С неграми, почему-то работало только одно правило, они учились исключительно только на своих ошибках, причём повторяли их по несколько раз. Так что, мне поневоле приходилось быть жестоким с ними, по-другому, они просто не понимали.
А так, я давно уже бы висел, вверх тормашками, на каком-нибудь баобабе и кормил грифов, а может быть даже, повторил бы снова свой подвиг и закончил свою жизнь в котле и мой мозг из черепа, с удовольствием высосала, какая-нибудь Мапуту.
Но пока, я понемногу справлялся, хотя и не без проблем. На следующий день, прибежала девчонка и громко дыша, от сбившегося дыхания рассказала, что продотряд движется в нашу сторону ускоренным маршем и не позже, чем за полдня, будет у нас.
Отослав девчонку к матери, я повёл свой отряд к месту переговоров, или битвы, это, как фишка ляжет. Нагрузившись продуктами и оружием. Мы пошли в бой.
Нас было восемь, я и семь моих воинов. Наш разведчик, я предполагал, предпочёл, спрятаться, а потом говорить, как он сильно спешил нам на помощь, но боялся быть пойманным и ослабить нас. В общем, примерно в таком духе. Их лживым россказням, замешанным на выдумках и показе желаемого за действительное, я давно уже привык и не воспринимал всерьёз.
Всерьёз, я воспринимал, лишь личную преданность и взаимовыгодное сотрудничество, которого пока особо не наблюдалось. — «Ну да, лиха беда начало». С чего-то ведь надо было начинать!
Прибыв на место, я, оставил троих воинов, в качестве почётного караула и носильщиков подарков, а остальных вооружённых луками, спрятал поблизости.
В принципе, они уже умели прятаться, но я, пошёл ещё дальше и заставил их натереться пылью и увешаться веточками растений произраставших в этой местности. Так что, увидеть теперь их, было практически невозможно. Распределившись, мы остались ждать. Девчонка не обманула и в указанное примерно ею время, вдалеке, появилась группа людей. Нашего разведчика, как и следовало ожидать, нигде не было видно.
Хоть я и не скрывался, поставив возле себя шест с навершием из черепа льва, а за место бунчука на нём трепыхался на ветру его же собственный засушенный хвост с пушистой кисточкой на конце. Получилось, очень внушительно, ну с точки зрения местных.
Продотряд, заметил меня издалека и убыстрил шаг. Я надел себе на голову крокодилий череп со всеми зубами, он правда изрядно весил. Стараясь держать голову прямо и не сгибать шею под тяжестью черепа, я, смотрел сквозь его пустые глазницы, на приближающихся воинов.
В руках у меня был щит, уже не обмазанный глиной, а обтянутый толстой крокодильей кожей и был он почти в мой рост. Но он был лёгким, за счёт переплетённых веток, составлявших его основу.
В другой руке, у меня была моя верная дубина, с уже сломанными грозными шипами африканской акации. Хопеш, как и мачете, висели у меня сзади на волосяном поясе, который любезно связала для меня Мапуту, после моих долгих объяснений и одного слабого подзатыльника.
В общем, я был готов, как наверно и мои воины, вооружённые копьями и щитами, которые были уже попроще и не из крокодильей кожи, а обмазанными глиной, ну да они, и крокодилов не валили в одиночку.
Отряд понял, что я их встречаю открыто и перераспределившись, выдвинул из своих рядов, главарей. Остальные стояли сзади, и по бокам. Среди воинов, было немало лучников и меня это огорчало. А то, придётся бежать, а щит со спины, возьми, да соскочи. И что я тогда буду делать?
Двое главных, стали напротив меня и стали говорить, настороженно смотря на крокодилий череп и не веря, тот ли человек стоит перед ними, или не тот, а лишь притворяется тем. Диалог, начался.
— Кто ты, прячущий своё лицо под костяной маской, — начал небольшого роста, но очень толстый негр.
— Я младший вождь селения, которое находится за моей спиной.
— Мы не верим тебе, Балон.(Это было моё прежнее имя… ага, хорошее правда?)
Пришлось снять маску. Посмотрев на меня, они разразились удивлёнными воплями и уже с меньшим недоверием, стали дальше расспрашивать меня.
— Младший брат, нашего старшего вождя. Мы видим твоё лицо, но всё равно не верим тебе, ты переродился и стал сумасшедшим. В тебя вселился злой дух! Ты, Ваалон!
— Нет во мне никакого духа, — ответил я (за исключением русского, но это очень добрый, а не злой, бестолковые вы негры, да и Русью тут не пахнет), — подумал про себя я и продолжил.
— Три дня и три ночи, боролся я с отравлением несвежим человеческим мясом, и победил болезнь, но в борьбе потерял часть памяти и ослабел.
Но, я готов, поддерживать старшего вождя во всех его делах и в знак моих добрых намерений, я сам принёс ему дары и ежегодную дань, чтобы усладить его взыскательный вкус, этим мясом и наполнить животы его поданных, этими вкусными и свежими продуктами.
Возникла пауза и оба главных переговорщика удалились на переговоры, отойдя далеко в сторону. Их воины, с нездоровым любопытством косились на мясо, очевидно сдерживаясь, чтобы не попробовать его сейчас же. Но покосившись, уже на откровенно дерущихся между собой предводителей, пока воздержались, застыв неподвижными чёрными статуями и не давая волю своим эмоциям.
Вскоре перебранка вождей отряда закончилась общим решением, подтверждённым и закреплённым двумя синяками, поставленными в пылу спора и толстяк в сопровождении второго негра, направился ко мне, чтобы огласить приговор.
— Младший вождь, твоя предусмотрительность похвальна и мы примем и дары и дань, но старший вождь, с прискорбием узнав, о твоём состоянии, решил сместить тебя и заметить на другого младшего брата, который стоит возле меня и готов принять под своё покровительство, твою деревню.
— Кроме того, я не вижу здесь, молоденьких девственниц, которые должны уже подрасти и быть направлены старшему вождю, в обмен на серьёзных женщин, исполнивших свой долг перед ним и вызвавшее его неудовольствие своими многочисленными детьми.
— О, как всё запущено, — подумал я. Он, что там двучлен, что ли, всё девочек ему подавай или девушек, но обязательно девственных. Видать здоровья много и всё оно сосредоточено в одном общеизвестном месте.
— Увы, таких у нас, к сожалению, нет, все половозрелые были отправлены в прошлый раз, остались лишь пожилые и совсем юные, которые ещё не понимают, для чего им нужны их половые органы, — ответил я, скорбно сморщив свою рожу.
— Ты врёшь негодяй! — и толстый сосисочный палец, обвиняюще уткнулся в меня на расстоянии в два метра.
— Воины, взять его, — последовал следующий приказ, от которого у второго вождя, поневоле расплылась довольная улыбка. Он то и умер первым, двуличный и неизвестный мой младший брат. (Подозреваю, что таких братьев, у меня было, как гиен не резанных).
Услышав недвусмысленный приказ, говоривший о том, что мои дни сочтены, я сделал длинный прыжок и с размаху опустил свою дубину, на его бестолковую голову.
Его голова, как и моя дубина, треснули одновременно, но он потерял свою голову, а я…, я всего лишь дубину! Отшвырнув её в сторону одного из воинов, я выхватил из волосяной петли свой любовно очищенный и заострённый хопеш и ударил им толстого.
Удар пришёлся на грудную клетку, проломив её ему и попутно сломав правую руку, которой он прикрывался. Ближайший воин, ткнул меня своим длинным копьём, намереваясь проткнуть меня насквозь, но щит не подвёл, и оно застряло в нём.
Это стоило ему жизни. Выдернув из щита, довольно неплохое копьё, я взял его в руку, а щит перекинул на спину и дал дёру, вслед за своими тремя воинами, которые сбежали, как только я прыгнул на вождей отряда. Манёвр отступления, был проделан правильно и никто не свалился в ловчую яму, за исключением меня, но я успел впопыхах, её не "спалить", удержавшись на самом краю замаскированной ловушки.
В яму, я чуть не свалился из-за того, что совершал манёвр уклонения от стрел, которые все летели ко мне, игнорируя моих сбежавших ранее воинов. Оглянувшись, я увидел, что все воины вражеского отряда, бросив стрелять из луков, ринулись за нами в погоню и вскоре были по заслугам вознаграждены.
В две ловчие ямы, свалилось пятеро из них, и их наполненные болью крики, разнеслись далеко вокруг, а потом битва закипела с новой силой. Вокруг меня засвистели стрелы, но уже в обратную сторону, их жертвой стало ещё пятеро, с различной степенью тяжести ранений.
В итоге, к нашему строю ощетинившемуся копьями и щитами, добежало только десятеро, остальные либо выли из ям, либо выли на земле, корчась от боли от пойманных стрел.
Но преимущества, мы всё же не смогли получить. Нас было семь, их десять. У нас были щиты, у них хорошие копья и топоры. Они были больше по телосложению, мы были хлипче, но зато, тренированны мною и это был паритет, но мы и так сделали, всё что могли.
— Потому что мы, БАНДА, — закричал я.
— Ваалон, — закричали остальные, и мы сшиблись во встречной атаке.
Отбив щитом копьё, я всадил своё в грудь воина. Не став его вытаскивать, выхватил хопеш и раздробил голову другому воину. Отбил ещё одно копьё и проломил грудную клетку третьему.
Следующим оказался предводитель воинов, мощный и уже немолодой негр, с жестокими чёрными глазами и налитыми кровью белками глаз, швырнув копьё, которое пробило мой щит насквозь и так и застряло в нём, он выхватил боевой топор, и бросился на меня, осыпая ударами мой щит, который я был вынужден отбросить.
— Банда, — орал он, поставив меня в тупик. А что же тогда должен был орать я?
— Хурра, — завопил я и свою очередь стал бить его. Воздух, тяжко свистел от проносившихся мимо нас ударов топором и хопешем. Мы оба танцевали замысловатый танец смерти, пытаясь угадать движение соперника и предвосхищая его, нанести свой удар, который мог оказаться решающим.
Все остальные замерли, бросив сражаться между собой и смотря, чем закончится наша битва и соответственно, чья это будет победа. Я не обольщался, пропустив удар, я буду повержен, и меня тут же добьют, а потом торжественно съедят.
Эта последняя мысль, неожиданно придала мне дополнительных сил и ненависти к врагу, и я убыстрил свои движения. Немолодой воин, уже не успевал за мной, несмотря на своё мощное телосложение и пропустил первый удар.
Мой хопеш, впился ему в левое плечо, раздробив его, покачнувшись назад, воин застыл и обломок белой кости, прорвав кожу и мясо, вызвал целый поток кровотечения, но жалеть врага мне было некогда, и я нанёс следующий удар, по его грудной клетке.
От удара, пробившего его грудь, могучий воин покачнулся и упал на спину, громко хрипя пузырьками крови, выступившими на его губах.
— Хрррргрр, — завопили мои воины и бросились на неудачников, те побросав мешавшее им бежать оружие, стали убегать с поля боя бросая своих раненых товарищей, но умудрившихся подхватить ещё живого толстяка и утащить его с собой.
Из всего отряда, осталось пятёрка выживших воинов, со своим вождём, посмевшим меня обвинить в чёрной лжи.
— «Да отсохнет его лживый чёрный язык, этого сына скунса и пустынного скорпиона. Да будет вечно мучиться в саванне его чёрная душа», — проорал я и приступил к осмотру трофеев выпавших из бежавших воинов.
Трофеи были, несомненно, богатые, а именно, — двадцать неплохих копий. Одно очень хорошее, которое я оставил себе и отобранное у трупа убитого мною вождя. Боевой топор, предводителя воинов, который, я тоже оставил себе, штук десять луков вместе с колчанами стрел для них.
Боевые ножи, два из которых, я тоже оставил себе, полотняная накидка второго вождя, из которой я собирался сшить шорты и трусы, ещё материя. Походная утварь, вроде котелков, огнива и кресала с трутом и нескольких неплохих кожаных поясов с ременными петлями для оружия.
Выбрав, самый приличный пояс. Я нацепил его на себя и увешался оружием, справа у меня висел мой верный хопеш, слева приобретённый боевой топор.
На грудь я повесил перевязь с ножами, которые условно можно было назвать метательными, и бывшими абсолютно вычурной формы с тремя разнонаправленными изогнутыми лезвиями, сзади висел мачете. В руках у меня был щит и копьё, крокодилий череп, я не стал одевать.
Все трупы, и тяжелораненых врагов, мы стащили к реке и, выманив пару крокодилов на эту наживку, тут же их убили. А потом уже закинули трупы в жёлтые воды реки.
Были ещё и пленные, и было их целых семь человек, каждый из которых был ранен. Но людей у меня было мало, и я надеялся перевоспитать этих пленных, а то работать на полях некому было. А рабов у меня не было, так что сгодятся и эти, вдруг им понравится у нас жить.
Незаметно к нам пристроился и наш пропавший лазутчик, которого я увидел уже непосредственно, перед деревней. Послушав его лживое лепетание, о том, что он сбил в кровь все ноги, с помощью которых он и пытался нас догнать.
Я выбил из его рук копьё, а потом провёл над ним экзекуцию. Двое других воинов его держали на земле, подняв его ноги на уровень моих глаз. Внимательно рассмотрев их, я понял, что негр врёт, как я с самого начала и думал. И на его ногах, кроме старых мозолей, похожих на дубовую кору, больше ничего и не было.
Но это мы сейчас поправим, и древком шеста я стал бить его по ступням. Упарившись, но, так и не добившись появления крови, я счёл наказание за лживый язык достаточным, и воины отпустили его.
Тот не мог стоять, а только плакал, стеная, что его не так поняли, на что получил прямым в голову, прикусил язык и тут же заткнулся. Дальше мы пошли в молчании, а лживый лазутчик, догонял нас, передвигаясь на четвереньках, и ещё тянул на себе груз крокодильей кожи, что привязали ему на спину.
Предателей, вообще надо изгонять, или убивать, но человеческого ресурса у меня было мало, да и они тут все такие, так что работаем с тем, что имеем.
Возвращение, нашего отряда получилось триумфальным, плюс свежее крокодилье мясо, основательно подняло настроение всех жителей. А пленные были изрядно удивлены происходящим, а особенно необычным видом хижин деревни и стали удивлённо перешёптываться между собой.
А потом, я совершил глупость, с точки зрения обычного негра того времени. Я стал лечить раненых, нет не только своих, которых стал лечить в первую очередь. Я стал лечить и пленных, вправляя переломы, обёртывая им лечебными листьями раны, останавливая кровь и так далее. И делал это достаточно профессионально, отчего раненые сразу почувствовали, лечебный эффект.
Это вызвало удивление у всех, и не только у раненых, а потом я произнёс речь, что мы все одного племени и цвета крови и название у нашего племени общее — БАНДА.
Ну и дальше, стал им заливать о мире, дружбе, только через подзатыльники, и о жвачке «Педро», вместо которой у нас было обезьянье мясо. Речь удалась, только слов было мало в их языке, и не весь смысл моих слов, дошёл до их недалёких умов, но поняли они меня, я надеюсь, как надо, так что, цель, я считаю, была достигнута.
Приближался сезон дождей, и второго отряда можно было ждать, только через полгода. Пока… остатки этого отряда доберутся до старшего вождя, пока… он соберёт воинов, которые не сильно будут готовы идти на сумасшедшего вождя, который вдвое меньшими силами разбил их отряд, там уже и дожди польют.
Мне же нравилось, что я был вооружён и очень опасен, и теперь следовало расширять свою убогую деревню, а то действительно, силен, могуч, и гоняю стаи туч, а ни одной нормальной женщины рядом нет, ужас просто!
Вечером, мы попрыгали вокруг костра, гнусавя разными голосами ритмичную песню, слова которой, сами собой всплывали у меня в голове. Разожгли огромный костёр и зажарили для племени здорового бабуина, а для меня, не менее здорового крокодила.
Но некоторые из моей деревни, заглядывались на пленных негров, оценивая их упитанность и наверно прикидывая, какая часть их тела наиболее вкусна. Наплясавшись и наевшись, я отправил негров в "зиндан", специально выкопанный для такого дела и накрытый сверху деревянной решёткой и выставив там часового, сам тоже решил невдалеке от него "прикорнуть", а то мало ли что.
Проснусь поутру, а там либо пленных уж нет, потому что сбежали, пользуясь халатностью охраны объевшейся в честь великой победы, либо останутся от них одни рожки да ножки, что в переносном смысле, было абсолютно верным. Но слава Богу, всё обошлось, или слава Аллаху, потому что Дарфурский султанат, был ближе всего и мусульманство, проникало всё сильнее, но поутру, все пленные были живы и даже стали поправляться.