Ну мы тут уже каждое дерево выучили, сидим в овраге, ждем завтрак, а время уже обед давать. Наученные последними днями, поедаем запасы, а самим страсть как интересно, но и на глаза попасться не хочется. Народу наехало тьма, а машин сколько? Мы таких не видели никогда, даже на гусеницах есть, но не танки.
– Министр приедет, не меньше. – сказал “Якут” пережевывая вчерашнюю горбушку хлеба.
– Да уж ясно, что не генерал, тут своих трое с утра ходили. Видели катер час назад крутился? Маршал едет, его оберегают. – сообщил кто-то справа.
– Нет, мужики, тут птица посерьёзней. Клима Ефремыча так не опекали, когда он к нам с проверкой. И подход не военный, ни дорожек, ни репетиций строя. Вот может технику испытывать приехали, но и ближе полигоны есть и подготовлены лучше. – весомо заметил старшина и добавил. – Гражданский едет, это точно. И рыбалка это прикрытие. Вы голову себе не забивайте, видели сколько людей Берии?
– Чекисты говорили сынок чей то, генералам хвосты крутить будет, за эти безобразия.
– Да неужто? Хотя, может действительно, Василий?
– О смотрите, теплоход подходит, наверное он приехал.
– Нет, сына Сталина на скотовозе не повезут, то студентов нам в помощь прислали, и материалы привезли.
Напротив встречающих, разворачивалось гражданское судно. На палубе которого происходило движение, пассажиры менялись местами, тех кто находился на носу и женщин отправили в нижнюю каюту. У переднего широкого борта стояли трое мужчин и малец. От группы встречающих отделилось несколько человек и пошли навстречу судну.
– Богдан дивись, ці у формі, військових оточують [12] – сказал Николай, повернувшись к брату близнецу.
Действительно, на берегу было странное движение. Сотрудники милиции и часть людей в штатском, отделилась от основной массы, окружая людей в военной форме. Это было хорошо заметно, потому что мы находились на возвышенности.
Тем временем судно высунуло нос на берег и с него спрыгнул рыжий парень. Не обращая внимание на подошедших, он сразу направился вдоль берега, в противоположную от нас сторону. Прогремел открываясь борт, опустился трап и на песок стали спускаться люди. Первым шёл мужик шириной плеч и ростом похожий на нашего старшину. Следом сбежал мальчишка, а за ним ещё двое. Остальные оставались в нижней каюте. Прибывшие, переговорили между собой и один прихрамывая направился в нашу сторону.
Чтобы нас не заметили мы спустились в овражек, но через несколько минут на его краю показался хромой пассажир.
– Кто тут старший?
– Я, старшина Емельянов, инженерная рота Козельского гарнизонн…
– Товарищ Емельянов, извини что перебиваю, давай по простому, мы не на службе. Меня можешь Василием звать, но если вопросы возникли, вот посмотри.
– Оперсотрудник первой линии УКГБ по Москве и Московской области – прочитал старшина больше для нас, чтобы прониклись и не позорили. – Емельян Емельянович, я – сказал он возвращая документ.
– Старший сын значит? А скажи Емельян, когда вы впервые узнали об отправке в эту точку? Когда прибыли сюда и чем занимались всё время? И пожалуйста поподробнее. – он договорил, а потом стрельнул глазами на якута и улыбаясь добавил, – Мужики, когда вас последний раз кормили?
* * *
“Чёржошь” не подвёл, всё как предсказал. Пришёл, повеселил людей и пошёл по берегу, удочкой своей махать. А мы теперь думай, как его слова исполнить, да отчитаться через час.
Ну с детским лагерем понятно. Сами догадались, когда утром сюда приехали. Распоряжение уже дали, через пару дней начнём подвозить вожатых и ребятишек. С прибрежной зоной он конечно перегнул, но ничего сложного, в Крыму похожее видел. А вот как с этими быть, не пойму. Что значит “пусть аниматорами работают”? Может Рыжакова попросить, чтобы объяснил… Вот если бы буйками как прошлый раз, но сам обиделся тогда, мол не правильно поняли.
Глава 2
03 августа 1951 г.
Консерватизм не является чертой отдельной нации, примеров когда устраняли инакомыслие, в истории масса. При ином видении вселенной, человека изгоняли из общества, а могли и на костёр отправить. За отличную от устоявшейся, трактовку, старых шумерских сказок, умерло больше народу, чем от чумы. Хотя, править умами это и есть вершина власти. Все холивары, по сути являются войной за количество овец, которых можно стричь. Тут вспоминается известный забияка, с африканскими корнями:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Но на определенном этапе жизни, любому неугомонному бойцу хочется покоя и если он к тому времени получает власть, то распространяет свои желания на окружающих. Чаще боец забывает для чего он сражался изначально и основной целью становиться сама власть. И эта цель также не характеризует отдельную нацию, примеров масса. Но если в капиталистических странах, развитие диктует закон рынка и покупатель в своем желании иметь лучшую машину, толкает огромный пласт науки вперед, то у нас почему наоборот?
Всё через зад делают. Здоровый консерватизм превращается, в непробиваемую тупость чиновников, борющихся за кресла. И эта борьба видна на всех уровнях. Не просто анонимные кляузы завистников, откровенное торможение любых новых, а значит бесполезных, процессов.
Ещё чаще, ресурсы просто тратятся впустую. Коллайдер построили и закопали четверть бюджета республики. Включили один раз, похлопали в ладоши и всей толпой переехали в швейцарию. Там все ворованные деньги мира, они побольше нашего построят, а мы им главные ресурсы, мозги и разработки. Но такие проекты, исключение, подтверждающее правило.
– Зачем нам пулеметы? У нас самая бравая кавалерия! Всех затопчим. – огрызнулся я. – Вам ослам напомнить, сколько раз это говорили в прошлом веке? А потом генералы докладывают, что солдатики хлипкие оказались, кончились неожиданно, надо бы новых “нарожать”. Сейчас хоть кто то, решится сказать что эскадрон гусар лучше дюжины пулеметов? Сколько вы в войну народу положили, своими “разведками боем”? Да, один бесшумный беспилотник, с хорошей камерой трёх диапазонов, вам всю информацию на тысячи километров даст. Два оператора, сотню штабных баранов информацией непрерывно могут обеспечивать. А если ракету с ручным наведением подвесить, то вы колег в стане противника похороните ещё до марша. – всё не могу, устал. десятый раз одно и тоже, а они только лыбятся и перемигиваются между собой.
Устало опустился в низкое кресло, так что над столом оказались только глаза и лоб. Это заставило собеседников улыбаться еще шире, но в листочках что-то пишут и передают по кругу. Карикатуры что-ли рисуют?
– И что ты предлагаешь?
– Всё очевидно, сто раз уже говорил, не нужно прятать новые технологии, которые помогут в развитии гражданской промышленности.
– А если враг сделает этот, беспилотник с ракетой.
– Да причём тут… У-ууу – завыл я от усталости. – Я говорю о медицинских препаратах, новых полимерах и электронике. Пока вы всё прячете, там это изобретут. Вы начнете разворачивать производство, а рынок уже заполнили дешёвые продукты с запада.
– Закроем границу, введем пошлины.
– Ты дурак или издеваешся? – вместо обиды собеседник заржал, но мысли в глазах закрутились. – Один ваш коллега, сдаст Американцам всю резидентуру, только потому, что его дочь не выпустили в больницу Швейцарии и она умерла. Шантажа испугались идиоты? – опять смешки, но в глазах появилась злоба. На меня или своих коллег, список с которыми они получили почти 2 месяца назад.
– Ну а с этими что делать? – устало швырнул “дело” генерал.
– Цензура должна идти не от власти, а от народа. Власть не должна боятся своих критиков, которые подмечают недостатки. А народ должен сам поправить, когда критик переходит грань, иногда кулаками. Начнет писать только о плохом, не предлагая вариантов, стравите с таким же, пусть грызутся. Салтыкова-щедрина в школе проходят, а его генералы и через 70 лет будут актуальны. Зажрались и безнаказанно воруют. Нужно менять систему ценностей, а не людей в системе. Не может сотрудник милиции вызывать жалость или страх. Вы ведь за это девченок посадили? За стих про постового на котором форма, как седло на корове? А если сотрудники будут образованнее священников и с телами Аполлонов, хоть одна подобное напишет? Да они его взглядами разденут и начнут хвалебные оды сочинять. Вы сами того сотрудника видели? Стоит как голодный заяц, на пне, Мазая ждёт. Не стыдно, за образ советской милиции? – улыбки ещё висят на лицах, но уже есть нервные смешки, пора заканчивать. – Извините товарищи, сорвался. Давайте до следующей пятницы.
– В следующую пятницу поход на рыбалку, с студентами. Списки на согласовании. – раздался голос в спину.
– Ну значит, через две недели, подумайте пожалуйста над группами цензоров. Бабулек туда деловитых, главное беспартийных, но с высокой моралью. Ни каких вредных привычек и тем более гомосятины. Эти пусть дороги строят, народ должен знать, кого и какими словами назвать, когда в очередную яму угодит. [13]
– Что у нас дальше? – спросил я выходя из кабинета.
– Сон и ученые, по третьему проекту. – услышал в ответ.
После атомного и ракетного, третьим проектом стояла электроника, значит приехали компьютерщики и программисты Брука, наглых украинцев, я из списка вычеркнул. Они всё себе заберут. Сами потонут и советскую микроэлектронику утопят. Надеюсь собрали всех кого просил. Ладно, после обеда узнаю.
* * *
Меня привезли в какой то заброшенный замок, по видимому бывший монастырь. На вопросы не отвечали, но я понял, что планируется создание закрытого проекта. Я слышал о подобных, от преподавателей. Остальных людей нашей группы, я не знал. Недалеко от собравшихся, мужчина с детской непосредственностью жаловался на чекистов, милиционеру. Хотя тот был очень крупным и сильным, где МВД и где МГБ? Его самого быстро закроют.
– А, ты бы что подумал? На вопросы не отвечают. Подошли возле института, документы спросили и попросили проехать. А я помню как отца в 38-м, также без объяснений. Когда увидел Исаак Семёновича обрадовался, но он тоже ничего не знал. – торопливо высказывался удивленный мужчина, своему товарищу.
Как у такого книжного червя, как и я собственно, может быть друг таких огромных размеров понять несложно. Многие связаны войной. А то что этот здоровяк, работает в органах, было удивительно. Своей жизнерадостностью и бодростью, он явно выбивается из образа тех мвдшников, кого я знаю.
– Так. Где те, кто вас привёз? Серая? Хорошо. – милиционер нехорошо прищурился на указанную приятелем машину. Теперь он стал больше походить на людей Берии, но всё равно не достаточно. – Товарищи проходите, не стойте. Там чай, пряники приготовлены. Вы наверное проголодались с дороги? Башир, я тебя позже найду, если что, говори, что мой друг.
Я проводил взглядом, явно хорошего человека и направился к входу в здание, по виду бывшей церкви. По дороге я продвинулся к Баширу, который шёл вместе с Бруком. Хотел представиться, но случая не выпало. Комната оказалась открытой верандой, на столах действительно, стояли самовары и блюда со сдобой и пряниками. На одном были рядами составлены бутылки с минералкой и вином.
В помещении нас было 11 человек. Видно, большинство были ранее знакомы, они не стесняясь, принялись за чай. Мне тоже досталась большая, пол-литровая чашка незнакомого травяного напитка. Из присутствующих, я был самым молодым, а потому постеснялся первым подходить знакомиться. В этой компании я знал только одного человека, Исаака Семёновича Брука. Возле него собралось большинство, в том числе единственная женщина. Еще двое мужчин, ушли в дальний угол и оживленно что-то обсуждали, периодически показывая взглядом то на окна, то на группу Брука. Меня никто не замечал и я был этому даже доволен потому, что услышал за окном звуки гитары. Недалеко, на лавке сидел мальчик и играл на гитаре грушевидной формы.
Ну раз дети могут свободно гулять по территории, мне тоже можно, тем более запрет был, предупредить, “Если решите уйти за стены”, нас это тогда немного развеселило. Кроме того, я неплохо владею инструментом и смогу дать пару советов начинающему музыканту.
– Андрей. – представился я когда парень сделал паузу в мелодии и посмотрел на меня.
– Анатолий, можно просто Толик – протянул он в ответ руку. – А ты Киплинга знаешь?
Мне хотелось, похвастаться перед парнем, что не просто знаю, а написал мелодию, на собственный перевод его стихов, но парень нахально меня перебил. – Ну слушай Андрей,
Мохнатый шмель – на душистый хмель,
Цапля серая – в камыши,
А цыганская дочь – за любимым в ночь
По родству бродяжьей души.
Так вперед за цыганской звездой кочевой,
На закат, где дрожат паруса,
И глаза глядят с бесприютной тоской
В багровеющие небеса!
И вдвоем по тропе навстречу судьбе,
Не гадая – в ад или в рай,
Так и надо идти, не страшась пути,
Хоть на край земли, хоть за край. [14]
– Это похоже перевод, цыганской дороги? – я только сейчас обратил внимание, что вокруг нас образовалась небольшая толпа людей, среди которых узнал прошлогоднего выпускника моего университета, орденоносца Анатолия Ивановича Китова. Я с ним пересекался на семинаре Колмогорова, но знаком не был.
– Ну, наверное это он и есть. – Китов, улыбаясь ответил за парня. – Так, все собрались? Отлично. Пойдем, пора начинать. – и направился в сторону террасы.
Мальчик положил инструмент на лавку и побежал догонять Анатолия Ивановича. Когда я вошёл, все сидели за столом, с которого убрали чайные принадлежности и положили письменные. Брук придирчиво разглядывал сразу дюжину обычных карандашей, перья и чернильницы отсутствовали. Я занял свободное место и заметил, как мальчишка располагается с ногами, в невысоком кресле с журналом в руках. Возле соседнего стола стояли двое мужчин, в лёгкой одежде. Они равнодушно шептали между собой и видимо являлись охраной появившихся свёртков. А может нашей?
– Здравствуйте товарищи, прошу прощения за срочный вызов и некоторых сотрудников МГБ, которые не удосужились объяснить свои цели. В знак извинения они приготовят уху. – Китов выступал как настоящий военный, вытянувшись по стойке смирно, как будто отчитывался перед генералитетом.
– Нет, уха уже готова, они за пивом в город побежали, по дороге ещё раков наловят – сказал мальчишка и только поняв, что пауза затянулась, поднял голову от журнала. – я перебил? Извини дядя Толь, но у меня зубы сводит от твоего доклада, может забудем устав? Хотя бы в этом кругу.
Все заулыбались, даже оскорбленный Китов. Сам не понимаю почему, но от слов мальчишки хотелось смеяться, а мозг рекомендовал выпороть, за то, что перебил.
– Толь, ну какое пиво, нам машину сдавать, на сегодня важные тесты были запланированы, а нас оказывается на пикник вывезли. – сказал Брук и некоторые одобрительно закивали.
– Вот о вашей машине и пойдёт разговор. Итак, я не буду представлять присутствующих, а товарища Брука тут все знают. Так получилось, что его выдернули с настройки цифровой вычислительной машины М-1. А скажи Исаак Семёнович сколько нужно времени чтобы создать ЦВМ в тысячу раз мощнее? – кто то принялся за подсчеты, а я наблюдал за собравшимися, для меня было очень много неизвестных в этой задаче.
– Я полагаю, через 10 лет. Сначала нужно провести все тесты, проверить результаты и если машину одобрят делать вторую мощнее. У нас уже есть наработки. – ответил улыбаясь Брук.
– Проверили. Приняли. Через год вы сделаете вторую. Через 4 года ещё одну, она окажется удачной и вы наверное сделаете их 10 или даже 20. То есть через 10 лет, непременных успехов, у вас будет та же машина, но в 4 раза мощнее? А когда будет в тысячу? Нет. Скажите мне кто нибудь, когда будет машина в миллион раз мощнее чем М1.
Все удивленно уставились на Китова, а потом посыпали вопросы. Что на ней считать? Где взять столько электричества? Кто-то рассказывал о необходимости строить ангар, как для цеппелина. Некоторые вели записи или расчеты в тетрадях, а когда споры утихли, докладчик продолжил.