— Не отвлекайся! — одернул меня колдун. — Итак, кровь. Кровь мага — сильнейшее, но опасное средство. Одна капля крови многократно усиливает любое заклинание, но маг с трудом контролирует расход энергии. Легко можно потратить больше, чем необходимо, до полного истощения и даже гибели.
Я сглотнула. Нет уж, я и так ранок до смерти боюсь, так что обойдусь, пожалуй, без жульничества и усилителя заклинаний.
— А еще кровь — это искушение, которому легко поддаться. Многие молодые маги, один раз почувствовав, как многократно увеличилась сила, больше не могли остановиться. Рано или поздно, но это всегда приводит к гибели. Поэтому, Агата, я покажу тебе один раз, как это работает, потом ты попробуешь сама, чтобы навсегда избавиться от соблазна, и после этого никогда повторять не станешь.
Голос Тёрна, спокойный и уверенный, звучал сейчас как голос учителя арифметики, который несколько раз в неделю приходил к братьям преподавать этот предмет. Только кинжал в руках колдуна не позволял забыть, что сейчас мы изучаем нечто посложнее цифр и уравнений.
«Твоя кровь откроет дверь… Одна капля… Одна капелька…» — вдруг прошелестел призрачный голос у меня в голове.
— Мираж! — крикнула я.
Тёрн, похоже, решил, что к нам подкрадывается мираж. Он собрал пальцы левой руки щепотью, а потом резко распрямил, и воздух вокруг задрожал, будто нас с ним окружил тонкий прозрачный заслон. И только после этого спросил:
— Где?
Мне даже неловко стало.
— Мираж, который убил Агнессу… — я потупилась, разглядывая носки своих новых туфель. — Просил открыть дверь и подсказал, что это можно сделать с помощью моей крови. Как он узнал?
Тёрн выдохнул, щелкнул пальцами, снимая защиту, и, подумав, ответил:
— Действительно, только магия твоей крови могла влиять на дом. В том числе отпирать двери. Несси об этом знала…
Тёрн сам не заметил, что назвал ее «Несси», а когда понял, что сказал, тут же сделался отстранённым.
— Вероятно, мираж мог пользоваться ее знаниями, — сдержанно закончил он.
— Нам обязательно пригодится то, что я могу разговаривать с миражами! — воскликнула я, надеясь его подбодрить.
Но Тёрн не выглядел обрадованным, наоборот, нахмурился.
— Не думаю, Агата, что я разрешу тебе беседовать с миражами, — сказал он сухо.
Вот зануда! Я всего лишь хочу помочь, а он!
— Так не сейчас! — попробовала я оправдаться. — Через месяц… Полгода?
Я пристально вглядывалась в лицо Тёрна, пытаясь угадать.
— Год?..
— Агата, мы снова ушли от темы занятия, — свернул он разговор.
И, вероятно, чтобы у меня и мысли не возникло вновь заводить беседу о миражах, быстро с силой провел лезвием по ладони. Я ахнула и побледнела, глядя, как в руке Тёрна, точно в чашечке, собирается кровь. Он выждал несколько секунд, а потом выплеснул кровь на землю.
— Тебе нравится наш сад? — неожиданно спросил он.
— Что? — опешила я. — Сад?
Я огляделась, будто надеялась увидеть что-то новое, а не переплетенные между собой черные стволы деревьев, колючие острые ветви и землю, устланную бурой листвой.
— Летом здесь красиво, — уклонилась я от прямого ответа.
Летом я здесь не бывала, но вспомнила, как рассматривала дом колдуна издалека, когда мы проезжали мимо в карете. Он прятался в густой зелени деревьев, будто заколдованный замок, и в это время года выглядел не таким жутким.
Тёрн улыбнулся, и эта короткая полуулыбка сразу сделала его моложе лет на десять. Перед началом занятий он завязал волосы обрывком веревочки и закатал рукава рубашки. Непослушная короткая прядь снова мешала — лезла в глаза, и Тёрн сдувал ее, словно надоедливую муху.
— Ты не думал подстричься? — спросила я. — Сразу бы стало намного проще.
Кажется, я язвила. Совсем чуть-чуть.
— Пробовал, — подозрительно смирно отозвался колдун. — Иногда даже получалось. Когда цирюльники при виде меня не падали в обморок и не пытались впопыхах отхватить кончик уха.
Тёрн задумчиво потрогал мочку, и в мою душу закралось сомнение, что это вовсе не преувеличение. Интересно, маги умеют приращивать отрезанные уши?
Но с его ладони по-прежнему капала кровь, и с каждой каплей уходила сила, поэтому Тёрн снова сделался серьезен.
— Смотри, — коротко сказал он, обведя рукой спящие темные деревья.
И тут на моих глазах стало происходить чудо.
Сначала лес будто укутался дымкой. Я подумала, что это какая-то разновидность магии, а потом поняла, что каждую весну наблюдала то же самое, когда любовалась из окна своей спальни на наш парк, просыпающийся от зимнего сна: на деревьях распускались почки.
За считаные секунды сад, окружающий дом колдуна, покрылся молодой листвой. Воздух наполнился ароматами весеннего леса. Из черной твердой земли уверенно, точно маленькие зеленые пики, проклевывались травинки, и вот уже мои ноги по щиколотку утопают в траве.
Я крутилась на месте, прижав руки к груди, и пыталась запомнить каждый миг волшебного преображения. Мрачный лес исчез, его место занял зеленый сад.
— Очень-очень красиво… — прошептала я. — Я тоже так смогу?
— Так не сможешь, — спустил меня с небес на землю Тёрн. — Без магии крови и я бы не смог.
Он вынул из кармана очередной белоснежный платок и замотал руку.
— Это иллюзия? — я не сумела сдержать разочарования. — Скоро развеется?
— Я ведь говорил, что здесь иллюзиям долго не продержаться. Все по-настоящему.
— Ох… — только и смогла сказать я.
А сама подумала: как же чудесно будет теперь просыпаться по утрам, подходить к окну и видеть эту красоту!
— Теперь ты, — сказал Тёрн, протягивая мне кинжал рукоятью вперед. — Пока возьми и послушай. Ничего не делай. Мы сейчас вместе вырастим…
Тёрн посмотрел под ноги, будто разыскивая что-то. Заметил остов какого-то погибшего куста и обрадовался.
— Розы!
Я недоверчиво прищурилась, глядя на палки, торчащие из-под земли.
— Это?
— Когда-то были ими, — уверил меня колдун. — Так, Агата, не торопись. Тебе нужна всего одна капелька крови…
Я прижала острие кинжала к кончику пальца и, страдальчески сморщившись, надавила. Конечно, мне было себя так жалко, что кожу я не поранила.
— Не бойся, Агата, — сказал колдун неожиданно мягко. — Кинжал заговорен, тебе не будет больно.
Сделалось совестно, что я такая трусиха. Закусив губу, надавила посильнее, и вот на указательном пальце выступила крошечная капелька крови.
— Этого достаточно. Иди ко мне.
Я встала над чахлыми прутиками розы, держа палец кверху с таким благоговением, будто на подушечке лежал по крайней мере бриллиант.
— Сейчас я встану за твоей спиной и возьму тебя за левую руку. Буду контролировать магию, чтобы ты не потеряла слишком много.
Я фыркнула: из-за одной капли крови моей силы точно не убудет. Но Тёрн покачал головой, давая понять, что веселье неуместно.
— Когда капля упадет на землю, ты должна представить со всей ясностью, что роза оживает, растет, тянется к солнцу. Появляются листья и бутоны…
— Тебе бы книжки писать, — пробурчала я, разнервничавшись из-за его серьезного тона.
— Двенадцать.
— Чего двенадцать?
— Книг. Написано мной. Но давай не отвлекаться.
— Ну давай, — ворчливо согласилась я.
Тёрн встал за моей спиной, подошел вплотную, но не прижался, только взял меня за запястье.
— Начинай! — скомандовал он.
Крошечная капелька моей крови упала в зеленую траву. Я тут же потеряла ее из вида. Но, наверное, это неважно? Главное, представлять, да? Ух, мое первое колдовство! Как волнительно! Вернее, мое первое осознанное колдовство — тот раз, когда я сделалась «невидимкой», не считается…
— О чем ты думаешь, Агата? — тихо спросил Тёрн в самое мое ухо. — Явно не о том, о чем нужно.
Я сжала губы и кулаки, почему-то надеясь, что это поможет сосредоточиться.
«Роза оживает… Растет… Тянется к солнцу…» — мысленно проговаривала я.
А потом!
— Ах!..
Сухие прутики распрямились, наливаясь жизнью, поползли вверх.
— Не отвлекайся, Агата, — голос Тёрна сделался подбадривающим и теплым. — Все получается. Пытайся контролировать силу.
Куст розы покрылся листьями, и вот уже завязались бутоны — алые, точно кровь. Вот-вот раскроются…
Моя первая растерянность прошла. Я чувствовала чистый восторг и ликование. Получается! У меня получается! Я отличный маг! И с каждым днем буду становиться сильнее!..
— Агата, осторожнее! — предостерег меня Тёрн. — Все. Завершай. Помести в своей голове представление о розе в пузырь и сделай так, чтобы он лопнул. Заклинание развеется.
— Сейчас, сейчас, — пробормотала я.
Слишком мало бутонов! Я хочу больше! И куст пусть станет пышнее! Все ведь отлично получается!
— Агата! Останавливайся потихоньку, девочка…
Тёрн держал мое запястье, и я вдруг поняла, что его рука мне мешает. Мешает использовать силу в полную мощь! Я дернулась, вырываясь. И тут же почувствовала, как магия хлещет из меня фонтаном.
А куст, будто только того и ждал, устремил стебли вверх и в стороны. Розы не бывают такими огромными. Бутоны раскрылись, точно выстрелили алым. И все это за пару секунд, пока Тёрн, ругаясь, подхватывал меня на руки. Я обмякла в его объятиях, как тряпочка, голова кружилась неимоверно.
Я поняла, что натворила, и сжалась в ожидании сурового выговора, но все-таки заставила себя поднять глаза и встретилась со взглядом колдуна.
Глаза у него были такие темные. Такие темные, пронзительные и… красивые. Ресницы недлинные, но густые, выбившаяся прядь пересекала лоб наискосок.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
Я видела, суровый выговор для меня уже готов, но что-то в моем лице заставило Тёрна сменить тон. А еще он выглядел настороженным и… Виноватым?
— Нам надо поговорить, Агата. Давно было пора.
*** 31 ***
Прежде чем приступить к разговору, Тёрн принес меня на кухоньку, усадил на скамейку и приготовил горячий пряный напиток, куда плеснул капельку рома, а еще провел ладонью над чашкой, добавляя к числу прочих ингредиентов магию.
— Выпей и отдохни. Это восстановит твои силы.
Действительно полегчало. Мысли перестали путаться, а голова кружиться. Я огляделась и вдруг поняла, что сижу на месте Агнессы. Я вспомнила ее с бокалом вина в руках: одеяло сползло, но рыжие волосы закрывали плечи. Это так недавно было…
Тёрн все это время сидел и смотрел на меня. Поверх рубашки на толстой цепочке висел амулет с мерцающим синим камнем. Не знаю почему, но меня охватила тревога.
— О чем ты хотел поговорить?
— Давно пора рассказать тебе о договоре между мной и твоими родителями. И о том, какие обстоятельства вынудили их пообещать первенца.
Я отпрянула. Слова Тёрна все всколыхнули во мне. Я уже не злилась на маму и папу, не задавала мысленно один и тот же вопрос: «Как вы могли так распорядиться моей судьбой?» Но я боялась, что, если Тёрн начнет рассказывать, то ненависть вернется, а я этого совсем не хотела. И этот медальон… Он меня пугал!
— Вот ты, наверное, обрадовался, когда тебе предложили такой приятный подарочек, — горько сказала я.
Но потом вспомнила, что он не хотел меня забирать. Закусила губу. Я уже ничего не понимала.
— Это страшная история? — спросила я.
— Боюсь, да.
— Я испугаюсь и расстроюсь?
— Да, Агата. Но ты справишься.
Я снова пристально посмотрела на амулет, вспомнила, как Агнесса била Тёрна в грудь и плакала от страха за него.
— И… Этот амулет… Это все как-то связано со мной?
— Да, — снова ответил он.
— Я не хочу, — прошептала я. — Я не готова.
Я только-только пришла в себя, не хочу больше потрясений! Не хочу бояться. Тёрн посмотрел на меня долгим взглядом, потом чуть наклонил голову, соглашаясь.
— И все-таки без какой-то части правды нам не обойтись. Я скажу только то, что тебе необходимо знать.
Я прижала к груди кружку с остатками напитка, точно пыталась заслониться от этой правды. Пожалуй, я бы отлично прожила и без нее.
— Давай начнем с простого! Астра Фелицис — наши парные родинки в форме звезд. Мы получили их вместе с договором. Это дополнительная защита…
— Для нас? — пискнула я.
— Для тебя, Агата. Только для тебя. Чтобы ты попала ко мне живая и невредимая. Не всегда первенец находится неподалеку от мага, которому его обещали, а путь, ведущий к нему, оказывается порой опасен и тернист.
— Тёрнист, — пробурчала я.
— Что?
— Ничего!
— Ладно… Счастливая звезда защищает первенца в опасных ситуациях, но теряет луч каждый раз, когда спасает жизнь.
Сквозь одежду я потрогала ключицу в том месте, где располагалась родинка.
— У меня действительно пропал лучик, когда раскололось окно и осколки едва не поранили нас с Ирмой. Но у тебя, я видела, тоже не хватает луча.
— Это потому, что моя Астра Фелицис тоже защищает тебя. Но только в тех случаях, когда ты опасности не осознаешь или слишком мала, чтобы понять, что тебе угрожает гибель. Луч пропал, когда тебе было около пяти лет. Я тогда впервые пришел посмотреть на тебя и убедиться, что все в порядке с моей…
— Ну, договаривай!
— С обещанным мне первенцем, я хотел сказать. Не знаешь, что тебе угрожало?
Я задумалась, перебирая в памяти события детства. И тут вспомнила несущуюся на нас взбесившуюся лошадь. Вспомнила, как няня, растерявшись, застыла посреди дороги, сжимая одной рукой мою ладонь, а другой ладошку Верна. Если бы лошадь не упала замертво, мы бы погибли. Я рассказала об этом Тёрну.
— Так вот оно что! Твои родители отказались мне говорить…
— Они и мне ничего не рассказывали!
Не выдержала все-таки, снова разбередила рану.
— А здесь их вины как раз нет: я запретил.
— Но почему?
— Во-первых, чтобы пружина не распрямилась раньше времени, а во-вторых… Надеялся, что смогу ее удержать.
— Не хотел меня забирать? — подозрительно прищурилась я. — Но это странно! Попросить первенца в оплату долга, а потом отказаться? С чего бы?
— Мне кажется, ты не захотела выслушать историю полностью? — холодно напомнил Тёрн. — Или я ошибаюсь?
Я обхватила голову руками. Меня разрывало на части. Что-то подсказывало мне, что если я узнаю всю правду целиком, то больше никогда не стану прежней. Не сейчас… Не могу…
— Эта вся правда, которую ты хотел мне сообщить? — жалобно спросила я.
— Нет, Агата. Осталось немного…
У него снова появилось это странное выражение лица. Будто он заранее сожалеет о чем-то!
— Вот только не говори мне, что тебе придется меня… со мной… переспать… — простонала я.
— Я обещал, что не дотронусь до тебя без твоего разрешения, помнишь? — сказал он мягко, помолчал и добавил: — Вот только… еще немного — и ты сама попросишь.
— Что?! — воскликнула я. — Никогда!
— Разреши закончить. Договор образует неразрывную связь. Привязывает тебя ко мне, а меня к тебе. И когда я говорил о трех неделях и о том, что все было бы не так, как ты себе представляешь…
Я приглушенно ахнула.
— Ты захотела бы этого сама, Агата. И сейчас, когда ты потратила так много сил, магия тут же подсказала тебе верный и быстрый способ их восстановить. Ты смотрела на меня…
— Нет! — крикнула я.
Но, хотя вслух я могла отрицать сколько угодно, в глубине души я знала правду. Если бы в тот момент Тёрн захотел поцеловать меня — я бы и не подумала сопротивляться. Если бы взял на руки и понес не на кухню, чтобы готовить отвар, возвращающий силы, а в свою спальню, — я бы только молча позволила развязать тесемки на платье.
И тут в голове, щелкнув, встал на место еще один кусочек мозаики. Агнесса обо всем догадалась, увидев Астру Фелицис. Мучилась от ревности, но знала, что ничего не изменить. Только сейчас я вспомнила ее последние слова: «Когда она будет целовать тебя, не хочу, чтобы ты думал обо мне…» Она будет целовать… Я буду целовать! Сама!
— Эта ваша магия преотличная дрянь, — прошипела я, едва не плача. — Как это подло! Подло! И по отношению ко мне! И по отношению к Агнессе!