Парень с неким раздражением раз за разом пытался сдернуть со своей шеи цепкие руки, но с не меньшим упорством девушка каждый раз возвращала их на место. Мне уже стало любопытно, чем же все это закончится, да и не только мне. Такие шоу здесь редкость, все же почти все друг друга знают вдоль и поперек.
Вот мы сейчас и развлекались, наблюдая за потугами бедного Глеба и упорством не менее настойчивой Алексис. Где-то уже слышались откровенные смешки. А предприимчивый паренек в красном уже активно принимал ставки на окончание этой истории.
Не удержавшись, пошла против общего мнения и поставила сто долларов на побег моего дорогого напарника из цепких лапок обворожительной француженки. Ставки к этому моменту уже были неприличные. Один доллар к тысяче, что Глеб сможет отвертеться от темноволосой.
Алексис уже в открытую вешалась на моего вынужденного сожителя по номеру, а тот отвечал ей стойким нежеланием замечать прямые намеки на уютное изучение ее гостиничного номера. Алан, вечный спутник этой коварной леди, был бесхребетный и зашуганный секретарь.
Он обычно таскался за брюнеткой, словно собачонка на привязи, и выполнял все капризы и прихоти своей сожительницы. В прошлом году шесть дней он ночевал на диванчике в холле гостиницы, в то время как страстная красотка развлекалась с парочкой итальянцев.
Вот и сейчас он стоял немой тенью за девушкой, хотя любой другой уже уволок бы своего коллегу за такое поведение, с доносом шефу. Это нам с Глебом хорошо, отец поржет, и все, а вот у них с дисциплиной строго. Я даже представить не могла, что твориться в голове у брюнетки.
Но еще большее недоумение во мне вызывало поведение ее напарника. Это надо быть или полным и бесповоротным пофигистом, либо вусмерть влюбленным дураком. И то ни первое, ни второе не вязалось с тем, что сейчас происходило.
Девушка буквально предлагала себя Глебу, не стесняясь присутствия посторонних. Словно переполненный зал из сотен знакомых лиц ее не смущал.
Глеб уже медленно доходил до точки кипения, это я видела по блестящим серым глазам. Руки парня мелко подрагивали, когда с особой ненавистью он в очередной раз сбросил тонкие пальчики со своих плеч.
Словно завороженная, я наблюдала за тем, как брюнет небрежно толкает собеседницу в руки притихшего за их спинами блондина и что-то нервно выдает в ее сторону. Жаль, но с такого расстояния я не слышу.
Но, судя по тому, как разочарованно взвыла большая половина из тех, кто расслышал, деньги я выиграла. Глеб, чеканя шаг, приближался ко мне, по его хмурому лицу я понимала, сейчас меня или убьют, или прям тут поставят на четвереньки и жестко отымеют.
Но парень, словно не замечая никого вокруг, миновал весь зал и покинул территорию выставочного холла. Усмехнувшись про себя, отставила бокал с невыносимо кислым и давно нагревшимся шампанским, поспешила забрать деньги.
Сорвав месячную зарплату, с довольной улыбкой покидала здание: за оставшиеся полчаса вряд ли представиться еще хоть что-то мало-мальски интересное. А значит, стоит поискать себе другое времяпрепровождение.
Заскочив в номер, все же решила последовать ранее намеченному плану и собрала сумку на пляж. Черный купальник сел как влитой. Красные короткие шортики и маечка в облипку. Собрала волосы в высокий хвост и смыла излишки косметики.
Море, встречай меня, я готова к твоим ласковым объятиям! Температура давно перевалила за тридцать, и находиться в деловом костюме не было уже никаких сил. Так, весело мурлыкая себе под нос въевшуюся песенку, я поплелась на пляж.
Время было уже к началу четвертого, и солнце уже не припекало с таким адским рвением, так что прогулку я решила растянуть в свое удовольствие. Майями мне всегда нравился своей энергетикой, вот и сейчас я с радостью окунулась в шум и гомон курортного города.
Мороженое медленно таяло в моих пальцах, а впереди открывался великолепный вид на Атлантический океан. Золотая полоска песка сливалась с голубыми водами побережья, те, в свою очередь, убегали вперед и терялись за линией горизонта, перетекая в небосклон.
Найти свободное место оказалось не так-то просто, но вполне выполнимо для компании из одного человека. Порадовавшись в очередной раз находчивости Станислава Эдуардовича, убрала ключи и деньги в пустой флакончик из-под крема.
Сумка быстро превратилась в лежак, крема заняли свое место в песке, а майка и шорты в герметичном пакете убраны под голову. Как же было хорошо, давно я не чувствовала такого покоя и умиротворения.
Блаженно щурясь, я переворачивалась, подставляя под жаркие лучи флоридского солнца то одну, то другую сторону своего тельца, что было едва тронуто золотистым цветом загара из солярия.
Солнце давно начало клониться за горизонт, а я все так же расслабленно лежала на песке и грелась, словно огромная кошка. От заходящих лучей солнца так и веяло теплом, потянувшись и размяв затекшие мышцы, понадежней прикопала крем с деньгами и решила уделить свое внимание морским просторам.
После долгого валяния на песке под палящими лучами голубая гладь показалась обжигающе холодной. Она, словно лед, пробирала до костей, заставляя мелкие волоски вставать дыбом.
Глубоко вдохнув, я оттолкнулась от мягкого дна и с головой ушла под воду. Тело на мгновение пронзило иголками, но, стоило только выплыть на поверхность, как по нему прокатилась волна блаженства.
Проплавала я до тех пор, пока красные лучи окончательно не скрылись за горизонтом. Выбравшись из воды, порадовалась тому, что воздух до сих пор обжигающе горяч, и отсутствие полотенца меня не сильно огорчало.
Вещи я собирала медленно и с неохотой, покидать пляж и запираться в четырех стенах гостиничного номера не хотелось совершенно, но приходилось.
До отеля я шла еще медленнее, чем на пляж. Навстречу мне все еще попадались и люди в купальниках, и в костюмах, и уже в вечерних нарядах. Вся это многоликая толпа пенилась, бурлила и жила, не отпуская от себя ни на мгновение.
Город словно затягивал в свои сети любого, кто попадал в него, он пленил своими красками и ритмом жизни. Меня так точно.
В номер я входила с опаской, но, к моему глубочайшему разочарованию, Глебом там и не пахло. Мой костюм так и валялся бесформенной кучкой на кровати. Коллега, похоже, даже не заходил переодеваться.
Порадовавшись отсутствию маячившей перед глазами злой до чертиков брюнетистой головы, я потопала в душ, включая на полную музыкальный канал. Плескалась я почти час, смывая песок и соль с едва пощипывавшей кожи. Какое счастье, что перед командировкой я пару дней исправно посещала солярий, иначе быть бы мне вареным крабом.
Подпевая телевизору, я вышла из ванной и опять не обнаружила Глеба, где-то на задворках сознания промелькнула тревога, но была безжалостно задушена скептицизмом и противными чертами моего характера.
Просидела в обнимку с вином почти до полуночи, когда внутреннюю тревогу не смогли задушить даже тараканы в моей голове. Глеба я знала достаточно хорошо, три года откровенной войны не прошли даром. И вот такое исчезновение было не в его характере.
В начале первого, когда я уже не находила себе места от паники, в номер ввалился, по-другому не скажешь, мой напарник. Брюнет выглядел не лучшим образом. Рубашка и пиджак в беспорядке, стойкий запах коньяка и след отвратительно красной помады на скуле.
— Я в душ, — вещи были сброшены прямо на пороге.
— Ты хоть где был? — ком в груди начал медленно исчезать.
— Выбивал нам обед с французами, — я наблюдала за натренированным телом, по которому соблазнительно скатывалась вода.
— Удачно? — иронии или издевки в моем голосе не было, только сухой вопрос.
— Да, в четверг, — он натерся до красноты.
— Вечер не задался? — я смотрела за его рваными движениями.
— Лучше не спрашивай, — он выключил воду и вылез из душевой, — ненавижу, когда фригидные стервы строят из себя богинь секса. Ее противные стоны мне теперь в кошмарах будут сниться лет пять точно.
— Бизнес, — я пожала плечами.
— Пошли спать, — он утянул меня на кровать и, прикрыв одеялом, отрубился.
Мой расфокусированный взгляд еще несколько минут блуждал по лицу Глеба, прежде чем глаза слиплись, и я провалилась в сон.
Глава 3
Утром я проснулась от звука льющейся воды в душе. Разлепив заспанные глаза, с удивлением обнаружила, что уже половина одиннадцатого. Напрячь память удалось с пятой попытки, и какое счастье, что сегодня мы приглашены на обед, а не на завтрак. Очередной побудки в начале восьмого я просто не пережила бы.
Потянувшись до хруста, проскользнула в ванную. Глеб стоял под холодными струями, упершись руками в стену. По его напряженной спине я поняла — дело тут не чисто. Вспомнились и его приход заполночь, и нежелание говорить. Зубной щеткой в полусонном состоянии я орудовала очень лениво.
В кабинке резко выключили воду, и, переведя взгляд на дверцу, я увидела растерянность в серебристом отблеске. Глеб встал рядом, но так и не проронил ни слова.
— Что вообще происходит? — не вынимая изо рта щетки, пробубнила я.
— Не очень-то хочется вспоминать весь этот кошмар, — он скосил на меня взгляд.
— Я все понимаю, — словно дирижер, помахала инструментом личной гигиены, — но, если ты в таком виде появишься на выставке — нас сожрут заживо.
— Алексис поставила условие, — он тяжело вздохнул, — я сплю с ней эти пять дней, она же дает нам контракт в три раза лучше, чем соседний номер.
— Только не говори, — я закатила глаза, — что ты впервые будешь сексом добывать клиентов.
— Этот тут ни при чем, — зло рыкнул брюнет, — она отвратительна, как медуза, скрещенная с куклой и помноженная на полено.
— Неужто есть кто-то хуже меня? — усмехнувшись, вернулась к приклеиванию ресниц.
— Ты хотя бы отзываешься на ласки, — он тяжело вздохнул, — а она словно в восемнадцатом веке — лежит и думает о процентах и котировках.
— В восемнадцатом веке думали об Англии, — насмешливо фыркнула я.
— Да хоть о лошадиных скачках, — он привел волосы в относительный порядок, — но лишь бы не лежали бревном, которое надо крутить из стороны в сторону!
— Все так плохо? — макияж был завершен.
— Еще хуже, — протянул Глеб, — ты в чем идешь?
— В белом костюме, — взглядом указала на вешалку с подготовленным еще вчера комплектом.
— Тогда, — он открыл гардероб, — белые брюки и голубая рубашка должны неплохо сочетаться.
— Для японки мы враги вообще-то, — напомнила я, поправляя резинку чулок.
— Поверь, — мою пятую точку обжег шлепок, — тот факт, что мне нравится, как ты извиваешься и стонешь, умоляя взять тебя сильнее, не меняет того, что я тебя готов голыми руками придушить.
— По тебе и не скажешь, — я потерлась о полувставший член, — что тебе настолько хочется меня убить, скорее трахнуть.
— Тогда, может, поможешь разобраться с проблемой? — меня перехватили за волосы.
— Мечтай, — и первая потянулась за поцелуем.
Целовались мы до сумасшествия, пока губы не начали гореть огнем, а легкие печь от нехватки кислорода. Я медленно гладила налившийся кровью член, а Глеб в ответ дразнил ловкими движениями мой пульсирующий от желания клитор. Тонкое кружево мягко сдвигалось под сильными пальцами, распаляя еще сильнее и делая ощущения ярче.
Второй рукой он продолжал удерживать мои волосы и, отклонив мне голову, поставил засос в районе ключицы. Под давлением руки я медленно опускаюсь перед ним на колени и сглатываю предательскую слюну при виде розового и подрагивающего от моих поглаживаний органа.
Несмело высовываю самый кончик языка и, смотря в глаза моего садиста, провожу от самого основания до головки. Повторив маневр еще пару раз, получаю в ответ низкий стон. Словно музыка он прокатился по комнате, придавая мне сил.
Осмелев, открыла ротик пошире и обхватила губами крупную головку, нежно дразня ее языком. Облизала по кругу и с чмокающим звуком выпустила на свободу. С усилием вновь провела языком от самого основания вверх, с силой прижимая ствол к раскрытой ладони.
Голова кружилась от собственных действий, которые с каждой секундой становились все смелее и смелее. Я, уже не стесняясь, демонстрировала все свои скромные навыки в минете.
Мои губы порхали по разгоряченной, твердой, перевитой венами и пульсирующей карамельке, которую я вылизывала с утроенной силой. Когда над головой послышался тихий рык, я возликовала.
На радостях разомкнув губы, взяла ствол наполовину, помогая себе рукой у основания. Вторую руку, что до этого спокойно лежала на коленях, переместила на крупные яички, что так интересно дернулись при моем прикосновении.
Мягко массируя член и мошонку парня, стонавшего от моих развратных действий, я сгорала в собственном пламени возбуждения. Трусики были уже мокрые насквозь, и по бедрам разливалась собственная влага.
На моей рыжей макушке сомкнулась сильная рука, не давая отстраниться от истекающего в мой ротик члена дальше, чем на пару миллиметров. Моя голова ходила по твердому члену, мокрому от смазки и слюны.
Головка упиралась в горло, не позволяя вдыхать, все движения стали более сильными и быстрыми. Толчки были глубже и резче. Я задыхалась, но в то же время впервые в жизни ловила такой кайф от осознания того, что мой бедный ротик сейчас насиловали толстым членом.
Глеб тихо рычал и насаживал мою голову на свой истекающий смазкой член, сжимая волосы до легкой боли. Оттягивая моя рыжую шевелюру, он не позволял мне отстраниться и выпустить его агрегат из ротика.
Втянув воздух в легкие. я сильно провела языком по члену, получив в награду громкий стон. Яйца в моей руке поджались.
По комнате пронесся звучный шлепок, а моя бедная рука вспыхнула огнем от встречи с натренированной мужской задницей. Глеб, рыкнув еще яростнее, вошел в мой рот, заставляя губы гореть огнем.
Ритм стал совсем сумасшедшим, когда член запульсировал у меня во рту. Громкий стон совпал с моментом, когда мое горло заполнилось вязкой спермой, которую пришлось быстро и жадно глотать.
Пряно-солоноватая вязкость осела на самом кончике языка, когда я усиленно втянула воздух и сделала еще несколько движений по мягкому члену брюнета. С оглушительным звуком, раздавшимся в тишине номера, выпустила обмякший орган из плена своего рта.
Глеб тяжело дышал, прикрыв глаза, и все еще удерживая меня за волосы. С едва заметным усилием меня потянули вверх и впились голодным поцелуем в покрасневшие губы. Он терзал мой рот со всей остервенелостью.
Меня резко развернули и нагнули над кроватью, пришлось быстро выставить вперед руки, опираясь на них. Глеб одним резким движением стянул промокший кусок ткани и развел мои бедра.
Жадный язык прошелся по мокрым от возбуждения складочкам, заставляя руки предательски дрожать. Я тихо застонала, когда, разведя губки пальцами, он ворвался в меня языком. Было жарко и до тугой боли в животе хорошо.
Он словно насиловал меня своим языком, раз за разом проникая внутрь. Большой палец прошелся по моему клитору, вызывая резкий писк от пронзившего все тела наслаждения. Я уже медленно подавалась ему навстречу, когда язык исчез, оставляя после себя глухое разочарование. Долго протестовать мне не дали, два пальца принесли легкую тягучую боль непривыкшим мышцам. Сильными и уверенными движениями он врывался в мое лоно, заставляя кричать еще сильнее.
Язык же нашел себе еще более интересное занятие. И горячий рот накрыл мой бугорок, втягивая его в рот и посасывая. Несильный шлепок по ягодице стал финальным аккордом, запустившим судорогу по всему моему телу, заставляя вздрагивать и кончать под этими соблазнительными пальцами.
Я без сил рухнула на постель, руки совершенно отказывались держать меня. Глеб приземлился рядом и стал вырисовывать что-то замысловатое на моей спине.
В себя после пережитого наслаждения я приходила медленно и с неохотой. Единственное желание — это залезть под одеяло и вырубиться. Глеб рядом зашевелился, и мне пришлось отрывать голову от подушки и стаскивать саму себя с мягкой кровати.