Тёрн ничего не ответил. Он молчал и молчал, а я зажмурилась, уткнувшись носом в колени.
— Я… — сказал Тёрн каким-то странным, скрипучим голосом, откашлялся и продолжил: — Вероятно, я мог… показаться… страшным… Проклятие!
От выкрика я вздрогнула и еще больше сжалась.
— Агата, — заговорил он тише, но снова сбился.
Он сложился пополам, будто сломался, зарылся пальцами в волосы, обхватив голову.
— Что же так трудно… — произнес он, будто обращался к самому себе, но вот уже сказал тверже: — Мне всегда было проще написать… Наверное, я должен объяснить, но сейчас не готов.
Тёрн поднялся на ноги. На меня он больше не смотрел.
— В кухне кое-что на ужин. Хлеб, сыр… Перекуси и отправляйся спать.
Он стремительно вышел из комнаты.
Я поужинала скудными припасами, запила все квасом и поднялась к себе: длинная дорога меня вымотала, и я была рада лечь пораньше.
Я запретила себе думать о Даниеле, но с теплотой вспомнила маму, папу, сестренок и братьев и мысленно пожелала им добрых снов. По дороге к городу Тёрн утешил меня, сказав, что несчастья оставили в покое мою семью. Теперь у них все хорошо, и эта мысль меня согревала. Я уснула и спала без сновидений.
Проснулась поздним утром. В заколдованном саду не было слышно птичьих трелей, но солнце стояло в небе высоко.
— Тёрн? — осторожно позвала я, спустившись в гостиную.
Пусто.
— Тёрн?
В кухне на разделочной доске засыхали остатки вчерашнего хлеба — колдун сюда еще не приходил. Мне сделалось не по себе. Куда он делся?
Я прошла по коридору первого этажа, трогая все двери. Многие оказались заперты, а те, что были открыты, не таили ничего интересного — пустые пыльные комнаты, кое-где стояла мебель, укрытая чехлами.
В конце концов я замерла у двери, за которой прошлый раз обнаружился мираж. Зажмурившись, тронула ручку. Напрасно я уговаривала себя, что второй раз кошмар не повторится, сердце мчалось галопом.
Ручка повернулась, и я зашла.
Комната оказалась кабинетом. Стол из темного дерева был завален исписанными бумагами. Скомканные листы валялись на полу. У стен громоздились высокие шкафы, забитые под завязку книгами и свитками. У окна, полускрытая широким столом, стояла тахта. Сначала я заметила руку с длинными пальцами, испачканными в чернилах. И только потом Тёрна.
Он спал, ничком растянувшись на узкой тахте, уткнув лицо в сгиб локтя. Другая рука, свешиваясь, почти касалась пола, а на полу лежала стопка исписанных листов.
— Тёрн? — шепотом позвала я.
Но колдун спал крепко и не услышал меня. Я тихонько, стараясь не шуметь, подошла и села на пол, взяла в руки верхний лист. Я не собиралась читать, просто хотела взглянуть на почерк. В детстве кто-то внушил мне мысль о том, что жуткий колдун, живущий отшельником на краю города, вообще не умеет ни читать, ни писать. Иногда я представляла себе картину, как он, жутко хохоча, исполняет над котлом безумные танцы. В котле булькает, кипит зелье, а под потолком развешаны сушеные летучие мыши и лягушки.
Сейчас я уже понимала, как наивны и глупы были мои детские страхи, но все-таки, когда я увидела эти записки, во мне невольно всколыхнулось удивление.
Почерк колдуна был четкий, но чуть неровный, как у человека, который привык много и быстро писать. Я хотела положить лист на место, но тут взгляд выхватил первую строчку.
«Меня не извиняет то, что в тот день я чувствовал себя мертвецом…»
И я уже не могла остановиться, пока не прочитала все. Сперва я ничего не понимала, так как, не справляясь с волнением, перепрыгивала от фразы к фразе.
«Рыжие волосы, точно пламя… Огонь, в котором я уже не сгорю…»
«Я не тот человек, какого ты знала прежде…»
А потом произошло волшебство. Не знаю, вплетал ли Тёрн магию в написанные им слова или это была уже моя магия, но я словно со стороны четко увидела картинку. Не так, как это бывает, когда читаешь книгу, а так, будто оказался невидимым свидетелем событий.
* * *
Агнесса медленно шла по коридору, оглядывалась и принюхивалась. Но на ее лице вместо ожидаемого Тёрном отвращения проступил восторг.
— Это потрясающе!
Яркая, порывистая, подвижная, Агнесса напоминала мечущийся огонь. Она казалась совсем девочкой, но взгляд выдавал то, что скрывало тело: магичка только выглядела юной.
— Сколько же лет я не видела тебя…
Несмотря на то, что я, наблюдающая за событиями словно со стороны, слышала все очень ясно, но последнего слова не разобрала, точно оглохла на миг.
— Не называй меня так. Я не тот человек, какого ты знала прежде.
Тёрн скрестил руки, будто пытался отгородиться, но в Агнессе было слишком много жизни, и оборона Тёрна рухнула, едва ему на плечи легли маленькие руки. Агнесса всмотрелась в хмурое лицо, словно ждала, что в его чертах вот-вот проступит кто-то другой, кто-то хорошо ей знакомый. И улыбнулась, когда увидела его наконец.
— Ты это ты. Всегда был им и всегда будешь…
*** 26 ***
Я нахмурила лоб и слово за словом перечитала первые предложения. Тёрн писал скупо, без подробностей.
«Я знал Агнессу долгие годы, но в последний раз мы виделись тридцать лет назад…»
Вот что было на листе. Ни объятий, ни нежного взгляда зеленых глаз. Так почему я вижу все так, будто сама присутствовала при встрече? Я покосилась на спящего колдуна. Наверное, нехорошо, что я подглядываю, хотя это происходит против моей воли, но… Я уже протянула руку, чтобы положить бумаги на место, и… продолжила чтение.
Если Тёрн хотел объясниться, то лучшего способа, как увидеть все своими глазами, не найти.
* * *
Агнесса привстала на цыпочки и потянулась к губам Тёрна. Тот мягко отстранился.
— Подожди… Ты должна кое-что знать.
— Чего ждать, глупый? Я сто лет тебя не видела и больше не собираюсь ждать ни секунды.
Она потянулась к верхней пуговице на его рубашке, хотела расстегнуть, а оттого, что он подался назад, случайно оторвала. Пуговица с тихим щелчком ударилась о пол, и когда быстрые пальчики расстегивали ту, что ниже, колдун уже не делал попыток отодвинуться, только смотрел на ее руки, а потом наклонился и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.
— Агнесса…
Она подняла лицо, такое белое и нежное, будто оно было сделано из фарфора, и притянула Тёрна к себе, а он ответил на поцелуй.
Агнесса добралась до последней пуговицы, потянула ткань, заставляя рубашку сползти с плеч. Сделала шаг назад, удерживая кончики пальцев на его груди, скользнула взглядом по лицу, по ключицам, по животу. Она любовалась им. Она любовалась этим жутким колдуном… И я тоже впервые увидела его так. У Тёрна было молодое тело, и, в отличие от молочно-белой кожи у Даниеля, его кожа была смуглой. А еще он был отлично сложен…
Я прижала пальцы к вискам: «Так, Аги, соберись!»
Но я не могла перестать видеть то, что видела магичка. Вот только в следующий миг она заметила то, чего не ожидала: родинку в форме звезды на его ключице, а следом — мерцающий синим цветом амулет на толстом шнурке.
Не знаю, что она поняла, но Агнесса побледнела, рот ее приоткрылся в безмолвном крике.
— Ты что… — хрипло прошептала она. — Ты с ума сошел?
А потом лицо ее искривилось: Агнесса пыталась удержаться от слез. Она сжала кулаки и ударила Тёрна в грудь. Неловко, несильно, но я знала, что ей больно. И Тёрн знал.
— Да как ты посмел так распоряжаться собой! — крикнула она.
Я не сразу догадалась, что ее так огорчило, родинка или амулет, но потом заметила, что смотрит она на амулет.
— Да как ты смел! Да как ты…
Агнесса задыхалась от гнева и колотила Тёрна кулаками. Он не убирал ее рук, терпел, а она в конце концов сдалась и разревелась, как маленькая, уткнувшись лицом ему в плечо. Колдун погладил ее по волосам, утешая.
— Я думал, тебя больше расстроит другое, — сказал он растерянно.
— Астра Фелицис? О, Тёрн… Да, расстроило бы, если бы не это…
Она подцепила кончиком указательного пальца бечевку, на которой болтался медальон.
— И на такой жалкой веревочке! А если она порвется?
— Я все контролирую, — сказал колдун.
Агнесса покачала головой, да и я скептически хмыкнула. Папа мой тоже так говорит, обычно незадолго до того, как влипнуть в неприятности.
Тёрн взял Агнессу за плечи.
— Тебе не о чем волноваться, поверь! Сил у меня еще достаточно, чтобы позаботиться обо всем.
Рыжеволосая магичка погладила его по щеке.
— О, Тёрн… А еще говоришь, что изменился. Все такой же. Но ты не сможешь спасти весь мир, как бы сильно этого ни хотел.
— Не могу, — согласился он. — Но я мог спасти хотя бы одну жизнь.
Легкие пальцы Агнессы скользнули вниз по шее, по ключице и погладили родинку в форме звезды.
— А это, насколько я понимаю, твоя плата… Кто она?
Как бы Агнесса ни старалась скрыть свои чувства, я услышала в ее голосе ревность. Все-таки я тоже была женщиной, меня ей было не провести. Глаза Тёрна потемнели.
— Она еще ребенок.
— Да? И когда ей исполнится восемнадцать?
— Исполнилось. Вчера.
Магичка побледнела сильнее и закусила губу.
— И она до сих пор не с тобой? Сколько же ты сил тратишь, дуралей, пытаясь удержать статус-кво? Мне что, самой тебе лекцию прочитать, магистр? Или ты забыл? Ты сейчас закручиваешь магию…
— Точно пружину, — улыбнулся Тёрн. — Я помню, двоечница.
Не удержавшись, он обвел указательным пальцем контур ее нижней губы, припухшей от слез.
— И она сорвется! И размажет тебя! — разозлилась Агнесса, сжав с силой его руку. — Забери девочку!
— Не могу. Она дитя, — Тёрн повел плечом, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся. — Что я буду с ней делать? Вернее… Ты знаешь, чем все закончится, когда я ее заберу…
Взгляд зеленых ярких глаз схлестнулся с темным, обсидиановым.
— Она останется дома, — сказал Тёрн.
И я снова услышала в его голосе суровые, жесткие нотки.
— У тебя не хватит сил…
— Сил у меня достаточно! — повторил он то же, что и прежде.
Сказал так, словно поставил точку в разговоре, и Агнесса это поняла.
— Наверное, я должна тебя ненавидеть, — прошептала она. — Но мы никогда друг другу ничего не обещали… И все же… Когда я получила твое письмо, я подумала… Тёрн! Проклятие, Тёрн! Меня сейчас разорвет от ревности!
— Не нужно, Несси, — мягко сказал он.
Он приподнял ее лицо за подбородок, Агнесса сердито мотнула головой, но, когда он, вздохнув, отодвинулся, сама обвила руками его шею.
— Глупый. Невозможно глупый и упрямый. Я тебя тоже не люблю, так и знай!
А следом… Меня будто ударило током — такого я точно не желала видеть, но считаных секунд хватило, чтобы почувствовать все. Разделить их жар. Это было… совсем иначе, чем у нас с Даниелем. Я и разглядела-то самую малость, но кровь бросилась к щекам, и внизу живота стало горячо.
Рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, сияли, точно пламя, но фарфоровое личико от страсти не раскраснелось, а, наоборот, сделалось еще бледнее. И стонала она вовсе не от боли.
— Не останавливайся, — просила она, задыхаясь. — Только не останавливайся…
И потом прижала тонкие пальцы к губам, силясь удержать рвущийся крик…
Я вынырнула из видения, обливаясь потом, и дышала так же часто, как Агнесса. Мне показалось, что я даже вскрикнула, как она. Покосилась на Тёрна, уверенная, что он услышал и очнулся, но колдун только пошевелился во сне.
Оставалось еще несколько исписанных листов, но я их ненадолго отложила и задумалась.
С детства я привыкла видеть в Тёрне человека намного старше себя. Он казался мне стариком: в сознании навсегда запечатлелся тот самый первый образ, когда я в пятилетнем возрасте увидела колдуна. Но годы шли, я взрослела, а он не менялся.
А теперь я посмотрела на него глазами Агнессы. И… О боги… Она считала его красивым! Желала его поцелуев! Она отдавалась ему с таким пылом, что я сама до сих пор горела, как в лихорадке.
Тёрн спал, а я подобралась поближе, чтобы внимательно его рассмотреть. И — вот так открытие — никаким стариком он не был. Но и юнцом, вроде моего брата Верна, тоже. Наверное, по человеческим меркам ему было лет тридцать. Его портило то, что он постоянно хмурился, но сейчас, во сне, его лицо разгладилось, сделалось спокойным и оттого выглядело особенно молодо. Острые скулы, прямой нос, тонкие черные брови.
Я поймала себя на том, что тяну палец к этой брови, чтобы погладить, и сама от себя обомлела. Переползла к противоположному краю тахты, прижимая к груди листы, и продолжила чтение.
*** 27 ***
Агнесса сидела, поджав под себя ноги, завернувшись в покрывало. В руках она держала бокал с горячим вином. На кухне пахло пряностями. Когда магичка пошевелилась, в складках ткани мелькнуло обнаженное бедро. Агнесса поймала на себе взгляд Тёрна, но нисколько не смутилась и улыбнулась в ответ.
— Рассказывай, — сказала она. — Зачем я тебе понадобилась после стольких лет?
— Несси, я не мог просить тебя приехать раньше, — нахмурился колдун, уловив в этих словах упрек. — Глор стал слишком опасным местом для магов…
Но остановился, заметив лукавый взгляд из-под ресниц: догадался, что Агнесса дразнит его. Смутился на секунду, а потом вернул лицу суровое выражение.
— Я попытаюсь закрыть Разлом. Но мне нужна помощь.
Агнесса вмиг сделалась серьезна. Подобралась и села, устремив на Тёрна внимательный взгляд. Ей было все равно, что покрывало сползло, обнажив плечи, а колдун замер, лаская взглядом нежную кожу. Магичка заметила это и рассмеялась.
— Не отвлекайся! Так что там с Разломом? Неужели ты думаешь, что можно его закрыть? После стольких лет борьбы? И, значит…
Она, задумавшись, закусила губу.
— Значит, если получится в Глоре, то потом то же самое мы сможем повторить и в Блироне? И в Барке?
Колдун кивнул.
— О, Тёрн! Неужели такое возможно?
Глаза Агнессы горели от восторга. Она полностью доверяла Тёрну и даже не предполагала, что что-то пойдет не так.
А я могла только безмолвно и бессильно наблюдать со стороны. Я ничего не могла изменить в судьбе Агнессы. Рыжеволосая магичка еще не знала, что жить ей осталось несколько дней.
— Возможно. Но, конечно, не за один день. Сначала мне нужно кое-что проверить на месте.
Тёрн объяснял Агнессе план, и в этих коротких фразах я снова узнавала строгого колдуна. Агнесса внимательно слушала, сжав губы и прищурив глаза.
А я, незримо присутствующая при разговоре, не понимала и половины сказанного, потому что Тёрн использовал термины и формулы, незнакомые мне. Говорил что-то вроде:
— Применим «Лепесток розы», тогда пространство не свернется.
А магичка морщила нос и отвечала:
— Слишком энергозатратно. Попробуем «Острие клинка».
Оба из любовников превратились в профессионалов. Колдун прислушивался к ее советам, иногда соглашаясь, иногда отклоняя, последнее слово все-таки оставалось за ним.
Я поняла только то, что они должны были подъехать к северной крепости — к Улитке. Ее называли так, потому что крепость была самой маленькой из всех и буквально лепилась к скалам. От нее до Границы Тени меньше километра.
Тёрн и Агнесса в сопровождении небольшого отряда подберутся к узкому краю Разлома. Решили, что выгадают время так, чтобы оказаться у Разлома в полдень: когда солнце стоит высоко в небе, случаи появления миражей редки. Тёрн пообещал командиру крепости, что в награду за помощь зарядит магией два десятка мечей, а также привезет с собой несколько амулетов. Агнесса останется на подстраховке — станет глазами и ушами колдуна, а сам Тёрн попытается войти в Разлом, чтобы опробовать на месте составленное им заклинание.
— Мне понадобится не больше минуты. Главное, продержаться это время. А после — возвращаемся.
— А если заклинание сработает так, как надо? — глаза Агнессы зажглись энтузиазмом. — Может быть, попробуем сразу закрыть Разлом?