходов Кей представил меня друзьям — мы случайно встретили его компанию в местном баре, у Кея просто не было выбора.
Его друзья не понравились мне совершенно, все как один избалованные богатенькие детишки, именно такие, какими я их представляла. Наглые, с глупыми шутками и сытыми физиономиями, без особой цели в жизни. С такими даже разговаривать не хотелось. Но пришлось, как мне казалось — ради Кея. Конечно, на тот момент я уже начала осознавать, что мечта моя имеет не только светлые стороны, а точнее, что я не очень-то подхожу собственной мечте. Даже странно, что так бывает, странно и обидно.
Впоследствии я думала, можно ли было все изменить? К примеру, познакомь Кей меня с друзьями позже, когда серьезность наших отношений не оставляла бы сомнений? Или я все равно поддалась бы тому сумасшедшему нелогичному чувству, что поставило всю мою жизнь с ног на голову?
Не знаю. Честно говоря, я немного боюсь правдивого ответа.
Не понимаю, как так вышло. Вместо серьезного идеального Кея место рядом со мной в одно мгновение занял Артур Айкул. Человек-катастрофа, господин проблема, мистер дурацкие шуточки. Своей работой Артур считал подначивание ближнего, на учебу в основном клал огромный болт, считая утренний (или даже обеденный) сон необходимостью, а цель у него была одна — позлить папочку. Ох уж эти проблемы богатых деток. Если мне удавалось затащить Артура в библиотеку, он счастливо там засыпал, а иногда прикидывался спящим и нарочно громко храпел, чтобы позлить «этих смешных ботанов». В свои личные достижения он записывал выговоры и попытки отчисления и гордился каждым учебным провалом, потому что это так злило его отца.
Иногда мне казалось, что и со мной он связался только чтобы позлить папочку. Когда я все же решилась и спросила об этом прямо, Артур честно ответил:
— Возможно, Фифа, возможно. Но какая теперь-то разница?
Никакой, с этим не поспоришь.
Ах да, ко всему вышесказанному, он упорно звал меня Фифой, хотя имя мое Филиппа. Немного неудобоваримое, согласна, потому использовала я его редко, предпочитая зваться Эвой. Эва — мое второе имя, красивое, вполне себе звучное и напоминающее о бабушке. Но Артур уперся именно в Фифу и мое недовольство по этому поводу его только радовало.
Впрочем, все это не отменяло того факта, что рядом с Артуром я словно неслась по другим мирам, узнавая самые лучшие их стороны. Вместо чинных прогулок мы носились, словно дети и смеялись до слез. Никогда в жизни я такого не испытывала. Сама себе я стала казаться невероятно легкой и веселой, такой, какой никогда в жизни мне быть не приходилось. Я часто соглашалась на глупости, жила не одной лишь учебой, хотя и о ней никогда не забывала. Несмотря на все явные недостатки (Артур их не то чтобы не скрывал, а с гордостью демонстрировал и даже преувеличивал), меня тянуло к нему так сильно, что я с готовностью отошла от своего плана. Притяжение возникло с самой первой нашей встречи: взаимные придирки, шутливые остроты и постоянное желание задеть друг друга только другими воспринимались как неприязнь. Я-то сразу поняла, в чем дело, да и Артур быстро перестал корчить нарочито-недовольную физиономию, сменив ее на широкую улыбку. И, если с Кеем мы степенно дружили и разговаривали о врачевании не один месяц, то с Артуром такого ни за что бы не получилось. Помню, на какой-то рядовой вечеринке он встретил меня у самой кромки леса и выдал:
— О, заучка! А ты чего здесь? Библиотека сгорела?! — засмеялся и быстро добавил: —
Ты рано, я думал, придется ждать дольше.
В ответ я уверенно притянула его к себе и поцеловала первой. Потому что иначе уже не могла, да и не хотела. А Артур, конечно, не сопротивлялся.
Мне нравилось, каким уверенным и открытым он был, как легко и непринужденно говорил правду и совершенно не переносил ложь. Как ревностно защищал друзей и близких, как умел понимать мое настроение и развеселить в непростой момент. Или молча обнять и просто находиться рядом. Каким задором иной раз светились его глаза. Артур всегда был готов на по-глупому широкие жесты, к примеру, однажды он всерьез предложил купить моим родным дом рядом с Александрийкой. Само собой, я отказалась, но по-дурацки прослезилась от переполняющих чувств.
После случившегося Кей и Артур перестали разговаривать. Они не считались особыми друзьями, но случай со мной совсем отвернул их друг от друга. Я честно извинилась перед Кеем, и он сказал, что совсем на меня не злится, хотя я и нравилась ему очень сильно. Просто он не хотел спешить, хотел, чтобы все у нас было правильно, идеально и надолго. Быть может, даже навсегда. А еще он сказал, что «мы» еще можем случиться, но только когда я одумаюсь и возьму себя в руки. Но я-то знала, что обратного пути уже нет.
Даже несмотря на то, что я понимала — рано или поздно мне на самом деле придется взять себя в руки. Я тонула в этом легком и веселом чувстве, но разум — то никуда не делся и время от времени давал о себе знать.
Все случилось в конце года, когда настала пора экзаменов, зачетов и защиты полученных навыков. Я все сдала досрочно без особых усилий, и пообещала на будущий год взять побольше продвинутых курсов. Артур же провалился везде. Он не был глупым или слабым, все его провалы были идиотским бунтом, ведь он не хотел учиться, его заставили. Тогда я пришла к нему и прямо спросила:
— Значит, ты не передумал и все еще хочешь уйти? Бросить учебу?
— Я не передумал.
— Хорошо. Тогда я думаю, нам стоит попрощаться заранее. Завтра я уезжаю домой, а когда вернусь…
— Я поеду с тобой, — перебил Артур, твердым взглядом смотря мне в глаза. — И даже не думай говорить то, что собралась сказать.
— А что я собралась сказать?
— Что прощаешься совсем. Из-за того, что я не такой, каким ты желаешь меня видеть.
— И почему мне не стоит этого говорить, Артур?
— Потому что без тебя… не хочу думать, что будет. Когда в жизни неожиданно появляется что-то хорошее — разве можно это просто так отпустить, Фи?
— Не я отпускаю тебя. Ты сам все рушишь, выдумав себе какие-то идиотские причины!
— я повысила голос, потому что нелогичные поступки Артура раздражали и ставили в тупик. Тут уже не до легкости и веселья. — Ох, бедный мальчик с властным папочкой, его заставили учиться там, где ему не хочется! Мальчику хочется чего — то другого, а чего — неведомо! Хотя погоди-ка! Мальчику хочется валять дурака и отрываться со своими тупыми дружками, делая в жизни ровным счетом ни-че-го! И как ты думаешь поехать со мной? Как я представлю тебе маме? Знакомься, мамуля, это Артур, он будет спать до обеда, а по вечерам тусить с нашим пьющим соседом, потому что больше не с кем, ведь мы живем в такой глухомани! А он у меня так любит потусить, мой Артурка! Правда, он отличный парень? — Меня несло, и я не могла уже остановиться. Обида от того, что Артур даже не подумал сдать экзамены хотя бы ради нас, застилала мне глаза. — Ты ей точно понравишься! А уж когда расскажешь ей, как трудился, чтобы поступить. напомни, что ты для этого сделал? Нехотя дотащился до главных ворот? А некоторые, между прочим, всю жизнь работают, чтобы получить хоть что — то! Малую толику того, что доступно тебе с рождения! А ты готов все это упустить из-за идиотского конфликта с отцом! Ты валяешь дурака, вместо того, чтобы использовать свои возможности. Это. разочаровывает.
От моих злобных и обидных слов Артур застыл. Его подвижные черты будто окаменели, ожесточились.
— Уйди.
— Я.
— Прощай, Филиппа.
— Надеюсь, ты подумаешь и поступишь правильно, Артур. Не ради нас, ради себя.
Он ничего не ответил, просто ждал, когда я уйду.
На следующий день я с тяжелым сердцем вернулась домой, и за время, проведенное с родными, окончательно пришла в себя, протрезвела. Иногда истории любви выдаются короткими и яркими, и это не делает их незначимыми, наоборот, они остаются в виде веселых и прекрасных воспоминаний. Возможно, именно это мне и было нужно — хороший опыт, показывающий, насколько я была права раньше, мечтая о целеустремленном и собранном парне, так мне подходящем.
Когда я вернулась в Александрийку после небольшого перерыва, узнала, что Артура не отчислили и он продолжит учиться. Втайне я надеялась, что он заглянет ко мне или найдет где-нибудь на территории, но он не предпринял ни единой попытки. А когда мы случайно встретились на Драконьей Площади во время общего сбора студентов, Артур мне слабо кивнул и отвернулся. Этот кивок мне стал его фишкой и тем максимум, что он себе позволял. И это так меня раздражало, что я частенько отворачивалась еще до того, как он успеет меня заметить, лишь бы не видеть этот его дурацкий бесцветный кивок. Несколько раз я порывалась с ним заговорить, но так и не решилась.
С Кеем мы продолжили вместе работать и считались друзьями. Иногда гуляли вместе, но за целый год он так и не сделал шага вперед. И я была этому рада.
ГЛАВА 4. Вступи в игру
На утреннем занятии по ментальной магии я заметила Надю. Жака рядом с ней не наблюдалось, или может это я его не заметила. Раньше ведь не замечала. Надя поймала мой взгляд и нервно улыбнулась, хотя обычно девушка с удовольствием махала мне и кричала «привет!» через всю аудиторию или тренировочный центр, или вовсе бежала навстречу. В этот раз она тоже двинулась в мою сторону, но все с той же нервной улыбкой на губах и с подозрением озираясь по сторонам.
Не сговариваясь, мы устроились в конце тренировочного центра, вдали ото всех.
— Ты как? — шепнула Надя. — Пришла в себя после вчерашнего? Меня до сих пор колотит, так все странно и пугающе…
— Пока ничего не произошло, — ответила я, осознавая, что к практике совершенно не готова. Что там мы должны сегодня по программе изучать? Построение иллюзий или внушение? Никогда прежде не была такой несобранной. Может только года в три.
— Пока да, но через три. два дня. как думаешь, поступок Артура на нас отразится? Может и хорошо, что он ушел сам, нас осталось десять, а так было и задумано, но меня не покидает тревожное чувство. неправильности, понимаешь?
— Что ты имеешь ввиду?
— Я. — Надя наклонилась ниже ко мне, наши лица почти соприкасались, — .не уверена, что с ними все так просто. Говорят, чтобы стать одним из них, недостаточно быть лучшим, надо пройти много испытаний. Невыносимых, таких, после которых уже не стать прежним. Чтобы стать одним из них, надо сменить кожу.
— Это тебе Жак рассказал?
— Что? Нет, конечно, нет. Жак — он молчун.
— Тогда откуда ты это взяла?
Надя внимательно посмотрела на меня и пояснила:
— Эва, в наших кругах о Змеях говорят очень часто. С самого детства мы чутко ловим все подробности, обрывки фраз. этого недостаточно, чтобы говорить о чем-то с уверенностью, но я не сомневаюсь: нас ждет что — то ужасное. И я не уверена, что Артур сделал нам или себе одолжение.
В тренировочный центр вошел преподаватель, Магистр Онник. Как и многие в нашем мире, Онник имел предков-демонов, само собой, ронвэйцев. Потому иллюзии и всякие ментальные штучки давались ему лучше остальных видов магии. Но уверена, со временем Надя его переплюнет, потому что демоны могут вводить других в заблуждение, а лесной народец этим просто живет. Каждое существо из мира, откуда явилась Надя, знает толк в создании иллюзий. Обман — их суть.
После занятия Надя шепнула мне:
— Зайди ко мне во время обеда, хорошо? Поговорим. — И исчезла из виду, как только я согласилась.
Перед обедом пришлось отсидеть историю Междумирья — обязательный курс, растянутый на несколько лет. Мы пережили столько войн и сражений, что невозможно пройтись по ним мимолетно. Сегодня мне казалось, что нет ничего скучнее и тягомотнее этой дурацкой истории. Да и есть ли в ней правда, если Змеи даже не упоминаются?
Как только начался перерыв, я вылетела из аудитории со скоростью света, а покинула территорию Александрийки еще быстрее.
Надя, как и все богатенькие детишки, жила не в студенческом общежитии, а в районе с говорящим названием «Академическая Набережная». Собственно, здесь обитали только обеспеченные студенты, да некоторые работники академии, к примеру, наш ректор с целой семьей. Или Магистр Онник с супругой. С территории Александрийки легко было попасть на набережную, а от нее-то и начинался заселенный район, напичканный всеми благами цивилизации. Этакий мини-городок, где все друг друга знали.
Жилье Нади я нашла быстро, потому что уже здесь бывала. Надя встретила меня с той же нервной улыбкой, что и утром, и пригласила войти.
— А где Жак? — первым делом спросила я. Не любопытства ради, а потому что заметила целый ворох мужских вещей, заботливо сгруженных в одну кучу на консоли.
— Живет по соседству, разумеется. Сейчас он прямо вот за этой стеной, — Надя ткнула пальцем куда-то вправо и закатила глаза. — Ничего не говори, ладно? Сама не понимаю, нафига он мне нужен, но радуюсь, что он хотя бы не спит в моей кровати.
Так ли уж и не спит? Если Жак живет по соседству, почему разбрасывает свои шмотки здесь? Само собой, ценные мысли я оставила при себе.
— И давно Жак… живет по соседству?
— Уже много лет. Кстати, я заказала нам обед, скоро его должны доставить.
— О! Спасибо, я отдам.
— Ох, Эва! Забей и лучше присядь, я тебе кое-что покажу.
Признаться честно, Наде удалось меня заинтриговать и я послушно присела на небольшой светлый диванчик. Надя устроилась рядом и сунула мне в руки ворох бумаг. Первая страница повергла меня в шок, да и остальные не успокоили.